Щукин Евгений : другие произведения.

Тропинкой человека. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Глава 2
  Час спустя, соблюдая все мыслимые меры предосторожности, я добрался до родного дома - близ остановки "Магазин", если кого интересует. Номер дома и квартиры не скажу: там у меня деньги лежат.
  Тихо-тихо открыл дверь. Мышкой прошмыгнул в квартиру.
  Ага, щаз-з! Из родительской спальни немедленно прогремел бодрый папин голос:
  - Ты где шлялся?!
  - Кешка, у тебя совесть есть? - поддержала его мама. - Первый час ночи!
  "Папа, меня чуть не съели...
  - Ну и что, это минутное дело. Где ты бродил остальные полночи?!"
  Я, кажется еще не представился: Скиба Петр Миха... Тьфу! Скиба Иннокентий Михайлович. Чего меня на Петра потянуло? Мама, когда была в положении, ждала девочку, Машей назвать хотела.
  Ну, это к делу не относится.
  - Мам, ну чё ты переживаешь? - затянул я привычную песню. - Ну чё со мной может случиться?
  - А то ты не знаешь?! - беседа пошла по обычному сценарию. - Будто маньяков разных не хватает!
  - Ты где был? - громыхнул папа.
  "Пиво пил!"
  - Нигде! - огрызнулся я. - Девчонку одну провожал. Заболтался...
  - Ты там болтаешь, а мать здесь с ума сходит! - упрямо гнул свою линию родитель. Никак не уймется.
  Я уже давно завидовал своим приятелям-однокурсникам. Все они, за исключением одного лишь Гарика, жили в общежитии. Гарик, как и я, был городской и посему жил вместе с родителями. Это здорово - голова оставалась спокойной от мыслей типа "что" и "из чего приготовить", да и стиркой занималась мама.
  Однако периодически накатывало раздражение. На мой взгляд, родители, в своей заботе обо мне, перегибали палку. Трепетно относились к тому, с кем я общаюсь; выражали свой протест, если я приходил слишком поздно и т.д., и т.п. Словом, мне хотелось независимости.
  - Я, между прочим, уже взрослый: двадцать годиков исполнилось!
  - Ты наш сын! - безапелляционно заявила мама. - И мы о тебе беспокоимся!
  Что толку беспокоиться? Можно подумать, ваше беспокойство спасет от пресловутых маньяков. Хотя... если бы вспомнил о маминых переживаниях, выходя из библиотеки... Нет, все было определено с самого начала: я мог думать только о том, что мне внушалось.
  - Ладно. Спокойной ночи, - сдался я, направляясь к себе в комнату.
  - Спокойной ночи, - донеслось из родительской спальни.
  В эту игру мы с родителями играли давно. Я имел возможность и право жить суматошной жизнью студента. Папа с мамой, в свою очередь, держали сына на длинном поводке. Они уважали меня и их нотации были лишь напоминанием о взятой на себя ответственности: в случае задержки я должен был поставить их в известность. Сегодня я этого не сделал, за что и получил выволочку.
  Такое случалось достаточно регулярно. Но все разбирательства прекращались, как только я соглашался с родителями. Будучи достаточно демократичными, они этим довольствовались, а я в очередной раз мечтал перебраться жить в общагу. Но быстро, буквально за час, "остывал" и снова видел преимущества своего положения.
  Наша трехкомнатная квартира была обычной планировки: небольшой Г-образный коридор; сразу направо - кухня, рядом с ней зал. Одну спальню занимают родители, другую - сестра. Надьке скоро шестнадцать и она классный парень: умеет хранить тайну, да и совет даст насчет девчонок, если надо. С ней было так здорово шептаться по ночам, что я даже обиделся, когда родители вдруг вытурили меня в зал: мол, девочке нужна отдельная комната.
  Повинуясь отработанной за последние годы привычке, я механически разобрал постель, разделся, залез под одеяло.
  Сна не было. Я перевернулся на другой бок, положил голову на вытянутую руку. Потом втиснул между ними подушку. На какое-то время удавалось забыться, но потом четкое, ясное сознание вновь напоминало о себе.
  Сбросив подушку на пол, я улегся на живот. Подушка тихо лежала на полу - я мерно сопел на кровати, время от времени раздвигая ресницами неподвижный воздух.
  Измаявшись, я прибегнул к последнему средству: развернулся на диване так, что ноги и голова поменялись местами. Обычно это помогало.
  Провалявшись часа два, я не выдержал. Встал, подошел к окну. Ночь выдалась безоблачной. Хотя на земле не происходило ничего интересного, в небе ярко - ярче, чем когда-либо раньше - горели звезды.
  Я сидел на стуле, глядел в усыпанное светящими бусинками небо - и мечтал. Если б можно было стать птицей; вспорхнуть, заложить круг над городом и умчаться ввысь...
  Я думал о Боге. Творец создал мироздание, чтобы осуществить какую-то цель. Но мир оказался далек от совершенства. Почему? Неужели падший ангел действительно существует?
  Я думал о себе.
  Я знал, как меня зовут, кто мои родители, друзья, - я знал все, что позволяет ориентироваться в меняющемся мире. Но остался ли я человеком? Пару часов назад я... я был готов убить человека. Хватит ли у меня сил преодолеть очередной приступ этой страшной болезни?
  Завтра надо будет сходить в церковь. Поправка: уже - сегодня.
  Я смотрел в величественное, прекрасное небо и чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Выходит, вампиры вовсе не бесчувственны? Выходит, и в их душе есть место для жалости? Но... что если такое происходит только с новичками? Что, если я ошибаюсь?
  Я сидел, сидел...
  По звонку будильника, пронзительным дребезжанием разорвавшего тишину, встали родители. Мать захлопотала на кухне.
  Светало. По мере того, как серело небо, на меня плавно накатывала усталость. Любопытно...
  Быстро натянув футболку и брюки, я выскочил из комнаты, столкнувшись в коридоре с Надюхой. Только что выбралась из ванной.
  - Под ноги смотри! - рявкнула она в ответ на попытку протаранить ее.
  - Извини. Доброе утро.
  - Доброе утро, - гордо вскинув голову, она прошествовала на кухню.
  Я обулся, открыл входную дверь.
  - Ты куда? - всполошилась мама. - Иди завтракать.
  - Я сейчас, только проветрюсь.
  - Только - что? - переспросила мать, но я уже несся вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.
  Сложно сказать, сколько градусов мороза было на улице. Стоя в футболке, я чувствовал себя вполне комфортно. Так, легкая прохлада, не более.
  За спиной периодически хлопала дверь подъезда. Из дома выходили люди, ненадолго приостанавливались, скользя по мне любопытными взглядами. Особо сердобольные спрашивали, что случилось, сокрушались, что заболею - и шли по своим делам, безуспешно простояв какое-то время в ожидании ответа. А я стоял и напряженно всматривался в быстро светлеющее небо.
  Я ждал восхода солнца.
  - Кешка, ты сдурел? - рядом возникла горячо любимая сестренка. - Иди домой!
  - Кому - дом, а кому - школа, - ответил я, притягивая взглядом горизонт. - Пока.
  - Ты же заболеешь! Быстро иди домой!
  Она ухватилась за мою руку. Напряглась, пытаясь затащить непутевого братца в подъезд. Угу - попыталась. Я сам удивился той легкости, с которой остался на месте, но сделал вид, что так и должно быть.
  - Кешка, - чуть не плача, попросила она, - иди домой.
  Я чуть повернул голову в ее сторону:
  - В школу - шаго-ом марш! Ать, два! Ать, два!
  - Дурак! - Надя оскорблено взмахнула пакетом и пошла по своим делам.
  Так-то оно лучше: я чувствовал нарастающую жажду и нервничал.
  Из подъезда показалась мама. Папа, к счастью, ушел в свой "Автосервис" еще до моего "пробуждения".
  - Кешка, ты что тут делаешь?!! Живо домой! Господи, замерз совсем!! - она щупала мое холодное тело. - Быстро в постель! И чтобы никуда не выходил сегодня!!
  Мне было тяжело идти. Причитая, мама довела меня до подъезда - внутри было полегче.
  - Мам, ты иди: я сам дойду. Не будите меня сегодня - я не спал ночью.
  Она молча покачала головой: вот-вот заплачет. Похоже, решила сопровождать меня и дальше.
  Я отстранил ее. Повернулся и, борясь с обволакивающей слабостью, зашагал наверх.
  Оцепенение наваливалось все сильнее. Похоже, сегодня мне придется отказаться от мысли полюбоваться на солнышко. Наверное, и завтра - тоже. Если легенды говорят правду, я сгорю под солнечными лучами. Понятно почему: буду слишком слаб, чтобы спрятаться.
  Веселенькая жизнь предстоит...
  Задернув шторы, я успел еще добраться до дивана, где повел себя как типичное бревно.
  Я спал. Я - одновременно - осознавал происходящее. Перед внутренним взором проносились тягучие видения. Сквозь них я видел комнату; чувствовал руку мамы, легко касающуюся лба; слышал негромкое сопение отца, который, придя на обед, немного постоял рядом...
  Потом все прошло. За окном становилось все темнее. И чем дальше, тем больше я приходил в себя.
  На часах - половина седьмого. Я опустил ноги на пол.
  Меня мучила Жажда.
  - Выспался? - ехидно поинтересовалась сестренка, когда я ввалился на кухню.
  Надя сидела за столом , пила чай. Чуть поодаль - мама чистила картошку.
  - Выспался, - хрипло ответил я. - Что у нас сегодня на ужин?
  - Суп с фрикадельками, - откликнулась мама, поднимая свои внимательные глаза. - Температура есть?
  Я придал своей физиономии максимально жизнерадостный вид:
  - Нету.
  - Хочешь есть - возьми в холодильнике сыр, сделай бутерброд. Чаю попей, - проинструктировала мама.
  Я молча открыл холодильник. Нагнувшись, достал сыр. Отрезал от него хороший кусок и, зажав его в руке, направился в зал.
  - Куда пошел?! - тут же взъелась Надька: наверное, еще дуется. - Ешь здесь!
  Эх, Надя, мне бы твои заботы...
  Я сделал вид, что ничего не слышал. Уединился в комнате и осторожно поднес сыр ко рту.
  И едва сдержался, чтобы не запустить им о стену: вкус был просто омерзительный.
  Мне нужно кое-что другое.
  После краткого размышления Иннокентий Михайлович снова нарисовался на кухне:
  - Мам, давай я доварю.
  - Что это с тобой? - подозрительно спросила мама. - Натворил что-то? Выкладывай.
  Отложив нож в сторону, она спрятала ладони между колен и приготовилась слушать.
  - Что, помочь нельзя? - я проворно схватил нож.
  В поисках свободного табурета окинул кухню беглым взглядом. Нашел искомое под столом, выдвинул табурет ногой и решительно уселся напротив мамы:
  - Иди, отдыхай. Папа, вон, телик включил.
  Это было даже удивительно: вернувшийся с работы отец не стал заходить в зал, побоявшись разбудить чадо, а смиренно дожидался в спальне, когда сын проснется и можно будет посмотреть новости со спокойной душой.
  Как мало мы знаем о родительской любви.
  - Что-то тут не так... - хранительницу семейного очага терзали смутные сомнения.
  - Да все нормально, мам. Иди! - я махнул рукой, указывая направление.
  В ответ она еще раз смерила меня недоверчивым взглядом и - наконец-то! - удалилась. Я тут же положил нож на столешницу и вытряхнул из полиэтиленового пакетика размороженный фарш. Благо, тарелка стояла здесь же - в полной боевой готовности. Сверху положил свои ладони; скомкал мясо, поднимая его над тарелкой.
  Сдерживаться становилось все труднее и труднее. Втягивая ноздрями чудный аромат, я плавно свел ладони вместе. На тарелку побежала восхитительная алая струйка.
  - Ты что делаешь?! - завопила сестренка, до сей поры молчаливо наблюдавшая за моими манипуляциями. - Нельзя сок выжимать: мясо будет невкусным!
  - Что там у вас происходит? - поинтересовалась мама из соседней комнаты.
  Я выразительно приложил палец к губам и прошептал:
  - Сок, говоришь? Смотри, что сейчас будет.
  И, по-прежнему держа выжимку в руке, склонился над тарелкой и в одну секунду втянул в себя все ее содержимое. Немного полегчало.
  Оглянулся.
  Надька смотрела на меня широко раскрыв глаза и потрясенно молчала.
  - Ты же сама сказала: сок, - попытался отшутиться я, сообразив, что только что совершил в высшей степени нетривиальный поступок.
  Нижняя челюсть сестренки сама собой отвисла. Из открывшегося рта сначала вырвалось сдавленное шипение, затем полное эмоций слово:
  - Сдурел??
  Я виновато потупился.
  - На почве несчастной любви крыша поехала? - продолжала давить Надя.
  Несчастной любви? А-а, похоже, она вспомнила вчерашнюю байку про то, как я девчонку провожал. Не-ет, пока на личном фронте у меня полное затишье.
  Я поймал себя на этом слове - "пока" - невесело усмехнулся. Но, опять же, вдруг найду симпатичную вампирочку... я снова усмехнулся.
  - Во-во, - подытожила Надька, - оно и заметно.
  - Ладно, не обращай внимания. Разве я виноват, что отдельные люди шуток не понимают?
  - Кто не понимает, я?! - вскинулась сестра. - Да, не понимаю, если шутки дебильные! Между прочим, о людях судят по поступкам - ты в курсе?
  Я посмотрел на нее сверху вниз; высокомерно, с чувством собственного достоинства, отвернулся. Снова взялся за нож, быстро нарезал картошку.
  Я теперь мог много больше, чем несколькими днями ранее: быстрее бегал; выше прыгал; выросли реакция, сила. Вот только думал с прежней скоростью, а порой и вовсе тупел, отступая пред животными инстинктами.
  Мне было мало крови. Я хотел еще.
  Давно уже допила свой час и ушла делать уроки Надя, а я, застыв у плиты, все так же размышлял над своим бедственным положением.
  Проще всего - признаться родителям. Меня возьмут под свое крылышко ученые; создадут для объекта изучения все условия. Мама с папой будут рассказывать знакомым байки про то, что я заболел или куда-то срочно уехал... Нет, не пойдет: в местах не столь отдаленных пребывают люди с куда более правдоподобным бредом.
  Тогда - можно просто "заболеть": не спать ночью; лежать камнем днем; отказываться от пищи - и пить только сырую кровь.
  Ага, тогда меня точно заберут! Врачи, знаете ли, придерживаются традиционных взглядов.
  В последний раз помешав суп, я выключил плиту.
  На цыпочках прокрался к вешалке. Натянул куртку, ботинки. Посмотрел вокруг.
  Так, ключи взял... Куртку одел... Шапка! Нахлобучив ее на голову, я тихонько приоткрыл дверь, выскользнул наружу. Стараясь не шуметь, закрыл квартиру и побежал по ступенькам вниз.
  Похоже, судьба оставляет мне только один выход: лгать, изворачиваться, снова лгать. И все это по одной простой причине: самая невероятная ложь будет звучать более весомо, чем правда.
  Мне придется с этим смириться, но лишь на какое-то время - убийцей я не стану никогда!
  Отворив дверь подъезда, я шагнул в ночь.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"