Сорино : другие произведения.

Белая акация. часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Глава ПЕРВАЯ)

  Несколько предварительных авторских разъяснений.
  
  Мир "Белой акации" - фантастический, не смотря на то, что действие происходит в наши дни, в реальных, так сказать, условиях.
  В этом мире Вы столкнетесь с незнакомыми словами и понятиями, некоторые из которых я кратко обрисую и объясню.
  Итак.
  
  "Тригора" -- город-государство где-то на побережье южной Европы. Население численностью в 70 млн. человек, (пёстрая смесь наций и конфесий), живет по жестким законам Симаторикона, (свод правил, обязанностей и "допущенных свобод", разработанный в 1923 году загадочным "Комитетом Симаторикона"). Контроль над исполнением законов и обязанность "надлежащих исправлений и наказаний" возложен на государственную корпорацию Simatory Imagine .
  Основными из них являются законы "О пропорциях наций" и "О праве на родство". Вокруг Тригоры по трём сторонам расположены города сателлиты: Симавур, Перпелен, Уцтригораш (Подтригорье).
  
  Тригора была основана в 1914 году сектой "симаторианов", члены которой поклонялись некоему Неведомому Богу. История тщательно скрывает имена и фамилии её адептов, которые стояли у основания "Храма Сима Тори" в Европе. И внешнему миру доподлинно известно только одно:
  На официальном языке Тригоры - "тригваре" (см. ниже) Сима - Бог, Тори (или Гори): неведомый, непостижимый, безымянный.
  
  Так же эти слова относятся к особой группе слов, называемых "номиронами". Правила тригвары запрещают видоизменять и склонять существительные "номироны", а также произносить их в сочетании со словами "октитонами".
  
  "Тригвара" -- официальный язык Тригоры, основанный на таинственном церковном языке симаторианов .
  
  "Ронсим, Арбан, Верма" - так называемые "три горы" или "три столпа" Тригоры. Небоскребы, каждый по 220 этажей, (Ронсим - белый цилиндр, Арбан - хрустальная пирамида, Верма - черный плоский прямоугольник), построенные в период с 1931 по 1953 годы и расположенные по трём углам города. По основному строительному закону все остальные здания в городе должны быть ниже этих трёх на 23 метра. В Тригоре имеет хождение пословица "Небеса в Арбане, преисподняя в Верме, а трон в Ронсиме"
  
  "Симари" -- общеупотребительное самоназвание жителей Тригоры. Однако закон "О праве на родство" вполне четко разъясняет, что "симари - это второе поколение детей от родителей, рожденных в Тригоре. И все прочие поколения от родителей симари". Никаких особенных привилегий чистокровным симари не дано, кроме одной. Они имеют право на "Пятый грант Симатори". Это значит, что Тригора и сросшаяся с ней корпорация Simatory Imagine, берут на себя все расходы на обучение симари, любое по счету, в любой стране мира.
  
  "Спиралус" - подвесная дорога, опутавшая Тригору от низа до верха, (верхняя граница Спиралуса была установлена на отметке 188 метров, в 1979 году). Спиралус удерживают 99 колон. Каждая часть дороги подвижна и периодически отсоединяется от одной части и присоединяется к другой на разных уровнях по особому расписанию, которое в народе прозвали "кори-нори", что в переводе значит "туда - сюда". Спиралус - скоростное шоссе, с нижней границей скорости 150 км/час и верхней 250км/час. Многие автомобильные компании, в основном японские, с середины 70-х годов, выпускают для Спиралуса специальные модели, могущие выдержать жесточайшие требования, предъявляемые к ним в Тригоре. В самом городе только одна фирма выпускает, (либо переоборудует), машины для Спиралуса. И это одно из подразделений Simatory Imagine, а именно Spirasfera.
  Все остальные разъяснения в проекте "Аниготика".
  
  Далее.
  В повести Вы обнаружите, что только две главы выделены мною особым образом. Это главы "Жасминовая беседка" и "Выбор Ёко". Они были придуманы и написаны не в контексте основного течения истории "Белой акации" и уже гораздо позже были вшиты в её полотно.
  Пейзажи, картины и описания Токио отчасти соответствуют действительности. Однако улица "Белой акации" в Токио есть, точно так же, как она есть и в Тригоре.
  В повести я уделял особенное внимание тому, что называю "нервическим романтизмом", поэтому описания природы и вообще все прочие описания подчинены этому правилу - прежде всего красота.
  Правдоподобность мыслей и поступков героев повести исходят только из логики "Белой акации".
  Первейшей моей целью было исследовать тёмные закоулки человеческого сердца... Но на этом поприще я потерпел сокрушительное поражение, ибо не только не смог понять велений сердца, но запутался в них безнадежно сам и, по всей видимости, запутаю Вас. Своей удачей считаю только описание этих тёмных сторон.
  Повесть в первую очередь ориентирована на Читательниц. И не потому, что история "Белой акации" - история сердечная и романтичная. Вернее, не только потому. По моему глубокому убеждению, только женщина способна оценить, понять и принять все хитросплетения, тонкости и нюансы "нервического романтизма". Только она способна увидеть всю красоту картин и чувств, которые совершенно не укладываются в цепочку логических мужских умозаключений. Природа наградила прекрасную часть человечества не только способностью к цепкой логике, но и пониманием её полного отсутствия или замещения её "логикой нервных окончаний".
  
  А теперь собственно...
  
  
  Проект Аниготика
  
  
  Глава 1
  
  
  "Белая акция"
  
  
  1.
  Точка. Сохранить файл. Закрыть программу.
  
  Юма убрал руки с клавиатуры, глянул на мерцавший монитор компьютера в последний раз, отодвинулся от стола и потянулся в кресле. Скользнул взглядом по дисплею электронных часов. Тонкие изумрудные цифры показывали 07:01. Он откинулся на спинку кресла и..., не удержался, снова бросил взгляд на монитор. На его лице появилась улыбка и во взгляде мелькнула та особенная искорка, которая появляется в глазах каждого писателя, когда слова сплетаются в красивый кружевной рисунок, события точны, и он точно знает, что ведёт свою историю верной дорогой.
  "Я хороший проводник для своих историй... - Подумал он и посмотрел в потолок, расслабившись в кресле. Упругий валик на подголовнике кресла приятно сдавил затылок особенным образом, расслабив спину до приятной истомы. Юма пошевелился в кресле, разминая кости, затекшие за ночь работы за компьютером.
  "Я хороший рассказчик и лучший в мире фантазёр, черт возьми!"
  Он вытянул руку вперёд так, чтобы она появилась в поле его зрения на фоне ровного побеленного потолка. Сложив пальцы, он представил, что в них появилась бардовая роза. Тёмно-зелёный стебель, острые коричнево-серые шипы, зазубренный по краю лист, косой срез на конце стебля и... И конечно сочная мякоть розы. Цветочное мясо, истекающее прозрачными слезами сладкой боли. Юма закрыл глаза и представил запах розы. Сладкий и кислый одновременно, запах застоявшейся истомы. Особый гормон эротической печали... Он вдохнул этот запах и блаженно улыбнулся.
  Да, так. Именно так... Вы скажете, что это глупо звучит, но... Я-то знаю значения слов. Те значения, о которых вы и помыслить не сможете!
  -Я вижу и чувствую, - прошептал он, двигая рукой, как дирижер управляющий своим оркестром. - Я слышу!
  В этот момент в дверь его комнаты постучала госпожа Сабия. Юма застыл с вытянутой рукой... Сабия. В её маленьком пансионе он снимал крайнюю угловую комнату на втором этаже.
  -Семь утра, Юма-сан. Яичница с ветчиной и крепкий кофе ждут вас на кухне.
  Юма открыл глаза, сожалея об исчезнувшем образе красной розы. Он любил эти цветы... Ах, Сабия-сан, как грубо, как грубо... Юма вздохнул и опустил руку.
  -Спасибо, Сабия-сан. И доброе утро.
  -Доброе утро и вам. Советую поторопиться, иначе яичница остынет, и вы снова будете сердиться на меня весь день.
  Юма сконфужено посмотрел на дверь. Вчера он действительно злился на госпожу Сабию за холодную яичницу. Впрочем, свое раздражение за ошибки в тексте, за сквозняк, за мигрень, за пустую пачку сигарет и, в конце концов, за общую нестабильность в мире..., - он тоже выплеснул на неё. Она переносила его тяжелый характер и бесконечное ворчание, с терпением свойственным истинным японкам.
  А всё почему? Он не смог сразу оторваться от правки текста, клацал на клавиатуре ещё целый час, а когда опомнился и, наконец, спустился на кухню, то... "Ну, сколько раз повторять вам, Сабия-сан? Один раз постучать в дверь в семь утра и всё!" - "И что? Вы спустились через час!" - "Я работал!" - "А в это время ваша яичница безнадежно остывала"
  -Юма-сан? Вы проснулись-таки?
  "Черт подери!" - прошипел он и, встав с кресла, демонстративно громко пошаркал по полу шлёпанцами.
  Тишина. Она, видимо, стояла возле двери и слушала, что происходит в его комнате, чтобы удостовериться, что он точно проснулся. Юма снова прошелся от одной стены до другой, шаркая шлёпанцами по циновке. Затем он услышал её вздох и тихие удаляющиеся шаги.
  Яичница и крепкий горячий кофе это очень хорошо, но... Юма посмотрел на монитор. Но... Где-то, в последнем абзаце он допустил неточность изображения. Да, он понял это только сейчас. Юма подошел к компьютеру и нерешительно протянул руку к мышке...
  А яичница и горячий кофе?
  Рука, самопроизвольно, легла на серебристую спинку мыши, курсор прыгнул к синей папке на рабочем столе. Двойным щелчком открыл её. Вскрыл последний сохранённый файл...
  
  "Солнечные лучи делали сливовое дерево, что росло посредине двора, какой-то особенной драгоценностью, с алмазными каплями росы на розоватых цветах с сиреневым отливом, на тёмно-зелёных лакированных листьях, по которым стекали серебристые капли, с частичками истаивающего тумана, как тонкие жемчужные нити"
  
  Юма сморщился, как от зубной боли, выделил текст и, не медля, удалил его.
  -Не так, - пробормотал он и подвинул к себе кресло свободной рукой. - А вот так...
  
  "Золотистая волна утреннего света превратила сливовое дерево, что росло посредине дворика, в сказочное растение, блиставшее миллионами драгоценных камней, словно за одну ночь выросших на его ветвях. Алмазные капли росы, дрожавшие на розоватых, с сиреневым отливом, цветах, отбрасывали золотые лучи на окна маленького домика; на прозрачные лужицы, скопившиеся на стыках брусчатки, которой был выложен двор; золотистыми иголками прокалывали жасминовые заросли; чиркали по белокаменной стене; и рисовали в воздухе золотые круги и линии. По тёмно-зелёной листве стекали серебрящиеся нити истаивающего тумана..."
  
  Точка. Сохранить.
  
  Вот так будет лучше. Позже еще раз вернусь к этому абзацу и переверну его с ног на голову. Слишком много слов..., просто катастрофически много... Вот поем и посмотрю на него свежим глазом. Я не имею цели добиться точного описания тонкого сливового дерева. Я хочу красоты. Просто красивой картинки хочу, и точка.
  Юма встал и подошел к окну, по пути захватив со стола полупустую пачку сигарет. Здесь он поднял окно и сел на подоконник. Тёплый ветер, с прохладными нотками утренней свежести, обдувал его бледное лицо. Он подался вперёд, чтобы лучше рассмотреть деревце, которое так долго и трудно рисовал словами.
  Дерево, как дерево и нет в нём ничего особенного. Просто вчера на меня накатила волна, и понесло меня, и понесло... Впрочем, просто так на меня не накатывает... Я всё ещё не нашел точных слов для последнего предложения формулы.
  Он вытряс из пачки мятую сигарету, прилепил её к нижней губе и прикурил от старенькой зажигалки, которую нашел здесь, в ящике старинного письменного стола, на котором едва поместился компьютер. Нужно, наконец, убрать этот гроб, к чертовой матери, чтобы не цепляться за него всякий раз. Поговорю, сегодня с Сабией, пусть вынесет его, куда угодно, прочь из комнаты.
  А ведь и, правда, какое же красивое дерево. Никогда бы не подумал, что простое сливовое деревце, к тому же кривое на одну сторону, если присмотреться к нему внимательнее, окажется таким изыскано прекрасным. Юма выдохнул струйку ароматного сизого дымка, наблюдая, как ветер подхватил белесое облачко и понёс в глубину двора. В полете оно меняло свою форму, переливалось в солнечных лучах и, наконец, совсем растаяло.
  Тишина и покой...
  В дверь снова постучали. Юма закатил глаза и промолчал из вредности. "Нет, ну, всему есть свои пределы, Сабия-сан!"
  -Юма-сан? Вы здесь?
  Оши, (племянник Сабии)?!.. А ему что нужно в такую рань?
  -Юма-сан?
  Точно, это голос Оши.
  Юма вздохнул, затушил недокуренную сигарету в пепельнице, выстроганной из какого-то корня, и встал с подоконника. Оши так и быть впущу, думал он, с ним выгодно дружить, так сказать. Японский подросток пятнадцати лет, фанатичный адепт программирования на каком-то трудно произносимом программистском языке - это очень полезный и незаменимый друг для такого "ламера", как я. Юма подошел к двери и повернул ключ в замке.
  Дверь скрипнула и в образовавшуюся щель ужом проскользнула худенькая тень в белой бейсболке.
  -Закрывайте, закрывайте скорее, Юма-сан! Тётушка всё ещё бродит по этажу!
  -Ну, во-первых, доброе утро, Оши.
  -Тише, тише, прошу вас! - Замахал руками Оши и изобразил на лице самый настоящий "анимешный" чибик испуга со слезой. Юма хмыкнул. Не хватает только полноводных слёзных рек на щеках, как в японских мультфильмах. - Тётушка Сабия не должна знать, что я у вас, иначе всё пропало!
  -А что, собственно, случилось?
  -Мне нужен ваш компьютер на пять минут, прошу вас!
  -Между прочим, ты кричишь громче меня.
  Оши залепил рот обеими ладонями и моргнул, дескать, обязательно сделаю себе "сеппуку", но сначала... Юма нахмурился и вытряс из пачки новую сигарету. Оши умоляюще моргал своими влажными выразительными глазами с огромными, "девчачьими" ресницами. Юма снова хмыкнул и прикурил сигарету. Тебе в актёры нужно подаваться после окончания школы, в театр Кабуки, например. Могу устроить протекцию...
  -Юма-сама!
  -Подхалим, ты опрометчиво употребил суффикс "сама", который применим только к имени его величества императора.
  -Не только к нему. К вам он тоже применим, Юма-сама!
  -Зачем тебе мой компьютер?
  -Мне срочно нужно зайти на один сайт... Я не могу со своего, вы же знаете принципы тётушки Сабии - никаких компьютеров с утра и до позднего вечера! Я сойду с ума или погибну молодым, если вы откажете мне! А потом, ведь, буду являться жутким приведением по ночам, и парить над изголовьем, - Оши потряс перед Юмой сложенными руками, как фанатичный буддийский монах.
  -На моем компьютере не подключен интернет.
  -Это не проблема, Юма-сан, я подключу за три секунды, используя ваш именной сертификат.
  Юма заметил, что пепел свалился с сигареты прямо на чистенькую циновку, только вчера собственноручно вычищенную госпожой Сабией, ту, чтобыла с тонкой зеленой полоской вдоль стены. Он перевёл взгляд на Оши. Тот сделал вид, что не заметил этого чудовищного попрания идеальной чистоты дома Амато. Юма ехидно пыхнул струйкой дыма. Подхалим, всё-таки! Затем он подумал о яичнице и крепком кофе... Интересно, всё уже остыло или стоит надеяться на чудо?
  -Мне нужно умыться, побриться, почистить зубы и, наконец, позавтракать. На все вышеперечисленные манипуляции у меня уйдёт полчаса. Управишься?
  -Вы бог!
  -И кстати, посмотри мой именной сертификат, раз уж о нем зашла речь. Он не включился вчера почему-то. В прошлый раз, помниться, ты починил его за пару минут.
  -Как скажете, Юма-сама!
  Оши топтался на месте и смотрел на Юму такими глазами, что тот только махнул рукой и пошел к двери.
  -Так бы и сказал, что время поджимает. А то моргаешь своими супер ресницами так, что ветер поднялся. Что вы за люди такие, японцы, никогда и ничего не говорите прямо?!
  Оши сложил руки и снова изобразил на лице "не погуби, Юма-сан!" со смешными умоляющими глазами.
  -Всё, ушел... А то ведь еще и на колени грохнешься... И не вздумай залезать на порно сайт с моего компьютера! Бу ккуросу! (Убью на фиг!)
  -Что вы Юма-сама! Я даже слов таких не знаю! - Оши был сама скромность, даже румянец на щеках выступил.
  Пепел!.. Черт...
  Юма успел вынуть сигарету изо рта, чтобы пепел упал не на циновку, а всего лишь на полировку ненавистного стола.
  -Знаю я тебя, переросток, - он погрозил парню окурком.
  -Клянусь чистыми циновками тётушки Сабии, никаких порно сайтов!
  Юма окинул Оши последним придирчивым взглядом и вышел.
  С Сабией-сан он столкнулся почти сразу же за дверью. Она слегка склонила голову.
  -Наконец-то, Юма-сан. Я уж подумала, что вы всё-таки заснули.
  Юма изобразил некое подобие вежливой улыбки и неопределённо повертел ладонью.
  -Ох, уж эти ваши Тригорские жесты, Юма-сан, что хочешь то и понимай. Может быть, поменять постельное бельё, пока вы умываетесь и завтракаете?
  Юма снова пыхнул облаком дыма.
  -Не стоит, Сабия-сан. Я бываю в постели раз в месяц. Всё остальное время сижу за компьютером.
  -Это вредно для глаз.
  -Знаю, - Юма тоскливо посмотрел на коридор. Правильные житейские разговоры с госпожой Сабией угнетали его и портили настроение на весь оставшийся день. - Вот только...
  Она вопросительно посмотрела на него.
  -Я хотел просить вас... Просить вас убрать стол, который стоит здесь, сразу за дверью. Постоянно цепляюсь за него, знаете ли. Синяки на ногах не успевают заживать.
  -Ну, конечно же, уберём, Юма-сан! Почему не сказали об этом раньше? Я как раз освободила местечко на чердаке, вот туда мы его и поместим. Сейчас позову этого лентяя Оши, и он всё перетащит, пока не удрал в школу.
  -Оши... Не стоит звать Оши... - Юма скосил глаза на дверь. - Давайте так поступим. Я позавтракаю и перенесу его сам. Всё время хотел побывать на вашем чердаке...
  Сабия-сан посмотрела на него с удивлением.
  -Под вашим чутким руководством, конечно, перенесу... А насчет чердака... Я... - Юма возвёл глаза к потолку, придумывая отговорку. - Как раз пишу рассказ... О чердаке...
  Юма осторожно глянул на Сабию. Поверила ли?
  -Вы начали писать очередной свой изысканный триллер, Юма-сан? - Её глаза смотрели на него с восхищением фанатки. - Обожаю ваши триллеры!
  -Да, что-то вроде того..., очередной рассказец... Насчет изысканности - не знаю.
  -О, Юма-сан, можно я буду первой читательницей?! Для меня это такая честь!
  Юма обратил внимание, что очередная частица пепла, серой струйкой, просыпалась на пол. Однако Сабия-сан, кажется, не заметила этого или сделала вид, что не заметила. Она, не отрываясь, смотрела ему в глаза и выглядела почти, как Оши, всего минуту назад. Юма вздохнул и, вынув сигарету изо рта, проворчал:
  -Да, конечно.
  "Вот именно поэтому только японцы хорошо рисуют свои ванильные и одновременно кавайные чибики... Они сами, иногда, похожи на эти нелепые портретики, со сдобными глазками и с носиками пипочками" - Юма искал место, куда было можно незаметно засунуть погасший окурок.
  -Ёкатта, Юма-сан! Ёкатта! Я буду терпеливо ждать, когда вы закончите писать! Всё, что вам нужно - только дайте знать!
  Юма кивнул и, спрятав руку с окурком за спину, обошел госпожу Сабию по-над стеной и направился в ванную комнату максимально быстрым шагом.
  -Всё, что нужно, Юма-сан! Отныне в моём доме царит тишина, так необходимая творцу!
  Он обошел старинную европейскую посудную горку, под чистым стеклом которой, на зелёном сукне, белел старинный европейский чайный сервиз.
  -Не просто тишина, Юма-сан, а тишина тотальная! Если хотите я отправлю Оши обратно к родителям в Осаку, чтобы не гремел по ночам своей кошмарной музыкой!
  "Оши слушает хорошую музыку, зря вы так... - Юма налетел на большое кресло с белой кружевной накидкой на спинке. - Заодно и это чудовище с кружевами вынести. Постоянно наталкиваюсь на него... Так, что слушает Оши в последнее время? Кажется "Muse"? Красивая романтичная музыка, точно по настроению... И этот диванчик тоже вынести, а ещё лучше порубить на куски. Самый свирепый диван во всём вашем доме, Сабия-сан!"
  Юма остановился и достал еще одну сигарету. Впереди его ждал низкий косяк двери перед лестницей на первый этаж, и там, на средней площадке, крутой поворот с выступающими перилами. "Черт, пока я дойду до ванной то разобью себе ноги в кровь. Вот же куриная память..."
  -Юма-сан, как мне поступить с Оши?
  Он повернулся назад... А вдруг войдёт в комнату? Этот японский партизан из Осаки, наверное, прильнул к двери и от страха уже три инфаркта схватил.
  -Что вы говорите, Сабия-сан?
  Послышались быстрые и мягкие шаги Сабии по ковровой дорожке. Юма прикурил, перед тем сунув прежний окурок в щель между косяком и стеной. Выпустив облако дыма, он посмотрел на приближающуюся хозяйку.
  -Кофе бы подогреть, Сабия-сан. А то ведь остыл.
  -Лучше уж нового вам заварю.
  Юма кивнул и, отвернувшись, скорчил вредную рожу. Он осторожно ступил на первую ступень. До чего же узкие коридоры в японских домах...
  -Конечно, в Осаке ему будет не сладко. С такими-то родителями... Но ради искусства я готова пойти на всё!
  -Не нужно его в Осаку отправлять. Меня не напрягает его музыка, Сабия-сан.
  -Все эти бум-бум-бум..., неужели сейчас это называется музыкой?
  -Именно. Это называется музыкой вполне себе талантливой британской группы "Мюз".
  -Тем более европейская музыка... Меня всегда удивляло, как молодёжь слушает европейские песни, в которых не разобрать ни слова?
  -Это удивляет многих и в самой Европе, Сабия-сан, поверьте.
  -В Тригоре тоже слушают этот шум?
  -Ещё как слушают! За уши не оттащишь, - Юма усмехнулся, вспомнив своё юношеское открытие "Роллингов" и целые сутки напролёт с наушниками от плеера в ушах: на улице, в школе, за столом, в постели... - Наверное, это гениальность, Сабия-сан.
  -Вы так считаете? Странно... А знаете что, раз уж вам нравится... Я попробую послушать эту группу, сегодня же. Гениальность... Мне стало интересно.
  -Даже не пытайтесь, мой вам совет. Это музыка совершенно другого поколения, Сабия-сан, они поют не "про" или "для", а скорее "как".
  Юма выдохнул дым и помахал рукой перед собой, разгоняя сизое облачко. "Про японский рок я говорить не буду, - подумал он, осторожно миновав крутой лестничный поворот и погрозив перилам пальцем. - Странно, что Оши не включает ничего японского... Некая форма протеста, наверное... Мне нравятся песни Аюми Хамасаки. У неё такой голос, друзья и соседи, что всякая мужская душа и иже с ней гормоны - начинают закипать и скоро плавиться. Этим голосом она может повелевать всем мужским племенем, как ей заблагорассудится. Зуб даю!"
  -И всё же, попробую, - раздался за спиной задумчивый голос Сабии-сан. - Ну..., люди же поют, не инопланетяне.
  Юма усмехнулся и, пробормотав "Ну-ну, Сабия-сан, рискните...", открыл дверь в ванную комнату. Он задержался на секунду и посмотрел в другой конец коридора, туда, где мерцало большое окно во внутренний дворик пансионата. Солнечные лучи, расцвеченные красно-синей мозаикой окна, цветными струями били в стену, растекаясь по ней яркими кляксами. Редкие тополиные пушинки всё же проникшие в дом, порхали в солнечном блеске, как невесомые, то плавно спускаясь почти до самого пола, то поднимаясь вверх к ровному белому потолку. Каждая пушинка светилась, как маленькая лампочка. Юма улыбнулся и зашел в ванную.
  Он положил тлеющую сигарету на край идеально белой раковины, снял рубашку, включил холодную воду и умылся. Свежая прохлада вернула, казалось потерянное на весь день, настроение. Юма фыркнул и ещё раз ополоснул лицо. Рука по привычке нащупала всегда свежее и пушистое полотенце справа, и он вытер лицо, с удовольствием вдыхая лавандовый аромат чистоты и настоящего домашнего уюта.
  Обожаю Сабию чистюлю!
  Снова прилепив сигарету к нижней губе, он посмотрел на своё отражение в большом овальном зеркале. Вот, значит, как выглядит современный модный писатель... Он, позвольте показать вам, высокий худощавый мужчина, пепельный блондин. Брови с лёгким ироничным изгибом на уголках, от рождения. Рот прямой, губы не выразительные. Что там ещё? Глаза небесно-голубые, которыми он, этот модный писатель, покорил "десяток-другой" женских сердец. Холодные глаза, если присмотреться внимательнее... Какой-то яойный образ, черт возьми, этакий "сэмэ" обольститель и соблазнитель, который прячет глубоко в душе некую страшную загадку из детства.
  Юма выдохнул облачко дыма на зеркало со звуком "бу-у".
  Впрочем, и в "хентаях" этот образ тоже попадается изредка, в качестве рокового красавца обрекшего героиню на страшную мучительную смерть через пять непрерывных оргазмов. Глаза Юмы стали ироничными на несколько секунд. Знали бы вы, что на самом деле творится в душе красавца иногда, и чего он хочет на самом деле...
  За спиной тихо скрипнула дверь, в щель просунулась рука с деревянными плечиками, на которых болтала рукавами чистая белая рубашка. Её рука елозила по двери, (и вправо, и влево), в поисках одёжного крючка... Юма не выдержал и буркнул: "Ниже, еще ниже. Теперь вправо" Рука, наконец, нашла крючок и повесила на него плечики. Дверь закрылась.
  -Спасибо, Сабия-сан.
  -Сумимасен, Юма-сан, уж извините старую маразматичку! Пока гонялась за этим лентяем Оши забыла о своих обязанностях.
  В кармане брюк завибрировал мобильный телефон. Юма безнадежно покачал головой. Что они там, с цепи сорвались?! Юма достал телефон и посмотрел на дисплей. На нём мигала надпись "Оши, мобильный". Он нажал кнопку с нарисованной зелёной трубкой.
  -Ну?
  -Юма-сама, не сердитесь на меня, прошу вас! Мне пришлось срочно убегать в окно. Тётушка вломилась в вашу комнату с постельным бельём... В общем, я успел только выключить монитор... Когда вернётесь к себе, то просто отключите модем и всё.
  -Как же ты... Со второго этажа?..
  -Усиленные занятия спортом, Юма-сама...
  -Не называй меня так!
  -Извините, Юма-сан. Я чемпион школы по прыжкам в высоту, "чесслово"!
  -Ну-ну, скорее уж с высоты...
  -Значит так, вы главное не включайте браузер. Просто кликните по иконке модема и нажмите на надпись "отключить". Ваш сертификат я исправил, как и обещал! И... Юма-сан... На рабочем столе у вас лежит папка с одной фотографией... Неужели это?..
  -Я не разрешал тебе залезать в мои папки.
  -Извините, случайно вышло... Только скажите, вы знаете Ёко Хито?!
  -Ну, знаю...
  -О, Юма-сама! Она богиня! О, Юма-сама! Я готов целовать асфальт, по которому она ходила!
  -В школу опоздаешь.
  -Юма-сан, достаньте для меня её автограф, умоляю вас! Всё что хотите, просите взамен!
  Юма скосил глаза в сторону двери. Ему показалось, что из-за неё раздался какой-то шорох... Значит Сабия-сан не ушла полностью..., но часть себя оставила рядом, за дверью.
  -Юма-сан, я умру, если вы скажете - нет!
  Юма бросил дотлевший окурок в раковину и включил воду.
  -За то, что ты починил мой сертификат - хорошо, возьму. Но запомни на будущее. Больше я не позволю тебе пользоваться моим компьютером - это раз. И тема под названием "Ёко Хито" закрыта для обсуждения - это два. Ты понял меня, Оши?
  -Юма-сан...
  -Не хнычь!
  -Юма-сан...
  -Меня не разжалобить причитаниями и дрожащим голосом. Возможно, я допускаю варианты. Но их обсуждение начнётся не в скором будущем!
  -Юма-сан, вы бог!
  -А ты подхалим и маленький негодник. Всё, отбой.
  - И еще, Юма-сан... Простите меня, Юма-сан! Просто я не мог иначе!
  Сигналы отбоя.
  Юма удивленно посмотрел на телефон. На прямоугольном дисплее мигала надпись "Соединение завершено".
  О чем он? За что простить?.. Его удивил голос Оши... Таким неожиданно нервным он не был никогда... Таким неожиданно нервным и испуганным, если быть точным.
  Он налил тёплой воды в стакан, сунул в него зубную щетку, и поставил на край раковины. Кстати, про Ёко Хито... Тот факт, что я вспомнил о ней и почувствовал вину - говорит об одном... Я что-то пообещал малышке и забыл, что именно...
  Что я мог пообещать?
  Юма вздохнул и вытряс сигарету...
  Что-нибудь купить обещал?
  Он прикурил и задумчиво посмотрел в зеркало. Приблизился... Совсем забыл об этом шраме на левом виске... Впрочем, его почти не видно, - (Юма прикоснулся к вспотевшему зеркалу и провёл по нему пальцем) - Совсем не заметен.
  Позвонить ей что ли?.. Так просто взять и позвонить... В этот момент в кармане снова завибрировал телефон. Юма вытер влажную руку об брюки и достал серебристую мобилку.
  Надо же... На ловца и зверь...
  -Привет.
  -Привет... Я ждала твоего звонка... Чем занимаешься?
  -Пытаюсь почистить зубы, а затем попытаюсь позавтракать.
  -Я не вовремя?
  
  "Как же у неё спросить-то, что я там ей наобещал?"
  
  Юма стряхнул пепел в раковину и посмотрел на стакан с зубной щеткой.
  -Всё нормально.
  -Ты не забыл?
  
  Так-так-так, продолжай!
  
  -Что именно?
  Ёко вздохнула на том конце.
  -Конечно, забыл. Было наивно с моей стороны надеяться, что ты запомнишь такую мелочь.
  Юма виновато вздохнул и даже выбросил недокуренную сигарету.
  -Ты знала, с кем связалась, малышка. Я предупреждал, что невыносим, вреден для здоровья, (особенно душевного), и всегда всё забываю. Ещё это называют рассеянностью.
  -Мы планировали это вместе, поэтому я не сержусь на тебя, Юма. Просто напоминаю, что завтра я приезжаю в Токио. Из аэропорта мы сразу же едем в ресторан "Венеция".
  -Это который из них?
  -Тот, что в Сибуйе.
  
  Юма вспомнил. Его малышка сейчас в Осаке с концертами. Его малышка поп звезда!.. А я только придумываю отговорки, называю их: то рассеянностью, то ещё чем-нибудь... Как она терпит меня? Почему?
  
  -Значит жду... Черт...
  -Что случилось, Юма?
  -Я хочу тебя. До очертенения хочу!
  -Юма...
  Её голос, её дыхание с хрипотцой, этот особенный обертон в голосе, который сводил его с ума... Юма громко выдохнул. Нужно спустить пар..., или перестать думать о сексе круглые сутки.
  -Прекрати там так дышать, Юма! А то ведь брошу всё и приеду к тебе на попутках!
  -Всё-всё, потерплю, осталось-то всего день подождать... Но сразу из аэропорта мы заедем к тебе на квартиру..., а потом уже в ресторан.
  -Ты же столик там заказал, Юма! По записи, с огромной предоплатой!.. Я тебя знаю, только дорвёшься до тела и всё... Зависнем на сутки.
  -А может... Ну, его к черту, ресторан этот?!
  -А предоплата?
  -И предоплату к черту!
  Ёко вздохнула с дрожью и затем зашептала тихо-тихо, страстно-страстно.
  -Юма, Юма, я тоже очень хочу тебя... Хочу твои руки, твоё горячее дыхание, вообще всё твоё тело, худое, пружинистое... Черт, я только подумаю о тебе и сразу становлюсь... Юма, я люблю тебя!
  Он закрыл глаза.
  -Но давай всё сделаем правильно, Юма. Договорились? Я всего хочу: и красивый ресторан, и бешеную ночь с тобой!
  Он вытряс одной рукой сигарету из пачки, рассыпав оставшееся содержимое в раковину, и прилепил её к губе.
  -Хорошо. Так и поступим...
  -Ты не договариваешь.
  -А там посмотрим. Мы ещё не занимались сексом в машине, кстати.
  -Пожалей моего водителя, Юма. Шестидесятилетний почтенный дедушка умрёт от инфаркта, когда мы начнем. А с учетом твоего темперамента... Машина развалится на куски.
  -Я приеду в аэропорт на своей тачке. А этого твоего почтенного отправь играть с внуками.
  -Не могу, Юма. У меня есть определённый статус, и я должна ему соответствовать... Хотя... Я позвоню тебе завтра и скажу, что решила. Договорились?
  Юма щелкнул зажигалкой. Удушливая волна откатила, он мог спокойно думать.
  -Да, малышка, договорились. И давай заканчивать разговор, а то я сам приеду к тебе на попутках.
  Ёко рассмеялась.
  -У тебя же такая дорогая тригорская машина! Зачем же на попутках?
  -Правый руль, козявка. Когда-нибудь я забуду об этом факте, как всегда, и поверну на встречную полосу...
  -Не говори так! Кстати, ты ведь можешь позволить себе личного водителя. Почему же сам водишь машину?
  -Смотреть на то, как это делает за меня кто-то другой - выше моих сил.
  -Ох, мальчишки со своими игрушками... Всё, Юма, и, правда, пора заканчивать, а то проговорим полдня, как в прошлый раз... Я люблю тебя, Юма!
  Юма смотрел на своё отражение и шептал магические формулы Симаторикона.
  -И я люблю... Тебя.
  Сигналы отбоя.
  Он положил тлеющую сигарету на стеклянную полочку, взял зубную щетку и принялся чистить зубы с отсутствующим видом. Он думал... Думал.
  
  
  
  
  Тип: электронная почта по протоколу именного сертификата "Simatory Imagine corp."
  Кому: Виктор Вольф/именной сертификат Ангела Арбана
  Доступ: личный раскрытый канал Виктора Вольфа
  От кого: Юма Романа/резидент Комитета Симаторикона/именной сертификат/доступ - полный
  Доставка по: тип связи SimPack (Trigora) - Sim-in (Tokyo)
  Привет, Виктор... так и тянет написать - новый Ангел Арбана;)
  Да, да, можешь возрадоваться и возвеселиться, черт тебя подери, хитрец ты этакий. Я уже не злюсь. И знаешь... Сейчас я благодарен тебе за эту командировку в Токио. Если бы ни она - то я так и не узнал бы свою малышку!:)) Вот только не говори о моей чрезмерной жажде секса, или еще о чем-то таком! Если бы ты увидел её, то, клянусь воздушными садами Арбана, влюбился бы насмерть!:) А мне пришлось бы тебя убить, из ревности
  Теперь о работе, собственно, ради которой я здесь околачиваюсь вот уже седьмой месяц. Ты думаешь, что работа над формулой идёт полным ходом? Правильно думаешь! Я скажу даже больше - она завершена! Радуешься, старый лис?
  Симаторикон требует крайне ответственного отношения к себе. Поэтому я задержусь в Токио на некоторое время, чтобы проверить действие формулы красоты в полевых условиях, так сказать. На райи-ра она звучит так красиво и завораживающе, что мне кажется, даже время останавливается, чтобы насладиться её совершенством! Я еще не пробовал произносить её на тригваре. Боязно как-то. Модуль рох-ренги, который корпорация вживила в мою бедную сумасшедшую башку, на первых звуках формулы отключает сознание вчистую. Это похоже на передозировку наркотиков - голова разрывается от счастья и боли. Умереть от восхищения красотой, возможно, романтично... Но сам понимаешь - смерть не тот результат, который нужен комитету и мастеру. В общем, мне нужно тщательно проверить действие формулы и довести её до совершенства. Пиши мне иногда! Тоже мне, друг называется!
  Юма.
  P. S.
  Виктор, узнай по своим каналам, кто прячется за сертификатом "Сркк-о". Он взламывает мой серт уже второй раз, представляешь?! Этот чертов хакер имеет наглость подписываться именным сертификатом корпорации! И ведь не прячется, наглец! Просто приходит, вскрывает мой серт и читает записи! Я так и не понял, что ему нужно от меня... Но точно знаю, что его локализация - Токио.
  Статус письма: доставлено/прочитано
  
  
  Тип: электронная почта по протоколу именного сертификата "Simatory Imagine corp."
  Кому: Юма Романа/резидент Комитета Симаторикона/именной сертификат/доступ - полный
  От кого: Виктор Вольф/именной сертификат Ангела Арбана
  Доставка по: тип связи SimPack (Trigora) - Sim-in (Tokyo)
  /по прочтению - удаление/
  Юма, привет.
  Много работы. Как-нибудь встретимся и обо всё поговорим.
  Новость о том, что ты всё-таки дописал сима-рох, так называемую формулу красоты, меня очень порадовала. Я знал, кому доверить эту работу! Ты лучший фантазёр во всем мире! Сегодня же сообщу мастеру Рони. Давеча он спрашивал, как там у тебя продвигается работа.
  Насчет хакера. Я проверил данные на этого "Сркк-о". Юма, ты, наверное, ошибся или всё это очень и очень странно. У наших сертификатов, ты это прекрасно знаешь, не электронная защита, иначе вся система именных сертов уже давно рухнула бы под ударами хакеров. Иными словами, тот, кто ломает твой серт - не чужак!
  Так вот, "Сркк-о" - подлинная серт-подпись, которая принадлежит человеку по имени Карбин. Ты не знаешь его, и поверь мне - это к лучшему, что не знаешь.
  Может быть, он поклонник твоего творчества. Таких теперь много в Тригоре. Они даже клуб организовали, имени тебя.
  Если серьезно, то эта ситуация мне совершенно не понятна и более того - не подвластна. Ведь Карбин подчиняется напрямую мастеру Симатори. Это всё, что я знаю.
  Виктор.
  Статус письма: доставлено/прочитано/удалено
  
  
  
  Тип: отчет SimLab group, "Simatory Imagine corp."
  Кому: получателю почты М.Р.С.
  От кого: Сабия Амато/резонатор SimLab group/отдел Д-мониторинга/Токио, Япония
  Доставка по: тип связи SimPack (Trigora) - Sim-in (Tokyo)
  Тема: краткий всплеск Д-энергии (график прилагается в прикрепленном файле)
  Не контролируемый всплеск по шкале Яковлева-Тоичи, 8 пунктов, критический порог 9.
  Идентификация демона: Карбин (именной сертификат Сркк-о), статус и действия не определены.
  Не должен находиться в локализации Токио? (?)
  Возможный резонанс с пятым автором Симаторикона (Юма Романа (именной сертификат Юма Романа)) - 100%!!
  Читабельность мотивов Карбина - 0%(!!!)
  Восприимчивость пятого автора на "мдд" - 98%
  Запрос ответа: немедленный
  Статус: доставлено/прочитано
  
  Ответ получателя почты М.Р.С. на запрос резонатора:
  Дорогая моя Сабия, как ты там? Давно не видел тебя. А ведь помню совсем маленькой девочкой с острыми косичками.
  Я понимаю твою тревогу. В Токио не было всплесков уже 40 лет. Однако никаких действий не предпринимай. Просто наблюдай.
  Буду в Токио через месяц и обязательно погощу в твоем пансионе, как когда-то.
  Твой МРС.
  
  
  
  Тип: отчет психоанализа (цифровой), SimLab group, "Simatory Imagine corp."
  Кому: Виктор Вольф/именной сертификат Ангела Арбана
  От кого: Реита-2/демон Вермы/ локализация Токио
  Обоснование: приказ ангела демону/ обязателен для исполнения/ выполнено
  Доставка по: тип связи SimPack (Trigora) - Sim-in (Tokyo)
  Тема: шкала психологической выносливости Юмы Романа (прилагается в прикрепленном файле)
  Охайо, новый ангел Арбана! По твоему запросу я провел два исследования. Потолок этого твоего Романа 58 пунктов, при норме в 99. Слабак. Это, во-первых.
  По второму вопросу - ничего толкового не могу сказать. Лично я не знаю Карбина и уж тем более мне не ведомо, на что он способен.
  Что касается его локализации. Официальную регистрацию в Токийском филиале демон Карбин не прошел. Это факт. Наши "смотрители" обнаружили его присутствие здесь сразу же по прибытию, но в офисе он так и не появился. Однако через день на сертификат филиала пришло уведомление о регистрации триады демонов под кодовым именем "С-С-К". Я уже собрался связываться с нашей конторой в Тригоре, чтобы проконсультироваться, (триаду демонов, знаешь ли, мы ни разу не регистрировали в Токио), но меня опередил звонок ангела Вермы. Он посоветовал мне не задавать лишних вопросов, ни с кем не связываться, пить кофе и курить кальян. Чем я и занялся сразу же... Так как испугался. На моей памяти ангел Вермы впервые разговаривал таким нервным голосом и позволял себе ругаться. Что-то там у вас происходит. И за себя скажу точно - знать ничего не хочу! Пью кофе и курю кальян со страшным звероподобным рвением.
  По поводу архивных записей о Карбине, тоже ничего конкретного тебе не скажу. Эта информация засекречена. Но по слухам, Карбин самый настоящий демон, (в отличие от меня, например. У меня ведь это просто должность такая - демон Вермы). Мастер Рони Симатори привел его из какого-то дальнего мира. И это всё, что я знаю.
  Статус: доставлено/прочитано
  
  
  
  Телефонный звонок на рабочий номер Виктора Вольфа.
  -Слушаю.
  -Это я.
  -Приветствую вас, мастер!
  -Что же вы так..., как на плацу, честное слово. Переполошили, наверное, весь Арбан... Говорите тише, Виктор, пожалуйста... Я, собственно, к вам с просьбой.
  -Слушаю, мастер Рони! Всё, что угодно для вас!
  -Мне не нужно так много, а всего лишь..., чтобы вы забыли на время, о друге по имени Юма Романа и..., об одном человеке, вам не безызвестном, по имени Карбин. Это моя личная просьба.
  -Раз уж речь зашла... Я беспокоюсь за Юму. У него слабые нервы и вместе с тем непредсказуемый и вспыльчивый характер, мастер. Как бы глупостей не натворил.
  -Я читал отчет Сабии. И могу пообещать, что лично присмотрю за вашим другом, Виктор.
  -Он может сорваться в любой момент. Для автора Симаторикона это очень нежелательное психологическое состояние, мастер... Вы сами знаете, чем это может обернуться... Извините за спутанность мыслей. Просто я не понимаю, что он делает в Токио. Я вообще многого, как оказалось, не знаю, или не понимаю.
  -Спокойный писатель никогда бы не стал автором Симаторикона, - это, что касаемо его душевного состояния.
  -Но, мастер Симатори...
  -Виктор?
  -Хорошо, мастер. Уже забыл.
  Сигналы отбоя.
  
  В парке Кофу, в самой окраинной его части, (которой администрация парка никак не придумала применения и он зарастал себе сорной травой и кустарником), в росистой траве запищал телефон. Красивый, новый мобильный телефон, который лежал в небольшой лужице образовавшейся здесь после дождя. Он лежал дисплеем вверх. На нём светилась надпись "Вызывает номер ++++++(Симатори)". Пропищав еще две минуты, сигнал отключился, и на дисплее высветилась новая надпись "12 не принятых вызовов для абонента "Карбин". Показать?"
  В этот же момент в кустах, которые росли поблизости, зашелестела листва, затрещали ветки, и из них, на небольшую поляну, вышел мальчишка лет десяти, в обгоревшей на солнце бейсболке.
  -Кажется, отсюда пищало, - задумчиво пробормотал он.
  -Хой, Точи! Ты где? - донеслось из-за кустов.
  -Здесь я, здесь... Вот же он! - Точи, подошел к лужице и достал из неё мобильный телефон. - Сугой! Круто! Это же "айфон"!
  Но в этот момент в телефоне что-то жалобно пискнуло..., дисплей погас. И кажется навсегда...
  Точи вздохнул и посмотрел на кусты, в которых, с криками "банзай", боролся с ветками его друг толстяк Саито. Он с сожалением осмотрел мокрый телефон, с кусочками налипшей зеленой тины, и бросил его обратно. В этот раз он точно утонул в луже, полностью скрывшись в мутноватой воде.
  -Точи! Ну, ты нашел мобилу?!
  -Саито, ты там грохочешь, как медведь, ну, честное слово! Стой, где стоишь, иначе сюда точно припрётся сторож... Нет здесь никакой мобилы.
  -Жаль! - Вздохнул Саито. - Поищем в другой стороне?
  На лице Точи появилось хитрое выражение, он бесшумно нырнул в зеленую лиственную волну и... Через секунду, где-то в середине зарослей, раздался испуганный возглас Саито.
  -Ой!.. Это ты?! Ах, ты шпингалетина! Ну, держись! Откручу уши!
  -Не догонишь! Не догонишь!
  -А ну, стой, скелет ходячий! Хуже будет!
  Голоса удалялись, удалялись... И вскоре в этой девственной части парка Кофу снова установилась тишина и умиротворённость.
  
  
  -Ах, Юма-сан, какой аромат! Если бы не давление, то я обязательно присоединилась к вам и с удовольствием выпила бы чашечку горячего кофе! Вам нравится, как я готовлю кофе, Юма-сан?.. Юма-сан?
  Он сидел за столом с тем же отсутствующим видом, откинувшись на спинку стула, и смотрел в окно. В чистой хрустальной пепельнице тлела длинная сигарета с белым фильтром, рядом чашка кофе, зажигалка и мобильный телефон. Юма взял сигарету, стряхнув пепел лёгким щелчком, и затянулся.
  -Да, нравится.
  Сабия улыбнулась с таким видом, словно вслух сказала: "Ох, уж эти писатели. И где же они витают?"
  Юма посмотрел на свой телефон и подвинул его указательным пальцем ближе к себе...
  "Сегодня будет жаркий день. Солнце... - Юма посмотрел в окно и прищурился от яркого луча, бившего прямо в глаза. - Солнце так сверкает... Чего я жду?"
  И в тот же миг мобильник принялся вибрировать, проскальзывая по чистому столу упругими толчками, сантиметр за сантиметром, заставив дребезжать кофейную чашку и пепельницу. Юма взял телефон и нажал кнопку ответа, не глянув на дисплей.
  -Алло, слушаю.
  Тишина. Юма нахмурился.
  -Алло?
  В тишине он всё же услышал тихое потрескивание радиопомех.
  -Берегись горячего ветра, Юма Романа. Он несет смерть и разрушение! - шепот.
  -Кто вы? - Юма почувствовал неприятное беспокойство - физиологически, мурашками по спине.
  Сигналы отбоя.
  Он положил телефон на стол... Затем, отодвинул его подальше от себя.
  -Что случилось, Юма-сан?
  Сабия отвернулась от плиты и смотрела на него. Юма пожал плечами.
  -Наверное, ошиблись номером... Кстати... - Он взял телефон и нажал на кнопку принятых вызовов. - Черт... Номер скрыт.
  -Юма-сан, вам сказали что-то плохое?
  -К чему-то плохому, так сказать, я уже привык. В Тригоре мне постоянно звонят почитатели, слегка съехавшие с катушек. Замучился номера менять.
  -Что вам сказали?
  Юма удивлённо посмотрел на Сабию.
  -А вам это зачем, Сабия-сан?
  На мгновение ему показалось, что на лице Сабии проскользнуло знакомое выражение... Ассоциация с... Впрочем, всё это глупости. Забудь.
  -Мне сказали, чтобы я опасался какого-то горячего ветра. Глупость, какая-то.
  Снова это знакомое выражение, как тень, проскользнуло по её лицу... Где я уже видел его?
  Юма встал и затушил сигарету, надавив и..., надломив её.
  -Спасибо за кофе, Сабия-сан. Мне бы еще чашечку в комнату и пачку сигарет.
  -Но ваш завтрак...
  -Спасибо. Нет аппетита. Это профессиональное. Когда работаю - не ем. Пища отвлекает.
  -Странное правило...
  -Чашечку вашего великолепного кофе с сахаром и сигарет, пожалуйста, Сабия-сан.
  Она подошла к кухонному шкафчику и, достав из него белую пачку сигарет, положила перед ним.
  -Всё же, если передумаете, то скажите мне. Я быстро что-нибудь приготовлю.
  -Договорились.
  
  
  Он вернулся в свою комнату и первым делом открыл окно. Задумчиво глядя на сливовое дерево, Юма содрал целлофан с пачки и раскрыл её. Тёплый ветерок, середины мая, шалил в тёмной листве и стряхивал оставшиеся капли влаги на серую брусчатку. Юма присел на край подоконника и закурил. Ветер подхватил струйку сигаретного дыма, на секунду свернув её в иероглиф "красота".
  Красота... Юма закрыл глаза и прислонился к косяку спиной. Красота... Плакать хочется от красоты... Смеяться и плакать... Я становлюсь патологическим холериком. С этим определенно нужно что-то делать. Стыдно ведь... Он открыл глаза и снова посмотрел на внутренний дворик пансионата. Сабия-сан мела брусчатку... Зачем она надела белые перчатки?.. А вдруг заметит, что я здесь сижу, и снова начнет о чем-нибудь спрашивать?.. Вопросов мне не нужно, и снова - определенно.
  Юма вздохнул с сожалением, пришлось перебираться за стол. Здесь он включил монитор и сел в кресло. Затем подвинул к себе пустую пепельницу, (Точно она была набита до верха...), (И когда она всё успевает?), положил в неё сигарету и взялся за мышку.
  Так-с... Именной сертификат. Пароль... Работает!
  Он пролистал последние записи и выделил две строчки. Побарабанил пальцами по столу... Что-то ему не нравилось в этих последних строчках. В них была маленькая червоточинка... Это ошибка?
  Юма, беззвучно двигая губами, прочел текст.
  Нет, не ошибка. Просто несовершенное сочетание слов... А мне нужно совершенство и красота!
  В этот момент из динамиков раздалось звонкое треньканье. Он поморщился, словно неожиданно разболелся зуб.
  Что там еще?
  Юма свернул программу в трей и недовольно осмотрел дисплей.
  Ну, кто или что тревожит меня? Покажись, и я тебя удалю...
  В правом нижнем углу мигал желтый значок конверта. Он направил стрелку курсора на него и, щелкнув правой кнопкой мыши, вызвал контекстное меню.
  
  
  "Открыть, показать, "инфо" контакта"
  
  
  Что за контакт? Ничего не понимаю... Он щелкнул по третьему пункту. Рядом появилось окошко с текстом.
  
  
  "Вам новое сообщение от пользователя "Сирокко". Показать сообщение? Удалить контакт? Добавить в черный список?"
  
  
  Стрелка курсора остановилась на пункте удаления. Застыла на нем. Покрутилась... И всё-таки поднялась выше.
  
  
  "Показать сообщение?"
  
  
  Юма пробормотал какое-то ругательство на тригваре и кликнул первый пункт. Ну, черт с вами, покажите...
  
  
  Служба знакомств Тохико приветствует Вас.
  Просмотров вашей анкеты за сегодня: 33 просмотра. (Показать все просмотры за месяц?)
  Анкета заполнена на 30%
  Сообщение для пользователя "Юма" от пользователя "Сирокко"
  Открыть?
  
  
  "Это что за хрень? - пробурчал Юма. - Оши... Ах ты, маленький негодник... Мои данные вписал! Убью заразу!"
  Стрелка курсора ползала по окошку с сообщением, как белая муха по настоящему стеклянному окну. Наконец, она подползла к строчке "Открыть?" и кликнула по нему два раза.
  
  
  "Сирокко.
  Данные пользователя. (Посмотреть?)
  Сообщение: Привет!
  (Посмотреть фотографию пользователя "Сирокко")
  
  
  -Фотографию... - Юма потёр висок, затем взял сигарету из пепельницы и затянулся. - Теперь никакой работы... Всё, баста... Спасибо, Оши-тян, зараза метр-с-кепкой... Фотография...
  Юма положил сигарету обратно и решительно кликнул строчку с предложением посмотреть фото.
  
  "Подождите. Идёт загрузка"
  
  Юма снова нервно схватил сигарету и жадно затянулся.
  
  "Загрузка завершена"
  
  Он застыл с сигаретой во рту, не в силах отвести глаза от появившейся фотографии. "Однако... - тихо пробормотал он"
  Тонкое существо с изящными чертами лица смотрело на него. Острый подбородок, тонкие губы, мягкая линия от бровей к скулам, черные волосы "а ля японский подросток"... Существо напоминало эльфа, только острых ушек не хватало... Юма выдохнул и откинулся на спинку кресла.
  Какого же ты пола, существо?
  Стрелка метнулась к строчке меню "Данные пользователя (Посмотреть?)" и, в этот раз смело, активировала строку. Окошко мигнуло, и в нём появился новый текст.
  
  
  "Сирокко.
  Кого ищу? - Парня.
  Возраст? - 25 - 30 лет
  Зачем ищу? - Любовь, отношения, регулярный секс вдвоем.
  О себе? - Горячий ветер любви - это я.
  Свои данные:
  Пол - ...
  Возраст - 21 год
  Рост: 180
  Вес: 65
  Сексуальные предпочтения? - Всё, всё, всё!
  Что мне нравится в партнёре? - Красота ума! Дебилы и озабоченные - мимо!
  Немного о себе? - Хочу влюбиться и влюбить в себя насмерть!
  
  
  Юма хмыкнул и вернул стрелку к строчке "Пол". Однако в ней троеточие... И чтобы это значило? Извращенец?..
  В динамиках снова тренькнула звонкая мелодия и рядом с открытым окошком с данными на этого... На эту... На это существо... Черт. Юма свернул окошко и кликнул по новому желтому конвертику.
  
  
  "Сообщение от Сирокко.
  Чего молчишь?"
  
  Он активировал функцию ответа и написал: "Смотрю"
  
  "Сообщение от Сирокко.
  Ну и как я тебе?"
  
  Юма: Красиво... Вот только с полом не разобрался...
  Сирокко: А догадайся! ;)
  Юма: Ну, знаешь... Хотелось бы надеяться, что всё-таки ты девушка.
  Сирокко: А если парень?
  Юма: Тогда извини и прощай.
  Сирокко: Стоп, стоп, стоп! Девушка, не волнуйся ты так! Девушка :)
  Юма: Ёкатта :)
  Сирокко: Судя по фотографии ты, наверное, из Скандинавии? Светлые волосы, небесно-голубые глаза...
  
  
  "Оши! Молись своим японским богам!" - он погрозил кулаком в пустое пространство.
  Юма кашлянул и переместил стрелку курсора на свои данные.
  Так и есть... Ну, малой, ну, удружил... Хотя фотографию поместил вполне себе удачную. И на том спасибо...
  
  
  Сирокко: Куда пропал?
  Юма: Здесь я, здесь... Ты ошиблась. Я не из Скандинавии. Я из Тригоры.
  Сирокко: Ого!
  Юма: Что "ого"?
  Сирокко: В смысле "круто" ;) Так какой же ты национальности? Что-то я не слышал про тригорскую;))
  Юма: "Слышал"???
  Сирокко: Описка ;)
  Юма: Я симари, если быть точным. И..., наполовину японец, наполовину русский... Конец связи? ;)
  Сирокко: Почему конец?? Эй, не уходи!
  Юма: Японцы не жалуют полукровок, насколько я знаю.
  Сирокко: Глупости! На самом деле это клёво! Ты клёвый, Юма! И красивый, судя по фотографии;))
  Юма: Ты тоже... Хотя я не понимаю этой современной моды стричься под мальчика... Но тебе идёт!
  Сирокко: Зато тебе не нужно ни под кого стричься ;) Обожаю светловолосых, высоких, интеллигентных мужчин тридцати лет! Просто, млею пред ними:)
  Юма: Как же насчет красоты ума? ;)
  Сирокко: А это нужно проверить при личной встрече... Ты свободен сегодня вечером?
  
  
  Юма вытряс новую сигарету из пачки и прикурил, не отводя задумчивого взгляда от монитора.
  Сегодня вечером я свободен... Свободен?.. А как же малышка?.. Ходок хренов...
  Юма вернул на передний план фотографию Сирокко.
  Дьявольски красивая девчонка! Глаз не оторвать... Да, кстати..., глаза сказали мне кое-что. Этот дерзкий блеск, этот насмешливый, острый и в тоже время наивный взгляд из-под черных волос - пульс ускоряет, как от бега на сверхдлинную дистанцию. Эта улыбка, в которой спрятано так много затаенной страсти, что даже такому сытому "бабнику", как я, заноза вонзилась в сердце - разжигает пламень... Но, может быть, и не в сердце, а кое-куда пониже...
  
  
  Сирокко: Снова пропал :(
  Юма: Сегодня вечером - свободен.
  Сирокко: Класс! Встретимся?!
  Юма: Ок. Говори адрес, приеду.
  Сирокко: Стоп, стоп, стоп! Я сама всё распланирую для нас, если ты не против этого. Мне нужно закончить кое-какие свои дела, чтобы потом не отвлекаться от тебя. Встретимся на улице Белой Акации, около десяти вечера. Знаешь где это?
  Юма: Найду. В моей машине встроен навигатор, он найдёт даже самую маленькую и всеми забытую улочку.
  Сирокко: Значит, смотри на дисплее поворот на улицу "5 линия". Там справа идут пятиэтажки, типовые постройки и рядом пустырь. Здесь.
  Юма смотрел на фотографию и пытался найти хотя бы один изъян во внешности Сирокко... Сирокко...
  Юма: Как тебя зовут на самом деле?
  Сирокко: Так и зовут. Ладно, мне пора бежать по делам. Твой номер я записала. Жди звонка;)
  
  Юма покачал головой. Ох, Оши, Оши, а говорил, что по таким сайтам не ходишь... Ох, Оши... Ну, Оши!
  
  Юма: Хорошо. Я сейчас удалю свою анкету. Она появилась здесь не по моему желанию.
  Сирокко: Я свою тоже удалю.
  Юма: Зачем?
  Сирокко: Я всё же нашла тебя. И теперь всё! Ни отвертишься! Жди звонка!
  
  "Сирокко.
  Статус: отключен"
  
  
  Юма покликал мышкой в меню своего контакта, нашел пункт "Удаление анкеты" и активировал эту опцию. Затем он отключил компьютер и вернулся на подоконник. Закурил.
  
  
  -Юма-сан, может всё-таки, покушаете? Я рыбку приготовила по особому рецепту, который изобрели в семье Амато.
  Он посмотрел вниз, на Сабию с метёлкой и кивнул.
  -И кофе?
  -Горячий и крепкий кофе, Юма-сан!
  
  Сирокко... Он посмотрел на пустой монитор. Ни одного изъяна... Разве так бывает?
  
  Он остановился возле двери, постоял несколько секунд и снова вернулся к столу. Включил компьютер, тихо-тихо шепча про себя: "Красота, красота, красота..."
  Перед ним возникла картинка безмятежного зелёного поля. И над ним тяжелые, наполненные тёплой летней влагой, тучи в пронзительно синем небе... Юма всмотрелся в картинку и понял, что его втягивает это поле... Зовет его... Он приблизил лицо к монитору и почувствовал кожей тёплый ветерок с тем особенным запахом, который появляется в поле перед дождём. Этот будоражащий аромат тревожил воображение, вызывая из мрачных глубин воображения неожиданно светлые образы, звуки и чувства: сухой шелест травы..., мягкая поступь по пружинящей почве..., далёкое щебетанье ласточек, кружащих над полем. И щемящее одиночество в груди, под сердцем... Юма вытянул руку вперёд и провёл пальцами по густой, сочной траве, наслаждаясь её упругой податливостью, трепетными прикосновениями самых краешков к ладони и знойным ароматом в лицо.
  -Красота... - Прошептал Юма. - Без воображения я ничто...
  Он вернулся на свое место и, бросив настороженный взгляд на дверь, прочел первые строчки формулы красоты, чтобы закрепить свои ощущения. Затем на рабочем столе компьютера, раскрыл папку с фотографией Сирокко...
  Он думал, что нет во всём свете лица более совершенного, чем это. Нет более чувственных глаз, чем эти, с таким манящим влажным блеском и огоньком в глубине. Нет более таких идеальных губ, правильных и симметричных. Нет более ни у кого такой тонкой и изящной шеи, с едва заметными сиреневыми черточками артерий, которые только оттеняли ее совершенство. Нет более такой нежной кожи, чуть смуглой, упругой и чистой... Юма вздохнул и закрыл глаза.
  Мне обязательно нужно посмотреть - так ли совершенна она на самом деле!
  Он закрыл фотографию и вызвал из памяти компьютера интерактивную карту Токио. В строке поиска он ввел латинскими буквами "улица Белая Акация" "White Acacia". Стрелка курсора прыгнула к выделенному красным цветом участку города на юго-западе. Кликнув по нему, стрелка выбрала вариант просмотра в 3d графике.
  -Так, так, так, - прошептал Юма. - Вот поворот на пятую линию. Вот типовые пятиэтажки... А вот это, надо полагать, пустырь?.. Странное место для первой встречи... Хотя, откуда мне знать, где встречаются нормальные люди?.. Слева от пустыря какие-то складские территории, дальше маленький заводик. Прямо шоссе номер 8, а сзади школьный стадион. Глухое и пустынное местечко, однако... А может это ловушка для одинокого писателя, который совсем не разбирается в реальных людях? Стукнут меня по голове чем-нибудь тяжелым и ограбят... Ограбят...
  Юма усмехнулся и высосал из истлевшей сигареты последнюю затяжку.
  -У меня и взять-то нечего. Телефон простой, денег с собой мало... Разве что машину... Но и это глупо. Корпорация имеет своих людей во всех структурах власти в Японии, (впрочем, как и во всех остальных странах мира), угонщики будут найдены в течение одного часа. Машину не жалко. Хотя я люблю мазды, но... Ну, что, господин писатель? Идём-с?
  Раздался деликатный стук в дверь, затем голос Сабии.
  -Юма-сан? Вы опять увлеклись?
  Он закрыл карту, встал и, захватив с собой пачку сигарет, подошел к двери. Оглянулся на пустой монитор компьютера... "Ты ввязываешься в авантюру, Юма?.. Ввязываюсь... Но я не могу пропустить такую красоту!"
  Позавтракав, наконец, он взял чашку кофе и сел возле окна на кухне. Окна... Они были замечательной достопримечательностью пансиона Сабии-сан: большие, светлые, всевозможных форм и расцветок по всему дому. Те, что сверкали пёстрым разноцветьем в коридорах и на лестничных площадках, он не брал в расчет, - слишком вычурно. Но здесь...
  Сабия принялась мыть посуду, вполголоса напевая про себя какой-то модный мотив. Юма закурил и отпил глоток кофе. (А хорошо ведь)
  -Сегодня вечером я отлучусь... На некоторое время.
  -Неужели вернулась Ёко-сан?
  Юма искоса глянул на Сабию и выдул клуб дыма. Солнечный луч, золотивший кастрюли Сабии на полке, чиркнул по блестящим бокам слепящей полоской.
  -Ёко приезжает завтра.
  Сабия кивнула. И даже не глянула в его сторону, только тарелкой звякнула.
  -Я оставлю ключ на прежнем месте, Юма-сан. Под ковриком.
  -Спасибо... - Он чувствовал некоторую неловкость. (Черт, ведь я совсем забыл, что она прекрасно осведомлена о моих отношениях с Ёко)
  Юма затушил сигарету и встал.
  -Не хочу возвращаться в душную комнату. Если вы не против, Сабия-сан, я посижу в жасминовой беседке. Подумаю над последней строчкой.
  -Я подключу электричество, чтобы вы смогли включить там свой компьютер.
  -Не стоит беспокоиться, Сабия-сан, я возьму блокнот и карандаш. И кофе..., если вы наполните для меня маленький термос.
  -Конечно, - она ополоснула руки под чистой струёй воды.
  Юма наблюдал за тем, как от её рук веером разлетаются алмазные капли воды и падают на блестящую металлическую поверхность мойки.
  Сабия не смотрела на него. Наверное, догадывалась о чем-то. И может быть, не одобряла Юму. Ёко определенно нравилась ей...
  Юма отвернулся к окну. Не твоё дело.
  Он посмотрел на градусник. Уже 28 по Цельсию. А день еще впереди...
  -Ваш кофе, - она поставила термос на стол и вернулась к посуде.
  -Аригато, - пробормотал он, забирая термос.
  "Мне нужно что-нибудь сказать для неё?" Юма попытался придумать хотя бы одну фразу, нечто успокаивающее и отстранённое...
  "Не могу... В голову лезут, почему-то, одни оправдания, (пройдусь по городу, подышу свежим воздухом, схожу в магазин за сигаретами... Экая же ерунда в голове водится!), словно я в чем-то провинился перед ней. Обойдется в этот раз"
  Блокнот, карандаш, пачка сигарет, термос, наполненный кофе...
  Так, что еще не забыть для любимого послеполуденного бдения в зарослях жасмина?..
  Не забыть бы мобильник и еще кое-что...
  Юма вправил чистый лист бумаги в принтер, затем вызвал из памяти компьютера фотографию Сирокко и кликнул опцию "Распечатать".
  Звонко пощелкивая картриджами, принтер принялся за работу. Полоска за полоской на бумаге начало вырисовываться изящное лицо с тонкой изогнутой линией бровей.
  Он обратил внимание на легкую горбинку носа, которая придавала лицу юношеское выражение, отчасти "мальчишеское" и упрямое. Этой черты он никогда не наблюдал в женских лицах, (кстати). Прямо скажем, женская "упрямость" имеет совсем другой вид.
  Юма склонился над фотографией и провел над ней рукой, не касаясь пальцами. Точно ли это девушка?.. А если допустить, что это парень? На тригваре гомосексуалист - бьянко. Постойте-ка, постойте-ка... Внимательнее посмотрим, Юма-кун. Нет, если допускать подобное, то это, всё же, это не лицо гомосексуалиста, - точно тебе говорю. В нем нет манерности, нет вычурности, нет того, что его матушка называла "квёлостью", а он, более прямо - пассивностью. Он не "укэ"... Хотя и не "сэмэ" тоже... Как интересно... Что же ты такое? И зачем затеял со мной эту игру?..
  Но может быть, я снова просто фантазирую? Ведь я не могу не фантазировать...
  А на самом деле всё проще и банальнее, - это всего лишь современная девушка, двадцати одного года от роду, в меру эмансипированная, в меру образованная, в меру распущенная... (В меру?)
  Юма выдернул свежую, и тёплую ещё фотографию из принтера и подошел с ней к окну.
  А ведь что-то меня задело в этом лице... Вот только, что именно?
  Мне показалось, что я увидел в нём тайну? Мне захотелось узнать её? Или же, я просто "купился" на красивые черты?.. Нет, нет, братцы, я верю в то, что человеческое лицо - зеркало его души. И если я вижу зеркало Сирокко, и меня одолевают странные сомнения, и нервические, знойные образы, то душа этого существа..., возможно - она загадка. Бывают ли в природе совершенные лица, в которых каждая черточка, словно, продумана кем-то и поставлена на свое место? Может ли природа допустить абсолютную симметрию линий и идеальную сбалансированность форм? Я видел совершенные лица только в мраморе, и на полотнах романтиков ренессанса... Но в жизни...
  Юма посмотрел в окно. Давным-давно, еще на заре своей писательской карьеры, он придумал историю о писателе средних лет, которого соблазнил парень, переодевшийся в женщину. Для чего он сделал это - Юма уже не помнил. Сценарная заготовка какая-то..., то ли писатель с кем-то поспорил, то ли поспорил юноша... И вот теперь его начинали одолевать сомнения, которые одолевали писателя из той истории. И, точно как в ней, он не мог отказать себе в этой авантюре. Мотив у писателя, кажется, был такой - поучаствовать в приключении, чтобы зарядиться новыми образами и, может быть, вдохновением. Ибо скука убивала его, скука от однообразной традиционности в десятилетнем супружестве со стервой жадной до денег. И писатель изрядно исписался, к тому же...
  Тот рассказ Юма так и не отдал в печать или в редакцию телестудии, (совсем забыл). Глупости собственного сочинения он умел держать при себе, либо, уничтожая их самым проверенным способом - "в клочья!.., и всё забудется со временем". Либо, переписывая заново и "навыворот". Всё забылось... Или почти всё... Писатель закончил свое приключение в клинике для душевнобольных, кажется. Он слишком проникся красотой. И вот, сейчас Юма тоже так страстно захотел увидеть красоту, такую нереальную на первый взгляд, такую невозможную... Увидеть её своими глазами.
  Мне ничего не стоит всё прекратить. Я просто увижу это, запомню, а потом скажу "Саянара". Так и сделаю, если это не девушка.
  А если девушка, тогда еще и...
  Юма усмехнулся. В конце концов, я не давал клятвы верности Ёко. Маленькое приключение для тела - только взбодрит душу. Вкусить такой красоты...
  Хочу.
  
  Юма закрыл глаза, нарисовав, мелом на воображаемой черной доске, портрет Сирокко.
  Да, да, одну прекрасную ночь, а на утро всё тоже "Саянара".
  Он открыл глаза и, бросив последний взгляд на сливовое дерево, подошел к столу. Где-то здесь... Он открыл верхний ящик, запустил в него руку по локоть, и пошарил по его забитым всяким хламом внутренностям. Скоро пальцы коснулись гладкой металлической поверхности, и он достал небольшую плоскую фляжку с коньяком. Поболтав ею возле уха, Юма остался довольным степенью её наполнения. Больше половины. Поставлю её в тень, чтобы коньяк остался прохладным. Сделав глоток, он постоял минуту, пробуя искрящуюся линию вкуса, приятное жжение в горле и особенный благородный оттенок винограда, присущий только хорошему коньяку, спустя минуту, как его выпьешь.
  Юма закурил, положил фотографию между страниц блокнота, и, захватив с собой всё, что приготовил - вышел из комнаты.
  
  
  
  Жасминовая беседка
  
  
  Он устроился в шезлонге и раскрыл блокнот... Нет, я, наверное, не принадлежу к той категории писателей, которые пишут, не смотря ни на что или, даже, вопреки всему. Мне нужен настрой и атмосфера... С атмосферой, положим, всё в порядке, вполне себе тихо и уютно... Юма отогнул край соломенной шляпы и посмотрел на небо... (Солнце печет и слишком уж сверкает) Он надвинул шляпу и недовольно что-то пробормотал.
  Спекусь, как яблоко в духовке. И хватит думать о посторонних вещах, черт возьми! Соберись!
  Он снова посмотрел на исчерканную страницу блокнота... Последнюю строчку он особенно часто зачеркивал и переписывал. Что-то с ней не так... Нет в ней совершенства.
  Я привык, друзья и коллеги, в минимум слов вмещать максимум смысла и эмоций. Особенно же эмоций... Всё же прав Виктор, когда сказал, что я не пишу свои романы, а словно пытаюсь рисовать картины словами. Мне интересней изобразить картинку, чем нудно пережевывать свои чувства или мысли. Да, вместо жвачки я хочу динамики. Недвусмысленного действия, похожего на шкатулку с секретом, в которой спрятаны маленькие шкатулки, (но попробуй-ка их найти!). Я хочу добиться того, чтобы читатель видел точно тоже, что и я. Чувства читателя меня не волнуют абсолютно. Ведь на самом деле, нет ничего важнее образа, он нить - соединяющая мою фантазию и читательский внутренний мир, в который он, (возможно), впустит мои картины. Именно картины. Чувства меняются, а картины остаются. Они основа основ...
  А чувства?.. А чувства, это моя прихоть - хочу раскрою, а не хочу - спрячу в шкатулке с секретом.
  Путаются мысли... Так хорошо было бы заснуть здесь... Как же пахнет жасмин, как сладко...
  Юма сделал еще глоток из фляжки. Хорошо.
  Последняя строчка...
  
  Спустя полчаса глаза его начали закрываться, рука с блокнотом упала на грудь. Он засыпал в сладкой послеполуденной неге. Мягкие лучи ласкали его и рисовали на белой рубашке золотые узоры. Иногда по жасминовым кустам пробегал ветерок волною, обволакивая всё вокруг тягучим медвяным ароматом. Сигарета дотлевала в траве.
  -Красота, - прошептал Юма.
  И уснул.
  
  
  В это время возле высокого железного забора, окружавшего частный пансион Сабии-сан, как раз напротив чугунного фонаря с овальным колпаком вверху, остановился мотоцикл. Тот, кто управлял им, (тонкая фигура в белой ветровке и в красном зеркальном шлеме), посмотрел на забор, словно оценивая его высоту, затем оглянулся назад и, удостоверившись, что узкая улочка "Тихая" вполне соответствует своему названию - заглушил мотор. Незнакомец, (или Незнакомка?), слез с мотоцикла, отковырнув каблуком стойку от хромированной трубы глушителя. Снял шлем, по ходу движения поправив волосы рукой, и положил его на кожаное сиденье. Постояв несколько минут и задумчиво осмотрев забор, Незнакомец, наконец, скинул с себя и ветровку, оставшись в белой облегающей футболке. Он отошел от забора на четыре шага, еще раз окинул взглядом улицу и... Разбежавшись..., одним пружинистым прыжком перемахнул через забор.
  Черные остроносые туфли, с лакированным блеском, мягко ступили на газон и, легонько ударив по красному мячу, который откатился к импровизированным футбольным воротам из пластмассовых ящиков, направились к мощеной дорожке пересекавшей газон поперёк. Тонкая фигура в белой майке и в белых джинсах подошла к арке, увитой плющом, как раз перед входом в жасминовую беседку. Постояла минуту, разглядывая изящное сплетение растений вокруг пластины с иероглифами "Амато", и зашла в душистое жасминовое море.
  Белая фигура остановилась возле веток жасмина, отяжелевших гроздьями цветов, рассматривая того, кто беззаботно дремал в шезлонге. Ветерок снова коснулся ветвей, и они медленно качнулись, роняя оставшуюся влагу в траву. В волнующемся вихре из темно-зеленых листьев и белых цветов появилось бледное острое лицо. Магические, черные глаза, с красным ободом, смотрели на Юму. Тонкие губы беззвучно прошептали: "Это ты..."
  
  
  А Юме снилось детство. Точнее - маленький фрагмент из него, который он совсем забыл, (возможно, потому, что очень этого хотел?).
  Ему было тринадцать лет, не больше, и он, кажется впервые тем летом, почувствовал себя самым настоящим писателем, (не расставшись с этим самосознанием уже никогда). Его маленький детский рассказ о том, как мама стирала белье, напечатали в "Тригорском Вестнике", в толстом журнале для взрослых умных дядей, с рецензией какого-то Рони Симатори. Она была короткой, яркой, но..., показалась ему странной на тот момент. Рецензия называлась "Дары неведомые". В ней говорилось что-то о том, что мама Юмы была русской, отец японцем, из этого делался какой-то совершенно невозможный вывод, что талант их сына это не дар божий, а продукт соединения двух "окраинных рас", (да, да именно так, Юма запомнил этих два слова - окраинные расы).
  Юма решил, что этот Рони Симатори сумасшедший богач, на чьи деньги, собственно, издавался журнал, и он мог позволить себе писать и печатать в нём совершеннейший бред... Однако реакция отца совсем сбила его с толку. В тот день он пришел со своей работы бледным, растерянным и даже подавленным.
  Юма всегда считал папину работу местом сказочным. Тем более что место это он видел каждый день из своего окна - гигантская, сверкающая, словно из синего хрусталя, пирамида посредине Тригоры. Этот небоскреб впечатлял его своей простотой и совершенными пропорциями. И часто снился, к тому же. В этих снах, он словно просыпался глубокой ночью от того, что его звал по имени печальный тихий голос. Юма подходил к окну и раздвигал шторы. На чистом черном небе сверкала луна, словно сапфир, а к мерцающей пирамиде Арбана слетались тысячи белых ангелов. Они кружили вокруг него и пели какую-то тихую грустную песню... Ну, разве не сказка? Однако даже если сказок нет, как утверждал Макс, а есть всего лишь "тупая реальность", в которой папина служба в хрустальном храме, к которому по ночам прилетают ангелы - это рутина, рутина и еще раз рутина... Даже если так... То, все-таки и не смотря ни на что, Арбан был невероятно загадочным и романтическим местом. Папа Соичиро работал, (Вы только вслушайтесь!), - Ангелом Арбана!
  Отец сразу же замолчал, когда Юма вошел в комнату, хотя до этого о чем-то громко спорил с мамой. Юма услышал только её возглас "Этого не может быть!" и его последние слова: "Ты думаешь, я не спорил с ним?! Я умолял его не трогать Юму, в ногах у него ползал... А он... Он впервые дал мне понять кто такой я, и кто такой чистокровный симари Юма в сравнении со мной..."
  Заметив Юму, отец запнулся, сделавшись бледным от смущения и какого-то раздражения, которого Юма не замечал за ним никогда: ни до, ни после этого случая. Его словно оборвали на самом важном месте именно в тот пиковый момент, после которого не возможно ни повторить нужных слов, ни придумать новых аргументов, а только остыть и сказать банальное "Ну, вот, поспорили, и будет с нас. Пойдем пить чай"
  -Пап? Мам?
  Отец отвернулся и тихо сказал:
  -Юма выйди, сынок.
  Юма посмотрел на маму, ожидая увидеть в её глазах мягкую уступчивость, как всегда. Но в этот раз, у мамы были какие-то особенно грустные глаза. Она сказала то, что Юма совсем не ожидал услышать.
  -Нам с папой нужно поговорить, Юми. Подожди в своей комнате, зайчонок.
  Ему стало обидно. По-настоящему обидно. Всё же это его рассказ вызвал такую бурю эмоций у обычно спокойного отца! Ну, до чего же несправедливо!
  Юма побледнел и вышел.
  Дверь закрылась.
  Тишина.
  Он был уверен, что того разговора, который у них был до его появления, уже не повторится. Он действительно "сбил волну", как говаривал Макс.
  Юма подошел к телефону в прихожей и набрал номер Макса. Сигналы вызова... "Ну, ответь мне хоть ты, Макс, пожалуйста!" - Юма почти плакал от обиды на родителей.
  -Ня? - раздалось в трубке.
  -Макс... Давай на наше место, а?
  -Ня?
  -Макс!..
  -Эй, эй, что с тобой? Ты чего там..., плачешь?
  -Нет... Просто...
  -Юма, извини, не могу. Отец пришел с работы злой. Не выпустит из квартиры в такой час.
  -Как скажешь.
  -Эй, Юма, ты обиделся? Ну, пойми...
  Юма положил трубку на рычаги и, бросив последний взгляд на дверь в большую комнату, за которой царила тишина, (конечно же, тишина), вышел из квартиры. Он бегом спустился с третьего этажа на первый, проскользнул мимо консьержки, которая читала дамский роман в цветастой суперобложке, и выбежал в душное ночное марево начала июня. На улице царил пьянящий аромат цветущей акации, остывавшего асфальта и тонкой примеси морского бриза, которые принёс горячий ветер из Вермы. Издали, из душной ночной тьмы, доносились приглушенные басы и электронные переборы дискотеки на улице Масок.
  Угловатая мальчишеская тень пересекла двор, (черной полоской по белым кругам света от фонарей), и нырнула в жасминовые кусты, поблекшие и изрядно поредевшие от дневного солнечного жара. Бледная мальчишеская фигурка в шортах проскользнула мимо детских качелей на цепях, перепрыгнула через бетонный круг, вросший в землю наполовину, и вышла к дощатому забору, окружавшему заброшенную стройку.
  Юма раздвинул две доски и проскользнул в желтое мерцание одинокой лампы, возле которой вились мотыльки.
  Он спустился в просевший котлован, оскальзываясь на кусочках глины и круглой гальке. Внизу он постоял недолго, посмотрев назад, затем пересек частокол бетонных столбов вбитых в землю и легко забежал наверх. Сразу за глиняным валом, с кусками арматуры и за горками строительного мусора, возвышались четыре этажа недостроенного кирпичного дома, (о том, почему его так и не достроили, среди дворовых мальчишек, ходили самые разные легенды, одна ужаснее другой). Черные глазницы пустых окон зияли в приглушенном оранжевом свете далёкой лампы, как проходы в иное измерение или в бездну. (Бездна... Это слово он слышал дома всё чаще... И всегда его говорил отец... И сразу замолкал, как только Юма появлялся поблизости...)
  -Сбегу из дома, - прошептал Юма и сам испугался своих слов.
  Он всхлипнул и вытер глаза рукавом футболки. Все бросили... Даже Макс...
  Юма ловко взобрался по стареньким скрипящим крепёжным конструкциям на второй этаж и пошел вглубь дома. Громкое эхо разносило звуки его шагов по пустым бетонным коридорам, вместе с хрустом кирпичной крошки и скрипом кусочков стекла под резиновыми подошвами кедов.
  Он вздрогнул, когда перед ним сверкнули два приглушенных огонька... Присмотрелся, улыбнулся и протянул руку куда-то в темноту. Вскоре оттуда раздалось мурлыкание и ласковое "мяу".
  -Бетти, Бетти, - прошептал Юма. - Хорошая кошка.
  Из антресоли, встроенной в стену, он достал пушистую кошку и прижал к себе. Теплое тельце приятно согревало и успокаивало. На его груди, под тонкой майкой, сразу появилась испарина.
  -Ласковая Бетти, - шептал Юма. - Горячая... Я перегорю, Бетти, честно. Вот похожу здесь еще полчасика и точно перегорю... Ты мне песенку поешь, Бетти?
  Кошка понюхала его нос и потерлась о щеку, затем что-то "мрмявкнула" ему на ухо.
  -И мне одиноко, Бетти... Что ты шепчешь мне? Я не понимаю... Бетти?
  Кошка вдруг напряглась, затем вывернулась из рук Юмы и, прыгнув на пол, снова скрылась в тени.
  -Бетти?
  Юма сделал несколько шагов за ней, хватая руками черный воздух. Но глаза кошки блеснули в лунном свете последний раз, и она скрылась за темным углом.
  Юма остановился. Прислушался.
  Ему показалось, что где-то, (Возможно за спиной?), раздался шорох. Страх кольнул в груди, словно он проглотил иголку... Юма прижался к стене, чувствуя, как громко и гулко бьётся сердце в груди. Он вжимался в холодную стену изо всех сил, словно хотел слиться с ней, чувствуя кожей шершавое покалывание штукатурки.
  Его широко раскрытые глаза с ужасом смотрели в темноту...
  И в темноте что-то блеснуло... Что-то...
  -Юма? Ты где, Юма?
  Он громко сглотнул.
  Макс... Всё же пришел... Ноги отяжелели и задрожали колени, (вот же...,напугал).
  -Здесь.
  -Э-э?.. Ты испугал меня!
  Юма глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чтобы вернуть себе нормальный голос.
  -Ты тоже... Чего припёрся?
  -Ну, знаешь... Я к нему, как к другу, чтобы не оставить одного в беде..., а он еще и не доволен.
  -Тебя же папа из дома не выпускал, - Юма не смог ни съязвить.
  -И не выпускал... Я через окно сбежал. Хорошо, что квартира на первом этаже.
  Юма вышел из тени и посмотрел на худой и нескладный силуэт Макса. Тот смущенно пожал плечами и что-то достал из кармана джинсов.
  -Вот, - он протянул ему две сигареты. - Думал, посидим тут, покурим, о жизни поболтаем... Только у меня всего двадцать минут форы... Если отец заметит, что я сбежал, и тем более в окно... В общем, будет лучше, если он ничего не заметит.
  Юма кивнул и пошел к окну, в котором переливалось лиловое мерцание городской ночи. Макс поплелся за ним.
  -А если отец заметит, что ты стащил две сигареты из пачки?
  -Вот же вредный ты, Юма. Хотя, ты такой, как всегда... И почему я терплю тебя, знаешь?
  Юма оглянулся на Макса.
  -Ну, и почему же?
  -Ну, возможно... Хотя нет... Может, и знаю, но тебе не скажу.
  Они подошли к окну, ловко перемахнули через острые осколки стекла и стали на парапет.
  Перед ними расстилалась ночь. Прекрасная южная ночь, душная, сладкая, как мёд, обволакивающая тело горячим ветром. В белом свете фонарей шевелились густые ветви акации, словно душистая хмельная пена. Ветер обнял их и заворожил. Мальчишки сели на парапет, чтобы молча созерцать это загадочное, волнующееся белое море.
  -Какая красота, - прошептал Макс. - Как это сказать по-японски?
  -Каваи десу.
  -Вот почему, Юма... Ты не просто сам умеешь видеть красоту. Но еще умеешь показать её другим... Если бы не ты, я так никогда бы не узнал, что это такое - акация ночью.
  -Просто деревья и просто ночь.
  -Что случилось, Юма?
  Он смотрел вперед и молчал.
  -Мог бы и не спрашивать... С предками поругался?.. Хотя мне трудно представить ссору с Соичиро-сан. Мне кажется, что нет отца добрее его на всём свете... Юма?
  -Давай просто помолчим.
  -А может, покурим, как настоящие?
  -А давай.
  Макс протянул ему сигарету и принялся хлопать по карманам джинсов, в поисках спичек.
  -Черт возьми, сейчас точно схлопочу по уху... Я, как-то забыл об огне...
  -Значит, не покурим.
  Макс с удивленным подозрением посмотрел на Юму.
  -Точно не злишься?
  -Наоборот..., спасибо тебе.
  -Это еще за что? Что-то ты подозрительно добрый какой-то...
  Юма засунул свою сигарету в щель между рамой и раскрошившейся кирпичной кладкой.
  -Оставим здесь до следующего раза. Как-нибудь посидим, поболтаем и покурим... Твои двадцать минут истекли. И еще раз спасибо, что пришел.
  Макс засунул свою сигарету рядом и встал.
  -Юма... Ты... В общем, ты лучший. Просто знай это... Я пошел.
  -Иди-иди, а то еще начнешь в любви признаваться,- хмыкнул Юма.
  -Вредный полу-русский полу-японский мутант! Знаешь, в чем твоя проблема?
  -Нет.
  -Ты... Ты... Ладно... Пойду я... - Макс перепрыгнул через раму и скрылся в темноте.
  Юме показалось, что он побежал по темному коридору... И не потому, что торопился опоздать... Ему так показалось...
  Юма просидел на парапете еще долго. Так долго, что совершенно потерял счет времени. Он наслаждался видом акации в ночи, её мягким запахом и далекой электронной музыкой, которая рождала в его голове расплывчатые образы полета над городом. Он воспарил над морем из белой акации... И, кажется, уснул.
  
  
  БЕРЕГИСЬ ГОРЯЧЕГО ВЕТРА!
  
  
  Он отрыл глаза и прислушался. Юме показалось, что откуда-то, из глубины здания, раздавалось жалобное мяуканье Бетти.
  -Глупая кошка, - прошептал он и встал.
  Мир исказился на долю секунды, Юма едва успел схватиться за обломок оконной рамы, чтобы не упасть вниз.
  -Вот черт... Что это со мной?
  
  Волны в море акации шевелились, как в самом настоящем море: медленно, плавно, маслянисто. И во всём мире остался только он, акация и невыносимо сладкий аромат её цветов.
  Юма зажмурился...
  Но через мгновение волна отхлынула... Он открыл глаза и посмотрел на мерцающую белую пену за дощатым забором. Деревья, как деревья. Ночь, как ночь.
  
  Из темноты снова послышалось далекое мяуканье Бетти. Юма осторожно перелез через окно и спрыгнул на хрустящий пол. Бросив последний взгляд на проем окна, он побежал вперед. Из комнаты в коридор. Из коридора на лестницу...
  Он приостановился, вслушиваясь в глухое черное безмолвье.
  Тишина.
  -Бетти, мяукни еще разочек!
  Тишина, тишина, тишина... Вот!
  Юма напрягся. Да, это её голос... Она где-то внизу. На первом этаже этого здания, в том месте, где возможно проектировался большой светлый холл, зияла ровная прямоугольная яма, заваленная наполовину строительным мусором.
  Однажды Макс, по обычной своей неосторожности упал в неё...
  Юма нахмурился и попытался закрыть это воспоминание какой-нибудь другой мыслью...
  Попытка провалилась.
  
  Так вот, Макс не просто свалился туда. Его скинули в мусорную яму парни из банды Саппи. Юме пришлось драться со старшим из них, чтобы вытащить Макса... Он увлекся, кажется... Старший Саппи попал в реанимацию с дырой в башке. Позже, вечером, после долгого и трудного разговора с полицейским инспектором в районном отделении, Юма вышел из его кабинета и..., увидел отца. Соичиро Романа, не сказав ни слова, встал со стула (неудобный такой венский стул для ожидающих, подозреваемых и прочих клиентов полицейского инспектора), развернулся и пошел к выходу. Он молчал всю дорогу домой, только, может быть, чуть резче крутил руль на поворотах и не включил записи своих любимых "Роллингов". Он молчал дома, даже когда мама потребовала от Юмы дать слово, что он никогда не поднимет руку на более слабого противника. Он молчал целых пять дней... И лишь только, когда Юма слег в горячке от нервного истощения, только тогда он зашел в его комнату с кружкой горячего бульона, сел на край постели и сказал:
  "Это был жестокий урок... Но он был необходим. Я люблю тебя, сынок"
  Юма крепко-накрепко усвоил этот урок от Соичиро Романа, на всю оставшуюся жизнь.
  
  -Бетти? Неужели ты упала в яму, глупая кошка?
  Он помчался вниз по опасно шатавшимся ступеням без перилл, оскальзываясь на бетонной пыли стертыми подошвами кедов. Отталкиваясь от стен на поворотах, перепрыгивая через две ступени..., он скоро выскочил в центральный узкий коридор и, пробежав еще десять метров, ворвался в огромное темное помещение с застоявшимся воздухом старой свалки. Он снова застыл прислушиваясь...
  И в этот момент по шершавым стенам недостроенного помещения проскользнули лучи автомобильных фар. За выбитыми окнами послышался тихий шум двигателя, шорох гравия под колесами, затем шипение тормозов и щелчок ручника. Два круга света горели на серой стене, подчеркивая все её неровности, прорисовывая угловатые тени и сверкая в кусочках стекла на полу. Юма отступил в тень, не отводя глаз от света в окне.
  Из прорехи в стене послышалось щелканье автомобильных дверей и тяжелые шаги с хрустом по кирпичной крошке. Еще щелчок и быстрые легкие шаги. Юма, стараясь не издать ни одного звука, подкрался к большому окну, которое должно было стать панорамным по замыслу архитектора, и выглянул наружу.
  Перед зданием стояла большая черная машина с включенными габаритными огнями, перед ней две тени: одна повыше, другая пониже.
  -Здесь? - Спросила тень повыше.
  -Что это за место? - тень пониже вынула из кармана пиджака портсигар, (который блеснул золотым квадратом в алом свете габаритов), раскрыла его и достала тонкую белую сигарету.
  -Просто глухое место. Самое то.
  -Дай огня.
  Тень повыше порылась в карманах своего пиджака и, вынув зажигалку, щелкнула огоньком перед его лицом. Вторая тень нервно прикурила.
  -Надеюсь, он не умер там в багажнике...
  Тень повыше хмыкнула.
  -Меня удивляет другое обстоятельство, шеф. Почему его хозяин, имя которого вы никогда не произносите вслух, не помогает своему чистильщику? Хотя бы сейчас, вы можете назвать его имя?
  -А меня это как раз не удивляет, а пугает... Знал бы ты, кто его хозяин...
  -Уж не сам ли сатана?
  Тень пониже вздрогнула и нервно оглянулась.
  -Тише ты... Возможно и сам, а возможно кое-кто повыше... Дон Маскарадо подписал мирный договор с кланом Фортуне, ради того, чтобы поймать этого чертового чистильщика. Он затеял игру, в которой рискует головой. Что уже говорить о нас с тобой... Наше дело маленькое, Большой босс сказал прикончить - мы прикончим. И баста пустое говорить! Давай его сюда. Или нет... К стене.
  -Как скажете, шеф - тень повыше вернулась к машине, обошла её и, открыв багажник, что-то вытащила из него.
  Юма подкрался к окну ближе, совсем не осознавая своих действий.
  -Лёгкий он, как пушинка! - Сообщила высокая тень тому, что пониже. - И кто бы поверил, что его называют демоном Тригоры?! Я думал это громила, каких свет не видывал или, на худой конец, красавец брюнет с сигарой в зубах и с золотым револьвером в руке... А он оказался простым парнем в бейсболке... А страху-то, страху нагнал на босса...
  -Этот парень в бейсболке вырезал три клана полностью, всех, до седьмого колена... И не кричи ты там, черт тебя подери... Сделаем всё быстро и тихо.
  -Ладно-ладно, не пугайтесь вы так, шеф. Уже замолчал.
  Тень повыше захлопнула багажник..., и тень пониже снова вздрогнула, проворчав ругательство на итальянском языке. Юма заметил большой сверток на плече высокого... И когда он понял, что это человек, завернутый в грязную мешковину, то от страха громко сглотнул. Тень пониже подозрительно посмотрела на окно, за которым прятался Юма.
  -Не нравится мне это место... А если в этом вонючем сарае кто-то есть?
  -Мыши там есть. И крысы. Не волнуйтесь, всё будет чисто. Выполним поручение босса и поедем пить текилу в наш ресторанчик.
  -Меня дома ждет жена, между прочим.
  -Ну, как знаете шеф.
  Юма заметил, что сразу под окном стена давала трещину, которая спускалась до самой земли угловатым зигзагом. Из её острых краев торчали куски арматуры, и в ярком свете серебрилась пыльная паутина с частичками росы и песка. Он опустился на колени и припал к полу. Затем заглянул в щель... Вся картина развернулась перед ним во всей своей полноте.
  Тень повыше подошла к стене и сбросила сверток с плеча. Он глухо упал на землю и не пошевелился, словно в нем был не человек, а большая тряпичная кукла, (мёртвый? - с ужасом подумал Юма).
  Юма смотрел на сверток, испытывая странную смесь чувств..., и страха..., и жажды продолжения... Серая мешковина, с растрёпанными краями была перепачкана заскорузлыми пятнами крови.
  Ведь это кровь, да?.. Если они заметят меня... Я буду мертвым мальчиком, (ну просто, мертвее не бывает!)... Из его глаз покатились слёзы страха... Очень, очень мертвым мальчиком буду!
  -Он точно живой?
  -Сейчас проверю, - высокая тень склонилась над свёртком и ловким движениям руки развернула мешковину.
  Юма увидел спутанные волосы пленника с кровавыми колтунами..., испачканные джинсы..., черную футболку, разорванную на плече..., полоску белой кожи. Его руки были связаны грубой веревкой на запястьях за спиной.
  -Моргает... Он жив! - повысил голос тот, чтобыл повыше, и уже тише пробормотал.- Лупает глазами, значит живой... Сидит и смотрит... Чего уставился, малец? Чуешь приближение смерти?
  Тот, который был пониже, выбросил недокуренную сигарету и направился к высокой тени, по пути достав из внутреннего кармана пистолет с глушителем. Высокий взял жертву за плечи и прислонил к стене..., как раз в том месте, где была щель.
  Юма с ужасом смотрел на его спину, (неосознанно отметив, что футболка на спине была порвана на клочки, словно его били плетью). Он смотрел на мускулы, (словно литые жгуты из твердой резины), которые нехотя перекатывались под бледной кожей. Юма догадался, что все мышцы пленника были невероятно напряжены, став похожими на стальные полоски. (Он боялся?)
  -Как чувствуешь себя, Карбин? - Злорадно спросила низкая тень. - Ты хотел вырезать и нас, как парней из клана Тораско? А оказалось, что мы опередили тебя, поймали и сейчас пристрелим, как собаку. Ты недооценил дона Маскарадо, тварь! Ты недооценил нас!
  Они рассмеялись, оба.
  Юма вздрогнул... Пленник повернул голову. Из щели на него смотрел спокойный черный глаз с красным ободом. Смотрел не мигая.
  -Ты посмотри, отвернулся... - Глухой звук удара..., но черный глаз оставался внимательными и спокойными, словно его хозяин не чувствовал боли. - Презрительно игнорируешь - это так называется? А если мы так?..
  Снова звук сильного удара в грудь.
  -Кончайте его, шеф.
  -Я хочу увидеть, как корчится от боли этот развенчанный демон Тригоры!
  -Вот, теперь вы сами кричите, шеф. А как же насчет того, чтобы просто шлёпнуть, без лишнего шума?
  -Ты прав... - Низкая тень шумно выдохнула и прицелилась в пленника. - Какой он к чертям демон? Чертов спортсмен, какой-нибудь... - и закончил шепотом. - Не выкрутишься, не вырвешься, сдохнешь... А завтра тебя найдут и даже в газетах не напишут ни слова. Всё, считай, что нет тебя... Проклятье, разговорился, как перед смертью.
  Сухой хлопок выстрела.
  
  Глаз смотрел на Юму.
  
  -Одну пулю сюда, за то, что ты сделал с дочкой босса. Это было слишком жестоко, Карбин, даже для такого старого монстра, как дон Маскарадо. Он ведь тоже отец... А ты думал, он простит тебе то, что ты с ней спал, а потом вколол смертельную дозу героина?
  Еще один хлопок.
  -И еще раз сюда, за жену босса. И благодари своего бога - сатану, что мы не спускаем с тебя шкуру живьём, как того хотел наш босс. Не хочется руки пачкать в твоей собачьей крови.
  -Черт... Даже не повернулся. Он, что, не чувствует боли, шеф?
  -Нам-то что? Третью пулю в горло...
  Хлопок.
  Юма почти закричал от ужаса, когда бордовый фонтан крови ударил в трещину. А черный глаз с красным ободом даже не моргнул, он оставался внимательным, изучающим, словно Карбина не волновало то, что его убивают в данный момент. Гораздо более его интересовал Юма. Маленький испуганный мальчик с блестящими от слёз глазами.
  Вместе с четвёртым хлопком в щель брызнул еще один кровавый гейзер.
  Юма с ужасом смотрел на красную точку, сразу над тонкими бровями Карбина.
  -Вот и всё, валим отсюда, к чертовой матери. Теперь он точно издох.
  -Проверь.
  -Шеф, не хочу я трогать это месиво!
  -Я сказал, проверь!
  -Ну, проверил... Пульса на шее нет. И шеи, собственно, тоже уже нет. Мёртвый.
  Раздался тихий шорох. Юма посмотрел вниз, туда, где запястья пленника, связанные веревкой, упирались в землю. Тонкие пальцы сжимались и разжимались, делая странные движения, словно он разминал их, как фокусник перед представлением. Юма глянул в остекленевший глаз Карбина...
  И Карбин моргнул...
  Он живой!
  Это испугало Юму больше, чем само убийство.
  Снова шорох. Кисть правой руки сжалась, пальцы собрались в щепоть, пошевелились и...
  -Этого не может быть, - беззвучно прошептал Юма.
  Левая рука Карбина освободилась из веревки и медленно просунулась в трещину. Уголками губ он прошептал:
  -Помоги.
  Юма, как в бреду, протянул свою руку к его руке... Тонкие сильные пальцы Карбина обхватили его ладонь и крепко сжали её. Юма вздрогнул, затем дёрнулся и застонал. Мир снова качнулся в глазах и поплыл куда-то... Куда-то... Карбин словно забирал его жизненную энергию, жадно высасывая её, как сок из виноградной грозди. Он, как мучимый жаждой путник припал к сосуду с водой. Юма чувствовал, что его кожа холодеет, во рту появился незнакомый сухой и горький привкус. Сонное безразличие охватило его сознание, мысли и страхи растворились в нём, как капля воды исчезла бы в море раскаленного песка... Юма расслабился, перестал сопротивляться и не отводил своих глаз от черных глаз Карбина. Рана на лбу пленника затянулась и скоро совсем исчезла. Только полоска запекшейся крови напоминала о том, что она там была.
  -Серебро, - прошептал Карбин и усмехнулся. - Они действительно боятся и верят, что меня можно убить серебряной пулей.
  Карбин разжал пальцы и осторожно выпустил ладонь Юмы из своей потеплевшей ладони. Он повернулся вперед, к своим палачам, посмотрел на их гротескные силуэты, направлявшиеся к машине..., затем бросил взгляд на Юму.
  -Закрой глаза.
  Тонкие пальцы подобрали с земли острый осколок стекла. Мускулы на его спине пришли в движение. Карбин встал на ноги.
  -Если бы я мог... - шепотом ответил Юма. - Если бы я мог...
  -Джованни! - Крикнул Карбин.
  Две тени остановились возле машины и повернулись на голос. Тень пониже начала поднимать пистолет, но рука не успела сделать и четверти движения.
  Карбин размахнулся и метнул осколок в него.
  Стекло блеснуло в свете фар и в следующее мгновение вонзилось в его шею с громким чавкающим звуком.
  Брызнула кровь.
  Пистолет выпал из рук.
  Джованни рухнул на колени и схватился за горло.
  Тонкая стремительная тень Карбина метнулась ко второму, который еще стоял на ногах и удивленно, (словно не веря в то, что это происходит на самом деле), смотрел на приближавшуюся смерть. Гибкая тень схватила пистолет с земли и резким сильным движением вонзила цилиндр глушителя в его глаз. Карбин что-то прошептал ему на ухо и нажал на курок.
  Хлопок.
  Фонтан крови.
  Тень безмолвно упала на пыльную кучу мусора.
  В холодном свете фар, на блестящих осколках битого стекла и грязно-красного кирпича, лежал грузный человек с пистолетом в глазнице. Его пальцы сжали горсть стеклянных осколков последней конвульсией, да так и застыли.
  Хрипящий Джованни протянул к Карбину руку в умоляющем жесте... Но стремительная тень была безжалостна. Она схватилась за осколок, (бледная, тонкая кисть в пятне белого света), и рванула его в бок. Фигура Джованни тяжело повалилась на землю.
  Карбин постоял минуту на поле боя, затем оглянулся назад, туда, где в рваной трещине в стене поблёскивали сонные, словно загипнотизированные, глаза Юмы. Через секунду он исчез из поля видимости... Юма закрыл глаза и уткнулся горячим лбом в холодную стену. Ему хотелось заснуть...
  Кто-то прикоснулся к нему. Обхватил за плечи и приподнял над полом. Сильный кто-то взял его на руки и вынес из здания. Голова Юмы качалась в мягком ритме его шагов...
  Темнота.
  Расплывчатый свет.
  Юма застонал и открыл глаза.
  Над ним склонилось незнакомое лицо. "Какая красота, - подумал Юма сквозь дрёму. - Само совершенство..." Острый подбородок, острые скулы, острые раскосые глаза... Такое хищное и совершенное лицо... Юма поднял руку и прикоснулся к бледному лицу.
  -Ты ангел? - прошептал Юма.
  Черные глаза, с красным ободом, мигнули, и по бледной щеке с скатилась слеза.
  -Такой прекрасный ангел... Я люблю тебя, ангел... Возьми меня с собой на небеса...
  Глаза ангела закрылись и он прошептал:
  -Теперь во мне есть часть твоей энергии. Навсегда... Позже, мой Юма. Позже заберу.
  -Обещаешь?.. Нет, лучше поклянись!
  Тонкие пальцы ангела коснулись глаз мальчика, и он снова начал засыпать, проваливаясь в горячую темную бездну.
  -Клянусь. Когда-нибудь я приду и заберу тебя с собой на небеса.
  -Я так одинок, ангел... Так одинок... Как я буду жить без тебя?
  -Я всегда буду присматривать за тобой... Спи, Юма, спи.
  Покой и нега. В холодной черной бездне он видел только его светлое лицо - совершенный лик ангела по имени Карбин.
  -Ты любишь меня, Юма?
  -Да - засыпая.
  -Люби только меня одного. Всегда... Всегда...
  -Да.
  -Поклянись, что вечно будешь любить только меня.
  -Клянусь... И ты тоже...
  Холодные губы коснулись горячего лба Юмы.
  -И я клянусь... А теперь - спи.
  
  
  
  Теплый майский ветер волновал заросли жасмина, катаясь волнами по белым цветам. Сквозь трепетную листву и белые огоньки жасминовых цветов на Юму смотрели черные глаза с красным ободом. Ветер рвал цветы и уносил их с собой, кружа по двору, как белых бабочек. Тонкие бледные губы шептали слова на непонятном птичьем языке. Юма застонал во сне и заворочался в шезлонге. Ему снился страшный и прекрасный сон из детства.
  -Ангел... Клянусь, клянусь... - Прошептал он.
  По бледной щеке скатилась слеза.
  
  
  
  -Юма-сан?
  Он открыл глаза и посмотрел на склонившуюся над ним Сабию.
  -Юма-сан, уже девять вечера... Я случайно заглянула в беседку и увидела вас... Юма-сан, вы, кажется, собирались на какую-то важную встречу?
  Он сел в шезлонге и достал из кармана телефон. И, правда, часы на дисплее показывали 21:05. Другой рукой он взял пачку и вытряс одну смятую сигарету.
  -Черт... Так можно проспать всё на свете... Спасибо, Сабия-сан, что разбудили. - Он прикурил, выдохнул струйку дыма и снова посмотрел на дисплей телефона. В самом низу его мигала надпись "У вас один пропущенный вызов" И рядом номер звонившего. Незнакомый номер.
  Юма нажал кнопку ответного вызова и, сделав глубокую затяжку, прошептал:
  -Она звонила... А я спал... - Он глянул на Сабию. - Я скоро ухожу.
  -Оши всё еще не появился дома, Юма-сан. Я начинаю волноваться.
  -Звонили на его номер?
  -Его телефон выключен.
  Сигналы вызова в трубке оборвались щелчком и ему ответили:
  -Привет Юма Романа.
  По спине Юмы поползли колючие волны, (Боже... Какой голос!.. От одного её голоса можно с ума сойти!), от неожиданности он едва не выронил сигарету.
  -Ты звонила?.. Извини, я дрыхнул на солнце, как сурок.
  -Я ведь обещала позвонить.
  -Ты всегда выполняешь свои обещания?
  -Да... Ты не передумал?
  Юма встал и посмотрел на Сабию.
  -В десять, как и договаривались.
  Сигналы отбоя. Юма сгреб все вещи в охапку и, пробормотав "Извините, Сабия-сан, спешу", направился в дом.
  -Чистое белье и одежда на вашей кровати.
  Он приостановился и оглянулся.
  -Спасибо... Я решу вопрос с Оши. Не волнуйтесь.
  Теперь он всё делал четко и правильно, и даже мебель не бросалась под ноги. Душ, чистое белье, сигарета, свежий кофе на столе, (и когда она успевает подсовывать всё это незаметно?). Он посмотрел на одежду, которую Сабия приготовила на этот вечер. Черная рубашка на выпуск и светлые брюки, (она знала о его стойкой неприязни к джинсам). Юма взял со стола телефон и набрал секретный номер Оши. Пока пищали сигналы вызова, он надел рубашку, перекладывая телефон из руки в руку. Щелчок.
  -Оши, немедленно возвращайся домой.
  -Вы убьёте меня.
  -Убью или нет, это вопрос из другой области предположений. Ты расстраиваешь свою тётушку. А я очень не хочу, чтобы она расстраивалась.
  -Юма-сан, простите меня, пожалуйста! Меня заставили!
  -Не хочу ничего слышать. Будь дома через десять минут. И не попадайся мне на глаза пару дней.
  -И всё? А взлом сертификата? Я хотел рассказать вам...
  Юма нажал кнопку отбоя. Бросив телефон на кровать, он надел брюки и подошел к старому шкафу орехового дерева, с невообразимо скрипучими дверями. В крайней было вмонтировано большое зеркало. Он осмотрел себя. "А ведь в точку попала... Всё точно под настроение"
  Сунув пачку сигарет в карман, он взял из верхнего ящика стола ключи и, бросив последний взгляд на свое отражение, вышел из комнаты. Однако не прошло минуты, и..., дверь скрипнула снова. Юма зашел, ругая себя шепотом, схватил телефон резким движением, едва не уронив его на пол, и вышел, со злостью хлопнув дверью. Вслед за этим раздалось приглушенное проклятье. Кажется, домашняя мебель Сабии-сан снова принялась бросаться ему под ноги.
  Внизу он остановился перед входной дверью и оглянулся назад. В противоположном конце коридора кухонная дверь была открыта настежь, за столом сидела Сабия в очках и внимательно читала газету. Рядом с ней стояла чашка чая и ТВ-пульт.
  -Сабия-сан, я пошел.
  -Удачи вам, Юма-сан,- ответила она, не подняв головы.
  -Оши скоро будет дома.
  Она кивнула, не отрываясь от чтения. Юма пожал плечами и толкнул дверь.
  Вечер последнего майского понедельника в Токио был именно таким, каким должен быть последний майский день.
  Он должен был быть душным и загадочным. В нём должна быть серебристая туча над центром города, застившая оранжевое свечение закатного солнца. В нём должен быть неровный городской гул и тихий шепот жасминовых кустов...
  Юма задумчиво посмотрел на беседку, в которой проспал целый день, затем вдохнул полной грудью горячий городской воздух и улыбнулся. Он, почему-то, очень хотел этого приключения... Неужели всё дело в лице, которое тебе просто понравилось?.. Или не просто?.. На секунду ему показалось, что он вспомнил это лицо из сети..., или очень похожее на него лицо из прошлого. Такое же идеальное, тонкое, острое, совершенное... Из прошлого? Из далекого прошлого... Из такого далекого, что оно не может быть правдой...
  Он задержался перед гаражом на мгновение. "Красота требует жертв, да, Юма? - прошептал он. - Каких жертв потребует от тебя эта красота? А точнее, что ты способен отдать и чем готов пожертвовать ради красоты?"
  Он закурил, сбил серые хлопья пепла и открыл гараж. Тёмно-зеленая "мазда" ответила ему, подмигнув фарами и свистнув сигнализацией. Он погладил её по капоту и тоже подмигнул. "Итак, мази-тян, в путь!" - прошептал Юма.
  
  
  
  Он свернул в поворот на улицу "Белая акация" ровно в десять вечера, бросив мимолётный взгляд на приборные часы. Притормозив возле столба с разбитым фонарем, Юма осмотрелся, отметив про себя, что улочка эта была так себе, окраиной: заброшенной, пыльной, пустой и грязной. Из достопримечательностей на ней имелись лишь проржавевший остов автобусной остановки в обрамлении покосившихся бордюрных камней и заброшенный магазинчик на обочине, возле разлапистой акации.
  Он надавил на педаль газа, мотор рыкнул, и мази-тян сделала небольшой вираж возле магазинчика. Юма заметил боковым зрением рисунок граффити на помятой, с рыжими пятнами ржавчины, ставне магазина - змеиный глаз. Хмыкнув, он направил машину в поворот, точно по трехмерному маршруту из интерактивной карты, и довольно быстро добрался до пустыря. Который оказался старой спортивной площадкой, с потрескавшимся асфальтом и стёртыми фрагментами разметки, (старт, 100 метров, финиш). Накренившийся баскетбольный щит в зарослях сорной травы казался скелетом доисторического робота, (мёртвое железо в приглушенном оранжевом свете..., как романтично).
  Он заглушил мотор и вышел из машины. Горячий сладкий воздух ударил в лицо, он был коктейлем ароматов цветущей акации и засыхающей пыльной травы.
  Юма присел на капот и закурил, осматривая окрестности.
  Ему определенно понравилось это место. Он любил "неровности" и вместе с тем, обожал настоящий, сладкий японский "кавай". Писательскому виденью всегда ближе шероховатые пейзажи, которые оно, (виденье вместе с наблюдательностью), разбивало на рельефные, цветные участки и память цепко запоминала их. Так, словно писатель прожил здесь не один десяток лет.
  Юма затянулся, не в силах отвести взгляда от пыльной, умирающей красоты этого места. А кавай... Кавай есть во всём, стоит только присмотреться.
  Солнце почти скрылось за плоскими крышами однотипных пятиэтажек с пиками телевизионных антенн, по которым проскальзывали его оранжевые последние отблески, и в мареве раскаленного городского воздуха оно дрожало в мареве над горизонтом, как расплавленный пятак червонного золота. Горячий ветер гнал впереди себя серое облако пыли, рассыпая её по растрескавшемуся асфальту. Ветер качался на роскошных качелях из веток акаций, он гонял по заброшенной спортивной площадке целлофановый пакет, как футболист и застилал пленкой из пыли редкие лужи на обочине. За сплошной белой стеной из акаций, (турли-румб-турли-румб), глухое на одно ухо городское эхо подпевало электронным космическим звукам музыки. То ли в музыке было невозможно разобрать мотив, то ли эхо совершенно спятило от городского многоголосья, но в ней слышалось только низкое урчание басов и затухавшие переливы ультрамариновых аккордов. Эхо уносило их в мерцающие неоновые недра Акихабары..., принося обратно приглушенную какофонию отголосков, с привкусом металла и выхлопного газа.
  -Как знакомо, - прошептал Юма, наблюдая, как один за другим, загорались фонари во дворах, между белыми коробками пятиэтажек и вдоль аллеи акаций. Сладкий аромат пьянил и наполнял душу наркотическим умиротворением, (тишина перед бурей...). Юма закрыл глаза и вдохнул медвяный воздух. Воздух из детства.
  Он любил эти удивительно красивые аллеи белых акаций. Он обожал их дурманящий аромат, в котором чувствовались тонкие оттенки тёплой ванили и обволакивающего ириса. Он любил звуки акаций в ночи. Звуки горячего ветра из детства, обжигавшего кожу первой влюблённостью в самую красивую девочку двора. Тихий шёпот накатывающих волн океана листвы и сочных, тяжелых гроздьев цветов, похожих отчасти на морскую пену, и в тоже время бесстыдно-белых, почти нагих, зовущих...
  Юме захотелось подойти к акациям, чтобы утонуть в будоражащем запахе. Ему захотелось взять пригоршней влажную трепетную плоть цветочной грозди, прижать её к лицу, как в детстве, и, вдохнув, почувствовать себя пьяным и счастливым...
  
  (Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ, КАК СТРАШНО ЖИТЬ В БЕСКОНЕЧНОМ ОДИНОЧЕСТВЕ)
  
  Юма потёр висок. В правой части головы, в самой глубине мозга зарделась красная точка боли. Он закрыл глаза, попытавшись отвлечься от нараставшей огненной волны.
  
  (Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ О ТОМ, КАК СТРАШНО ЖИТЬ В ТЕМНОТЕ. ХОЧУ РАССКАЗАТЬ, КАК ДОЛГО Я ЖДАЛ ТЕБЯ!)
  
  Юма осмотрелся, пытаясь разобраться, что происходит с ним. Откуда взялась эта неожиданная и свирепая головная боль?
  -Кто здесь? - прошептал он, пересиливая боль, которая сделалась похожей на раскаленную колючую проволоку, стянувшую мозг тугим жгутом.
  В кармане завибрировал мобильный телефон. Юма вздрогнул от боли, словно тонкий корпус телефона касался оголенных нервов.
  
  -Да?
  -Ты уже пришел, - голос в трубке не спрашивал. Голос утверждал... Печальный голос. - Ты помнишь меня, Юма?
  -Кто это? Твой голос мне кажется знакомым... Сирокко?
  -У меня много имен. Однажды, 17 лет назад, ты услышал одно из них.
  -Ничего не понимаю... Кто это? - Юма был в предобморочном состоянии от невыносимой боли.
  -Ты помнишь, как прекрасна была акация тем летом?
  -Акация... - Мир качнулся в глазах Юмы. Он пошатнулся и тяжело уперся рукой в капот машины. Его кожа стала горячей и сухой. - Я обожаю цветущую акацию. Я люблю... Люблю...
  -Кому ты по-настоящему признавался в любви, Юма?
  -Никому, - он всхлипнул. Ноги уже были не в силах удерживать его и Юма начал сползать на пыльную землю. - Я не могу... Я обещал... Когда-то... Никому, кроме...
  -Кроме кого, Юма?
  Он упал на колени в пыль.
  -Кроме моего ангела, - из последних сил прошептал Юма.
  -Чей он, этот ангел, Юма?
  -Мой..., он мой - Юма смотрел на светившееся..., волновавшееся..., брызгавшее пеной..., белое море акаций. - Мой ангел.
  -Ты вспомнишь меня, Юма. Я проведу тебя дорогами моего ада и покажу, как же он прекрасен. Ты хочешь пойти со мной?
  -Да.
  -Смотри на море акаций, мой Юма. Смотри на эту совершенную красоту. Ты хочешь окунуться в её душистую пучину?
  -Да.
  -Я дам тебе на выбор свои две стороны... Выбирай Юма.
  
  
  Боль исчезла, как и не было её.
  Юма осмотрелся.
  Всё по-прежнему: ночь, жара, сладкий запах акации и..., он на капоте машины.
  Акации...
  Он остро захотел подойти к акациям, чтобы утонуть в их будоражащем запахе, взять пригоршней влажную трепетную плоть цветочной грозди, прижать её к лицу, как в детстве, и, вдохнув, почувствовать себя пьяным и счастливым.
  Он встал с капота, чтобы, наконец, осуществить это желание, но... Но в этот момент, в дальнем конце аллеи, из темноты, вышла тонкая фигура в белом. Юма застыл, не в силах отвести от неё глаз.
  Ветер зашумел с новой силой, обжигая лицо своими горячими порывами, забираясь под рубашку тысячью иголок и растрепав волосы. Он выбросил погасшую сигарету и снова сел на капот, сунув руки в карманы брюк.
  Вот оно, приключение, которого ты так ждал. Смотри, Юма, смотри и наслаждайся увиденным!
  Курить... Черт, я нервничаю... Я нервничаю, как пятнадцатилетний школьник перед первым свиданием.
  Юма всё же достал пачку, и на секунду отвлекшись от приближавшейся фигуры, прикурил сигарету. (Что за странность..., мне никогда не приходилось самому покупать себе сигареты...)
  -Привет. Комбанва.
  Горячая волна красными искрами пробежалась по кончикам возбужденных нервов. Огонёк зажигалки дрогнул на секунду возле сигареты.
  Но уже через мгновение оранжевая точка раскуренной сигареты замигала в угасавшем свете и белесая струйка дыма, сделав замысловатый завиток в воздухе, вытянулась в прямую черту. Юма затянулся, отметив про себя, что горло пересохло до горечи, и дрожали руки.
  -Привет, - ответил он и посмотрел вперед.
  Ироничная искорка, проскользнувшая в глазах Сирокко, сразу сняла напряжение. Машина слегка качнулась. (Сирокко рядом..., на капоте..., дыхание..., тепло тела и еще черт знает что, такое возбуждающее и обжигающее.)
  -Угостишь сигаретой?
  Юма снова полез в карман брюк, заметив боковым зрением, что за ним пристально наблюдают.
  -Твои губы...
  -Что?
  -Твои губы, наверное, сладкие, как малина.
  Юма неосознанно вытер рот ладонью..., застыл вдруг и улыбнулся.
  -Твой голос...
  -Что?
  -Твой голос будоражит мне нервы. Но я так и не понял, кто ты, парень или девушка?
  Тонкая прохладная ладонь Сирокко взяла его руку и... У Юмы расширились глаза.
  -Вопрос снят?
  Юма попытался высвободить свою руку из цепких пальцев Сирокко. Его ладонь, прижатая к мягкой джинсовой ткани, быстро вспотела.
  -Снят.
  -Не повторяй этот вопрос больше никогда.
  Она отпустила его руку, взяла сигарету и посмотрела на него. Юма щелкнул зажигалкой. В оранжевом отблеске её тонкое лицо показалось ему каким-то странным, словно напряженным. (Неужели она тоже волнуется?.. Хотя, что в этом странного?.. Я ведь тоже на нерве... Однако какое же упругое и горячее у неё тело... Черт, я взмок от напряжения!)
  -Ты высокая для японки...
  -Акселерация, надо полагать. - Сирокко посмотрела на Виктора. - А то, что ты высокий меня заводит.
  Юма кивнул и посмотрел вперед. Горячий ветер пробежался по верхушкам акаций, раскачав её тяжелые налитые гроздья и печально сыграв на клавесине из темной листвы. Он обдал их лица горячим сладким дыханием. Юма закрыл глаза.
  -Если летом я не чувствую запаха акации, значит для меня нет лета.
  -Любишь сладкое?
  -Сладкое?.. По настроению. Но запах акаций это нечто совсем другое.
  -Это запах из детства?
  -Да.
  -Наверное, у тебя было счастливое детство?
  Юма пожал плечами и посмотрел на Сирокко.
  -У каждого свое счастье. Вернее представление о нём.
  -Расскажи о своем представлении.
  -Рассказать?.. - Юма усмехнулся. - Вот так просто, взять и рассказать... Нет, я не смогу описать этого в двух словах.
  -Используй больше слов, ведь ты же писатель, - Сирокко улыбнулась.
  -Обязательно, когда-нибудь... Не сейчас. - Виктор прикурил следующую сигарету. - У тебя такое странное имя для японской девушки... Тебя действительно звать Сирокко? - (Глупый вопрос, черт..., я глупею, просто на глазах)
  Она ловким щелчком пальцев выстрелила сигаретой в сторону акаций. Ветер схватил окурок, ударил по нему, выбив оранжевый сноп искр, и понес куда-то в темноту...
  -Если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день, - пробормотал Юма, проследив за удаляющейся оранжевой точкой.
  -Откуда это?
  -Это песня и девиз моего поколения, её когда-то спел гениальный бард... - Он мельком глянул на Сирокко. - Не важно. Вряд ли ты знаешь Виктора Цоя... И все-таки, насчет имени Сирокко.
  -Да, это мое настоящее имя. Я не понимаю, что тебя смущает в нем?
  -Может быть то, что оно не совсем женское?
  -Скажи, тебе не нравится мое имя?
  -Наоборот, нравится. Оно такое... Красивое имя, в общем...
  Её пальцы снова коснулись его ладони. Тонкие пальцы... Юма не смог удержаться, чтобы не взять их и легонько сжать. Прикосновение Сирокко заставило сердце биться чаще. Это прикосновение вызвало в его писательском воображении целую бурю горячих, расплывчатых образов. В голове промелькнули картинки, которых он, возможно, стыдился бы, если бы ни острое желание обладания, затмевавшее последние проблески сознания. Она была так красива, что один тот факт, что она находится рядом, держит его руку и смотрит на него, (только один этот факт), имел эффект наркотической дозы. Юма выдохнул с дрожью, он боялся сказать лишнее слово, боялся издать даже один звук, чтобы не нарушить мгновение созерцательной тишины.
  -В Акихабаре есть ночной клуб со странным названием. Мне кажется, что оно пришло из твоей Тригоры.
  -Что за название?
  -Симавур.
  Юма чувствовал себя грязным развратником, который млеет даже от простого прикосновения к красивой девушке. Но выпустить её руку сейчас он уже не мог. Уже..., это было выше его сил.
  -Рядом с Тригорой есть такой маленький городок.
  -Значит, я не ошиблась?!
  Черт, черт, черт!.. Еще раз она так напряжет свою руку, еще раз под её кожей пройдет волна сокращения упругих мускулов, еще раз она так посмотрит на меня и...
  -Не ошиблась... Хороший клуб?
  -Так себе. Но коктейли там смешивают отличные. Тебе нравятся сладкие коктейли?
  -Предпочитаю коньяк, без примесей.
  -Просто коньяк, без лимона или шоколада?
  -Просто коньяк. Без лимона - это точно. Лимон убивает оттенки вкуса.
  -Значит, я верно догадалась...
  -О чем?
  -Просто мысли вслух... Давай в Симавур?
  Юма с сожалением выпустил руку Сирокко. Он думал о том, что давно не видел возле себя и тем более не касался настоящей красоты. От Сирокко исходил тонкий, едва уловимый, аромат жасмина. Вместе с ним присутствовала тончайшая горько-сладкая нотка, которую воображение Юмы окрасило в "коричневый на белом" цвета, медвяного табака или какой-то экзотической специи. Юма посмотрел на темный силуэт Сирокко. Вся эта гамма не случайна. Что-что, а сочетание таких запахов нужно уметь подобрать и быть уверенной, что их почувствуют и поймут. Значит, верно, догадалась, говоришь...
  -Давай в Симавур.
  
  (ЮМА!)
  
  Он вздрогнул и посмотрел вперед. Вдалеке показалась высокая тонкая фигура в белом джинсовом костюме, ярко-контрастном в серых сумерках. Он вытряс сигарету и прикурил, закрывая огонек ладонью от ветра. (Как долго я торчу здесь?.. Почему мне кажется, что всё это я уже видел?) В кармане снова запищал телефон. Юма, не отрывая взгляда от приближающейся фигуры, достал телефон.
  -У тебя по-прежнему болит голова, Юма? Потерпи немного, я всё исправлю.
  Юма потер правый висок. Головная боль, словно острая игла, пронзила мозг.
  -Скажи, она твоя, эта девушка?
  Юма выдохнул сизую струйку дыма и, наконец, отвел взгляд от белой фигуры, которая замерла на дорожке.
  -Ты играешь со мной?.. Что же это за игра такая?.. Она... Не знаю. Она очень привлекательна.
  -Ясно. Я знал, что останется маленькое местечко для большого "но". - В голосе просквозила усмешка. - Ведь на самом деле всю свою жизнь ты ищешь меня. Так ведь, Юма?
  -Кто ты?
  -Меня зовут...
  
  
  (конец первой части)
   Сони Ро Сорино.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"