Селуков Никита Владимирович : другие произведения.

Все это джаз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что делать простому джазовому пианисту при встрече с частью той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо? Умирать?Молиться? Сотрудничать?

  Все это джаз
  1
  - Черт возьми, чел, что с тобой? - воскликнул наш гитарист Джордж, когда я появился, наконец, возле магазина Госслина. Я поспешно надвинул шляпу на лицо.
   - Френчи бросила в меня чашку, - ответил я, почему-то виноватым тоном. Хотя на деле же я перед своей невестой ничуть не провинился. Ну разве что, самую малость. Уж точно мое известие о том, что я собираюсь поработать в ночь на Хэллоуин не должно было вызвать такую бурную реакцию.
   - Я говорил, что итальянки чокнутые, - фыркнул Ричи, наш хохмач и саксофонист.
   - Затки свою ксенофобскую пасть, - вполне дружелюбно откликнулся я. - Она, видите ли, "хотела провести Хэллоуин со мной". Я сказал: "Я думал, мы уже слишком взрослые, чтобы клянчить сладости у старушек" - и тут она давай рыдать. Что прикажете с ней делать! Большой синяк?
   - Не хилый, - с беспокойством сказал Джордж. - Тебе бы лучше не светиться в таком виде у Брайана.
  Я оценивающе глазел на свое отражение в витрине. Действительно - ссадина расползлась по всей скуле, и ни шляпа, ни волосы ее не скрывают. Нашему менеджеру это не понравится, а именно к нему мы сейчас и собирались.
   Я - Джон, Джордж и Ричи вместе являем собой не просто троицу школьных приятелей. С недавних пор мы выступаем в составе маленького джаз-бэнда. Не то чтобы мы играем традиционный джаз. Ричи говорит, что наша музыка ближе к соул-джазу, Джорджу - в силу его музыкальных наклонностей - нравится думать, что мы привносим в джаз немножко рок-н-ролла, а я часто вижу в нашем звучании сходство с госпелом - особенно когда Джордж, дорвавшись до микрофона, начинает выкрикивать в него разные ободряющие и, вроде бы, роковые возгласы, типа "Хэй-хэй!" или "Да, да, вот так!". Нам с Ричи это кажется дико несуразным, но иногда его выкрики напоминают мне голос проповедника в госпел-композициях. Играем мы в основном на вечеринках и в барах, впрочем, никому из нас и не нужно ничего больше. Мы все - за исключением, может быть, Ричи - начисто лишены тщеславия и амбиций. Нам просто нравится играть вместе, заниматься музыкой - а сколько человек нас услышит и появится ли наше фото в газете - нас это не волнует.
   Поэтому я и был не в восторге, когда Ричи привлек к нашим делам менеджера. Брайан Люк - я это понял с первого взгляда - и не подумает довольствоваться местными площадками в барах и клубах. По его недорогому, но с иголочки костюму, стальному взгляду из-под прямоугольных очков, осанке и жестам становилось ясно - он видит себя птицей высокого полета, и нас собирается тащить за собой на Олимп. Боюсь, что скоро они с Ричи объединят усилия, и мы двинем на гастроли в какой-нибудь Новый Орлеан. Что же тогда делать с Френчи, если она так расстраивается из-за одного вечера?
   - Джон! Джон! - позвал меня Джордж, и я с трудом оторвался от своих мыслей.
   - Что такое?
   - Может, мы съездим без тебя? Нам же просто узнать, когда, что да как.
   - Он говорил, выступление в Хэллоуин. Хэллоуин завтра - он все равно меня увидит, эта хреновина до завтра не заживет, - сказал я. На самом деле мне не слишком хотелось возвращаться домой к Френчи, пока она еще не успокоилась, да и стоило бы самому узнать, где и перед кем нам завтра выступать.
   На днях Брайан связался с Ричи, и предложил выступить на некоей закрытой вечеринке в честь Дня всех святых. Ричи утверждает, что он пообещал каждому из нас по тысяче баксов, но мы с Джорджем слишком хорошо знаем этого засранца, чтобы поверить. И тем не менее, Ричи удалось нас заинтриговать, тем более, что он упомянул, что у Брайана дрожал голос, когда он с ним разговаривал. Не могу представить этого мастодонта с дрожащим голосом - ей-богу, нет.
   Так что ничего удивительного, что я отказался возвращаться домой.
  
   Офис Брайана Люка находился в центре острова, на самом верху одной из трех высоток в городе. Наш городок невелик, к тому же стоит на небольшом холодном островке. Большая часть населения занимается рыбным промыслом, кто-то ездит на работу на материк, но таких немного. У нас несколько клубов, несколько баров, в которых мы обычно играли до появления Брайана. С его приходом мы все чаще стали ездить на материк, а Ричи, кажется, подумывает уже и о том, чтобы совсем переехать с острова. Он не говорит об этом, но мы трое знаем друг друга слишком долго, чтобы не видеть, когда кто-то что-то задумал. Я вижу, что Ричи рвется к большой жизни, а Джордж расстроен, что не может удержать его здесь, и заранее ностальгирует по прежним временам. А я... я не буду очень расстроен, если он уедет... в конце концов, тогда я перестану разрываться между нашей группой и Френчи. Может быть, все станет только лучше. И все-таки каждый раз, когда я ловлю себя на этой мысли, я сгораю со стыда и трусливо надеюсь, что мои товарищи не могут видеть меня насквозь так, как я вижу их.
   Брайан встретил нас дежурной прохладной улыбкой, но было в его внешности что-то непривычное, странное... спустя пару минут я понял, что. Я всегда отмечал его ровную осанку - спина Брайана была такая прямая, словно он вечный участник военного парада. Сейчас его плечи слегка ссутулились, спина согнулась дугой, стоило ему усесться за стол. Впрочем, нет. Брайан не просто уселся - он упал на стул, будто лишившись сил.
   - Брайан, ты в порядке? - забеспокоился Джордж, поглядев на его осунувшуюся сутулую фигурку. - Тебе нехорошо?
   - Все нормально. Сядьте, поговорим.
  Мы в легком замешательстве расселись вокруг его стола. С лица Джорджа все еще не сходило выражение тревоги (меня всегда забавляла его забота о ближнем), Ричи баловался с зажигалкой, изображая непринужденность, но мне было ясно, что он взволнован не меньше нашего.
   - Ко мне приходил этот парень. Тот, что приглашает играть на вечеринке в Хэллоуин. Послушал ваши записи, сказал, вы ему подойдете... его интересует один вопрос... - проговорил Брайан и замялся... - Жуткий тип...
   - Какой вопрос?
   - Он хотел знать, как вы относитесь к Богу, - медленно и четко ответил Брайан. В комнате повисла удивленная пауза. Лично я не знал, как на это реагировать, и только вопросительно уставился на друзей. Ричи ухмылялся, как обычно, углядев в ситуации что-то смешное, Джордж наоборот хмурился, а Брайан совсем обмяк за столом, подперев голову руками, и нельзя было понять, о чем он думает.
   - Какая ему разница? - рассмеялся Ричи. - Что за бред?
   - Я спросил его о том же, но он не ответил ничего конкретного, - еле слышно пробормотал Брайан.
   - И что ты ему сказал? - спросил Джордж.
   - Что вы атеисты - разве это не так?
  Никто не отвечал. В комнатке снова повисло неприятное неловкое молчание.
   - Вроде так, - сказал я, когда пауза уж слишком затянулась.
   - Но какого хрена ему это знать? - спросил Ричи таким тоном, что непонятно было, смеется он или возмущается.
   - Как он выглядел? - перебил его Джордж, первый из нас, кто сумел задать существенный вопрос. Брайан задумался на несколько секунд и чуть улыбнулся.
   - Как Ален Делон в "Месье Кляйне".
  Мы снова молча переглядывались. Я пытался понять, одного меня схватило за горло нехорошее предчувствие, или с друзьями то же самое? Ричи выглядел так, словно вот-вот прыснет в кулачек, а у Джорджа на лице застыло все то же смешное обеспокоенное выражение, так что, взглянув на него, я сам чуть не прыснул.
   - И что ты об этом думаешь, Брай? - спросил Ричи. Он уже фамильярно сокращал имя Брайана, чего мы с Джорджем себе пока не позволяли.
   Брайан потряс головой, будто отгоняя сон, и задумчиво поглядел на всех нас по очереди. Мы уставились на него с преданностью апостолов, будто только от его слов зависело, выступать ли нам завтра, а может, и не только это.
   - Он скользкий тип. Но, если рассуждать логически... разве он может быть так уж опасен? Тем более, вечеринка у него в центре...
   - В клубе?
   - Нет, он оставил адрес. Правда, я не знаю, где это...
  Брайан приехал на остров недавно, и еще не запомнил названия всех улиц. Мы знали весь остров как свои пять пальцев, так что, когда он прочел нам адрес дома, мы одновременно ахнули.
   - Уоттс-Авеню, 5.
   - Это же дом Комптона! - воскликнул Ричи. - Срань Господня! Этот тип устраивает Хэллоуин в доме Комптона?! Я восхищен! Я люблю этого парня! Я пошлю ему цветы!
   - Уймись, Рик, - сказал Брайан. - Что это за дом? И что еще за Комптон?
   - Чарли Мэнсон местного разлива, - ответил я. - Убийца, извращенец и всякое такое. Говорят, в его доме творится какая-то чертовщина. После того, как его поймали, дом пытались продать, но ничего не вышло. Он так и стоит запертый. Мы в детстве на спор заглядывали в окно, а Ричи даже отважился подняться на крыльцо.
   - Да, я помню! - подхватил он. - Вы тряслись, как зайцы!
  Ричи пришел в дико возбужденное состояние, и напоминал самого себя в одиннадцать лет. Его глаза сияли детским азартом, видно было, что он хоть сейчас готов нестись сломя голову в дом Комптона и играть там все, что угодно и для кого угодно.
   - Ничего и не тряслись, - ответил Джордж, неожиданно улыбнувшись. - Ты сам трясся!
   - Я? Да когда я трясся!
   - Эй, вам не кажется, что сейчас не время...
   - Да трясся ты! - не умолкал Джордж, и Ричи вторил ему даже громче и увереннее.
   - Это вы вечно делали в штанишки...
   - Умолкните! - рявкнул, наконец, Брайан. - Так мне сказать ему, что мы согласны? Или нет? Решайте поживей.
   - Тебе, кажется, стало лучше, раз опять ядом плюешься? - огрызнулся Ричи, но довольно добродушно.
   - Мы выступаем завтра или нет? - спросил я, опередив уже готового к контратаке Брайана.
   - Ты смеешься? Я до смерти хочу туда пойти! Я не был в доме Комптона с одиннадцати лет! - воскликнул Ричи.
   - Понторез! - протянул Джордж. - Ты в этот дом даже не заходил!
   - Я был на крылечке - это считается.
   - Не-а...
   - Завязывайте! - взмолился я, не выдержав. - Мы же серьезно! Вы что, правда готовы выступать перед Аленом Делоном в доме Комптона в ночь на Хэллоуин?
  Джордж и Ричи одинаково недоуменно смотрели на меня.
   - Ну да, - сказал Джордж.
   - Естественно! Тебе что, самому не любопытно? - подхватил Ричи.
   - Ну... вроде да... - пробормотал я, пытаясь представить лицо Френчи, когда я скажу ей, где мы собрались выступать.
   - Ну вот и все! Единогласно - как всегда! - хлопнул в ладоши Ричи. - А что делать с органом и ударными?
   - Он сказал, что у него свой хаммонд и установка, не придется ничего тащить, просто надо прийти пораньше...
  Они с Брайаном принялись обсуждать, когда нам следует появиться в доме Комптона, а я отдался во власть плохого предчувствия. Нет, все это определенно было очень и очень странно. Дом Комптона... разве его вообще можно снять? Закрытая вечеринка, незнакомый не местный тип... что-то я не припомню, чтобы на острове жил хоть какой-нибудь приблизительный "Ален Делон"... все это было очень странно, и, наверное, поэтому я, так же, как Джордж и Ричи, не мог отказаться. Мы стали закисать в этом болотце, нам хотелось встряски, приключения... и мне в том числе, даже с оглядкой на истерику Френчи.
  2
   Дом Комптона возвышался над улицей с приземистыми домиками, как мрачный караульный, как кладбищенский смотритель. Свет - слабый и дрожащий, как будто от свечи - горел только в окне на самом верхнем этаже. Это придавало дому сходство с каким-то дьявольским маяком.
   Мы трое не сговариваясь, остановились, глядя на него. Все-таки у Комптона был отличный вкус. Дом, несмотря на свою мрачность, источал какое-то необъяснимое очарование. Высокие стены, заросшие плющом, терраса с коваными решеточками, прогнившая мебель на ней, истлевшее кресло. Высокая двустворчатая дверь, будто вход не в дом, а в собор или церковь, круглое окно над ней - в нем еще сохранилась мозаика из цветных стекол - изображение то ли розы, то ли солнца - теперь уже не разобрать. Крытая черепицей крыша - теперь часть ее обвалилась, меж труб свили гнезда птицы - и все-таки она до сих пор придает дому величественность. Дом-призрак, как Летучий Голландец, только на твердой земле. И это не делает его менее пугающим или менее очаровательным.
   - Неплохо, а? - спросил Джордж. - В детстве он казался страшнее. Сейчас он даже красивый.
   - Только не говори, что ты арендуешь его на ближайший уик-энд, - ухмыльнулся Ричи, поправив на плече чехол с саксом. - Только, похоже, у них проблемы с электричеством. Эй, Джонни, ты увидишь свои клавиши в темноте?
   - Смотри, как бы я не промахнулся палочками мимо барабанов прямо по твоей остроумной заднице, - лихо парировал я.
   - Неплохо, сынок, неплохо, - кивнул Ричи. - Пойдемте, чего ж мы стоим?
   Мы медленно двинулись к дому. С океана сегодня дуло не так сильно, как обычно. Воздух был прозрачен и чист, на небо высыпали звезды, а всеобщее гуляние еще не началось - мы шли, наслаждаясь сладким осенним запахом воздуха, тишиной и собственным предвкушением чего-то необычного.
   - Как Френчи? - спросил Джордж.
   - Ох, не спрашивай. Проплакала весь вечер, - ответил я, машинально коснувшись вчерашней ссадины на лице.
   - Бедняжка, - ухмыльнулся Джордж. Мы все знали, что он недолюбливает Френчи, а скорее всего - как я подозревал - просто ревнует. Он сам не прочь занять мое место, но, разумеется, это было бы предательством - увести у меня женщину - вот он и злится.
   - Да, - кивнул я, сделав вид, что не заметил его саркастичного тона.
   Разговор не клеился, как мы ни старались, и всю дорогу до дома Комптона мы молчали. Впрочем, с лучшими друзьями не бывает тяжелого молчания, так что прогулка получилась бы вполне приятной - если бы не ощущение, словно мы мотыльки, летящие на свет в окошке дома Комптона.
   Мы запомнили калитку слегка заросшей, ограду - немного ржавой, а сад - чуть запущенным. Теперь дверь калитки едва поддалась под нашим натиском, ограды не было видно из-за опутавших ее, уже засохших листьев, а в саду не осталось и намека на дорожки. Наверное, летом трава здесь по пояс. Сейчас, в последний день октября, мы смогли пробраться сквозь заросли на крыльцо, но не без труда. Каким-то непостижимым образом в саду не было темно, хотя света с улицы почти не достигало. Все пространство вокруг дома было озарено каким-то мистическим молочно-белым светом, похожим на лунный, только ярче.
   Преодолев путь до высоких "соборных" дверей, мы остановились на крылечке. Я ожидал, что Ричи пустится в воспоминания о лихом подвиге пятнадцатилетней давности, но он молчал, а, когда я взглянул на него, то не увидел на его лице привычной ухмылочки. Джорджу тоже явно было не по себе, как и мне. Но никто из нас ни за что не признался бы в этом первым.
   - Тут есть звонок? - спросил Ричи, постаравшись изобразить бодрый тон.
   - Электричество, похоже, не работает, - ответил Джордж и поднял тяжелое кольцо на двери. Он несколько раз ударил им о дверь, и мы выстроились на крыльце в шеренгу, ожидая, пока нас впустят. Однако за дверью не слышно было никакого шевеления, и Джордж постучал еще раз. Я поглядел на своих друзей: на лицах читалась одинаковая надежда: если и в третий раз не откроют - уходим, и шут с ней, с тысячей баксов.
   Но едва Джордж отпустил кольцо, откуда-то сверху раздался незнакомый, но приятный баритон:
   - Заходите! Там открыто!
  Ричи соскочил с крыльца и задрал голову вверх в надежде увидеть хозяина.
   - Нет там никого... - пробормотал он в ответ на наши вопросительные взгляды, вернувшись на крыльцо. - Толкни дверь, Джонни.
   Я осторожно приложил ладонь к двери. Дерево было теплым и приятным на ощупь, однако дверь не поддавалась. Тогда, потянув дверь на себя, я почувствовал, что она шевельнулась, но будто петли слишком заржавели - не открывалась.
   - Помогите. Она застряла, - позвал я Ричи и Джорджа. Втроем мы тащили дверь на себя, пока она, издав скрип, похожий на вздох, не поддалась, пробороздив по полу и сгребая с него многолетний сор.
   Открыв дверь, мы замерли на пороге, не решаясь войти. Серебристый свет, озарявший сад, не проникал внутрь, и в холле царила непроглядная мгла. Лично у меня сердце колотилось где-то в горле, и совсем не хотелось проводить ночь в этом жутком месте... но тысяча долларов... да и потом... Хэллоуин обещает быть запоминающимся, если мы проведем его здесь...
   На улице запустили фейерверк, и от звука разорвавшихся ракет мы одинаково вздрогнули и одинаково нервно рассмеялись.
   - Идем, неудачники, - продолжая улыбаться, сказал Ричи, и первым шагнул в темноту. Мы с Джорджи помедлили еще секунду, переглянувшись на пороге. Светлые глаза Джорджа как-то пугающе ярко отражали серебряный свет сада - светились почти как кошачьи. Я с трудом оторвал от них взгляд - и шагнул в темноту вслед за Ричи.
   - Тебе видно что-нибудь? Ричи?
   - Это срань Господня... по-моему, тут не убирали со времен Филиппа Красивого!.. - откликнулся Ричи. - Вашу мать, паутина!.. сраная паутина...
   - Спокойно, Рич, - крикнул ему я, хотя с успехом мог посоветовать то же самое себе.
   - Эй, вы где?
   - Джорджи? Иди на мой голос, сынок!
   - Заткнись, Ричи.
   - Тихо! - зашипел я на обоих. - Я слышу шаги.
  Они замолкли и стало слышно еще отчетливее, как кто-то спускается к нам. Несколько минут тишину нарушали только звуки шагов да наше неспокойное дыхание. Вскоре по стенам заплясали длинные тени, а сверху пролился слабый свет - так и есть - к нам спускался человек со свечкой.
   - Хай, ребята, - сказал он, увидев нас со второго этажа. Мы видели его плохо. Голос звучал молодо, но его обладатель явно прихрамывал на одну ногу.
   - Привет, - сказал Ричи за троих. Человек медленно приближался к нам, и постепенно свеча выхватила из темноты и показала нам его лицо - действительно, "Ален Делон" в расцвете сорокалетней красоты.
   - Прошу прощения за дверь, - сказал он, достигнув, наконец, нас и протягивая руку, за которую тут же ухватился Ричи. - Я подвернул лодыжку, и не мог спуститься быстро. Меня зовут Дэйв.
   - Ричард.
   - Джордж.
   - Джон.
   - Очень рад, - сказал Дэйв, вроде бы, всем нам, но так, словно он больше всех рад все-таки мне. - На самом деле здесь оказалось непросто найти группу... которая играла бы джаз, и играла прилично, и оказалась свободна в канун Дня всех святых... пойдемте наверх.
  Дэйв, прихрамывая, стал подниматься по широкой, добротной лестнице, которая почти не скрипела под нами, несмотря на столько проведенных в застое лет.
   - Мы, кажется, вообще единственный джаз-бэнд на острове.
   - Я искал и на материке. Похоже, джаз вышел из моды, - грустно улыбнулся Дэйв. - Но я нашел вас. Хочу сразу предупредить... публика сегодня будет специфическая. Я не хотел бы, чтобы мои гости вас... шокировали.
   - Почему вы думаете, что они нас шокируют? - спросил Ричи, которого, конечно, задело подозрение Дэйва, что его, Ричи, так легко шокировать. Дэйв только застенчиво улыбнулся в ответ.
   - Увидите, - мы поднялись в коридор второго этажа, и Дэйв распахнул перед нами дверь в гостиную. - Прошу. Джон, вы ведь органист?
   - Верно, - удивился я его проницательности.
   - Тогда орган к вашим услугам - вы, должно быть, хотите все проверить... - он говорил что-то еще, но никто из нас уже его не слушал - мы пораженно уставились на открывшееся нам зрелище. В жизни не видел гостиной огромней, чем эта. Стены терялись где-то во мраке, витражные окна взмывали к потолку, который, в свою очередь, куполом возносился над комнатой, придавая ей сходство с древним собором. Центр зала был слабо освещен свечами, которые зажигала длинноволосая девушка. По краям комнаты смутно угадывались очертания столиков, диванов и стульев, в левом углу на возвышении сцены серебрилась микрофонная стойка возле Хаммонд-органа, такого роскошного, какой мне и не снился.
   - Боже мой! - не сдержал я восхищенного возгласа. Дэйв звонко хохотнул и - ей-богу - подмигнул мне.
   - Вы ведь, кажется, атеисты? Что вам за дело до Бога? - весело спросил он. Никто из нас не стал отвечать - все приняли вопрос за шутку. - У вас не так много времени для репетиции, - напомнил он безукоризненным тоном, и мы, только сейчас начиная приходить в себя от шока, бросились к сцене.
   Я пробежался по клавишам органа (звучание привело меня в полный восторг), спел пару тактов в микрофон, и только тогда понял, что все это работает от электричества.
   - Дэйв! - позвал я хозяина дома. Он все это время бродил по залу, прихрамывая, слушал, как мы играем, и его тень то и дело пританцовывала в такт нашей музыке. Девушка зажгла уже почти все свечи, и стало совсем светло.
   - Да, Джон?
   - Разве здесь есть электричество?
   - Разумеется, есть.
   - Тогда почему свечи...
   - Ну бросьте, Джон! Сегодня же Хэллоуин. И потом, мои гости не жалуют яркий свет, - снова таинственно улыбнулся Дэйв. - Я не представил вам своего помощника. Тревор, подойди сюда.
   Изумленные, мы наблюдали, как человек, которого мы приняли за девушку, летящей походкой подходит к нам.
   - Трев, - представил его Дэйв. - Моя правая рука.
   - Доброго вечера, - слегка поклонился нам Трев, изящный и хрупкий, с густыми рыжими волосами до колен и лицом без явных признаков пола - не удивительно, что мы приняли его за девушку.
   - Это Ричард, прекрасный саксофонист, как ты мог слышать, Джордж - из него вышел бы второй Эрик Клэптон, задержись он чуть дольше, и Джон.
  Джордж был явно смущен странной рекомендацией, а я - удивлен отсутствием какой бы то ни было. Однако Тревор выглядел так, словно ему мое имя сказало больше, чем могли бы поведать любые разъяснения. Он заинтересованно заглянул мне в лицо своими огромными глазами и улыбнулся чарующе и невероятно женственно - я не знал, куда себя девать от смущения - не привык, чтобы на меня вот так смотрели мужчины с бесполыми лицами.
   - Но надо поторопиться. Скоро прибудут гости, - хлопнул в ладоши Дэйв. - Вы готовы? - спросил он нас. Мы закивали в ответ. - Хорошо. Трев, принеси вина и готовься встречать их.
   - Слушаюсь, - поклонился Трев Дэйву гораздо ниже, чем нам, и вышел в коридор все той же невесомой походкой нимфы.
  Дэйв не смотрел на нас, и мы сумели наконец, пораженно переглянуться, обсуждая одним взглядом сразу все - и странность хозяина, и его намеки на гостей, и двуполость Тревора.
   - Хозяин, - промурлыкал вдруг рядом его голос. Быстро же он обернулся! Мы отвернуться не успели, как он уже вернулся с бокалом вина. Дэйв пригубил немного из бокала и занял позицию напротив круглого витража, что расположен как раз над дверью.
   - Они прибудут с минуты на минуту, - сказал Тревор, в чем не было, кажется, ни малейшей необходимости - Дэйв ожидал гостей без напоминаний. Я только сейчас заметил, как сгустилась тьма за окном. Когда мы пришли, вокруг разливался таинственный свет, теперь от него не осталось и воспоминаний - ночь за окном стала непроглядной, как чернила, как сама тьма.
  Я задумался о таинственном исчезновении света, так что бой часов застал меня врасплох даже больше, чем остальных: я вздрогнул, услышав хриплый, будто доносящийся из-под земли, тугой звук. Боммммм-бомммммммм...
  3
   - Неплохо же делали часы в те времена, - усмехнулся Ричи, правда, довольно нервно. - До сих пор точны...
  Он как будто собирался продолжить мысль, что, в общем-то, очень на него похоже, однако, даже у Ричи не хватит самообладания, чтобы трепать какую-нибудь дребедень, когда прямо над головой вдруг вдребезги разлетается стекло витража.
   Мы трое одинаково пригнулись, закрывая руками головы, когда я заметил нечто странное: звук разбившегося стекла мы слышали, как оно разлетелось в разные стороны - видели, но где звук обрушившихся на пол осколков?
   Не я один, оставив опасения, уставился на окно. Ричи и Джордж тоже уже с довольно идиотским непонимающим видом таращились вверх. А таращиться было на что. Осколки зависли в воздухе, будто в невесомости, а сквозь пустую раму влетали... очевидно, гости. Влетали не сами по себе: первой появилась женщина верхом на мужчине - оба почти голые, со светлой, серебрящейся кожей. От них как будто исходило сияние вроде того, что освещало недавно сад. За ними следовал некий крылатый господин, отнюдь не ангельского вида. Да и крылья у него были не пернатые, а кожистые, как у доисторического ящера или дракона, если хотите. Он размахивал своими крыльями так, что нас обдало порывом ветра, когда он пролетел близко. Сделав сальто в воздухе, гость ловко приземлился на ноги прямо перед носом Дэйва (тот даже умудрился не отшатнуться от летящей на него махины), и поклонился ему так же, как кланялся Тревор, если не ниже. Тревор, кстати, уже занял место за барной стойкой, и угощал напитками первых гостей. Я увлекся полетом незнакомца так, что не заметил появления еще с десятка персонажей: теперь по залу уже прогуливались бородатые мужчины в старинных фраках, женщина, обнаженная, но покрытая татуировкой с головы до ног, мужчина в форме "Манчестер Юнайтед", отчего-то слегка дымящейся (может, напоролся на свечу?), группа человек из пяти, одетая целиком и полностью в кожу, напоминавшая садомазохистов. Когда я снова посмотрел на витраж, в него влетал человек на огромной земляничине. Он обнимал ее так нежно, словно это была его возлюбленная. Вслед за ним протиснулась громадная рыбья голова. Похоже, что тело в окно не пролезало. Рыба таращила глаза и хлопала ртом - это были оглушительные, влажные хлопки, отвратительней звука не припомню за всю жизнь, а ведь я слышал, как поет Ричи. Дэйв сам подошел к витражу поближе и радушно поприветствовал рыбу, правда, не по-английски, так что никто из нас не понял, что он сказал. В ответ рыба распахнула свой омерзительный рот - если бы рыбы могли зевать, это выглядело бы именно так. Из ее пасти заструилась густая, матово-белая жидкость и по ней, как с горки в аквапарке, скатились на пол зала несколько человек с кожей, напоминавшей рыбью чешую. Один из них, поклонившись Дэйву, не удержался от объятий. Дэйв, смеясь, похлопал его по спине, по которой, кстати пролегал небольшой плавник - прямо по позвоночнику.
   - Охренеть костюмы, а? - Ричи не мог молчать больше десяти минут кряду. - В жизни таких не видел! И как они так летают? А?
   - Да хрен их знает, - ответил я. - Это вообще не наше дело. Мы же не в гостях.
   - Вот кстати, да! - подхватил Джордж, который, по-моему, с удовольствием сделал бы что угодно, лишь бы не таращиться на всю эту странную картину. - Разве нам не надо уже играть? Пошли.
   Мы с Ричи тоже с радостью ухватились за это предложение. Признаться, от этого калейдоскопа странных гостей у меня уже голова пошла кругом, я боялся, как бы не запороть все выступление из-за дрожащих пальцев. Я все понимаю - костюмы... но костюм, позволяющий летать по комнате, делать сальто... и вообще, их одеяния совсем не выглядели костюмами...
   Однако Ричи уже выдувал вступление к нашему первому номеру, и я сосредоточился на клавиатуре. Странно, но игралось сегодня даже лучше, чем обычно. Не припомню у себя такой роскошной техники. Не то чтобы я потрясающий пианист, и джаз для меня тем более сложен, потому что часто я просто не могу выдержать нужный темп. Но сегодня все шло прекрасно. Временами мне начинало казаться, что это вообще не мои руки - настолько резво они носились по клавишам. Я перехватил удивленно-восхищенный взгляд друзей, но смог только пожать плечами да обалдело ухмыльнуться. Впрочем, они сегодня тоже были в ударе, может быть, вдохновленные моим примером, а может, по той же неясной причине, что и я - Джордж и Ричи исполняли свои уже приевшиеся партии с настоящей виртуозностью. Оба разошлись в импровизации до таких немыслимых вариаций... никогда не заподозрил бы в них такого таланта, как, впрочем, и в себе самом. Может быть, дело в ауре этого места? Или в том, что сейчас мы впервые пытаемся спастись в музыке, отогнать ею свой страх, замешательство - в общем, спасаемся?
   Дэйв словно неожиданно вспомнил о нашем существовании, стоило нам заиграть. Краем глаза я заметил, как он рассказывает кучке гостей что-то, изредка указывая на нас глазами. Мне одному кажется, что смотрит он, в основном, на меня?
   Гости потихоньку заполнили зал, и, как только последний - приземистый мужичок, у которого из носа свисали ярко-розовые пряди волос, заплетенные в косы - раскланялся с хозяином, Дэйв поднял глаза к витражу - и стекла, так и висевшие до сих пор в воздухе, сложились в прежний рисунок. Теперь стекло выглядело так, словно никогда не разбивалось.
   Я не смог не переглянуться с ребятами, невербально обсуждая этот фокус. Ричи повращал бровями, словно говоря: мало ли, до чего современная техника дошла. Джордж явно был настроен менее оптимистично. На его лице ясно читалось сожаление от того, что мы вообще сюда пришли. И что-то я никак не пойму, чья же позиция мне ближе.
   Вечеринка началась. Гости бродили по залу с бокалами, танцевали и флиртовали, как обычные люди. Я даже начал расслабляться - хрен с ними, с полетами, с разбивающимися и самовосстанавливающимися стеклами, хрен с ним со всем - сегодня Хэллоуин, сегодня и не такое доведется повидать. Главное, что теперь все ведут себя вполне адекватно, и вообще мое дело - орган и барабаны. И все-таки я слишком часто ловил на себе взгляды то Дэйва, то Тревора, то кого-нибудь из гостей - слишком часто, чтобы не заподозрить хоть чего-нибудь в глубине души.
   Мы играли почти час, когда Дэйв подошел к сцене, с улыбкой поднялся наверх и подошел к моему органу.
   - Не хотите передохнуть? Должно быть, устали? - предложил он. Я пожал плечами и взглянул на друзей. Оба были уже мокрые от пота, и, думаю, не отказались бы выпить чего-нибудь.
   - Спасибо, - кивнул я Дэйву. - Не больше десяти минут.
   - Не волнуйтесь об этом, - рассмеялся он. - Я же не рабовладелец! Пойдемте к Тревору, он вас угостит.
  Я поймал взгляды друзей и мотнул головой в сторону стойки. До конца песни как раз оставалось не больше пяти тактов. Ричи с энтузиазмом закивал головой, Джордж нехотя согласился на перерыв. Во всяком случае, восторга он точно не выказал. Странно. Обычно Джордж рвется на перерыв раньше всех - он просто физически устает носиться по сцене галопом, а играть, стоя на месте, у него не выходит.
   - Браво, ребята. Замечательно играете, - похвалил нас Тревор, стоило нам подойти к его стойке. - Давно вы в группе?
   - Не очень. Мы уже давно играли каждый по отдельности, а с год назад решили создать джаз-бенд, - ответил Ричи.
   - Ты играешь на саксе.
   - Да. Кстати, сколько себя помню. У моего папаши был старенький сакс, он играл из рук вон... но я с детства мог что-нибудь выдувать в свое удовольствие. Потом - школа... ну, там ничему хорошему не научили, как водится...
  Мы с Джорджем переглянулись и дружно закатили глаза. Ричи треплется даже тогда, когда ему не очень-то хочется. Что-то я не заметил, чтобы этот Тревор так уж ему приглянулся, чтобы был резон откровенничать. Нет, Ричи опять просто не может себя заткнуть. Тревор слушал его с приличествующим вниманием, облокотившись на стойку.
   - Кажется, Ричард нашел достойного собеседника? - прозвучал у меня за спиной голос Дэйва. Я даже как-то умудрился не вздрогнуть.
   - Скорее, слушателя.
   - Ему подходит эта роль. Трев не разговорчив, - улыбнулся Дэйв натурально как Ален Делон. - Мои гости в восторге от музыки.
   - Я очень рад, - кивнул я. - А... если не секрет... что это за фокус со стеклом?
   - Когда оно склеилось обратно? Это не фокус. Это просто стекло разбилось... и склеилось.
  Я выдавил усмешку, словно Дэйв неплохо пошутил: ну и ладно, не очень-то и хотелось мне это знать.
   - Джон... откуда у вас эта... царапина?
  Царапина - ну, это, конечно, мягко сказано. Синяк расползся на половину щеки. Однако, забавно, что ему интересно - с чего бы?
   - Это... следы размолвки с моей девушкой.
   - Опасно же ссориться с нынешними девушками! - рассмеялся Дэйв. - Впрочем, вы легко отделались - я хромаю до сих пор.
   - До сих пор?
   - Да, это было... пару сотен лет назад, - ответил Дэйв вполне серьезно. - Женщины все-таки самые удивительные животные в этом мире. Хотя иногда не понимаешь, за каким хреном Он их создал.
   - Он? Разве вы не атеист? - вмешался - неожиданно - Джордж.
   - С чего бы вы это взяли? Джордж, верно?
   - Да.
   - Погодите... - Дэйв вдруг хитро улыбнулся и окинул нас взглядом. - Ричард, Джон и Джордж... а где же Пол? - спросил он и расхохотался, будто отмочил шутку века. Тревор, который, оказывается, успевал следить и за нашим разговором, присоединился лающим смехом.
   - Что? Что такое? - всполошился Ричи.
   - Они обнаружили, что нас зовут, как битлов, - пояснил Джордж, все еще напряженно вглядываясь в Дэйва.
   - Кстати, Джона и Джорджа я успел повидать. А Ринго и Пол до меня пока не дошли. Но ничего, - улыбнулся Дэйв и подмигнул Тревору. - Еще дойдут.
  Мы трое непонимающе переглянулись, приходя с молчаливому согласию: лучше ничего не переспрашивать. Этот Дэйв все равно как-нибудь вывернется, чтоб не рассказывать ничего конкретного.
   - Ну что, мы, пожалуй, пойдем на сцену? - предложил я. Джордж и Ричи забормотали что-то ободряющее. Дэйв ничего не отвечал. Он снова смотрел на меня, потирая подбородок, словно прикидывая что-то на мой счет.
   - Возвращайтесь, - улыбнулся Тревор, в основном, Ричи. Тот скривил губы в подобии улыбки, и состроил нам гримасу отвращения, как только мы отошли от стойки. Но нам было не до его ужимок.
   - Какого хрена тут творится? - заговорил Джордж.
   - Если б я знал. Он не отвечает ни на один вопрос, и я в жизни не видел таких радушных заказчиков.
   - И он наврал нам про свое имя, - сказал Ричи. - Этот Тревор зовет его не Дэйв, а как-то Дэйвил или что-то в этом роде. Я спросил, что это значит, но он только оскалился и сказал, что Дэйв родился в Иллинойсе. Я один не вижу связи?
   - Дэйвил... что бы это значило... Дэйвил, - бормотал Джордж. - И он явно неравнодушен к Джонни, а?
   - Вот-вот! - воскликнул я. - Вам тоже так показалось? Не знаю, как вас - меня это пугает. У него какой-то мерзкий взгляд, когда он на меня смотрит...
   - Просто-таки плотоядный! - подхватил Ричи и засмеялся. Нет, этот парень никогда не может быть серьезным.
   - Знаешь, может, нам отказаться от его денег и уйти, пока еще не поздно? - шепотом спросил Джордж. И хотя идея сначала показалась мне вполне здравой, я все равно не мог представить себе такой ситуации. Что мы скажем Брайану? Что Хэллоуин был слишком Хэллоуин, и мы наделали в штаны и убежали? Да и потом... раз уж взялись, надо выполнять.
   - Нет, Джорджи, не вариант. Доиграем до конца, - сказал я, краем глаза заметив, как Дэйв отсалютовал мне бокалом - сразу же после этих слов.
  4
  Вернуться на сцену было как вернуться домой. Снова музыка заняла большую часть наших мыслей, снова мы чувствовали себя единым целым, и все плохие предчувствия потихоньку рассеивались. Мы играли, гости танцевали, крылатый мужик описывал над нами круги, танцуя в воздухе.
   Я не заметил, когда что-то начало меняться. Снова забили часы - на этот раз, уже три ночи, как вдруг... впрочем нет, здесь я уже теряюсь: быстро это произошло, или постепенно - просто я не замечал, но в какой-то момент мне стало казаться, что комната уменьшается в размере и становится темней. Если второе можно списать на ненадежность освещения, то как объяснить явное приближение стен. Когда мы пришли, их было почти не видно, теперь мне достаточно сделать двадцать шагов что в одну, что в другую сторону, чтобы дотронуться до стены - они совсем близко, а барная стойка прижата теперь почти вплотную к сцене.
  Я попытался поймать взгляд кого-нибудь из друзей, но оба были так увлечены музыкой, что не видели меня.
   Часы ударили в первый раз - и все танцевавшие гости замерли, сидящие - встали. Только Дэйв остался сидеть за стойкой. Теперь, услышав тишину в зале, Ричи и Джордж тоже стали озираться по сторонам, но, как и я, не могли найти разумных объяснений происходящему. Я бросил взгляд в зал и замер от неожиданности и, наверное все-таки от страха: все эти люди стояли абсолютно прямо, уставившись на сцену пустым взглядом. То ли армия, то ли секта... так или иначе, это было более жутко, чем блюющая людьми рыба или человек-динозавр. Я почувствовал себя под прицелом. Собственно, мы и были под прицелом сотни пар глаз. И сейчас они как будто взвели курок.
   - Итак, - заговорил Дэйв в полной тишине (сам не заметил, как мы перестали играть), - вот он, момент истины. Вы любители задавать вопросы... - в зале раздался смех, но тут же стих: Дэйв продолжал говорить. - Я готов вам теперь на них ответить. Мое имя... вранье. Этот зал, этот праздник - вранье еще большее, вернее, ваш самообман. А ведь вас предупреждали... но нет... разве можно всерьез относиться к словам женщины, а, Джон? В самом деле, твоя мужская гордость не позволяет тебе довериться ее чувствам? Впрочем, твоя гордость уже ничего тебе не позволяет. Как и вам двоим. Ты, Ричи, собираешься сбежать, кинуть свою группу - кинуть всех на хрен - ты для них слишком важная птица, а?
  Я взглянул на Ричи и увидел, как он залился краской.
   - А ты, Джордж? Тоже считаешь, что мужчина должен справляться со своими проблемами сам, не так ли? И что, ничего лучше мыла и веревки мужчина не придумал? Ну разумеется, это будет красивый жест, широкий... как это мужественно - лишить себя жизни!
   - Что?! - не выдержал я. Джордж стоял молча, уткнув глаза в пол. - Что это, на хрен, значит?
   - Ты даже ничего не замечал, Джонни?
   - Но зачем, Джордж? Какого черта?
   - Достало несовершенство бытия, правда, приятель? Или может быть...
   - Заткнись! - неожиданно взорвался обычно спокойный Джордж. - Заткнись! Не знаю, чего тебе надо, и кто ты вообще такой, но заткнись, заткнись или я...
  Мне показалось, он вот-вот соскочит со сцены, в надежде начистить Дэйву пятак, но Ричи вовремя ухватил его за рубашку и вернул на место. Он сбросил с себя руки Ричи, но остался стоять на сцене, тяжело дыша и свирепо уставившись на Дэйва. Тот глядел в ответ с внимательным удивлением, как биолог на изучаемую бактерию, которая вдруг повела себя не так, как ей следовало бы.
   - Воистину, гордыня... - наконец, снова заговорил он, - здесь достигает апогея. Один слишком хорош, чтобы прислушиваться к своей женщине, другой слишком хорош для своих друзей, третий - для этого мира. Милая у вас компания!
  Снова зал услужливо засмеялся, будто мы в сериале "Друзья".
   - Чего вы от нас хотите? - спросил Ричи. - Вам ведь на хрен не нужна наша музыка?
   - Нет, что вы! Я влюблен в джаз, влюблен до безумия, - возразил Дэйв. Я ожидал нового взрыва хохота, но его не последовало. Похоже, Дэйв действительно говорил серьезно. - И вы играете джаз очень неплохо. Мне необходимо было лично в этом убедиться.
   - Погодите, вы устроили все это шоу, чтобы послушать, как мы играем? - спросил Джордж.
   - И оно того стоило, парни! Оно того стоило! - воскликнул Дэйв. Тревор поднес ему сигару, и тот отвлекся, прикуривая ее. Сигара тут же задымила на всю - не такую уж большую, как оказалось, комнату. Я уже сейчас с трудом переносил ее вонь.
   - Вы так и не сказали, чего вы от нас хотите?
   - Я хотел бы устроить духовную революцию, - бросил Дэйв так небрежно, словно он "хотел бы заварить чаю".
  Фраза была довольно зловещая, но мы не смогли не усмехнуться. Духовная революция - ну да, конечно!
   - Дело ваше, мы-то тут каким боком? - спросил Ричи.
   - Самым что ни на есть, - сладко улыбнулся Дэйв. - Ричард, разве не ты хотел перевернуть своей музыкой мир? Я даю тебе такую возможность!
   - Он не собирается переворачивать никакой мир, а мы с Джоном тем более! - выпалил Джордж.
   - О Вас с Джоном мы поговорим отдельно, - подмигнул Джорджу Дэйв, и тот снова то ли стушевался, то ли разъярился - на этот раз было непонятно.
   - Не хотим мы с вами разговаривать, - я попробовал прийти к нему на помощь.
   - Боюсь, придется, - с искренним сожалением произнес Дэйв. - Чего же вы хотите?
  Я не успел подумать, как уже выпалил:
   - Домой.
   - Это похвальное желание, - очень серьезно и понимающе сказал Дэйв. Зал снова издал смешок. - И самое главное - я тоже могу это устроить! Более того - мне и самому пора восвояси.
  Дэйв бросил взгляд на часы, которые показывали 3:29.
   - Скоро карета превратится в тыкву, но не думайте, что мы прощаемся навсегда, друзья мои, - сказал Дэйв, выпуская прямо на нас клубы дыма. - Вы чудесные музыканты, а уж какие вы уникальные люди! Дьявольски уникальные!
   - Что эта хрень значит... - заговорил было Ричи, но закашлялся в неожиданно окутавшем его дыму, я тоже вдруг осознал, что сцену заволокло дымом, как туманом, и я уже не могу разглядеть зал. Несколько секунд из тумана слышался стук часов, металлическое тиканье их механизма да странный шорок, будто мимо нас прошла армия крысиного короля. Я не долго мог прислушиваться: вдохнув "туман", я так же, как Ричи и Джордж, сложился пополам от скрутившего меня кашля.
  5
   - Что это, мать вашу?.. - услышал я голос Ричи, и открыл глаза. Я лежал на сцене, дым почти рассеялся, и дышать стало легче. Очки с меня свалились, так что я не видел толком, что происходит вокруг, пока не нащупал их рукой и не нацепил на нос.
   Первым я увидел Ричи. Он сидел на сцене по-турецки, все еще откашливаясь, протирая глаза и озираясь по сторонам, Джордж валялся без сознания рядом со мной. Я легонько похлопал его по щекам, и он приоткрыл глаза и закашлялся - стал приходить в себя, как и мы.
   - Ну и что это, мать вашу, было? - повторил Ричи, обращаясь, похоже, не к кому-то из нас, а к залу или, может быть, к Дэйву. Я уже приготовился услышать его сочный баритон, как, отвернувшись от Джорджа, вдруг полностью разделил негодование и недоумение Ричи. Зал был абсолютно пуст. Более того - заброшен. Толстый слой пыли лежал на полу, нигде - ни следа свечей, и уж тем более, электричества. На сцене - ни намека на инструменты. Даже стекло витража слегка побито, в нем были дыры - как от камней, которые швыряли в это окно мальчишки во времена нашего детства. Камни, куски кирпичей, бутылки, битое стекло и прочий мусор валялись тут же. Стены были вымазаны довольно бездарными граффити, от барной стойки не осталось и следа, все углы были затянуты паутиной, гостиный гарнитур был такой же истлевший, как диванчик на террасе.
   - Что это, на хрен? - повторил Ричи уже в который раз.
   - Где мы вообще? - подал голос Джорджи, прижавший ладонь ко лбу. Видимо, голова у него болела не меньше, чем у меня.
   - Все там же. Это Дом Комптона. Вот только где Дэйв и все... и вообще... - сказал я. Друзья непонимающе уставились на меня, и от жутковатой догадки у меня волосы зашевелились. - Вы же видели Дэйва, Тревора и крылатого чувака, и рыбу?.. да?
   - Я видел, - кивнул Ричи.
   - Я тоже, - сказал Джордж, и у меня отлегло от сердца. Так или иначе - хотя бы не я один сбрендил. - Вопрос в другом: куда они делись все?
   - Может, он нас вырубил этой своей сигарой? Что-то я не видел, чтобы от сигары бывало столько дыма, - сказал Ричи. - Наверняка была еще какая-нибудь хрень. Какая-нибудь дымовая шашка, или газ... я в этом не разбираюсь. Он нас усыпил и смылся.
   - Зачем ему это, интересно? Может, он хотел твой сакс спереть? - не удержался я.
   - Вы как хотите, а мне это место осточертело. Пошли отсюда, мы и потом можем поговорить! - воскликнул Джордж, торопливо подбирая свою - нерасчехленную - гитару.
   - Когда это ты успел ее убрать? - спросил Ричи, будто прочитав мои мысли.
   - Я не убирал, - буркнул Джордж, всем своим видом показывая, что он не расположен говорить на эту тему - уж точно не здесь. И, окинув взглядом зал, я решил быстренько к нему присоединиться. Я хотел было собрать свои ноты, оставленные на пюпитре, но, обернувшись к органу, увидел вместо него только груду битых кирпичей.
   - А где... - начал было я, но быстро сообразил, что лучше сначала убраться отсюда, а потом задавать вопросы. Ноты нашлись тут же на сцене, тоже убранные в папку.
   - Пойдем, пойдем, шевелитесь! - торопил нас с Ричи Джордж. И если я уже был готов валить отсюда, то Ричи даже сакс свой еще не подобрал. Он все стоял на краю и обозревал зал.
   - Поверить не могу, что нас так наимели, - сказал он.
   - Потом поплачешь! - фыркнул Джордж, сунув ему в руки саксофон. - Идем.
   - Часы не работают, - продолжал Ричи, не обращая на нас никакого внимания. - Мы же слышали, как они били! Вы слышали?
   - Мы слышали и так же, как ты, не находим этому разумного объяснения, - я собрал в кулак всю свою дипломатию, чтобы обойтись без рукоприкладства. С каждой секундой оказаться подальше от этого места хотелось все больше, а Рич изволит тупить, как всегда.
   - Ради Бога, пойдем! Подумаем об этом на улице! - взмолился, наконец, Джордж и столкнул Ричи со сцены. Тот, естественно, не устоял и треснулся на пол.
   - Ты охренел? Тут же стекло! - завопил он. - Ну вот! - он продемонстрировал нам свои окровавленные руки. - Теперь этот дом еще и испил моей крови! Ты доволен?
   - Заткнись, - прошипел я и, спрыгнув к Ричи, поволок его к выходу. Джордж был уже на взводе, мне захотелось поскорей увести от него Ричи, пока оба не наделали глупостей.
   - Срань господня! - воскликнул Ричи, едва мы вышли в коридор. Действительно, лучше и не скажешь: лестница, по которой мы поднимались сюда, оказалась сгнившей и половина ступеней отсутствовала.
   - Как отсюда, на хрен, слезть? - вопил Ричи, тыча пальцем в темные провалы вместо ступеней. Я потряс широкие перила, проверяя их на прочность. Забавно - им за все это время почти ничего не сделалось.
   - Перила крепкие.
   - Съехать по перилам? Отсюда? Валяй, тогда ты первый! - взвизгнул Ричи.
   - Поменьше паники, детка, - я не удержался от улыбки - больно уж смешно Ричи психовал.
   - А где Джордж?
   - Иду за вами.
   - Ладно, я пошел, - сказал я, присаживаясь на перила. Лак с дерева давно облупился, но оно оставалось довольно гладким. Впрочем, не так уж я боялся занозить задницу. Желание выбраться, наконец, отсюда было сильнее всего.
   - Осторожно, Джон! - крикнул Джорджи. Я опять едва не рассмеялся. Этот парень такой заботливый - смех да и только!
   - Нельзя быть осторожным на доске, дядя, - вполголоса процитировал я нашего любимца - Стивена Кинга. Интересно, сможем мы теперь его читать?
   Я не так чтобы очень ловкий парень, и удержаться на перилах, пусть и достаточно широких, было не легко. Я вцепился в них руками, и потихоньку продвигался вниз, слыша, как скрипит подо мной дерево - казалось, будто весь дом вот-вот развалится и похоронит под собой самых талантливых мудаков острова.
   Дерево оказалось не настолько гладким, как мне сначала показалось. Я уже почти спустился, как вдруг острая боль проткнула иглой мою правую руку. Я стиснул зубы, чтобы не заорать: эти двое наверху и так дрожат от страха, а тут еще я со своими воплями...
   Оказавшись на твердой земле (что мне, почему-то, не особенно прибавило уверенности), я взглянул на свою руку. В ладонь вонзилась деревяшка дюймов пяти в длину и толщиной с зубочистку, может, чуть меньше.
   - Спускайтесь! - крикнул я друзьям. Сверху доносилась какая-то бестолковая возня. - Кончайте страдать херней и спускайтесь!
   - Я иду, - ответил Джордж почему-то гнусавым голосом. Он что там, расплакался, что ли? Да ну на фиг.
  Я попытался вытащить занозу, но пальцы соскальзывали, и не удавалось ее подцепить. Рука с каждой минутой пульсировала все сильнее. Наверное, если я ее вытащу, кровь пойдет... а не подцепил ли я заражение, кстати? А можно ли заболеть заражением крови из-за какой-то занозы? Ладно, я все равно не знаю, но будем надеяться, что нет.
   - Ты там в порядке? - крикнул я Джорджу, на секунду оставив руку в покое.
   - Да, я иду.
   - Руки береги - там занозы, - добавил я и вернулся к своей проблеме. Мне удалось немного вытащить ее, но дальше я не продвинулся. Черт, я не хочу идти к Френчи с этой хреновиной, а уж в больницу - тем более! Черт, болит-то как! Я потянул занозу зубами, но тоже безрезультатно. Испугавшись, что отломлю ту малую часть, которую мне удалось вытащить, я оставил свои попытки справиться самостоятельно. Подожду Джорджа, вдруг он сможет помочь? В конце концов, у него ногти на правой руке длинные. Но, Боже мой, сколько же времени надо этому балбесу, чтобы спуститься?!
   Джордж с грацией инвалида сбросил с перил свои паучьи ноги, и неуверенно подошел ко мне. Я хотел было попросить его о помощи, но потерял дар речи: лицо и рубашка у него были в крови - очевидно, из носа.
   - Охренеть! Что с тобой?!
   - Мне Ричард нос разбил, - пробормотал Джордж в ответ.
   - Что?! Придурки! Ни на секунду нельзя оставить! - воскликнул я и поглядел вверх. - Только спустись сюда, дебил! Я тебе голову оторву!
   - Да успокойся ты. Я сам до него докопался, - ответил Джордж бесцветным голосом.
   - Оба идиоты, - ответил я и протянул ему руку. - Посмотри. Можешь вытащить?
   - Ешкин хрен, здоровая какая! - воскликнул Джордж. - Давай на улице, тут темно...
  Не знаю, что на меня нашло. Может быть, я тоже запаниковал, может быть... не знаю, сейчас у меня ощущение, что что-то заставило меня завопить и затопать ногами, как малое дитя:
   - Нет, сейчас! Сейчас! Немедленно! Вытащи из меня эту чертову сраную хрень! Ты не представляешь, как мне больно! Вытаскивай быстро!
   - Да утихни ты, - удивился Джордж. Похоже, после потасовки с Ричи он стал гораздо спокойнее. - Сейчас попробую.
   - Пожалуйста, Джордж, пожалуйста... - сам удивляюсь: я чуть не плакал. Больно было, конечно, никогда еще так больно от занозы не было... и все таки не настолько, чтобы рыдать и умолять Джорджа о помощи.
   - Заткнись ты, - бросил он и склонился над моей рукой. У меня так колотилось сердце, что я думал, вот-вот не выдержит, и я, похоже, был на грани истерики, судя по моим перепадам настроения: то я хотел выбить Джорджу все имеющиеся зубы, потому что он не достаточно старается, то вдруг меня захлестывало обожанием: вот-вот, сейчас это патлатое недоразумение мне поможет!
   - Черт... здоровая! - воскликнул Джордж, вытаскивая занозу. На этот раз я не сдержал крика: боль была зверская. - Тише, тише... что, так больно?
   - Дьявольски, - прорыдал я. Тут Джордж резко дернул на себя деревяшку и я с криком отшатнулся от него, баюкая покалеченную руку. Боль стала потихоньку утихать. Я посмотрел на свою ладонь и увидел струйки крови, сбегающие по пальцам на пол. Не думал, что ранен настолько глубоко.
   Джордж тоже таращился на меня во все глаза. Похоже, и он таких заноз не видал. Несколько капель крови сбежало на пол, и я почему-то удивился, что они не зашипели, как на раскаленной сковородке. Это было бы вполне логичным завершением происшествия.
   - Спасибо, Джорджи, - сказал я, переводя дух.
   - Да на здоровье, - ответил он. - Ты весь в слезах.
   - А ты весь в крови, - почему-то оскорблено отозвался я, но тут же вытер лицо рукавом рубашки. На светлой ткани остался грязно-серый пыльный след.
   Ричи лихо съехал по перилам и тут же ломанулся к двери. Я не удивился бы, найдя ее запертой, но она оказалась открыта. Мы трое высыпали на террасу, потом в сад, потом за калитку - на улицу, по которой двигалась обычная для Хэллоуина карнавальная процессия.
   - Выбрались? - ошалело озираясь по сторонам, то ли спросил, то ли воскликнул Ричи. Джордж с облегчением рассмеялся, и мы с Ричи спустя какое-то время присоединились к его смеху.
   - Знаете, чего я хочу? - снова заговорил Ричи. - Нажраться в дым! Кто со мной?
  Естественно, мы с Джорджем не отказались составить ему компанию. Бар "Дон Кихот" приютил наши потерянные души до самого утра. Ричи уже через час взобрался на стойку и выдувал нечто, очень отдаленно напоминавшее Дюка Эллингтона. Джордж тоже вскоре оказался на стойке, как обычно в таком состоянии, предпринимая решительные попытки станцевать стриптиз. Трезвый Джордж был, определенно, интровертом, пьяный - наоборот. И почему-то, стоило ему хоть чуть-чуть опьянеть, его тут же пробивало публично раздеться.
   Я обычно отмачиваю что-то в том же духе. Однако сегодня - как я ни пытался - напиться у меня так и не вышло. Когда после литра водки я обнаружил, что по-прежнему трезв, мир начал безвозвратно утрачивать свое очарование. Образы сегодняшней ночи стояли перед глазами, и если уж алкоголь не может их отогнать... что ж мне делать тогда? Я глядел, как Ричи уговаривает Джорджа хотя бы трусы оставить на месте, и жгуче завидовал обоим.
  6
   Френчи привыкла, что с выступлений я возвращаюсь под утро, и обычно ложилась спать без меня. Но сегодня, подойдя к дому, я увидел, что свет в окнах горит. Странно... может, я вернулся настолько рано, что она уже собирается на работу? Но какая работа в воскресенье, опять-таки?
   - Френч, ты не спишь? - спросил я с порога. Признаться, я ожидал очередной взбучки, и уже держал наготове папку с нотами, чтобы отбивать ею летящие в мою сторону предметы, но Френчи опять меня удивила: выскочив из ниоткуда, она неожиданно повисла у меня на шее.
   - Господи, Джон, это ты! Это же ты!
   - Ну я. А кого ты ожидала увидеть? - удивление, конечно, было приятным, но и довольно тревожным. Френчи вся дрожала, как в ознобе. - Ты что... что с тобой?
   - Ничего страшного, - улыбнулась она. - Кошмар приснился.
  Я понимающе кивнул. Мне сегодня тоже то ли приснилось, то ли нет... так или иначе, это было что-то вроде кошмара.
   - Рассказывай, - сказал я, повесив пальто на крючок. Так уж у нас повелось - рассказывать сны, еще когда мы были едва знакомы.
   - Чай будешь?
   - Нет, не хочется.
  Мы зашли на кухню: в воздухе было столько сигаретного дыма, что он казался осязаемым. Похоже, Френчи выкурила тут полпачки, дожидаясь меня.
   - Дурацкий сон, - пробормотала она, уже зевая.
   - Так и надо. Сегодня Хэллоуин - не хочешь устраивать кошмар наяву, он тебе приснится, - попробовал пошутить я.
   - Я-то как раз хотела! - с легким упреком ответила Френчи. Я виновато втянул голову в плечи. Теперь мне уже и защититься нечем. Но она, к счастью, была не в настроении устраивать сцены. - Я уже толком не помню, что там мне такого снилось. Вроде бы, я была дома, ждала тебя - почему-то из гастролей. Вы поехали на гастроли с ребятами... Сижу, жду тебя, и тут ты приходишь... и вот тут... это сложно объяснить. Просто я подхожу к тебе, обнимаю тебя - и это определенно ты, твой голос, твой запах, все твое... и в то же время я понимаю, что это больше не ты. А потом ты смотришь на меня - и у тебя такие темные глаза, не твои, ты весь какой-то чужой... а я не понимаю, почему. И я говорю тебе "Джон, это ты? Я не могу понять, это ты или это кто-то другой"...
  Я с трудом сдержал ухмылку, представив, как я в реальности отреагировал бы на такую фразу.
   - И ты отвечаешь "это я", и тут я так ясно понимаю, что ты лжешь... а потом, что ты сейчас... то есть не ты, а этот человек... что он собирается меня изнасиловать... я закричала и проснулась. Вот такая вот ерунда, - закончила она с извиняющейся улыбкой, так всегда меня умилявшей. Тут я тоже не мог не обнять ее, маленькую, хрупкую итальянскую женщину. Какая откровенность... я бы не сказал ей, если бы во сне меня кто-то собирался изнасиловать. Впрочем, она же скоро станет моей женой, я должен знать поименно всех предполагаемых насильников, даже блуждающих где-то в ее подсознании. От этой мысли самому стало смешно. И вообще - только уткнувшись лицом в ее волосы, только прижав ее к себе, я впервые за весь вечер почувствовал что-то, хотя бы призрачно напоминавшее спокойствие. Даже музыка не скрывает меня от внешнего мира надежнее.
   - Пойдем спать? - спросил я. - Может, тебе выпить чего-нибудь?
   - Я уже выпила. Пойдем, - улыбнулась она, и как будто солнышко выглянуло. Френчи-Френчи... когда ты вот так улыбаешься - это словно весна наступила... а когда ты швыряешь в меня чашками... это так, словно весны уже никогда не будет.
   Френчи заснула на удивление быстро, прижавшись ко мне, а я продолжал беспокойно ворочаться еще пару часов, прежде чем признать, наконец, свое поражение и уйти на кухню. Надо хоть изредка самому готовить завтрак. В конце концов, Френчи еще не моя жена - ее рабство пока не узаконено. Казалось бы, после всего пережитого и выпитого этой ночью я должен спать как убитый. Но сна не было ни в одном глазу. Сейчас я был этому даже рад. Почему-то меня не привлекала мысль оказаться на несколько часов таким слабым, беспомощным и отрешенным от реальности. Очевидно, все дело в этом. Еще не спало напряжение, я слишком перепсиховался в этом трахнутом доме Комптона, вот и не могу заснуть. Ладно. Приму вечером валерьянки или чего-нибудь в этом роде - вырубит, наверняка.
  
   - Джон, это тебя. Джон, телефон возьми, - Френчи стучалась в дверь ванной. Обычно я ее не запираю, но сегодня не тот случай. За завтраком пораненная рука снова начала меня беспокоить пульсирующей болью. При Френчи я не обращал на нее внимания, но сразу после завтрака - сбежал в ванную и закрылся там на битый час. Наверное, надо было ее промыть хоть чем-нибудь, когда я вернулся домой. Или хотя бы сбрызнуть той же водкой в баре. Но нет - я был так счастлив, что вылез живым и невредимым из этого дома, что обо всем забыл - и теперь ранка потемнела, а кожа вокруг нее стала как будто обугливаться. Конечно, я не ипохондрик, но эта хренота с рукой меня не слабо взбесила и напугала. Минут пятнадцать я надеялся, что это просто грязь, и пытался ее отмыть, потом орудовал маникюрными ножницами - состричь эту черную кожу на фиг, может, поможет? Но ничего не выходило, да и резать оказалось довольно больно. Я боялся сделать хуже, и вот уже полчаса тупо таращился на свою ладонь, стоя голый перед зеркалом. И вот теперь Френчи настойчиво сует мне телефон.
   - Алло?
   - Джон, какого черта ты дома? - Ричи.
   - А где мне быть, интересно?
   - Здесь, у Брайана. Мы уже думали... - сказал он и осекся.
   - Что вы думали?
   - Что с тобой случилось что-то... противоестественное, - нашелся Ричи. М-да, похоже, не у меня одного проблемы.
   - А вы-то там как - в порядке?
   - Да мы... да, - сказал Ричи, но по его голосу было ясно, что порядок этот довольно относителен. - Приезжай в центр. С Бри мы уже без тебя потрепались, но тут... нам поговорить надо, в общем. Подъезжай. Через полчаса в "Дон Кихоте", успевай.
   В ухо ударили короткие гудки. В этом весь Ричи. Не "успеешь?", а "успевай". "Мне плевать на твои дела, через полчаса ты должен быть там-то и там-то, вертись как хочешь, и попробуй только не прийти". Дел у меня, конечно, никаких не было, но все равно его слова и тон меня слегка взбесили.
   И все-таки мне ничего не оставалось, кроме как вылезти из ванной и двинуться к "Дон Кихоту". Только руку я на этот раз догадался забинтовать, благо, Френчи ушла в магазин и не видела моих манипуляций с бинтами.
  
   Когда я переступил порог "Дон Кихота", Ричи и Джордж уже были там. На этот раз не за стойкой, как обычно, а за самым дальним неприметным столиком.
   - Привет.
   - Что с рукой? - спросил Джордж вместо приветствия.
   - Вчерашняя заноза слегка... странно себя ведет, - ответил я. - Думаю, ничего серьезного.
   - Конечно, нет, - согласился Джордж. - Это всего лишь заноза, хоть и здоровая.
   - О чем нам надо поговорить? - с места в карьер спросил я. Джордж захлопнул рот, как чемодан, и уткнулся взглядом в столешницу. Ричи тоже помрачнел. - Что случилось?
   - Да ничего нового, - сказал он. - Я подумал... Точнее, нам показалось, что о вчерашнем надо малость перетереть.
  Ммм, толково подмечено - малость перетереть нам точно не помешает. Я все это время старался об этом не думать, но теперь картинка перед глазами встает очень уж явственно: зал, освещенный тысячей свечей, диковатые гости, бесполый Тревор, дымящий сигарой Дэйв, Дэйв, перечисляющий наши грешки... и опустевшая комната, истлевшая лестница, все - покрытое слоем пыли... да, обо всем этом определенно стоит поговорить.
   - Давайте для начала определимся, видели мы одно и то же, или каждый свое, - сказал Ричи. Джордж закатил глаза, и я, кажется, тоже.
   - Ну ежу же понятно, что одно и то же! Мы постоянно переглядывались, когда что-нибудь происходило или когда кто-то что-то говорил, мы все участвовали...
   - Нет, я не про то. Я думаю, может, мы видели в общих чертах - одно и то же, но каждый с разными деталями. Тогда это, наверное, можно списать на коллективную галлюцинацию...
   - Ты сам знаешь, что это не было галлюцинацией, - устало отозвался Джордж. - Как бы мы забрались по лестнице вверх? По перилам можно только вниз съехать, и то не без труда...
   - Может, она под нами и провалилась, когда мы поднимались? - возразил Ричи.
   - Ладно, давайте вспомним все подряд, чтоб ты наконец угомонился, - сказал я. - Рассказывай свою версию.
   История, что поведал нам Ричи, почти полностью совпадала с моей. Чего-то он не сказал, мы с Джорджем стали дополнять его - и ни в чем у нас не возникло разногласий. Дэйв действительно был похож на Алена Делона, Тревор - на бабу, в гостях был летучий мужик, блюющая людьми рыба и человек с земляничиной. Часы в воспоминаниях каждого били с отвратным звуком, а лестница не скрипела, чему все мы удивлялись, поднимаясь по ней.
   - Хорошо. Значит, это был не глюк, - с неохотой признал Ричи.
   - Аллилуйя! - воскликнул я. - Какие еще у нас есть версии?
   - Что мы трое - чокнулись, - предложил Джордж.
   - Не может быть. Сумасшествие индивидуально, - ответил Ричи. - Ты, Джон, что думаешь?
   - Может быть... розыгрыш? - сказал я откровенную глупость. Ричи и Джордж поняли, что я говорю несерьезно и усмехнулись.
   - Дороговато для розыгрыша, - все-таки сказал Джордж. - И непонятно, с какой целью. Вы хорошо помните разговор с этим Дэйвом?
   - Да, - кивнул Ричи. - Когда я спросил его, зачем мы ему понадобились, он сказал какую-то хрень про духовную революцию. Это тебя наталкивает на мысли, мальчик? Лично меня - ни разу.
   - Тебя сложно натолкнуть на мысль, Ричи. Сначала надо обучить тебя этому ремеслу, - не удержался я.
   - Пошел ты, - машинально откликнулся Ричи, все еще вглядываясь в Джорджа. - Ну так как? Что ты думаешь, детка?
   - Я... мне кажется... но это бред...
   - Ладно тебе, не стесняйся! - ухмыльнулся Ричи. - Голым по стойке скакать он не стеснялся, а тут сказать не может!
   - Заткнись... мне кажется, мы вчера были у Сатаны.
  После этой фразы за столом повисла тишина. Я сам не понимал, что мы с Ричи сделаем в следующую секунду: засмеемся или нет, я не мог разобрать, насколько мы готовы в это поверить. Объяснение Джорджа разумно, если принять за истину то, что дьявол вообще есть, существует, действует среди нас. А поверить в это... ну как минимум - не просто. Джордж пару секунд выжидательно смотрел на нас, и, наконец, опустил взгляд.
   - Ну что ж, мальчик... обоснуй свой ответ! - Ричи вполне удачно прикрыл замешательство кривляньем.
   - Могу. Ну то есть... я не знаю, дьявол он или что-то типа беса какого-нибудь, я обо всем этом знаю не больше вашего. Просто... он знал наши мысли. То, что мы даже друг другу не говорили - вообще никому, он интересовался нашим отношением к Богу - зря, что ли? Он хромал на одну ногу...
   - Ну это просто смешно! Давайте всех хромых запишем в дьяволы! - не выдержал Ричи. - Мой дед тоже хромает - пошли, святой водой его окатим!
   - Заткнись, Ричи, - сказал я. Только когда Джордж начал говорить, я понял, что как-то неосознанно сам подбирал аргументы именно к такому утверждению. - Ты можешь хоть сейчас быть серьезным? Это не шутки.
  Джордж посмотрел на меня с такой благодарностью, что я сам чуть не фыркнул смехом.
   - Так вот. Просто дьявол всегда изображается с каким-то физическим дефектом... и потом его имя... то, как они все его произносили - Дэйвил. Это не может быть искаженное "devil"?
   - Опаньки, - пробормотал Ричи. - Я не подумал.
   - Не удивительно, - ответил Джордж. - И потом... помните, что он сказал Ричи? Как будто тщеславие - это никакой не грех, как будто это даже похвально.
   - Он не говорил про тщеславие. Он говорил про гордыню. И с большой симпатией, - заметил я. Мы с Ричи одинаково внимательно уставились на Джорджа. На этот раз он не стал опускать глаза. Готов спорить, он не хуже нас знал, что мы собираемся спросить. Я как раз думал о том, как бы помягче это сформулировать.
   - Джордж, ты хотел покончить с собой? - спросил Ричи без обиняков.
   - Да, хотел. Но передумал.
   - Я даже не замечал за тобой...
   - А это тоже не удивительно! Когда всерьез собираешься в петлю, не треплешь об этом на всех углах, - огрызнулся Джордж. Это было очень на него не похоже. Обычно его сложно вывести из себя, в спокойной обстановке - почти невозможно. И даже когда он злится - все равно в нем остается какая-то мягкость, чувствуется, что это добрый парень, а тут он будто враз оброс ядовитыми шипами.
   - Но зачем? Из-за чего? - повторил я свой вчерашний вопрос.
   - А это - вообще не твое дело, и уж тем более не твое, Рич.
  Мы с Ричи оба так опешили, что смогли только ошалело переглянуться.
   - То есть как - не наше дело? Ты, наверное, какую-то мысль в эту фразу вкладывал, но я ее не уяснил, - протянул Ричи, кажется, опять уже дурачась. А может, он уже не может иначе разговаривать.
   - Опять ничего удивительного. Отстаньте от меня с этим вопросом - все равно ничего не скажу, - отрезал Джордж и от защиты перешел в нападение. - А ты, дорогой друг, как скоро собирался нас кинуть? Не то чтобы я не знал, но ты лучше сам расскажи.
   - Отойди от меня, сатана! Не думал я вас кидать, Господь с тобой, мальчик! - воскликнул Ричи. - Вы и сами знаете, мне осточертел этот сраный остров. Я хочу жить в городе нормальных размеров, где никто не сплетничает у тебя за спиной, где есть, перед кем выступать. Если вы думали, что я всю жизнь тут только ради вас проторчу, то очень ошибались. Я зову вас с собой. Если вы со мной не поедете, я уезжаю без вас. Буду слать открытки на Рождество и День благодарения - и хватит с меня. Да, я гребаный эгоист, но ты-то вообще повеситься собирался - тоже, знаешь ли, в каком-то смысле переехать! И нас даже не позвал!
   - А что, должен был? - рассмеялся Джордж, но как-то нервно. - Ты-то что скажешь?
  Я не сразу понял, что это обращение ко мне.
   - Что? Я? О чем?.. да балбесы вы оба, что тут сказать! Особенно, конечно, ты, Джордж. А насчет Дэйва... я не знаю. Не думаю, что он дьявол... просто... больно уж дьявол важная птица для нашей компании. И потом... ни разу не слышал, что он любит джаз.
   Ричи и Джордж рассмеялись так, словно тяжелого разговора до этого не было вовсе. От их смеха у меня вдруг резко полегчало на душе.
   - Это точно. Как он говорил... "Я влюблен в джаз" - как-то так? - вспомнил Ричи. Мы с Джорджем согласно закивали в ответ. - Может, он решил, что джазисты из нас паршивые и оставил нас в покое?
   - Может и так!
   - Надеюсь, что так!
   - Наверняка так оно и есть! Ты лажаешь на каждом концерте!
   - Да шел бы ты, мудила...
  Вслед за серьезным разговором, как обычно, пошла в ход дружелюбная ругань, чему каждый из нас был очень рад. Но все понимали, что тема не закрыта - ни одна из тем. И скоро нам придется к ним вернуться. Но пока мы попивали пивко, упражнялись в остроумии и бездельничали в свое удовольствие.
  7
   - Нет, ну он когда-нибудь научится приходить вовремя? - возмущался Джордж, дрожа от холода. Мы стояли на причале уже десять минут в ожидании Ричи, но тот все не появлялся. Брайан опять устроил нам выступление на материке. Один паром мы уже пропустили, второй придет через пять минут - и, ей-богу, мы уплывем без него, если он так и не появится.
   - Этого уже не будет, - ответил я, безуспешно кутаясь в пальто. - У меня такое ощущение, что мы ему свиданье назначили... но и на свиданья так не опаздывают!
  Джордж ничего не ответил: он только хлопал себя по коленкам и стучал зубами. Зрелище довольно жалкое, хотя и забавное.
   - Ты хоть знаешь, где этот клуб? - спросил я.
   - Нет. Ричи знает, - заикаясь от холода, ответил Джордж.
   - Бедолага. Ты бы одевался теплее, зима уж скоро, - сказал я. Джордж пробормотал в ответ что-то невнятное. Завывания ветра стали совсем устрашающими. Я невольно вспомнил события ночи Хэллоуина. Джордж, по-моему, думал о том же.
   Этой ночью я опять не смог уснуть, так что теперь мир вокруг временами становился нереальным, громкость звуков сама собой то уменьшалась, то увеличивалась. Иногда мне казалось, что я засыпаю, но это были только намеки на легкую дремоту. Вот и сейчас мою голову наполнили звуки разбивающихся о причал волн, а перед глазами поплыла какая-то не известная (или известная?) мне дорога. Пустая, никаких машин и поля вокруг - на много миль по ту и другую сторону одни поля... от горизонта до горизонта.
   - Пошел ты, Ричи, мы чуть не околели!
  Я с трудом разлепил веки и обнаружил, что саксофонист все-таки примкнул к нашей компании. Вид у него был довольно диковатый: куртка не застегнута, волосы растрепаны так, будто пять минут назад он еще видел десятый сон, глаза обалдевшие и перепуганные.
   - Я дико извиняюсь, мальчик, но ты лучше скажи: у тебя в чехле карманы есть?
   - Чего?
   - Чехол от гитары! Там в нем есть карман хоть один?
   - Тут до лешего карманов.
   - Ты их проверял?! - судя по возбужденному виду Ричи, карманы проверить стоило. Джордж отрицательно помотал головой и, подхватив гитару, принялся рыться в кармашках чехла. - А ты Джон! Что у тебя было с собой?
   - Папка с нотами, - ответил я без запинки. А ведь Ричи не сказал, "было с собой в доме Комптона". - Я ее даже не открывал. А надо?
  Ричи молча кивнул - и это, зная болтливость Ричи, было красноречивее любых слов.
   - Какого черта! - воскликнул Джордж. Мы с Ричи бросились к нему, и я замер в немом изумлении: среди медиаторов, зажигалок, сигарет, зубочисток, жвачек, презервативов и прочего хлама завалялась купюра в 1000 долларов!
   - Вы хоть раз видели такие бумажки? - спросил Джордж, крепко вцепившись в купюру, чтоб ее не унесло ветром.
   - Нет. Их уже давно изъяли из обращения, насколько я знаю, - ответил Ричи. - Хотя они до сих пор действительны. Где он их только взял?
   - И как нам подсунул?
   - Наверное, пока мы валялись без сознания, - предположил Джорджи, все еще не в силах оторвать взгляд от банкноты.
   - Ты поищи, Джон, у тебя должна быть такая же, - сказал Ричи.
   - Да черта с два! Не нужны мне подачки от этого Дэйва! Наверняка это подделка! - вдруг взорвался я непонятно почему.
   - Нет, не подделка, - откликнулся Ричи. - Я заходил в банк. Это настоящая купюра выпуска 1928 года с портретом Гровера Кливленда, 22-го и 24-го президента США.
   - Это тебе все в банке сказали? Не удивительно, что ты опоздал, - заметил Джордж, начиная оправляться от потрясения.
   - Да, это не удивительно. Черт! Паром пришел!
  Ричи оказался единственным, кому хватило ума изредка поглядывать на воду. Мы бросились к уже отплывающему парому, вскочили на него (как хоббиты во Властелине Колец), довольные поводом оторвать взгляд от этих чертовых бумажек.
   - Успели, надо же!
   - Ты знаешь, где этот клуб? - спохватился Джордж. Ричи кивнул, обозревая водное пространство с видом капитана в кругосветке.
   - Впереди, мой мальчик. Все впереди! - сказал он, махнув рукой в сторону материка. Джордж усмехнулся его кривлянью, но, мне показалось, он, как и я, углядел в этих словах какую-то скрытую угрозу.
  
   Клуб "Miracle" оказался действительно чудесным. Мы привыкли играть в довольно захолустных местах, среди засиженных мухами столиков, толстомясых официанток и неразговорчивых барменов. Публика редко когда обращала на нас внимание - мы были своего рода живым музыкальным автоматом. Иногда какой-нибудь пожилой негр просил сыграть ему что-нибудь особенное, как-то раз такой господин даже взобрался на сцену и пел вместе со мной несколько песен. Но не более того.
   "Miracle", очевидно, был не просто баром или клубом. Это было место скопления джазистов со всех окрестных городков. И как только Брайану удалось пристроить нас сюда! Стоило нам троим появиться на сцене, как раздались аплодисменты, визги, крики, свист - никогда еще нас так не приветствовала публика. Ричи сиял, как медный таз, мы с Джорджем, конечно, тоже были приятно удивлены такой реакцией зрителей.
   И с самого первого номера начался аншлаг. Мы играли и играли и играли, впервые получая от собственной музыки настоящий кайф. Никто - даже Джордж - не хотел идти на перерыв. И не удивительно. Впервые в жизни зал отвечал на каждую ноту, каждое соло, каждый жест - за нами действительно следили все эти десятки пар глаз, посылая к нам на сцену заряд энергии - такой мощный, что казалось, еще чуть-чуть и собьет с ног. Ричи впился губами в сакс, выдувая соло на самом краю сцены и рискуя свалиться в толпу (что-то мне подсказывает, что его подхватили бы, как рок-звезду, если бы это все же случилось), Джордж со своей гитарой пустился в совсем уж безумный шаманский танец, а я второй раз в жизни не узнавал собственных пальцев, прытко скачущих по клавишам.
   Огни бара, гремящая в голове музыка, гомон публики, звон бокалов, хлопки вылетающих пробок, цокот каблуков, смех, клубы дыма... все эти впечатления и краски смешались в один невероятный калейдоскоп, и несколько часов спустя, покинув сцену, я снова уже не видел границы между сном и явью, снова реальность стала казаться галлюцинацией.
   Эстафету у нас переняла другая группа - струнный секстет. Публика приветствовала их так же радостно, веселье продолжалось, только мы были уже по другую сторону сцены.
   Несколько минут мы трое с прибалдевшими улыбками сидели за стойкой, почти не глядя ни друг на друга, ни по сторонам.
   - Ух, - наконец, вздохнул Ричи. - Это было великолепно, а?
   - Черт возьми, да! Мы просто красавцы! - рассмеялся Джордж. Я продолжал молча улыбаться, хотя одна неприятная мысль уже закопошилась у меня в голове.
   - Что молчишь, Джонни? - потормошил меня Ричи.
   - Я думаю... то, что сегодня было... это на нас как-то не похоже, правда? Мы ведь обычно не так играем...
  Лица друзей слегка потемнели.
   - В смысле - не так хорошо? - спросил Ричи чуть ли не угрожающим тоном.
   - Нет... не знаю. Просто, до... до Хэллоуина я себя так не чувствовал на сцене... как будто этот Дэйв...
   - Что Дэйв? - фыркнул Ричи. Я уже понимал, что он не в настроении говорить об этом, но и попытаться замять тему уже не выйдет.
   - Что он как будто бы... заразил нас... харизмой, - пробормотал я, жалея, что вообще раскрыл рот. Ричи и Джордж не засмеялись, как я от них ожидал, а только мрачно переглянулись, как будто они уже успели это друг с другом обсудить.
   - Почему тебе всегда надо все портить?
   - Что - все? Что я испортил?
   - Как минимум - мое настроение, - ответил Ричи таким тоном, словно уличил меня в смертном грехе.
   - Ой, прости, пожалуйста, - буркнул я в ответ без тени раскаяния. Ричи обиженно замолчал, отвернувшись к стойке, я тоже занял позу немого укора. Бедный Джордж переводил взгляд с Ричи на меня, не зная, надо ли ему занимать чью-то позицию. Впрочем, особых позиций у нас, вроде как, и не было. Так, размолвка на пустом месте. Через полчаса помиримся, подумал я, как обычно. Однако все сегодня шло не по моим планам.
   - Здорово. Вы же "Bird"s sons"? - раздался у нас за спиной незнакомый голос. Мы обернулись на говорившего. Это был колоритный парень в сверкающем пиджаке, шляпе с гитарой за спиной. Рядом с ним топтались еще трое: улыбчивый длинноволосый негр, смешной рыжий парень с косичкой и галстуком-бабочкой и какой-то модник в цветастой одежде, сильно напоминавшей женскую и зализанными в кок черными волосами.
   - Да, привет, - ответил Ричи, пристально разглядывая компанию. Вдруг его брови стремительно поползли вверх: - Погодите, вы случайно не "Twins"?
   - Так и есть, - улыбнулся рыжий. - Забавно, что вы нас знаете. Вы же тут в первый раз?
   - Да. Но я был на вашем выступлении, - воодушевленно вещал Ричи. - Только... разве вы не квинтет?
   - Похоже, что это в прошлом, - вздохнул парень в шляпе. - Тони ушел, мы в поисках нового саксофониста. Вот бывают же уроды! Нам в турне ехать через месяц, а он надумал сваливать! Мы должны были играть сегодня... но вместо нас играли вы.
   - Нет, это он не к тому, что мы в обиде! - перебил его негр. - Наоборот! Мы подошли, чтобы... как его... высказать свое восхищение. Шикарно отыграли, ребята, вы нам фору дали, чтоб я сдох!
   - Спасибо, - улыбнулся Ричи. - Да вы присаживайтесь, что ли...
  Двумя группами мы перебрались за столик. Парень в шляпе представился Фредом, рыжий назвался Твигом, негра звали Эдди, а модника - Мартин. Ричи очень быстро нашел общий язык с каждым, даже с Мартином, который первые полчаса только томно молчал. Фред расспрашивал про жизнь на острове. Оказалось, его отец там родился, но переехал на материк еще подростком. Ричи даже сделал вид, что вспомнил его отца якобы на какой-то фотографии... в общем, Ричи весь вечер нес всякий бред сначала про наш остров, потом про нашу группу... В конце концов, они договорились до того, что Ричи согласился отыграть с ними несколько выступлений в ближайший месяц.
   - Может, если мы найдем постоянного саксофониста, вы сможете поехать с нами в турне? Это же через всю Америку, только представьте! - заливался соловьем Твиг, не подозревая, что давит Ричи на любимую мозоль.
   - Было бы круто, но эти двое не хотят отдирать свои задницы с насиженных мест, - ответил он, скользнув по нам с Джорджем холодным взглядом. И тогда Джордж пошел на предательство.
   - Нет, я не против прокатиться, - заявил он. - Никогда никуда не уезжал, было бы здорово, а, Рич?
   - Ты это серьезно? Мальчик мой! Да я расцеловать тебя готов за такие слова! - воскликнул Ричи. Джордж рассмеялся, и эта парочка принялась с каким-то фанатичным сладострастием строить планы на гастроли, которых им еще никто не обещал.
   Рука ныла с тех пор, как мы сошли со сцены, а теперь пульсировала уже почти так же, как тогда, в доме, когда Джордж только вытащил занозу. Хочется верить, что раздражение от их пустой болтовни смешалось с тем, что вызывала эта ноющая боль - отсюда моя - такая неожиданная - вспышка агрессии. Если бы им хватило ума не трогать меня, не спрашивать ни о чем, я бы просто молча досидел этот вечер за столом, все так же глушил бы пиво хоть до утра. Но нет.
   - А ты что думаешь, Джонни?
   - О чем?
   - О гастролях.
   - О гастролях! Вон оно что! Мальчики решили прокатиться! Я думаю о гастролях то же, что и всегда: к черту ваши сраные гастроли, ясно? Если собираетесь куда-то тащиться - валяйте, только без меня. Благословляю вас на все четыре стороны!
   Ответом мне было удивленное молчание. Даже Twinsы, наконец, заткнулись, уперев в меня свои округлившиеся взгляды. Джордж и Ричи, как и положено, многозначительно переглядывались. Могли бы и вслух высказать все свои претензии, знают же прекрасно, что я вижу насквозь обоих, и их переглядывания от меня не укроются!
   - Чего? - спросил я вылупивших шары Twinsов, но те продолжали молча таращиться на меня. Ну еще бы вы что-то сказали, недоумки! Только вас не хватало - соваться в наши дела!
   - Джон, ты чего завелся-то? - попробовал угомонить меня Джорджи. Как всегда - мать Тереза и дипломат в одном флаконе! Пошел ты к черту со своими увещеваниями!
   - Отвали.
   - Как мне надоел этот мудак! - возвел глаза к небу Ричи. Ну да, куда ж без этого! Теперь я мудак, а ты - как обычно - ясно солнышко, отец-благодетель!
   - А ты как мне надоел! - ответил я. - Черт, да ежу же понятно, что ты намылился к ним саксофонистом на постоянку! Чего ты с нами кокетничаешь? На хрен тебе уже не нужна наша группа! Мы ж для тебя бесперспективны!
   - Заткнись, Джон.
   - Нет, я не заткнусь. Вы вечно затыкаете мне рот - оба! Ты уже хрен знает сколько времени сматываешь потихоньку от нас удочки! Ты, наверное, уже и квартирку себе подыскал на материке? Хотел кинуть нас? Ну так мы знали об этом, мог бы не притворяться, теперь уж точно можешь играть в открытую!
   - Что ты несешь? - завопил Ричи, вскочив на ноги. - Что с тобой вообще, Джон? Ты ведешь себя как...
   - Как кто?!
   - Как Дэйв! - выпалил Ричи, но я едва услышал его слова - рука взорвалась такой нестерпимой болью, что я ослеп и оглох одновременно. Как будто все, что было во мне, я сам - стал одной только кистью руки, я не мог думать ни о чем, кроме режущей, рвущейся изнутри боли. Я даже не помню, взвыл ли я, не помню даже, ухватился ли одной рукой за другую, упал со стула или остался сидеть. Глаза заволокло туманом - то ли это были слезы, то ли пришло то полуобморочное состояние, когда предметы утрачивают свои очертания.
   Я очнулся, когда боль отступила - так же резко, как появилась. Я лежал на полу, прижимая все еще пульсирующую и неестественно горячую ладонь к груди. Я чувствовал исходящий от нее жар сквозь бинты и рубашку - как будто руку начинили раскаленным углем. Джордж стоял возле меня на коленях, бледный, как полотно. Ричи сидел, держась за голову, Twinsы курили неподалеку, то и дело поглядывая на меня с суеверным беспокойством.
   - Ты как? - спросил Джордж. - Что такое? Рука так болит?
   - Черт... ужасно болит, - ответил я и не узнал свой голос. - Ричи... Я такого дерьма наговорил...
  Это, конечно, не совсем "прости меня", но все-таки мы оба понимали, что я пытаюсь выразить раскаяние. Но Ричи оставался глухим и неумолимым.
   - Отвали, - буркнул он, потягивая пиво.
  Я беспомощно уставился на Джорджа. Тот вильнул бровями, что значило, примерно "забей, скоро он забудет".
   - Ты как - получше? - спросил он.
   - Немного, - соврал я. Мне казалось, очень удобно прикрыть своей болезненной немочью ту невменяемую хрень, которую я нес весь вечер. Чего, в самом деле, я разозлился?
   - Встать-то сможешь? - Джордж по-матерински заботливо поддержал меня за локти, когда я, покачиваясь, как пьяница, поднимался с пола. - Врача найти?
   - Спокойно, Джордж. Сейчас ночь - какой, на фиг, врач? Завтра схожу в больницу. Наверное, занес какую-то заразу в этом доме.
   - Может, тебе снять бинт? Я посмотрю...
   - Ты медик? - опять ни с того ни с сего фыркнул я. Меньше всего мне хотелось сейчас избавляться от бинта. Я помню то подгнившее состояние кожи вокруг ранки, что было сегодня утром. Не стоит пугать этим Джорджа - я сам напуган до чертиков.
   - Нет, просто я... - промямлил он в ответ и замолчал.
   - Еще пиво! - крикнул Ричи официанту так громко, что мы с Джорджем оба вздрогнули.
   - Ричи, слушай... - снова заговорил я, не представляя, что собираюсь говорить после этого "слушай".
   - Отойди от меня, сатана, - буркнул тот, не поворачиваясь. - Я все понял, что ты мне хотел сказать, не надо тут ничего пояснять, я довольно смышленый парень.
   - Черт возьми, Ричи...
   - Заткнись, а? - Ричи рывком вскрыл бутылку, и пена полилась через край. - К чертям...
  Он вытер пальцы о скатерть и отодвинул пиво подальше, как будто вообще отдумав его пить. - Официант! Дайте ром.
  Мы с Джорджем молча наблюдали за тем, как Ричи заказывает ром - пожалуй, единственный напиток, который он всегда отказывался пить.
   - Знаешь, Джонни... иногда мне так хочется, чтобы тебя вообще не было... - сказал он и опрокинул в себя стакан. Его слова прозвучали почти как тост. Тост за то, чтобы меня вообще не было?
  Джон, это ты? Я не могу понять, это ты или это кто-то другой...
   - Заткнись, - вдруг сказал Джордж, и столько презрения в его голосе я, по-моему, вообще никогда не слышал. - Заткнулся бы ты лучше! Сам ведь знаешь, что ты так не думаешь!
   - Наверное, мне видней, что я думаю, а что нет, а? - огрызнулся Ричи и заказал второй ром.
   - Мы еще успеваем на паром? - спросил я Джорджа. Мне вдруг так остро захотелось домой, к Френчи, что даже на Ричи и его вселенскую обиду стало наплевать.
   - Ребят, штормовое предупреждение было, паром не пойдет, - ответил мне официант, выставив перед Ричи очередной стакан.
   - Какое предупреждение? - в голос переспросили мы с Джорджем. Официант смерил нас снисходительно-удивленным взглядом.
   - Штормовое предупреждение, - повторил он. - Нет, если вам охота рискнуть жизнью, вы можете снять лодку и переплыть сами, но я бы не советовал. Вы слишком хорошо играете, чтобы так глупо помирать.
   - Спасибо, - пробормотал Джордж. - А надолго этот шторм?
   - Нет, обещали, что завтра все уже будет нормально, в пять утра первый паром...
   - Это мы знаем, спасибо, - перебил его я. - А где мы можем остановиться на ночь? Тут поблизости есть что-нибудь...
   - Мотель за углом. От клуба направо. Повернете - увидите вывеску. Там недорого и довольно прилично. Во всяком случае, на одну ночь сойдет.
   - Большое спасибо, - расплылся в благодарной улыбке Джордж. Официант раскланялся с нами и побежал к стойке. Обернувшись к нашему столику, я увидел, что Twinsы снова к нам присоединились, и Ричи уже опять трепался с Фредом вполне весело и задорно.
   - Ричи, ты... это... - замялся Джордж. - Какие планы?
   - Да вот мы думаем сыграться, - ответил Ричи, кивнув на Twinsов. - Я вас с собой не приглашаю, если что. Идите в мотель или куда вы там собрались.
   - Ладно, Рич. Счастливо, - кивнул Джордж. - Пока, ребята. Приятно было познакомиться.
  Мы с Джорджем потрясли по очереди руки каждого из Twins и направились к выходу клуба Miracle. Теперь он уже не казался мне таким чудесным.
  8
   Ветер поднялся действительно зверский. Идти приходилось, согнувшись в три погибели. Ни луны, ни звезд на небе видно не было. Наверное, на острове сейчас темно - хоть глаз выколи. Наверняка электричество уже вырубилось, как обычно бывает во время шторма - все спасаются генераторами. Бедная Френчи... оставлять ее одну в такую ночь... свинство с моей стороны, но что я могу поделать? Я снова и снова становлюсь жертвой обстоятельств, такова, похоже, моя горькая доля.
   - Куда он сказал - направо? - спросил Джордж, перекрикивая завывания ветра. Развевающиеся полы плаща делали его похожим на сказочного вампира. Кажется, он и наряжался вампиром на какой-то Хэллоуин в детстве. Все еще смеялись над его гримом - он делал его похожим на девочку, нас это смущало, а друзей, которые могли бы заступиться, у него еще не было - его семья приехала на остров, когда ему было одиннадцать лет, наверное, все без исключения над ним хоть чуть-чуть да издевались. Даже мы с Ричи.
   - Джон! Ты в порядке?
   - Да, а что?
   - Ты не ответил на мой вопрос.
   - Ты же сам знаешь, что направо! - отмахнулся я. Джордж улыбнулся и зашагал дальше, как будто углубляясь в бурю - впереди не было видно толком ничего, кроме мельтешащего снега. Неоновая вывеска мотеля выскочила на нас из темноты неожиданно близко.
   Мы остановились в двухместном номере, который оказался действительно не так уж плох, как можно было ожидать. Конечно, ни телевизора, ни даже радио здесь не было, но нам и не нужно было ни то, ни другое. Не думаю, что кто-то из нас был в состоянии смотреть сериал "Друзья" или магазин на диване.
   - Жрать хочу... - пробормотал Джордж, потирая впалый живот. - Можно тут заказать пиццу?
   - Попробуй. Только сначала я позвоню Френчи, скажу, что я жив и все такое.
   - Конечно, - кивнул Джордж, но как всегда, при упоминании Френчи, слегка помрачнел. Может, он из-за этого хотел повеситься? Из-за неразделенной любви к моей невесте? Да ну, бред какой-то.
   - Чего? - спросил Джордж, и я только тут обнаружил, что задумчиво разглядываю его, вместо того, чтобы звонить.
   - А, загоняюсь что-то, - пробормотал я и набрал свой домашний номер. Френчи сняла трубку сразу, что не было хорошим знаком.
   - Да?
   - Френчи, это я.
   - Где тебя носит?!
   - Спокойно! Тут поднялась буря...
   - Да уж я знаю, что буря! Ты мог пораньше позвонить?!
  Нет, не представляю, что этой стерве еще надо? Я же звоню, нет? Вот если бы я совсем не позвонил, тогда еще куда ни шло, но ведь вот он я - на проводе! Зачем теперь-то на меня орать?
   - Скажи спасибо, что вообще позвонил, - сорвалось у меня с языка раньше, чем я смог подумать. - Я жив, вернусь завтра утром. Спи.
  И, бросив трубку, в прострации смотрю на телефон. Мне кажется, или я уже перестаю контролировать собственную речь? Я перевел взгляд с телефона на Джорджа, у которого одна бровь уже уползла под челку.
   - Чего это ты?
   - Сам не знаю. Черт возьми... Со мной какая-то херня творится... с тех пор, как...
   - Ну да.
   - Да... Я просто струсил из-за руки, и спать не могу... и теперь иногда я вообще как будто не я, а кто-то другой, - я замолчал, не решаясь задать вопрос. - Слушай... ты правда думаешь, что этот Дэйв был дьявол?
  Джордж посмотрел на меня так, что я понял, что спросил об этом напрасно. Мы оба молчали, уставившись друг на друга. Наконец, я не выдержал его взгляд и снова уткнул глаза в телефон.
   - Дай я закажу нам пиццу, окэй? - спросил Джордж. Я согласно кивнул и протянул ему телефон. Может, он и прав. Может, так оно и лучше - закажем пиццу, потреплемся полночи о каких-нибудь неважных вещах, о какой-нибудь ерунде. Перемоем кости Ричи, перескажем последние сплетни, поговорим о бейсболе и о новом альбоме Depeche mode, обругаем политиков, в конце концов. В кои-то веки будем просто нормальными. Среднестатистическими. Как будто нет ни Дэйва... да ничего нет. И никакого джаза.
   Руку тихонько покалывало, но это было не больно, даже немного приятно - так бывает, когда рука затекает, а потом начинает отходить. Мама говорила, что это по ней ежики забегали. Я всегда представлял, что у меня под кожей носится толпа крохотных ежей - размером с муравьев, и своими маленькими иголочками слегка царапает мне кожу. Интересно, многое сюрреалисты черпают из собственных детских фантазий?
   Джордж заказал две здоровенные пиццы, пиво и картофельные чипсы. Мы оба с удовольствием набросились на все это. Как только в комнатке запахло едой, я понял, что тоже жутко голоден. Все шло хорошо, почти по моему плану - мы уже полчаса болтали о том, о сем, выясняли, почему нам так нравится британский рок и так не нравится американский.
   - Мы слишком деятельны. Англичане сдержанней, они умеют делать музыку как-то тоньше, как-то не так, как у нас, у них это получается. Наверное, все дело тут в менталитете, - рассуждал я.
   - Да ладно тебе, у нас тоже есть команды хоть куда, - возразил Джордж.
   - Я знаю, о ком ты! Твои Дорзы красавцы, конечно, в плане музыки, но... Я серьезно не понимаю, как можно слушать песню, в которой после каждой строчки - слово "детка" или какое-нибудь придурочное "хэй-хэй".
   - Но, черт возьми, это же рок-н-ролл! - воскликнул Джордж, на слове "рок-н-ролл" попытавшись изобразить гроулинг. Получилось довольно паршиво.
   - Связки сорвешь, - рассмеялся я.
   - Все-таки ты ничего не понимаешь в рок-н-ролле.
   - Мне хватит Моцарта и Паркера, знаешь ли.
   - Никогда не понимал, почему вы оба так боготворите Паркера. По-моему, есть джазисты лучше него.
  Я уже готов был порвать Джорджа на клочки за такие слова, когда он протестующее замахал на меня руками.
   - Тихо-тихо, не психуй, люби своего Паркера на здоровье! Просто, наверное, джаз вообще не мое, - как-то грустно улыбнулся Джордж.
   - Не твое? Я сейчас тебя удивлю, но ты играешь в джаз-бенде, приятель.
   - Да, я играю в джаз-бенде. Только потому, что вы с Ричи хотели джаз-бенд. Нет, я не имею в виду, что вы меня заставили, или что-то такое, - сказал он, взглянув на меня. - Просто... не знаю.
   - Что?
   - Ладно, что-то я загоняться начинаю, давай не будем...
   - Нет, говори! - потребовал я. Мне показалось, Джордж готов вот-вот выйти на откровение о своем неудавшемся самоубийстве. И мне было любопытно. Это прозвучит странно, но любопытство было, пожалуй, самым сильным чувством, которое я испытывал по этому поводу.
   - Просто я заметил, что все, что я делаю... что это не мое. И этот остров... нет, мне нравилось тут жить в детстве, но теперь я просто не знаю, что мне делать, чем заниматься...
   - Но чего тогда ты не поехал в колледж? Родители ведь хотели послать тебя в колледж, - спросил я. Глаза у Джорджа забегали, а на скулах проступил румянец - он снова был похож на двенадцатилетнюю школьницу. Не выношу, когда он так выглядит, меня это смущает. Вот и теперь я отошел к столу, чтобы взять еще пиво - на самом деле просто чтобы на него не смотреть.
   - Я не хотел уезжать.
  Я не удержался от усмешки.
   - Так ты хочешь уезжать или не хочешь уезжать? - спросил я, не оборачиваясь, воюя с крышкой бутылки, которая никак не хотела отвинчиваться. - Ты уж определись как-нибудь. Мне кажется, ты просто никак не можешь определиться, то ли тебе нравится рок, то ли ты играешь в джаз-бенде, то ли ты живешь на острове, то ли ты учишься в колледже...
   - Да нет, я, вроде, определился, - его голос прозвучал прямо у меня над ухом, и я резко обернулся: лицо Джорджа оказалось так близко, как не позволяли никакие этические нормы.
  Секунду мы смотрели друг на друга. Я успел только подумать, что глаза у него какие-то непомерно большие и опять слегка светятся, как тогда, в саду перед домом Комптона - а в следующую секунду его руки легли мне на шею, и он поцеловал меня в губы, то есть по-настоящему поцеловал, как женщину. Я чувствовал его язык у себя во рту - острый, пугающе живой и деятельный, вкус его сигарет, его пива, острого красного перца, которым он пять минут назад обсыпал кусок пиццы.
  Мои пальцы разжались сами собой, и бутылка полетела на пол, и я сам едва не упал, потеряв равновесие, но устоял, ухватившись за Джорджа. Его руки переползли теперь мне на спину, как вдруг до меня дошло, что теперь уже и я сам целую его. Одновременно с этим покалывание в руке сменилось каким-то ликующим теплом, постепенно разлившимся от ладони почти до локтя. Если бы рука могла самостоятельно испытать оргазм, это происходило бы именно так.
  И все-таки я не настолько двинулся, чтобы отдаться ощущениям и забыть, что все это - Джордж. Джордж, мой детский друг, парень, которого я знаю с одиннадцати лет, почти названый брат. Так какого же хренова черта мы делаем?!
   Слегка прикусив мне губу, Джордж принялся целовать мне шею, а я еще несколько секунд не мог вымолвить не слова от парализовавшего меня шока.
   - Джордж, какого хрена? Отвали от меня! Ты соображаешь, что делаешь? - воскликнул я, и руку резко свело судорогой - я почти не обратил на нее внимания - надо было прояснить всю эту тему с Джорджем, мне было не до нее. Я буквально отлепил его от себя и толкнул в грудь - довольно грубо, особенно для человека, который только что тебя целовал.
   - Джордж! Очнись! Что ты делаешь? - завопил я изрядно истеричным тоном. Джордж снова покрылся девчачьим румянцем, но теперь это не заставит меня выпустить его из поля зрения.
   - Люблю тебя, - пробормотал он, опустив взгляд в пол.
   - Чего? - протянул я. Секунды две я действительно надеялся, что мне послышалось.
   - Я люблю тебя, - громче и увереннее повторил он. - Поэтому я играю в твоем джаз-бенде, поэтому я не поехал учиться в колледж, поэтому я терпеть не могу твою Френчи, и поэтому, черт возьми, я хотел покончить с собой! Теперь тебе все ясно? Ты ведь об этом хотел узнать?
   Да, когда-то пару тысячелетий назад я жевал пиццу, пил пиво и действительно хотел узнать, почему Джордж чуть не покончил с собой. Но это время уже принадлежит другой эпохе - эпохе безмятежности, эпохе блаженного неведения. Срань господня! Разве так бывает? Джордж... наш маленький дурацкий Джордж... Джордж-девчонка, Джордж, с которым я за эти пятнадцать лет сотню раз спал в одной кровати, Джордж, с которым я мылся в душе в средней школе, Джордж, с которым я напивался вдрызг и оставался ночевать в его квартире - с ним вдвоем, без Ричи. И вдруг этот Джордж - гей?
   - Ты что, разводишь меня? - удачная идея, все объясняет. Как же она раньше не подвернулась?
  Но Джордж только истерично рассмеялся, встряхнув длинными кудрями.
   - Тебя еще раз засосать, чтоб ты мне поверил?
  И правда. Розыгрыш розыгрышем, а целоваться с мужиком... нет, на это даже Ричи бы не пошел, а уж он-то любит хорошую шутку.
   - Срань господня, Джордж... и... как долго?
   - Долго, - его веселость сразу как рукой сняло. - С тех пор, как мы знакомы.
  Эй, стоп, тут какая-то нестыковочка.
   - С тех пор, как знакомы?.. Джордж... но нам ведь было одиннадцать лет! - воскликнул я.
   - Ну да, - кивнул Джордж, снова уткнув взгляд в пол. - Уже пятнадцать лет.
  Вид у него был такой скорбный, что на секунду мне даже стало жаль его. В руке снова стал полыхать пожар, но теперь было ощущение, что боль копится в ране, как гной, и ждет своего часа, чтобы вырваться на волю. Я смотрел на Джорджа и не узнавал. Еще полчаса назад это был мой лучший друг. Сейчас передо мной стоял женоподобный - женоподобный, теперь уже можно не закрывать глаза на это - извращенец. Ну да и бог бы с ним со всем, он мог бы быть моим лучшим другом - просто женоподобный извращенец. Но нет. Моим лучшим другом априори не может быть человек, который пятнадцать лет парил мне мозги. Господи, ну конечно ему не нужна на фиг моя Френчи! И эта его заботливость, чуткость, которые так меня умиляли - вот, оказывается, как все это легко и просто объясняется! Ну так и срань же господня! Неужели каждый раз, когда мы напивались в дым, и он предлагал остаться у него, потому что мне далеко идти до дому, каждый раз он думал "ну что, может сегодня я смогу ему вдуть?" А этот его вечный стриптиз? Уж не попытки ли меня соблазнить?
   - Прости, Джон. Я не должен быть тебе это говорить, - промямлил Джордж, все еще не поднимая взгляда.
   - Чего? Да ты... ты что, собирался до смерти трахать мне мозги? Таскаться за мной всюду, изображая лучшего друга?
  Джордж поднял на меня громадные круглые глаза, а в ладони будто разорвалась петарда.
   - О чем ты говоришь...
   - О том, что ты все это время врал! Вся твоя жизнь - куча дерьмового вранья и больше ничего! Ты не поехал в колледж, ты слушаешь музыку, которая нравится мне, ты играешь со мной в одной группе, живешь в городе, в котором нравится жить мне - не тебе. Мне. Может, ты уже говоришь то, что я хочу слышать? Или думаешь то, что я хотел бы, чтобы ты думал? Что скажешь? Это же идиотизм! Ты хоть раз подумал, что мне не нужны от тебя эти жертвы? Что было бы гораздо лучше, если бы ты свалил куда подальше и нашел там себе какого-нибудь такого же...
   - Мне не нужны другие!
   - Но меня ты не получишь!
   - Вот я и хотел повеситься!
   - Срань господня! Ну и вешался бы уже по-нормальному! У тебя что, даже повеситься толку нет?!
  Я выпалил это и зарычал от боли, снова впившейся в ладонь. Джордж даже не дернулся в мою сторону, как обычно, когда я, покрывшись холодным потом, сполз на пол, но на этот раз не потерял сознания. Боль начала отпускать, а вместе с ней и ярость стала проходить. И снова осталось только это гадливое чувство, какое бывает утром, когда не помнишь, какую именно хрень ты вытворял на попойке накануне. Я взглянул на Джорджа - он теперь не вызывал такого уж отвращения. С некоторым смущением я заметил, что губы еще помнят его поцелуй, его укус... и вообще вся эта ситуация скорее интригует, чем пугает или бесит. И, может быть, когда-нибудь я сам помогу ему меня как-нибудь разлюбить, и все будет в порядке...
   - Знаешь, Джон... теперь я понимаю, что хотел сказать Ричи.
   - Что?
   - Теперь мне тоже хочется, чтобы тебя вообще никогда не было.
  9
   Пятичасовой паром привез нас на остров - меня, Джорджа и Ричи. Я знал, что они едут вместе со мной, но не видел ни того, ни другого. Я мало мог увидеть от слепящей боли в руке, а эту парочку мне к тому же видеть совсем не хотелось.
   Еще не рассвело. Подойдя к дому, я опять заметил в окне кухни свет. Это уже начинает бесить. Она что, разучилась спать без меня? Или так проявляется ее принципиальность? Может, Ричи был прав, говоря, что все итальянки чокнутые?
   - Френчи? - позвал я, шагнув за порог и стараясь унять свое раздражение. Жжение в руке сменилось тупой, ноющей болью.
  Я не сразу заметил ее темный силуэт, появившийся на пороге спальни. Как и положено - в зубах сигарета, руки скрещены на груди - поза немого укора.
   - Что?
   - Очень мило, что ты сподобился вернуться.
  Руку неожиданно кольнуло так, словно я занозил ее снова. Я взглянул на нее: сквозь бинт проступила какая-то желтоватая жидкость.
   - Френчи, у меня что-то... давай потом поговорим! - я попытался метнуться в ванную, но она преградила мне дорогу.
   - Что с твоей рукой? Ты поранился?
  И снова здравствуйте. Теперь она изображает курицу-наседку.
   - Я сам разберусь, не надо...
   - Давай я обработаю! - Френчи резво подхватила меня под руку и повела на кухню.
   - Нет, я сам, не надо!
   - Но почему, Джонни? Я умею... - стрекотала она. Вот же надоедливая сука!
   - Да отвяжись ты наконец! - я вырвался из ее хватки и через полминуты уже закрылся в ванной. Френчи заняла позицию под дверью.
   - Ты теперь всегда так будешь со мной разговаривать?
  Я ничего не отвечал, разматывая бинт. Он присох к коже, и тоже теперь причинял боль. Мне кажется, сейчас рука достигла уже такой чувствительности, что будет больно, даже если просто подышу на нее. Наконец, последний слой отодрался от раны.
   - Джон! Джон, ты там в порядке?
   Джон не был в порядке. Джон был в панике. На месте разросшейся и почерневшей ранки теперь оказался некий морщинистый бугорок, слой кожи, с одной стороны опушенный жесткой щетинкой. Проведя по нему пальцем (температура вполне нормальная, но на ощупь немного склизкий), я обнаружил, что кожа движется, открывая...
  Слово "блядство" застряло в горле: в центре ладони у меня был теперь вполне симпатичный голубой глаз. Веко моргнуло, снова... зрачок глаза сузился на свету, немного повертелся и уставился прямо на меня.
  Как человек со средними способностями, я не смогу описать свои ощущения... я продолжал видеть то, что видел раньше - своими двумя глазами, и в то же время я видел самого себя - этим третьим глазом, появившимся на руке. И я не особенно себе нравился. Дело тут было совсем не в угле зрения, просто этот глаз... у него было свое собственно видение, тот угол преломления, под которым все вокруг представало чуждым, в критическом свете. Меня глаз видел не особенно приятным бледным и нервным типом, мои - человеческие - черты представали какими-то несуразными, как на детском рисунке. Такое отторжение происходит, например, когда видишь какое-то диковинное экзотическое и не слишком симпатичное животное. Глаз завертелся в "глазнице", озирая ванную, в которой тоже теперь все располагалось несколько нелогично, не так, как положено.
   - Джон, что там с тобой?
  Я обнаружил, что уже некоторое время издаю истеричное хихиканье. Глаз дернулся в сторону двери, и я увидел - сквозь нее - Френчи. Нелепая фигура, лицо, глаза... все такое же... но такое неправильное! Подправить, что ли?..
   Наверняка многие родину бы продали за возможность видеть мир с точки зрения кого-то другого, но меня она вовсе не привлекала. Я как попало намотал бинт обратно. Глаз беспокойно заворочался под веком, задергался - но ничего не мог сделать. Руку снова начало жечь, но я не собирался поддаваться на провокацию. Френчи уже колотилась в дверь ванной. Пора было выходить.
   - Успокойся, - сказал я, открыв дверь. Френчи выглядела уставшей, даже измученной, ужасно напуганной и, увидев меня, попятилась к стене. - Что с тобой?
   - Ничего, - ответила она, едва не заикаясь. - Ты в порядке?
   - Да, - кивнул я. Руку снова то дергало судорогой, то жгло огнем, то биллионы уже не ежиков - дикобразов - носились под кожей.
   Я смотрел на Френчи и молчал. Почему-то теперь, увидев ее глазом на руке, я не мог воспринимать ее так, как раньше, не узнавал, не любовался, как обычно, ее чертами... да и не любил.
   - Что случилось? - спросила она своим несуразно высоким голосом.
   - Ничего.
   - Что с твоей рукой?
   - Ничего.
   - Можно я посмотрю?
   - Нет.
   - Джон...
  Джон... это мое имя? Каким это слово звучит далеким, непонятным и незнакомым. Я так хотел сюда когда-то... почему же теперь я не узнаю стен, мебели, лестницы... почему так тошнотворно ворочается желудок при взгляде на фотографии?
   - Почему ты не спишь? - чужой голос, не мой, чей угодно, только не мой.
   - Мне опять снился тот кошмар... помнишь, я рассказывала?
  Что-то смутно припоминаю... черт возьми, когда это было? Впрочем, какая разница, мне ведь все равно наплевать, почему она не спит.
   - Помнишь, Джон? Тот сон...
   - Сон! Радуйся, что ты вообще можешь спать! - выпалил я. Сердце тяжело билось в груди, в виски ударила тупая боль. Я представлял, как кровь медленно и вязко перекатывается в венах... чего ради? - Как тебе совести хватает жаловаться на сны мне?! Мне - человеку, который не спал уже неделю!
   - Тебе надо к врачу... - пропищала она едва слышно.
   - Что ты знаешь о кошмарах?! Что ты можешь знать о снах! Они у тебя всегда под рукой - только глазки закрыла - и баю-бай!
   - Джон, я тебя не узнаю... Джон, это как будто... не ты...
   - Да ты что?! Может, ты, сука, еще и хочешь, чтобы меня вообще никогда не было?! Давайте, ребятки, объединяйтесь! У вас будет что-то вроде клуба!
   - Что ты... о чем ты, Джон?
   - Все заботитесь обо мне? Будто я и дня не протяну без вашей заботы. Любишь меня? - ну и подавись!
  Я сам не заметил, как стал наступать на нее. Она пятилась от меня к дверям комнаты... кажется, спальни. Черт возьми, до чего же отвратителен ее рот... пухлые, влажные губы... и их я мог когда-то целовать?
   - Но Джон... я ведь тебя люблю...
  А сама глазами ищет уже, куда бы сбежать или чем бы огреть меня по башке - потяжелее.
   - Хочешь знать, что я называю любовью?
   - Джон, что у тебя с рукой?
   - Что у меня с рукой? А, на, подавись, сука! На, смотри! На! На! - сорвать бинт во второй раз оказалось значительно легче. Я выставил руку ладонью вперед - прямо на нее, как будто приветствуя Гитлера. Глаз снова несколько раз моргнул - и мое личное зрение враз отказало.
   Глаз уставился в упор на Френчи. Увидел ее искривившееся в испуге лицо - воспоминание о красоте. Она, попятившись назад, запнулась за порог спальни и опрокинулась навзничь - толстые ляжки, темные завитки волос, торчащие из-под трусиков. Все это было глазу отвратительно, и одновременно с этим возбуждало. Мои колени согнулись, опуская меня к ней. Она, боясь пошевелиться, полулежала на пороге спальни. Левая ладонь плавно проехала по ее ноге снизу вверх - с приливом нового отвращения я заметил, что на ней отрасли волоски.
   - Джон... не надо... - прошептала она, а, может, и прокричала - какая разница?
  Правая рука потянулась к ее лицу - глаз в упор уставился в ее глаза. Ладонь отражалась в ее глазах гладким, кожистым деревом.
  Я услышал звук рвущейся ткани, почувствовал тепло ее дыхания, ее крика - у себя на шее, запах ее тела, влажное тепло - такое знакомое, и такое чуждое одновременно. Глаз увидел широко распахнутые мокрые глаза, слипшиеся ресницы, раззявленный губастый рот, вывалившиеся из порванного халата груди - подпрыгивающие в такт движению тел, смешные и нелепые погремушки над детской коляской.
   Я очнулся уже на кухне - от неожиданности пробуждения пальцы, державшие что-то, разжались - чайник с грохотом покатился по полу, залив мне ноги кипятком. Но плевать. Единственное, что меня волновало - рука. Глаз был закрыт, но немного шевелился под веком. Так выглядит глаз человека, когда он видит сон. Выходит, глаз уснул? Погодите, а что же тогда...
   Я метнулся в спальню, где на пороге все еще лежала Френчи. Одного взгляда на нее мне хватило, чтобы понять, что с ней сделали... что с ней сделал я. Или все-таки это был глаз? "Ну да, приятель. Твою девушку изнасиловал глаз. Браво!"
   - Френчи! - воскликнул я, шагнув к ней. Она в ужасе смотрела на меня и пыталась подняться, но у нее ничего не выходило. Она, подтягиваясь на руках, отползала в спальню. Кажется, даже кричать она не могла. Вместо крика у нее получалось какое-то сдавленное мычание. - Френчи... постой, я помогу. Прости меня. Это... это же был не я... Френчи, милая... Боже мой, прости меня!
   Я мямлил какие-то извинения, понятия не имея, как теперь ей помочь. Она выглядела как человек на пороге смерти. Френчи, кажется, поняла, что я имею в виду и остановилась, хотя слезы все еще катились по опухшему лицу. Я увидел, что все ее губы искусаны. Я это сделал, или она сама их кусала?
   - Давай я положу тебя на кровать.
  Я поднял ее на руки - она теперь весила меньше, чем когда я делал это в последний раз. Ее тело было слишком горячим, влажным, волосы пропитались потом и спутались в колтун.
   - Что мне сделать, Френчи?
  Она ничего не отвечала, только продолжала плакать, отвернувшись к стене и обняв себя руками. Я постоял немного возле кровати и вернулся на кухню - поставить чайник. Сейчас у меня была стойкая уверенность, что еще одним человеком, который хотел бы, чтоб меня не было, на свете стало больше.
   Пока глаз спит, надо бы снова стреножить его бинтом... а стоит ли? Он и забинтованным неплохо справляется со мной. Что это? Шизофрения? Мутация? Еще какая-то неведомая хрень?
   - Срань господня, - ответил я сам себе. - Вот, что это такое.
  Я налил себе чаю, отрезал дольку лимона, бросил в чашку и раздавил ложкой, выпуская из нее сок. Какие привычные жесты... и как легко они мне даются, несмотря на все, что я сделал. Выходит, я буду все так же существовать? Все так же пить чай, курить, есть... все так же играть на органе, петь и сочинять музыку. Все будет так же? Черт, нет. Нет, ни в коем случае... Даже мысль о том, чтобы жить по-прежнему, внушала омерзение. Что тогда? Метод Джорджа? Мыло + веревка? Тоже не вариант. Глаз не даст мне сделать это. Глаз вообще ничего не позволит мне делать. Что тогда? Выколоть его, к чертовой матери? Ну так он вырастет снова - в этом я не сомневался. Тогда что? Отрезать руку? Можно попробовать, вот только есть же еще одна рука. Да и потом, что мешает глазу появиться где-нибудь на груди, на лице, на шее? Где угодно, хоть на заднице?
   Сколько проблем, сколько неразрешимых вопросов... еще неделю назад у меня были лучшие друзья, работа, музыка, невеста, планы на будущее. А теперь... кто-то просто взял мою жизнь, встряхнул и перевернул все вверх дном. Воланд был прав... как человек может считать себя хозяином своей жизни, если не может составить точный план хотя бы на пару дней? Ведь если бы в Хэллоуин меня спросили, что будет через три дня, я в полной уверенности ответил бы, что все будет по-прежнему... а теперь все никогда уже не будет по-прежнему...
   Я добавил сахар в чай, и, бултыхая ложкой, вспомнил вдруг, что я пью чай без сахара. Впрочем, кто я такой, чтобы решать, нужен мне сахар или не нужен?
   - Джон... - я будто со стороны услышал свой смертельно уставший голос. - Как было бы здорово, если бы тебя вообще никогда не было... Как было бы прекрасно...
  10
   - Ты думаешь, нам придется искать нового органиста? - спросил Джордж. Ричи утвердительно кивнул.
   - Обязательно. Петь, в общем-то, можешь и ты, но без нового органиста нам не обойтись, а я не думаю, что он вернется.
   - Кто вернется? - раздался у них за спиной бодрый, знакомый голос. Оба разом оглянулись, сурово глядя на Джона. Он не появлялся на репетициях уже три дня. Сейчас он выглядел на удивление довольным жизнью, исчезли следы бессонницы под глазами, цвет лица стал ровнее, исчезла трупная бледность последних дней, синяк, оставленный Френчи, совсем сошел.
   - Вообще, ты, - ответил Ричи. - Мы думали, что ты самоустранился.
  Джон рассмеялся как-то совсем не по-джоновски. У него всегда был довольно глупый смех, а этот звучал красиво, переливчато.
   - Я тоже о многом успел подумать, - улыбаясь, сказал он. - И передумать.
   - Передумать насчет чего? - спросил Ричи. Джордж вообще отвернулся к стене, ему неловко было смотреть на Джона.
   - Насчет гастролей, например. Я поговорил с Френчи. Очень серьезно с ней поговорил, - сказал Джон и сделал интригующую паузу. - И теперь я готов ехать на все четыре стороны. Более того, я уже почти все устроил.
   - Что?! Каким образом?! - воскликнул Ричи, вскочив с места. - Объясняй, живо!
   - Спокойно, Ричард, - опять рассмеялся Джон. - Твой Брайан Люк хороший парень, но... посредственность, самая что ни на есть. Я нашел нам другого продюсера. С независимого лейбла, который готов записать с нами альбом и соорудить нам турне по Америке, а может, и Европу зацепим - это получше того, в которое поехали твои Twinsы, - Джон подмигнул уронившему челюсть Ричи и посмотрел на часы. - Он скоро придет, я вас представлю, и, может быть, сегодня и подпишем контракт. Я убежден, он вам понравится.
   - Надо же, какая перемена! - воскликнул Ричи. - А мы думали, ты вовсе нас кинул к чертовой матери! Джонни, парень, да ты красавчик!
   - Да, Ричи. Но это еще не все, о чем я успел подумать, - сказал Джон, подойдя к Джорджу, который все еще в углу делал вид, что настраивает гитару. - Джорджи...
  Он не поворачивался, и Джон, обойдя усилитель, встал перед ним.
   - Джорджи... - он нежно провел рукой по его волосам, поднял к себе его лицо за подбородок и поцеловал - к великому изумлению Ричи. - Я передумал, - шепнул Джон так, чтобы слышал только Джордж.
   - С чего бы вдруг?
   - Ни с чего. Может человек передумать?
   - Так, ребят, я в этом месте вообще не понял! - воскликнул Ричи. - Вы типа вместе теперь или как? Ты разве на Френчи через месяц не женишься?
   - Женюсь. Еще как женюсь. Теперь - тем более.
   - Что значит "тем более"?
   - Она беременна. Но это ничего не значит, - добавил он уже Джорджу.
   - Я что-то не понимаю... - пробормотал он, все еще недоверчиво вглядываясь в Джона.
   - Вы хотели, чтобы меня не было. Меня нет! Это теперь другой я. Надеюсь, таким я вам понравлюсь больше! - сказал Джон и рассмеялся, давая понять, что все сказанное - шутка. Ричи и Джордж неуверенно засмеялись в ответ. Их смех прервал стук в дверь. Джон летящей походкой метнулся к ней, и посторонился, пропуская статного рыжеволосого мужчину в темных очках, скрывающих половину лица.
   - А вот и он! Тревор Хаксли, прошу любить и жаловать!
  
   СПб 20 октября - 12 ноября 2011г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"