Степанидина Екатерина Анатольевна : другие произведения.

Валинорский мятеж

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А что, если Гортхауэр не сумел уйти после Войны Гнева и скрыться в Эндорэ?..

  Он никогда не видел снов - сам. Ни кошмарных, ни каких иных, но о том, как это бывает, знал по видениям людей и квенди. А сейчас ему казалось, что он попал в такой вот кошмарный сон - только не проснешься, не пробудишься, не скажешь себе с облегчением: просто сон, привиделось, все это не взаправду... В воздухе висела гарь, гарь и серая пыль, неба не было видно из-за этой темноты, тучи пепла застилали небо. Твердыни уже не было. Только земля, никогда не знавшая подобного, стонала под ногами.
  Его ждали. Отряд майар, воины в сверкающих белых доспехах, яркие плащи - лазурные, золотые, белоснежные - цвета Манве. И всадники на серебристых и белых конях. И пестрые яркие стяги. Чужеродное пятно среди умирающей земли.
  Горт подошел к ним почти вплотную - остановился. Просто смотрел - и молчал.
  И - откуда-то сверху - голос. Плывущий над землёй, стелящийся, ровный, даже в торжестве своём... неживой.
  - Смирись, Артано. Сложи оружие. Омой слезами ноги Короля Мира. Покайся в преступлениях. Великие Валар милосердны. Признай, что ты был слепым орудием в руках Врага, что он подчинил твою душу извращённым колдовством, - и наказание не будет чрезмерно жестоким. Не тебе противиться воле Великих.
  - Оружие - возьмите, - Горт вытащил из ножен меч, швырнул его на землю. - И хватит расточать слова... Глашатай Манве. Не будет вам никаких покаяний.
  В голосе прорезалась ненависть. Против воли: хотел говорить спокойно, не получилось.
  - Не обольщайся, Артано. Не тебе изменить предначертание Единого. Твой господин посягнул - и в гордыне своей потерпел поражение и будет низвергнут в Ничто, во Тьму внешнюю - не как властелин её, но как бунтовщик и преступник. А он был - Вала, не забывай этого!
  - Он и сейчас Вала, - резко проговорил Горт. - Что тебе нужно от меня? Покаяния? Я повторяю снова: этого не будет, так что не утруждай себя пустыми речами. Что вы можете сделать мне? Лучше Внешняя Тьма, лучше Чертоги Мандос, чем ваша золотая клетка. Это вы - преступники и убийцы, а не я. Вы предали свою совесть и то подобие души, что у вас еще было. Мне не о чем с вами разговаривать.
  -Великие изгнали его из своего круга, - так же холодно прозвенело в ответ, - и потому не входит он более в число Валар. Сейчас же ты увидишь, как кара настигнет его.
  Миг - и мир исчез, вокруг был душный сверкающий воздух - Валинор.
  
  ...Его приволокли в Валинор и швырнули лицом вниз перед троном Манве в Маханаксар.
  Мантия его разметалась, словно изломанные крылья; он казался черной звездой, распятой в жгучей сверкающей пыли.
  Тулкас и Ороме рывком подняли Проклятого с ослепительно-белых полированных плит в центре Маханаксар и поставили его на колени.
  Багровая пелена перед глазами. Застывшее лицо Черного Валы.
  Обожженные руки. Немигающие глаза Варды. Склоненное в показном смирении чело Манве. Железные наручники. Ухмылка Тулкаса. Брезгливое лицо Ороме. Ошейник. Кровь на черных одеждах. Золотой трон. И - молчание, это мучительное молчание, непонятное, пугающее...
  
  Что с ним произошло - Горт не успел понять сам; только каким-то краем сознания ощущал, что лежит на земле, вжимаясь в нее, словно пытаясь спрятаться от подступившего кошмара реальности. Захлестнуло горячей волной отчаяния. Несколько долгих мучительных секунд... а потом он вдруг увидел - рукоять меча. Совсем рядом. Брошенный им самим меч.
  И как будто смерч подхватил его. Не стало ни Валинора, ни окружающего - только яростный багровый огонь вокруг, огонь ненависти и гнева.
  И чья-то хлынувшая потоком холодная кровь.
  Их было много - валинорских майар, воинов Тулкаса, вмиг выскочивших из-за спин герольдов Манве в бело-лазурно-золотых одеждах. Меч выбили у него из рук, а в следующие мгновения их клинки уже кромсали его тело, раз за разом впивались в плоть, ещё, ещё... последний удар - в сердце, жуткий, с силой пригвождающий к земле.
  -Хватит, - ровно раздалось сверху. Эонве уже остановил кровь, только разорванная ткань напоминала о том, что с ним было. - Он не выживет, он вернётся в Валинор... сам. Идёмте отсюда.
  Майар Тулкаса одновременно развернулись, как ожившие статуи. Короткий взгляд на безжизненного врага... и они снова заняли свои места в рядах за спиной Эонве. Чёткий разворот... и удаляющийся стук копыт. Всё.
  Боль была везде. Она заполнила собою все тело, почти отняла разум. Она расползлась вокруг, разлилась до самого горизонта, и нигде в мире не было ничего, кроме боли. Потом было угасающее ощущение тела; потом - краем сознания он понял, что тело разрушено безвозвратно, в него не вернуться. И тогда темнота окончательно накрыла его своей пеленой.
  Темнота длилась долго. Постепенно просыпалось осознание, но оно блуждало, едва в силах понять, что происходит, где он, что случилось... неизменным оставалось только одно - ощущение горя, безвозвратной потери, беспомощности. Если бы он помнил, что такое - плакать, он плакал бы.
  Свет обрушился на него так неожиданно, что попросту ослепил; как удар со всех сторон, резкий и безжалостный. Артано - Гортхауэр - согнулся и упал на колени, закрывая ладонями глаза, прежде, чем успел осознать себя в теле.
  -Артано? - тихо и испуганно спросил рядом чей-то голос. - Значит, тебя тоже убили?
  - Что? - тихо переспросил он, еще не понимая, о чем его спрашивают, но голос вернул его к реальности. Он открыл глаза... и сознание разом прояснилось. Вспомнилось все, и, вспомнив, он не выдержал - застонал.
  Тот, кто был рядом, - казалось, просто клочок тумана, переливающихся холодных цветов, как будто майа Намо не привык быть воплощённым.
  -Тебе придётся подождать пока здесь, - прозвенел его голос. - Владыка Намо сейчас там... они выносят приговор. Здесь было много фэар, у него было много работы, а когда его позвали, то он оставил меня - встречать.
  - Встречать...- повторил Артано. - Приговор. Кому? Мне?.. Мелькору?..
  -Да... ему. Я сказал Владыке, что ты появился здесь, и он... он велел ждать. Я вижу, что там происходит...
  - О Великое Небо... - прошептал Артано. Сел - тело слушалось пока еще с трудом. - Эонве говорил - за Грань, во Внешнюю Тьму. Мелькор знает, что я - здесь? Они скажут ему об этом?
  -Я не знаю, - тихо отозвался туманный призрак. - Пока не сказали, а знает ли он сам - не представляю. Никто не может читать его мысли...
  - Зачем ты с ними? - почти прошептал Артано. - Разве ты не видишь - они лжецы, лицемерные убийцы... они предали все, что можно, они разрушители, несущие только смерть! Зачем вы с ними? Почему вы покорно идете за ними, не желая видеть, что они творят?..
  -Я желаю и вижу, - донеслось в ответ. - Смотри и ты, раз не веришь.
  Окружающее исчезло, - перед глазами снова был безжалостный свет Круга Судеб.
  
  - Милосердия, о Манве! - крикнула Ниенна. - Мелькор не может сражаться, он ранен!.. Это против чести!
  Тулкас дернулся, темнея лицом.
  - Суд Эру не может быть неправедным. Поединок будет честным. Ауле, Великий Кузнец, подай Меч Справедливости брату моему, - прошелестел голос Манве. - Ты же, могучий воитель Тулкас, вступишь в бой, не имея иного оружия, кроме короткого кинжала. И да свершится суд Эру.
  
  ...Проклятый поднялся с трона и принял меч. Меч Справедливости - изящная вязь золотых знаков на клинке, четырехгранные бриллианты в тяжелой витой рукояти червонного золота: слишком знакомая работа. Внешне такое украшение кажется даже удобным - тому, кто никогда не сражался: рука не соскользнет с гладкой рукояти. Красивая и бесполезная игрушка. Меч Короля Мира, призванный быть знаком карающей власти, но не оружием, и острые грани алмазов впиваются в обожженные ладони: утонченное издевательство.
  Он понял сразу, что не сможет поднять меча. Просто не было сил. Понял и Тулкас и убрал руку с рукояти кинжала. Это не понадобится. Великий воитель шагнул вперед, зло оскалился, встретившись глазами с Проклятым. Тот не отвел взгляда от искаженного ненавистью лица.
  "Что делаешь, делай скорее".
  Тяжелый удар заставил Мелькора отступить на шаг - из сверкающего центрального круга на плиты золотистого песчаника, присыпанные алмазной крошкой.
  Второй удар пришелся в плечо. Мелькор пошатнулся и упал на одно колено; лезвие меча вошло меж плит, и обожженная рука судорожно стиснула рукоять.
  - На колени! - прошипел Тулкас. - На колени, раб!
  Он хотел ударить снова, но Король Мира поспешно поднял руку:
  - Остановись, воитель! Довольно. Правосудие свершилось.
  
  Артано не сдержался, вскочил на ноги, и почти выкрикнул:
  - Правосудие! Твари... Если б я был там - я бы им устроил "правосудие", этим сволочам!
  -Тебя туда не пустят, - отозвался майа. - Владыка Намо сказал - ждать.
  Видение исчезло, и только доносились - чётко и страшно - слова Короля Мира.
  -Арда - дом Элдар и Людей, в ней не место Валар. Не место и ему. Мне горьки эти слова, но должен сказать: даже здесь сеет он рознь, и нет более единства среди Валар. Быть может, это не его вина, но такова недобрая сила его... Потому - слушайте слово Единого: да будут навеки скованы руки непокорного, дабы не мог он более вершить зло. В остальном же не нам судить его - мудры и справедливы слова твои, сестра наша. Там, за гранью Арды, пусть вершит над ним суд Отец Всего Сущего. Покорись же воле Единого Творца, брат мой, ибо в Его руки предаем мы ныне тебя - да властвует Он вечно в Эа.
  А потом - настала тишина, и никто, никто не посмел её нарушить. И в тишине этой - эхом, и только мыслью было сказано, не вслух:
  "После исполнения приговора мы будем решать судьбу тех, кто разделил твой путь, брат мой. Да... ты угадал, он умер, и он здесь... Не смотри на меня так!.."
  "Тварь," - одной мыслью выплюнул Артано. И повернулся к своему призрачному спутнику.
  - И ты - и другие, кто видят - вы останетесь с ними?! Почему вы молчите?! Почему вы позволяете твориться этому кошмару? Ты - майа Намо, ты знаешь, сколько смертей принесли вы в смертные земли! Ты знаешь, сколько крови и слез было пролито из-за вас! Или здесь нет никого, в ком осталась хоть капля совести?!
  Гнев начал снова душить его, Артано чувствовал - еще немного, и он от бессилия примется грызть здешнюю землю.
  -Что толку от моей совести - сейчас? Ты видишь - они ведут его к Ауле? Ты слышишь - мысли Короля Мира? Ты знаешь - что он хочет приказать выжечь ему глаза, чтобы он не видел ни его неправоты, ни неправоты Эру? Что, что, что сейчас я могу сделать, кроме как сидеть здесь и смотреть? Майар - народ Валар! Каков Владыка, таковы и мы, и ты тоже - такой же, как твой Учитель!
  Выжечь глаза, - прокатилось волной ужаса. Лишь с огромным трудом Артано сумел взять себя в руки. Взглянул на "призрака" снова - с холодным бешенством.
  - Пусть я не могу покинуть эти стены - но можешь ты. Наверняка можешь сейчас, сможешь и впредь. И после, когда они проделают со мною то же, что с Мелькором... или заточат здесь навсегда - сможешь. Ты - свободен. Ты можешь хотя бы сказать другим, тем, кто не знает правду о том, что происходит в Эндоре - все эти красивые слова - ложь. Что Валар не преступника карают - убивают своего брата! Что нет на нем той крови, в которой его обвиняют! А если ты не сделаешь этого... - Артано что было силы ударил кулаком в стену, на пальцах выступила кровь. - Значит, нет у тебя никакой совести. И души тоже нет.
  Призрачный майа помолчал. Только волной пронеслась его то ли мысль, то ли чувство: он не отречётся от Мелькора, он будет стоять до конца... каким бы этот конец ни был, его, как и Мелькора, нельзя сломать, нельзя поставить на колени, нельзя заставить перестать быть собой... И ещё: заведомую ложь _так_ не защищают.
  -Артано... я могу это, да, но сейчас - сейчас - ты... Я могу уйти, и ты его больше не увидишь, могу остаться, и ты будешь видеть то же, что и я... выбирай.
  - Иди, - одними губами выдохнул Артано. - Иди. Не к ним... не в круг Валар. Иди к своим собратьям... иди к тем, кто может тебя послушать. Сделай хоть что-нибудь!!!
  Видеть то, что происходило, было невыносимо. Лучше не видеть. Не знать. Если бы хоть боль его можно было забрать, хоть немного, но ведь нет же, не получится, только - одно лишь издевательство, видеть - и ничем нельзя помочь!
  Призрачное облако вдруг заклубилось, становилось всё прозрачнее, прозрачнее... и исчезло вовсе. И обрушилось - давящая тишина, замкнутые стены, без капли света, без выхода, почти - без времени... долгая мучительная тишина.
  "Они могут оставить меня тут, - понял вдруг Артано, - просто оставить. Забыть. Навсегда. А Мелькор провел ТАК три тысячи лет... О Великое Небо, Эа, дай мне сил выдержать... что с ним - сейчас?! Они выжгут ему глаза... не может быть, неужели они опустятся до ТАКОГО? Да. Они пойдут и на это. У них нет ни сочувствия, ни жалости, ни чувств... Если бы уйти в забвение. Ничего не помнить, не знать, не ощущать... Нет. Нет... Там, в Эндоре, остались люди, остались наши, рассеянные по умирающей земле, надежда спастись, сохранить хотя бы то, что осталось. Многие успели уйти... Небо, но они же не дадут мне вернуться. Никогда. Они уже не повторят той ошибки с Мелькором."
  Долгая мучительная тишина.
  Не время - только память о нём, что где-то оно есть, существует.
  Только знать, что есть что-то, кроме этих замкнувшихся стен.
  Ни звука, ни чувства, ничего... Ничего.
  Слепящий свет и торжественная, громкая музыка обрушились на него неожиданно, без всякого перехода от полного безмолвия и тьмы. Боль врезалась в глаза, остро, они сразу же заслезились. Тогда, после долгого небытия, даже реальность Чертогов показалась невыносимо яркой; а здесь все было таким, что Артано просто не понял, что произошло - лишь через несколько мучительно долгих секунд, когда величественная музыка смолкла, он осознал, что лежит ничком, сжавшись, на гладком ровном полу, а перед глазами - белоснежный мрамор.
  ..О Небо. Это Маханаксар.
   И тут же Артано понял - ощутил - взгляды Валар, скрестившиеся на его фигуре; и не только Валар - десятки, сотни глаз следили за ним - из-за пределов круга; отдаленный шепотом чужих мыслей - ненависть; торжество; брезгливая жалость; несколько нот - сочувствие... Сочувствие?..
  Он открыл глаза, и, не поднимая взгляда - не получалось, свет слишком слепил - с трудом поднялся на ноги.
  Тело слушалось совсем плохо, кружилась голова. Он пошатнулся и едва устоял на ногах.
  -Враг повержен, - загремело, казалось, со всех сторон. - Враг изгнан навсегда из нашего мира, но дело его живо. Артано Аулендил, предавший своего учителя Ауле ради Врага, бежавший некогда в Эндорэ, снова здесь, и нам должно решить его участь. Прежде слышали мы уже от братьев и сестёр наших, как они хотели бы, чтобы поступили мы с мятежником, и теперь оглашу я наш приговор.
  "Или Чертоги навечно... Или Тьма. Грань. Небо, только бы скорее..."
  Артано заставил себя выпрямиться, поднять голову. Даже дышать здесь трудно. Правда: алмазная пыль висит в воздухе, режет горло, вдруг захотелось пить - мучительно, невыносимо, как никогда раньше... Как они дышат этим? Твари, это они, выходит, намеренно: посмотрите, как жалок прислужник Врага, как он ничтожен!..
  -Тяжки его преступления, и много крови на его руках, - он был правой рукой Врага, вёл в бой его воинство, ныне поверженное по прах. Велико торжество победы нашей. Но должно нам быть бдительными, дабы не возродилось зло. И потому сказал я "нет" на слова братьев и сестёр моих. Нет, - брат мой Тулкас, мы не отправим его за Грань, ибо это значит - чтобы воссоединился он со своим хозяином. Нет, - брат мой Намо, мы не оставим его навеки в твоих Чертогах, ибо хитёр он, не менее, чем его хозяин, и обманом, и показными страданиями своими может смутить доверчивые умы. А посему приговор наш: оставить его в Валмаре, под надёжной охраной сотен глаз Верных. Быть по сему!
  - Лицемерный лжец, - проговорил Артано, глядя на Манве. Глаза невыносимо жгло, по лицу текли слезы, ничего поделать с этим Артано не мог. - Ты предал даже то жалкое подобие души, что когда-то у тебя было.
  И замолчал, закрыв глаза.
  И - как будто прохладное крыло печали опустилось ему на плечи.
  "Иди за мной..."
  Артано снова поднял голову. Кто перед ним? Ирмо? Эсте?..
  Сделал шаг, стараясь не замечать торжествующих взглядов тех, кто стоял в первых рядах там, за пределами Маханаксар. Остаться среди ЭТИХ... Ежеминутно ощущать их торжество. Их презрение. Их гордыню. Неизвестно еще, что хуже - Чертоги или ЭТО...
  ... это слабоволие, - одернул он себя, и сам удивился, что у него еще есть на это силы. - Мелькору когда-то было не легче. Теперь на его месте - ты. Ты жив. Значит, жизнь не кончается.
  "Иди за мной",- повторил серебристый звенящий голос, и перед ним соткалась призрачная фигура женщины в жемчужно-сером покрывале, окутывавшем её полностью, скрывавшем лицо... как нарочно. Она двинулась куда-то в сторону - казалось, это существо не нуждается в том, чтобы касаться земли, так плавен был её шаг, почти летящий, лёгкий...
  Толпа расступалась перед нею - с почтением, граничившим с каким-то почти суеверным страхом. Пронёсся шёпот - "валиэ Ниэнна!.." - чтобы тут же смолкнуть, чтобы на него обрушились, как острые хлёсткие плети, чужие взгляды, полные презрения и ненависти.
  Выход. Трава под ногами. Яркие, бьющие по глазам, неживые краски.
  Он шел, стараясь не видеть ничего вокруг, отстраниться, замкнуться - только он и Ниенна, их двое во всем мире, и больше нет никого, кроме них. Столько веков прошло... а она все такая же. Тогда, давно, он видел ее - издали, никогда не решался ни подойти, ни, тем более, заговорить... Неужели здесь, в Валиноре, и вправду есть - сострадание, не мнимое, не напоказ, не ради собственной гордыни?..
  "Ниенна... - Артано прикоснулся к ней одной мыслью. - Спасибо."
  Она остановилась, миг - и всё изменилось вокруг. Исчезла толпа, исчез безжалостный свет Круга Судеб. Они были в саду, где печальная тёмно-зелёная листва сотворила полумрак. И неподалёку - прохладная глубина озера, а возле него... возле него были белые ирисы. Они были живыми, и ещё нежными были их тонкие хрупкие лепестки, но головки их поникли: недавно. От них веяло знакомым, до боли, прикосновением - того, кто их оставил здесь когда-то, на память Феантури.
  - Они до сих пор живые, - проговорил Артано, - до сих пор растут здесь. Вы сохранили их... спасибо и за это.
  Он вдруг опустился на траву, словно разом подкосились ноги. Хотелось заплакать - но не мог. Не получалось. Осталась одна пустота внутри.
  -Они умирают, - тихо сказала Ниенна и вдруг оказалась рядом с ним. - Когда он ушёл за Грань... они больше не хотят жить. Но... я не для этого привела тебя.
  Облик её менялся, - она на глазах становилась всё более похожей на человека, на эльда... на кого-то из Сотворённых. Покрывало стало почти прозрачным, - чёрная вуаль, и сквозь неё - огромные чёрные глаза, в которых как будто навеки застыло горе.
  -Я говорила на суде... пыталась спасти его. Не вышло. Прости меня, если можешь...
  - Неужели ничего нельзя сделать - теперь? - Артано поднял на нее взгляд. - Неужели нельзя - вернуть его? Неужели твои братья и сестры, феантури, неужели все - никто не понимал, что творится зло? Почему, Ниенна, как вы позволяли такому совершаться? Или Манве - хозяин вам, а вы - его покорные рабы?
  -Манве говорит от имени Эру, - её голос дрогнул, совсем по-человечески. - Но... просто приговор, просто - за Грань - да, жестоко, да, навсегда, однако с ним бы ещё согласились. Но теперь, после того, как... ах да, ты ведь не знаешь... Послушай. Прости меня. Кто-нибудь обязательно покажет тебе это... и я боюсь, это будет Курумо. Лучше уж я...
  - Я ничего не знаю, - тихо проговорил Артано. - Я просил того майа, что был со мной - идти, попытаться говорить, сделать хоть что-нибудь... И потом была темнота. Я не видел ничего. Не знаю даже, сколько прошло времени. Сколько я пробыл там. Может, и к лучшему.
  -А, Талло... - он вздохнула. - Намо хотел... хотел открыть выход в Эндорэ, выпустить тебя обратно, только чтобы Мелькор узнал... Манве не позволил. Просто следил за каждым шагом. Прости меня, но лучше я, чем кто-то другой...
  
  ...Чертоги Ауле заливал тот же безжизненный жалящий ослепительный - ослепляющий свет. Вездесущий - не укрыться. Жестоким жалом впивался он в невыносимо болящие глаза: хотелось опустить веки, закрыть лицо руками, чтобы милосердная тьма успокоила боль...
  Нет. Это слабость. Они не должны этого видеть.
  Расплавленный металл жег запястья, и лицо Проклятого исказилось от боли.
  Но он не закричал.
  Огненная цепь полыхнула багровым, коснувшись его рук. И там, за гранью мира, вне жизни, вне смерти, вечно будут жечь его оковы: таков приговор.
  Раскаленное железо высокого черного венца сдавило голову, острые шипы впились в лоб, в виски словно гвозди вбили.
  Только не закричать.
  Его подтолкнули к дверям, но в это время в чертоги Ауле вступил сам Король Мира. Его красивое лицо дернулось, он отступил, пряча глаза.
  ...Его повалили на наковальню. Тяжелые красно-золотые своды нависли над ним. Тулкас навалился ему на грудь. Ничего не ощущает он, кроме ненависти и злорадства. Но мучительно раздражает - это, бьющееся, как птица, слева в груди Проклятого. Сдавить в кулаке до хруста, задушить, чтобы не дергалось больше... Проклятый, чудовище!..
  Широкие рукава черного одеяния соскользнули вниз, открыв руки - Ороме впился жесткими пальцами в изуродованные запястья Проклятого, ощущая, как по ним медленно ползет кровь. Красивое оливково-смуглое лицо Охотника подергивается от отвращения, смешанного со страхом; кровь тяжелыми каплями падает на светлую замшу сапог Ороме, украшенных на отворотах золотым тиснением. Почему-то четче всего в память врезалось именно это. Жутко и мерзко.
  ...Мягкий обволакивающий голос, размеренный и монотонный, как жужжание мухи, ровный яркий свет, терпкий запах крови - все слилось воедино, пульсируя в такт мучительной однообразной боли...
  Он пришел в себя, только увидев склонившегося к нему Курумо. Темные прямые - до плеч - волосы схвачены золотым обручем; на красивом лице - притворно-подобострастная улыбка, в глазах - злобное торжество...
  Майя встретился взглядом с Проклятым.
  Слова замерли у него на губах. Он отступил на шаг, пытаясь справиться с собой.
  Руки предательски дрожали.
  ...Золотое пламя - почти невидимо в жарком мареве, и непонятно, отчего начинает пульсировать раскаленно-красным длинный острый железный шип...
  
  -Прости меня, Артано!..
  Он не сразу очнулся от этого страшного наваждения. Почему-то в ладонях все было мокрым - он перевел взгляд вниз, и увидел, что все ладони в крови - впился ногтями, сам того не заметил.
   - Небо... - прошептал почти без голоса. - И вы... вы все. Вы молчали... вы позволили. И все видели... и это - это - Справедливость?! И майар... после этого... они примут, они скажут - да, это справедливо, так - нужно, так - правильно?! Ниенна, ответь мне!
  -Нет, - упало коротко и тяжело. - Если бы просто - приговор, просто - за Грань, то да, страшно, но он - враг Эру... А так - нет. Манве сам превратил его в мученика. Но есть и те, кто торжествует. Их много. И... ты должен знать. Намо хотел освободить тебя, отправить в Эндорэ, так, чтобы Мелькор успел об этом узнать... не вышло.
  - Если у меня будет возможность поблагодарить его, я сделаю это, - ответил Артано. - Ниенна, что будет со мною - теперь? Ведь это же... Я не ожидал - такого. Жить - словно в золотой клетке. Везде - презрение, ненависть, торжество, те лица, которые я помню - там, в Эндоре, их мечта, их греза: "настанет день, когда ты и твой хозяин будете в оковах повергнуты к тронам Великих!" - и вот: сбылось... Жить мне - тоже, где прикажут?..
  -Ауле просил, чтобы тебя вернули ему, - тихо сказала Ниенна. - На это Манве не сказал - "нет", и ты будешь жить там, как один из его майар. Единственное, что я смогла, - это добиться, чтобы сейчас, сразу - после, - эта встреча. Потом - туда... но знай: мои чертоги смотрят на Стену Ночи. Я не знаю, когда и как, но я...
  Она замолчала - как будто испугавшись собственной смелости.
  - Ты можешь знать, что с ним - там?!
  -Да. Могу.
  - Вернуть его... - проговорил Артано едва слышно. - Единственное желание, что у меня осталось. И знаешь что... - добавил он. - Я не сумею быть... давай называть вещи своими именами. Быть рабом Ауле. Я не смогу быть покорным. Или притворяться таким. Поэтому... не знаю, что будет, но, боюсь, ничего хорошего.
  Она не ответила - ни словами, ни мыслью. Только прикосновение к самой душе - состраданием, печалью и... любовью. И опять донеслось - почти неслышно: прости меня...
  - Нужно идти, - сказал Артано и поднялся. - Ни к чему тянуть. Чем дольше сейчас - тем труднее будет потом. Спасибо тебе за все, Ниенна, и пусть меня кто-нибудь проводит... - он криво усмехнулся, - к хозяину.
  Сады Лориена растворились, как бы рассыпались - так же внезапно и быстро, как только что Маханаксар. А возникли - каменные стены знакомого - из глубин памяти, давным-давно - жилища Ауле. И висело в воздухе, ощущалось остро и жутко: только что. Сейчас. Совсем недавно это было - здесь, рядом, за соседними стенами: боль, кровь и отчаянное - "только бы не закричать..."
  Это он уже знал: здесь все это было. И Ауле, тот, кто когда-то был рядом с ним, а теперь снова считается его "учителем" - сделал это: цепь, раскаленные наручники, ошейник, превращенный в корону, другая корона - раскаленная, выжженные глаза... И ЭТОМУ - служить?! Немыслимо. Ненависть сдавливала горло.
  Такие высокие своды в этом обиталище, и все же - как они давят...
  Он оглянулся. И что ему теперь - вечно так стоять, не зная, что делать?..
  Они возникли - мгновением позже. Майар Ауле. Стояли молча, только мысленно разговаривали между собой. А дальше - ещё через несколько томительных секунд - появился и он сам.
  Ему было невыносимо тяжело. Снова - стройная фигура в чёрном, и так обжигающе похож на того, кто сейчас - за Гранью, и почти невозможно заставить себя поднять голову и посмотреть ему в глаза.
  Невозможно.
  Но - никуда не деться.
  Но - что сказать?
  Артано смотрел на него - так же молча. Долго. Не понимая, почему Ауле молчит сам. Понял, только встретив его взгляд. И тогда произнес, стараясь, чтобы голос прозвучал спокойно:
  - Не могу сказать, что рад тебя видеть, Ауле - после того, что ты сделал.
  Среди майар прошелестел смех, Ауле коротко обернулся - и всё смолкло. Повернулся снова, - как будто слова Артано помогли ему овладеть собой.
  -Я тоже не рад нашей встрече.
  - Что теперь? - так же спокойно - и неестественно холодно. - Мне сказали: ты сам просил, чтобы меня вернули тебе. "Дабы орудие вернулось в руки создателя", - повторил Артано знакомую фразу. - Власти уйти отсюда у меня нет, но хочу, чтобы ты знал сразу, Великий Ваятель: рабом твоим я не буду, а учить тебе меня нечему: учиться ковать орудия пыток я не желаю.
  -О да, ты это умеешь и сам, - не удержался кто-то из майар. - Тут тебя и вправду нечему учить, после того, что ты делал в Утумно и Ангбанде.
  - Это ложь, - так же спокойно ответил Артано. - И ваш учитель прекрасно это знает. Что же, Ауле, когда ты молчал перед лицом Манве - я могу понять: трусость. Ты решишься лгать и сейчас, перед своими учениками и передо мною?
  -А твой хозяин признал, что это не ложь, - насмешливо продолжал тот же майа. - Тогда, на суде, давно. Что пытками исказил сущность прекрасных детей Единого, превратил их в мерзостных орков.
  -Хватит, - яростно бросил Ауле, и тот смолк. - Ты останешься здесь, Артано, никто не позволит тебе бежать. И освободить Мелькора тебе тоже не дадут.
  Он оборвал свою речь - как будто перехватило дыхание.
  - Ты бы тоже признал все, что угодно, если б перед тобою поставили тех, кого ты любишь, и сказали - или признание, или их жизни. Увы, напрасно: и этого было мало, нужно было - убить их самому... - Артано задохнулся, не выдержал, руки сжались в кулаки. Перевел взгляд на Ауле. - А ты, Великий Ваятель - радуешься победе? Что ты чувствовал, когда ковал оковы своему брату? Когда превращал его венец - в ошейник? Когда ковал другую корону - ту, что должна вечно жечь его согласно приговору Манве? Торжество? Гордость за содеянное? Что же ты сам не выжег ему глаза - понадобилась помощь Курумо?
  -Не смог, - тяжело и глухо упали слова. - Воля Единого... да, но это... самому вот так - нет.
  В высоком зале повисла тишина, никто из майар не посмел сказать ни слова: они видели. И тот последний взгляд - к нему, Ауле, переполненный болью и жалостью, как тогда, в долине Поющего Камня...
  Артано шагнул вперед - прищурился, голос изменился - резко, с насмешкой, и - без тени почтения, не как подобает одному из майар, не как было принято здесь: инструмент и создатель, слуга и господин.
  - И этого хватило, чтобы очистить твою совесть от чувства вины? Нет, Ауле: вина за свершившееся - на тебе. На тебе и на твоих собратьях - что из трусости позволяли совершаться подлости. Я слышу то, что ты скрываешь от самого себя - стыд разъедает твою душу. Но я не буду утешать тебя, жалеть, и говорить, что если б не ты - ничто бы не изменилось, лишь сам ты попал бы в немилость. Нет, Ауле. Каждый из нас совершает свой выбор. Мы тоже сделали свой: и пусть мы будем в оковах, пусть даже - без глаз, как то стало с Мелькором, пусть - что угодно, на что хватит измышления Манве - но корчиться от стыда перед самими собою, как ты, мы не будем, потому что совесть наша и вправду чиста. Ты сделал свой выбор - и теперь сполна пожинай то, что заслужил.
  -Учитель, как ты позволяешь этому вражьему отродью оскорблять себя? - прорезал тишину чей-то голос. - Ты слишком милосерден.
  Они не стали ждать ответа Ауле, - обрушили на Артано свою силу, закалённую в борьбе с металлом, камнем... что им - майа, разве это так сложно - бить по чему-то... и даже по кому-то.
  -Нет! - отчаянно крикнул Ауле, но было поздно.
  Сил сопротивляться хватило ненадолго; если б это было в Эндоре, в своей стихии, но - здесь, где все вокруг враждебно, где сила твоя словно задавлена, задушена, все отнято, осталось одно только тело...
  Всего несколько секунд - и вдруг все закончилось. Несколько майар, которым досталось в этом стремительном "бою", едва держались на ногах; зато и сам Артано лежал на полу - лицом вниз, ничком, ни движения, словно фэа оставила его тело.
  И темная кровь медленно расползалась по полу, затекая в щели между плитами.
  -Все вон, - тяжело дыша, бросил Ауле. - Убийцы...
  Те, мгновение поколебавшись, медленно растворились в воздухе - тихо, без единого слова.
  Ауле осторожно перевернул его на спину, - руки дрожали. И тут же он увидел: кровь Артано на своих руках, неостановимо, жутко...
  И как будто - смело барьер в душе, как будто прорвалось всё то, что он давил в себе, прятал от самого себя, чего боялся, что пытался задушить: осознание.
  Трусость.
  Рабы Эру.
  И какую же неистовую смелость нужно иметь, чтобы противостоять этому...
  Не в силах совладать с собой, он вдруг обнял Артано, прижал к себе, - черноволосая голова безжизненно запрокинулась, он дрожащей рукой касался висков, лица и шептал: живи, живи, не уходи, не оставляй меня, ты должен жить, чтобы... чтобы была надежда, ты и есть эта надежда, единственная, если не будет тебя, тогда - тогда Эру уже победил...
  Спустя пару минут Ауле понял, что этот страх был все же напрасным: Артано был жив, хотя тело его и было изорвано ударами силы. Что-то держало его в жизни, может быть - воля не позволяла фэа расстаться с телом, может - просто обычная выносливость. Тело его было напряжено, закаменело, словно было из камня, а не из плоти.
  Пошевелился... приоткрыл глаза. И сразу же - рядом, глаза в глаза, не ошибиться - волной из этих глаз на Ауле хлынули отвращение и презрение.
  Несколько секунд. Потом - потом Артано, кажется, понял. Почувствовал.
  И тогда все изменилось, но - не так, как ожидал Ауле. Словно исчез вдруг тот стальной стержень отчаяния, который только что заставлял Артано вот так - вопреки всем, против всех. Лицо расслабилось, исказилось, задрожали плечи и губы, и вырвалось - звучавшее уже совсем иначе, чем недавно, одной мыслью:
  "Что же вы сделали..."
  Ауле в последний раз провёл над его головой. Страх отошёл, исчез, - он будет жить... Да, - рядом с этими орудиями Единого, которые, к несчастью, его майар, да - в плену, с неугасающей болью оттого, что мы сделали с Мелькором, с мыслью о том, чтобы освободить его... Освободить.
  Мерзкий страх вновь охватил душу, но Ауле, скривившись, отогнал его. Хватит. Неужели так трудно назвать это своими именами, - то, _зачем_ ты хочешь, чтобы Артано остался в живых?
  И подумалось, _ какой же Мелькор всё-таки, вопреки всему, счастливый. Чтобы вот так - шли за тобой, чтобы верили, до конца, чтобы... Он вспомнил своих учеников. А кто-нибудь из них страдал бы - вот так, если бы с ним что-то случилось? Не отрёкся бы - из страха перед Эру и Манве?
  "Ауле, - мысленный шепот. Уже совсем по-другому: и жалость была в этом шепоте, но не жалость презрения к трусости, другая, не обидная. - Не надо... не трави себя. Нет смысла - травить... нужно делать. И помоги мне... тело... я сам не сумею... И еще, - Артано уловил его мысли. - Запомни. Я никогда не шел _за_ ним. Я шел _рядом_ с ним. Он друг мне, а не хозяин мне и не поводырь. Огромная разница."
  Ауле вздохнул, поднял его на руки - нечего оставаться здесь, в огромном пустом зале, когда есть комната рядом с мастерской, куда никто не придёт, где можно остаться наедине с собой... куда запрещено входить даже Йаванне. Зашагал прямо в стену, растворяя её перед собой, - чтобы она тут же вновь сходилась за его спиной. Нечего. Не надо, чтобы они видели, - они, "верные". Поэтому - напрямик, сквозь стены, пересекая коридоры - туда, в тишину.
  Маленькая комната с окном, - за которым так пронзительно-ярко синело небо. Ауле осторожно уложил его на низенькую лежанку, - сотворил по дороге, не было тут ничего, не надо было...
  "Я помогу. Но сразу не выйдет... слишком хорошо они тебя отделали."
  
  Небо за окном комнатушки, что сотворил для него Ауле, было пронзительно-ярким, голубым с отливом в синеву - такого неба в Эндоре не было даже на юге. Днем оно озарялось золотым светом Ариен, который усиливался к вечеру - странная здесь была смена суток: самым ярким временем был вечер, время, когда ладья Ариен возвращалась к валинорским берегам.
  Чуждо. Смотреть на небо не хотелось. Но на то, чтобы куда-то выходить, сил еще не было - тело восстанавливалось медленно, слишком медленно - от чуждости всего окружающего.
  Впору завыть с тоски. Впрочем, нужно быть благодарным судьбе за то, что Ауле понял его. Могло быть и гораздо хуже.
  Окно вдруг что-то заслонило - золотистое облако, оно сгущалось, сгущалось... и наконец сложилось во вполне материальное существо. Против света было плохо видно, но ощущение от этого существа было трудно с чем-то спутать. Спокойствие, торжество... и нескрываемое презрение.
  Курумо.
  -Ну, здравствуй... брат мой.
  - Не могу пожелать тебе того же, - равнодушно ответил Артано. - Ты бы лучше не приходил ко мне. Поберегся бы.
  -Ты можешь угрожать, сколько угодно, - тот ласково улыбнулся. - Ты здесь ничто. И ты ничем не можешь повредить тому, чья защита - Король Мира. Как видишь, я пришёл сюда, хотя Ауле закрыл твою каморку от всех: его воля тоже ничто перед волей Владыки Манве.
  - Я-то полагал, что ученик Короля Мира не снизойдет до презренного раба, - сдавленно проговорил Артано. - Благодарю за великую честь.
  Курумо засмеялся.
  -У тебя есть кое-что, что нужно мне. Ты будешь сопротивляться, конечно... но это даже хорошо.
  Он сделал шаг вперёд, ближе, - склонился над ним.
  Леденящая волна чужой воли обрушилась на него, проникая в глубину памяти, - вызнать. Самые светлые мгновения, воспоминания, которые он хранил, как самое драгоценное, то, что было - только ему, что он не хотел бы показывать и другу, - потому что очень, очень личное...
  Вызнать.
  Полностью.
  Здесь, - где он не сможет противостоять тому, кто вооружён силой Валинора.
  - Ах ты!..
  Непреодолимая стена аванирэ встала между ним и Курумо, отвращения, отторжения - прочь, не смей, не касайся, тварь!!!..
  Откуда только взялась сила в наполовину искалеченном теле.
  Руки смыкаются на горле. И давят, давят, давят, что бы ни случилось - не отпускать рук, вцепиться в это ненавистное горло намертво, все силы - на это, до конца, до последней капли!..
  И враз вместо живого, материального - под его руками оказалась пустота. Золотистый туман, растекшийся по комнате. И тихий смех.
  А затем золотистый туман стремительно собрался возле стены. Курумо прислонился к ней, стоял, улыбаясь.
  -Я же сказал, что ты ничего не сможешь мне сделать.
  - Ты чудовище, - прошептал Артано. - Подлец. Ты не человек, не разумное существо - ты шакал, нечисть, ты тля, разбухшая на чужой крови...
  -Да, - легко согласился Курумо. - Вы сделали меня таким. Ты и твой драгоценный Мелькор. В первую очередь, конечно, он. Из нас двоих он выбрал - тебя. Ты лучший. А я - шакал и нечисть. Что ж... раз он так решил, значит, так оно и стало.
  - Ты сделал себя таким сам. От тебя все беды. От твоей подлости. А теперь тебе никогда не достанется ни любви... ни уважения. Только страх. Тебя будут бояться, перед тобою будут заискивать, но никто никогда не полюбит тебя. И с этим тебе оставаться вечно.
  -О нет, почему же, - Курумо, казалось, забавлял этот разговор. - Меня любят Король и Королева Мира. Что же до остальных... то ты ошибаешься. Да, кстати... чуть не забыл, - его красивое лицо озарила улыбка, тогда как глаза остались ледяными. - Владыка Манве решил, что там, в Эндорэ, уцелело слишком много ваших тварей, Искажённых, для того, чтобы считать нашу победу окончательной. И скоро несколько майар отправятся туда, дабы истребить полностью эту нечисть. Перед тем, как уходить, я скажу тебе.
  - Оставь меня в покое, - коротко ответил Артано и замолчал.
  Все. Ни одного слова он больше не добьется. Мелькор делал правильно - говорить нам не о чем. Остается только молчать.
  Курумо снова засмеялся.
  -Знаешь, меня забавляют ваши попытки отгородиться молчанием. Очень, очень смешно. Скоро, совсем скоро... когда Верные покинут Белерианд, мы разрушим полуостров. Вместе с теми вашими, кто там сейчас остаётся, на развалинах вашей хвалёной Твердыни, которой ты так гордился. А тех, кто всё-таки сумел уйти, мы найдём. Всех.
  Золотистое облако вспыхнуло - и растворилось в воздухе.
  "Чтобы убить всех, вам придется погубить все Эндоре. О крепостях за Эред Луин они не знают. И этот - он не видел этого в моих мыслях. Нельзя этого допускать. Ауле, Намо - тоже, Ниенна, Феантури... Неужели все мы - ничего не сможем сделать?!"
  Внезапно нахлынуло - ощущение присутствия.
  Ауле.
  Не сам, только голос: речь, обращённая не к нему.
  "Хорошо, теперь он слышит нас."
  "Спасибо, - низкий тяжёлый голос, как у самой Судьбы. - Гортхауэр, что он успел узнать у тебя?"
  "Он приходил за моей памятью. Памятью о... - короткая пауза. - О нас с Мелькором. Намо, Ауле!.. Они собираются уничтожить всех, кто обитал в наших землях на Севере и остался в живых. А это - это в большинстве своем даже не воины. Это женщины, дети, старики. Воины там есть - но их не так уж много: против майар они все равно были бы бессильны. Неужели вы позволите совершиться и этому?!"
  "Что мы можем сделать, сидя в Валиноре? - в голосе Намо зазвенел металл. - Никто из нас не пойдёт в Эндорэ. Пойдут майар, и Манве сделает всё, чтобы среди них были только самые надёжные. Единственное, что я могу сделать, - это отправить туда тебя. Но это путь - через Чертоги. Тебе придётся умереть здесь, дать себя убить, - поверь, это легко... Там, в Эндорэ, - твои воины нашли тебя, все эти дни они пытаются исцелить твоё тело, надеются, что ты вернёшься. Вы многому успели научить людей, - в голосе промелькнуло уважение. - Выбирай."
  "Здесь нечего выбирать. Узнает ли Манве о том, что ты пошел против его воли? Он поймет, что меня нет здесь. Ты не сумеешь его обмануть. Он поймет и то, ЧТО ты сделал. Ты должен найти, как это скрыть. Скрыть надежно. Но это не все, Намо, - Артано помолчал, облачая в слова родившуюся вдруг убежденность в своей правоте. - Бороться ТАК - бессмысленно. Я помогу нашим укрыться; но после я должен вернуться в Валинор. Вернуться так, чтобы никто не заподозрил моего отсутствия. "
  "Вернуться?! И - что дальше?"
  "Посмотрите правде в глаза. Все это может продолжаться до бесконечности. И будет продолжаться. Валинор превратился в стоячее болото, и единственное движение, что проникает сюда - жажда уничтожить все, что живо, что отличается от этой сияющей мертвечины. Здесь живут миллионы эльдар и сотни майар, большинство из них никогда не было в Эндоре - и все они живут в обмане, в незнании о том, что творится в Смертных Землях. Весь Валинор пропитан страхом перед Искажением, перед нарушением Воли Эру - любое вольное дыхание, любое ИНОЕ приходится скрывать, чтобы не стать на одну доску с бунтовщиками, Искаженными, нарушителями Замысла. Скажи, Намо, ведь ты Властитель Душ - многие ли эльдар и майар в душе своей усомнились в правоте Манве и благости Воли Эру, после того, что они увидели сейчас?"
  "Я знаю всех, кто усомнился и скрывает это. Всех, кто согласен с Манве. Что дальше?"
  "Но много ли эльдар и майар знают о том, что происходит в действительности? В войне участвовали майар Тулкаса, Ороме и самого Манве - воистину их орудия, почти лишенные собственной воли. И нолдор-изгнанники, которым было обещано прощение, которые ненавидят нас, кто жаждал поквитаться. И ваньяр, которые ничего не знали о нас, кроме одного: все, кто в черном - чудовища и должны быть уничтожены. Ведь весь Валинор пребывает в неведении! Вы, Валар, ты, Намо, Ауле, Ниенна, Ирмо, Эсте - вы можете сказать правду вслух. Можете. Каждого из тех, кто усомнился, держит страх: а вдруг я - один такой?.. должно быть, Враг затуманил мой разум!.. Молчать, чтобы не указали на тебя как на затронутого Искажением!.. Никто из них не решается высказать сомнения вслух. Но если вы, Валар, скажете правду - если вы скажете, что война эта неправедна, что воинство майар собирается идти в смертные земли, чтобы убивать беззащитных людей - что скажут эльдар? что скажет народ Валинора?.. "
  "Что скажут? Кто-то, может, и осмелеет, пожалуй. Но я скажу тебе, к чему это всё приведёт. К войне в Валиноре. Трещина, расколовшая Круг Валар после суда над Мелькором, разрушит не только Круг, - разрушит всё. Войско Валар обратится на тех, кто поддержал поверженного Врага - здесь."
  "Но из кого состоит это "войско Валар"? Кто в этом войске пойдет на то, чтобы принести кровь уже в собственную землю, в свои дома? Майар Тулкаса и Ороме, ведомые их волей - верю. Но что ваньяр и даже прощенные нолдор-изгнанники решатся поднять меч на своих же собратьев-эльдар, что они решатся убивать, что они станут убивать своих друзей, тех, с кем они веками жили бок о бок - я не верю. И даже если так: разве не ты, Намо - Судья и Закон, разве не ты - властитель мертвых? Разве не в твоей воле - дать погибшим новую плоть, выпустить из Чертогов в новую жизнь?.. Разве не в воле Эсте и Ирмо - исцелить раны души? Намо, в вас говорит страх. Страх перед решительными действиями, страх нарушить неизменность Валинора, страх пойти против Эру. И в этом страхе вы все глубже и глубже погружаетесь в болото, из которого все труднее и труднее выбраться."
  "Значит, ты призываешь нас к войне?"
  "Я не уверен, что это будет - война. Кому, как не тебе, Намо, властитель душ, знать, что жестокость и нетерпимость всегда идет рядом с трусостью."
  Некоторое время царило молчание, - как чёрная прозрачная пелена возникла в воздухе. Наконец неподвижный воздух Валинора словно прорезал свежий ветер.
  "Мы сделаем, как ты просишь, фаэрни. Думаю, это будет самое большое нарушение воли Единого за все прошедшие века... А ты - готовься. Скоро тебе вновь придётся узнать, что такое Смерть."
  "Намо. Я должен быть в Валиноре, когда Манве объявит о новом походе. Ты сумеешь вернуть меня обратно - или единственный способ... снова - смерть?.."
  "Путь через Чертоги - только для невоплощённых душ."
  "Ну что ж... - Артано помолчал. - Мы сможем слышать друг друга, когда я буду - в Эндоре? Ты сможешь сказать мне - пора?"
  "Да, - упало веско и твёрдо. - И знай: чем больше волнений будет в Валиноре, тем лучше... для Мелькора. Ты ведь помнишь, что чертоги Ниенны смотрят на Стену Ночи..."
  "Намо. Я скажу то, что не решаетесь сказать все вы. Воля Эру должна перестать диктовать законы Валинору и Арде. Арде не нужны короли, чья власть держится на страхе и насилии, какими бы благими словами их деяния ни прикрывались. Мы жили так - и мы знаем, что так жить возможно. За это нас и погубили."
  Молчание. Артано закрыл глаза.
  "Я услышал тебя," - донеслось в ответ, и ощущение присутствия Валар пропало.
  Ауле появился почти мгновенно, - сквозь стену. Что-то переменилось в нём, неуловимо, но очень явственно. Он как будто... постарел, что ли...
  Взглянул по сторонам, нахмурился: почувствовал след недавнего присутствия Курумо.
  Артано смотрел на него - молчал. Потом одной мыслью сказал:
  "Это нужно будет сделать - тебе. Убить меня здесь, чтобы я смог вернуться в свое тело в Эндоре. Не тяни, прошу тебя. И не бойся. Ты сумеешь, ты вала, тебе проще: один удар силы - и..."
  Ауле на миг отвернулся - и снова вскинул на него глаза.
  "Я никогда... никогда не вредил ничему живому. Я когда-то хотел уничтожить наугрим... ты помнишь. Но я бы не смог, даже если бы меня не остановили. Я знаю, знаю, - ради чего, зачем, что будет потом, но..."
  Он замолчал, - не мог говорить даже мысленно.
  Стиснул зубы.
  И медленно, глядя в глаза Артано, поднял руку.
  Его сила обрушилась на майа - неодолимой, страшной тяжестью, лишающей дыхания, сознания...
  Если бы можно было совладать с собою так, чтобы не противиться разрушающей силе, боли, удушью!.. Все сознание обратилось в один отчаянный крик, в желание жить, жить, жить, вырваться из объятий неумелой и оттого еще более мучительной смерти.
  Тело Артано выгнулось на невысоком широком ложе, судорожно изогнулось, сжались кулаки, из не успевших зажить ран снова хлынула кровь. Медленно шли секунды - уже не сознание, уже только тело сопротивлялось смерти, продолжало биться, пачкая ложе кровью.
  Потом тело вздрогнуло еще раз - и застыло. Взгляд омертвел, в нем уже не было души.
  Пустое хроа. Вернее, даже не хроа - фана, тело-одежда. Кукла из плоти.
  Ауле вздрогнул. Если бы кто-то увидел его сейчас, то, может быть, не узнал бы вовсе, - такое страдание было на лице. Он шагнул вперёд, - и тяжело опустился на колени, бережно взял мёртвую руку в свои могучие ладони.
  Он не представлял себе, что так бывает, - так тяжко, как будто весь мир становится одной огромной бездной, которая разверзается перед тобой... Он не представлял себе, как это - видеть мёртвым того, кому только что, недавно кричал - живи.
  Он никогда не знал, что бывают - такие - потери.
  Рядом соткалась фигура в темно-фиолетовых одеждах. Намо.
  "Я должен забрать его тело. Оставаться здесь ему нельзя."
  Ауле растерянно обернулся, - не ожидал.
  "Зачем, почему? Но ведь это уже - всё..."
  "Его тело должно пребывать в Чертогах, для того, чтобы фэа его могла воссоединиться с хроа, когда придет время."
  "Намо, ты... ты знаешь про это лучше меня, но... лучше бы ему никогда не возвращаться в Валинор, лучше бы..."
  Он встал.
  "Ну за что, за что, почему - всё это! неужели нет другого выхода!"
  Тяжелыми каплями упали мыслеобразы:
  "Я - его - не вижу. Прости."
  Намо поднял безжизненное тело - и вместе с ним растворился на фоне стены.
  Ауле смотрел на окровавленную лежанку. Так быстро... и вот его снова нет. Самый смелый, самый талантливый из его учеников... ученик ли? нет, просто - загадочная, своевольная душа, которой тесно было и в Валиноре, и с ним тоже... Он снова ушёл. Ушёл на простор, на свободу. И так отчаянно захотелось, чтобы он вернулся...
  Он одёрнул себя. Вернётся. Для того, чтобы сокрушить Валинор, освободить того, кто ему дорог, и снова уйти.
  Так не хватит ли этого - снова и снова оставаться в этой липкой паутине, в душном воздухе Валинора? Может, уйти следом за ним, ведь когда-то, - немыслимо давно! - его звал за собой Мелькор, туда же...
  Ауле понял, что для него это уже почти и не вопрос...
  
  ...Кто-то тронул Хатальдира за плечо. Тот вздрогнул: оказалось, незаметно его всё-таки затянуло в сон.
  -А? Что?
  -Послушай, - в темноте было трудно понять, кто это, а по голосу он эту женщину точно не знал. - Ты уже вторые сутки над ним сидишь. Я знаю, это всё... нет слов, но... Пойми, надо уходить. Они ведь собираются затопить Белерианд. Он умер, пойми. Видимо, для них тоже есть какой-то предел...
  -Я понимаю, - глаза Хатальдира были абсолютно сухими, голос звучал ровно. - Но я так не могу. Ты тоже пойми меня. Я не могу объяснить, это слишком, слишком трудно, для этого почти нет слов...
  -Хатальдир. Надо предать его тело огню и уходить.
  -Я не могу! - голос Хатальдира сорвался. - Уходите.
  Женщина сжала руки.
  -Ох, что же нам с тобой делать...
  Голоса долетали откуда-то издалека, как будто из-за моря, или из-под воды. Тихие... нечеткие.
  Огонь, - понял вдруг Артано. Они сказали - предать его тело огню... Да, они правы, откуда им знать...
  Тело не слушалось. Он захотел пошевелиться - и не смог. Не получалось. Как будто онемение разлилось по всему телу, он вообще его не ощущал. Нужно сказать им... сообщить... они должны знать... понять... но как?..
  "Хатальдир..." - отголосок мысли.
  Хатальдир замер. Этот голос... отчаянная надежда, которую - он не признавался сам себе, что поддерживал в душе уже из последних сил, - вспыхнула ярким пламенем.
  Он бросился к Гортхауэру, кричал, звал, растирал холодные руки... Та женщина, наверное, подумала, что он внезапно сошёл с ума.
  Вместе с ощущением тела к нему вернулась боль. Не только боль от так и не успевших зажить ран - боль проходящего онемения, миллионом иголок она впилась в руки, в ноги, в лицо, все вокруг вспыхнуло огнем разнородной боли - и Горт еле сумел вытолкнуть из непослушных губ:
  - Хатальдир... я... вернулся.
  Эти слова отняли у него все силы.
  Хатальдира била дрожь. Всё-таки. Всё-таки это чутьё, порой пугающее его самого, - не подвело.
  Действовать. Великое Небо, как же они старательно его убивали...
  Главное - остановить кровь, дальше он справится сам, ведь так уже было, правда, тогда на месте его, человека, был Мелькор, ему было проще...
  Хатальдир осторожно положил руку ему на грудь, - невольно вспомнилось: а ведь когда-то ты точно так же спасал мне жизнь...
  "Да... Попробуй, - сил не хватало даже на мысли. - Спасибо..."
  Дальше было долгое молчание - слова были не нужны. Исцелить подобным образом быстро Хатальдир не сумел бы; не сумел бы и сам Горт - сейчас, когда у него было совсем мало сил. Хватило только - остановить кровь.
  Хроа понемногу начинало восстанавливаться.
  "Скажи им... Скажи всем остальным. Нужно уходить. Немедленно. За Эред Луин. В тайные убежища. Валинор не успокоился. Они хотят вернуться... чтобы добить остальных. Всех. Искаженных."
  Хатальдир закрыл глаза. Позвать тех, кто возглавлял сейчас уцелевших. Быстро. Попытка помочь Гортхауэру отняла страшно много сил, кружилась голова... неважно. Просто передать то, что он слышал, - этот голос, эти слова... Всего лишь. А ведь мы думали, что потеряли и тебя.
  Хатальдир знал, чувствовал, где-то там, далеко, - эти вспышки выстраданной радости: вопреки.
  Он жив.
  Он с нами.
  Он вернулся.
  Мы выживем, мы выстоим.
  Нас нельзя победить.
  Как нельзя победить саму жизнь, которая каждый раз, вопреки всему, воскресает - на любом пепелище.
  "Хатальдир. Это не все."
  Гортхауэр наконец-то открыл глаза - и, встретившись с его взглядом, Хатальдир понял, что самое главное осталось недосказанным.
  Хатальдир вдруг обнаружил, что сжимает его руку, - словно боясь, что Гортхауэр снова куда-то исчезнет.
  "Не всё? - растерянно переспросил он. - Что же ещё-то?"
  "Сможешь ли ты выполнить мою просьбу? Помочь мне в важном деле, которое я не сумею совершить сам? Не сейчас. Позже."
  "Я попробую, о чём разговор, - Хатальдир с тревогой всматривался в его глаза. - Только что же это такое, чтобы ты этого не мог сделать?"
  "Я скажу. Но вначале - клянись, что ты исполнишь эту просьбу."
  "Даже так... Тебе никогда не нужны были _наши_ клятвы. Только тех... не поднимать оружия против Севера..."
  "Хатальдир! - в мысленном голосе было отчаянное требование. - Я знаю, о чем говорю. И могу довериться в этом только тебе! Пойми, это важно - важно не только для Севера, важно для всей Арды, и, может быть, от этого зависит ее будущее!"
  "Ох, ничего себе..."
  Хатальдиру вдруг показалось, что он снова стал мальчишкой, - эти глаза, как когда-то, давно... Он тогда уже понял, что за это существо будет драться с кем угодно, что сделает всё, лишь бы это выражение - яростного отчаяния - никогда не появлялось.
  "Перед звёздами Эа... и Артой... я клянусь, что исполню твою просьбу."
  "Спасибо."
  Он закрыл глаза и снова долго молчал. Потом мысленно проговорил, так и не подняв веки:
  "Сейчас - я буду с вами. Я помогу вам как можно быстрее переправиться через горы. Укрыться. Но когда настанет время - я должен буду вернуться в Валинор. А туда для меня есть лишь один путь. Когда мое хроа умрет здесь, в Эндоре - там, в Чертогах, Намо воссоединит мою фэа с телом, оставленным там."
  Снова молчание.
   "Хатальдир. Ты должен будешь убить меня."
  "Ты что, с ума сошёл?! - Хатальдир понял, что сейчас будет орать. - Зачем?! Ты вообще соображаешь, ЧТО ты от меня требуешь? Я понимаю, ты хочешь попытаться спасти Мелькора, но... нет, ты, конечно, прав, но..."
  Он закрыл лицо руками.
  "И это тоже. Я должен быть в Валиноре; если я буду там - шансы высоки, если меня там не будет - шансов нет вовсе. Я объясню тебе все. Смотри. Смотри на то, что видел я - и оценивай сам. Ты поймешь, что мы не имеем права упускать такую возможность."
  Чужая память обрушилась на Хатальдира, как мощный водяной поток, закрутила, смяла, понесла, и немало минут прошло, прежде чем он сумел очнуться снова.
  Хатальдир долго молчал. Потом наконец провёл дрожащей рукой по лбу, словно пытаясь осознать, что всё виденное им - не сон, а кошмар реальности. Вздохнул.
  "И ты будешь объяснять это - всем? Видишь ли... Если бы я не знал этого, то... на их месте я бы меня зарезал. Над твоим телом."
  "Буду. Придется. Все должны понимать, что происходит. Если понадобится, я открою свою память перед всеми. Хатальдир, у нас нет другого выхода. Если мы упустим эту возможность, после мы долгие века будем жалеть об этом."
  Хатальдир понимал, чувствовал - эту отчаянную решимость, страшный риск... что он либо вернётся вместе с Мелькором, либо не вернётся вообще. В душе всё кричало - не отпускай!.. Хатальдир мысленно зажал этот крик в кулак, запихал в самый дальний угол души и захлопнул за ним дверь. Нельзя.
  Лицо его окаменело.
  "Я поклялся. Значит, я сделаю."
  "Хатальдир... У меня всегда остается еще один путь. Путь - снова - через смерть. Намо поможет мне. Вы должны будете сохранить мое тело."
  Тот просто кивнул, - слов не осталось. А что тут скажешь? Что мы всегда будем ждать тебя? Разве словами это можно передать, - это чувство братства Твердыни, братства тех, кто - свободен...
  "Ладно, Хатальдир. Спасибо, что понял... Но - это все не сейчас. А сейчас - другая просьба: разведите огонь. Иначе я от холода снова отправлюсь к Намо, и уже без твоей помощи..."
  
  ...Они сидели в темноте, у небольшого костра. Не так уж много людей здесь было - человек двадцать, не больше.
  После того, как Гортхауэр все же решился рассказать о своих планах, повисло тяжелое молчание. Оставалось невысказанное, но ясное всем - "ты уйдешь, но можешь не вернуться".
  И наконец одна из женщин, та, что несколько дней назад спорила с Хатальдиром, решительно сказала:
  - Гортхауэр, извини, но я думаю, мы все будем против этого. Это безумие. Ты действительно веришь, что тебе удастся остановить Валинор? А может ведь быть и иначе: там, в Амане, ты будешь полностью в их власти, они же могут упрятать тебя в Чертоги навеки. Ты ведь защитник тем, кто уцелел. А получается, что ты всех нас бросаешь.
  - Тэнн, это не так, - ответил ей Горт. - Намо сумеет меня вернуть в любом случае. Валар не умеют лгать: они с Ауле на нашей стороне. Им лишь не хватает решимости.
  -Насчёт Чертогов и Намо я согласен, - негромко проговорил Хатальдир. За эти дни он уже как-то сумел свыкнуться с мыслью о том, _что_ ему предстоит, хотя сердце по-прежнему сжималось, стоило подумать об этом. - Но если не удастся поднять мятеж в Валиноре, или если же он будет подавлен, - вот тут уже дело плохо. Скажи мне, Гортхауэр, они ведь все связаны с Ардой, как Мелькор? То, что они делают, то, что они начнут бороться друг с другом, - не разрушит ли это наш мир целиком?
  - Боюсь, что это неизвестно даже им самим, - ответил Горт. - Сил для этого у них хватит; но пойдут ли они на это? Тулкас и Ороме ничего не сделают без приказа Манве, они - его инструменты. Пойдет ли Манве на то, чтобы бросить силу свою против Ауле и Намо, против Ниенны, Эсте и Ирмо? А если среди эльдар будут те, кто поверит слову Феантури и Намо и встанет на нашу сторону - пойдет ли Манве на то, чтобы приказать майар Тулкаса и Ороме уничтожить их, залить Валинор их кровью? Он мог бы приказать Феантури стереть память отступников, как когда-то было с эллери - но ведь теперь Феантури откажутся это сделать. Кроме силы оружия, у него не будет ничего. А если он прикажет подобное - всем станет очевидно, что милосердие его - ложь, что нет никакой благости в его деяниях. Этим он запятнает себя уже неоспоримо, перед всеми, такому ужаснутся даже его ученики... кроме разве что Курумо, - Горт невесело усмехнулся. - И даже если он решится, если будет резня... Намо сможет помочь им возродиться; что же тогда останется Манве - убивать их снова и снова, или смириться с Валинором, который после такого будет смотреть на него, как на чудовище?
  -А если всё удастся, - что с ними делать? - спросил кто-то из темноты. - С Манве, с Тулкасом и Ороме? С тем же Курумо? Я не хочу жить с ними на одной земле...
  - Пусть уходят туда, откуда некогда пришли, - ответил Горт. - В Чертоги Эру. Я думаю так. А уж что выйдет на самом деле - о том нам сейчас знать не дано. Если б я хотя бы знал Валинор так, как знает его Намо!.. Я не могу сказать точно, что будет. Я не могу точно сказать, как ответят на мои слова майар и эльдар. Я не знаю, решатся ли эльдар на такое, достаточно ли в них смелости. Не знаю. Но я знаю, что если мы не попробуем - мы после будем жалеть об этом всегда.
  -Это точно, - вздохнула женщина рядом. - И, знаешь... что бы ни было, по крайней мере, - Валинор уже никогда не будет прежним. Хотя бы поэтому не зря...
  Она не договорила: не зря Мелькор пожертвовал собой.
  -Я слышал, они остров подняли из Моря, - вдруг сказал Хатальдир. - Для Верных из Трёх Племён. Нуменор называется. Мы уходим на восток, они - туда, на запад. Ты мне можешь объяснить, почему они решили разрушить Белерианд?
  - Не знаю, - обронил Горт. - Этого я не понимаю. Возможно, Намо и Ауле знают больше.
  И вдруг - словно издалека накрыло: тяжёлый низкий голос.
  Намо.
  "Возвращайся. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили. Ты успел увести своих?"
  "Да, - ответил Горт. - Я вернусь. Скоро. Жди."
  Он поднял голову.
  - Намо велит мне возвращаться. Иначе они могут заподозрить неладное. Я слышу - многие из вас против. Простите меня - но сейчас я беру на себя волю решить самому, как следует поступать.
  Хатальдир замер. Ему почему-то казалось, что - нет, ну не сейчас, когда-нибудь потом... Поднял на Гортхауэра растерянные глаза.
  - Придется, - жестко сказал Горт. - Хатальдир, я все понимаю. Но сам посуди - кого здесь еще я могу просить о таком?! Женщин? Главное - не бойся. Это не столько смерть, сколько способ освободить фэа. И - слушай меня. Внимательно. Вы должны будете сохранить мое тело в том состоянии, в каком я его покину. А сейчас... - Он посмотрел на остальных. - Я прошу вас - пока - оставьте нас. Хатальдир скажет, когда все закончится.
  Тэнн только покачала головой с таким выражением, что было ясно без слов: возражать она не станет, но то, что она думает об этом... Мягко говоря, ничего хорошего она не думает. Но все же она поднялась - и отошла от костра. Следом за ней поднялись остальные.
  Горт поднялся. Вытащил из ножен меч и протянул Хатальдиру.
  Хатальдиру показалось, что это происходит не с ним. Или - во сне. Этого не может быть, слишком нереально и жутко... Он как будто потерял ощущение действительности: отстранённо смотрел, как рука его берёт меч, промелькнуло - как красивы отблески пламени на стали... медленно прошла мысль: надо - одним ударом, сразу... а глушить боль он не будет, - нельзя...
  Короткий удар - и тут он словно очнулся. Увидел. Что - как те, в сердце, человек бы точно не выжил, - мгновенная смерть, и меч вонзился чуть не до рукояти...
  Он стиснул зубы, подхватил падающего Гортхауэра... и медленно опустился на землю.
  Из раны потоком хлестала холодная кровь, она тут же залила Хатальдиру руки, колени, пропитала землю под ногами. Как сквозь сон, он вспомнил, что говорил ему Горт - один удар в сердце, сильный, и пусть течет кровь; тела майар не так просто разлучить с душой, чтобы тело стало неживым - пусть вся кровь выйдет из тела, тогда - перевязать рану, и - сохранять тело в целости... Глаза Гортхауэра стекленели, и Хатальдир вдруг почувствовал - совсем иначе, чем это бывало при жизни - прикосновение его фэа, мягкое - "спасибо".
  И - в незримом - словно темная тень метнулась на Запад.
   В Чертогах - он сразу почувствовал: нет, Намо оставляет его бесплотным. Пока. Почему - ответа не было, только короткое: так надо.
  Здесь откуда-то лился мягкий свет, всё представало иначе, - оказывается, здесь множество таких же "теней", вот они испуганно прячутся... одна - остаётся. Похож на нолдо... был нолдо при жизни.
  Обернулся. Напряжённое внимание... узнавание. Яростная радость.
  -И ты здесь?! ну и ну!
  Какой странный мир... Необычайный. Не похожий ни на привычную материальную реальность, ни на те сферы незримого, что были доступны взглядам тех, кто умел _видеть_... Нет, здесь - не пустота. Здесь просто все иначе. Но ни боли, ни отчаяния не было - как недавно, когда он попал в темноту бесплотности в первый раз.
  "Кто ты?" - спокойный вопрос.
  "Ты ещё смеешь спрашивать, будто не узнал? - яростно прозвучало в ответ. - После того, как меня отправили сюда твои балроги?"
  "Феанаро, - так же спокойно. - Вот теперь я узнал тебя."
  Испуганные тени были где-то рядом, - не показывались, но были, слушали... ждали чего-то, что ли? И - никого из майар, даже близко.
  Призрак приблизился. Даже в таком виде сохранялось - гордость, неукротимость, устремлённость... только всё это сейчас было как придавлено одним: никогда не выйти.
  "Здесь много прошло ваших, после Войны Гнева," - медленно сказал Феанаро.
  "Я знаю. Тебя это радует?"
  "Когда я их видел - радовало."
  "Я не слышу в твоем голосе радости - сейчас. Мои люди уходят в Эа, уходят на Звездный Путь - теперь ты знаешь, что это правда, а не обман. Вы же, нолдор, остаетесь в безвыходном и безнадежном заточении. Я могу представить, что это означает для тебя, с твоей неуемной жаждой творить во что бы то ни стало."
  "Мне безразлично, куда они уходят, твои люди, - резко прозвучало в ответ. - Мои нолдор тоже ушли отсюда, многие, - на войну с вами. И теперь, похоже, у нас с тобой одинаковый приговор."
  "Возможно, - Горт не стал посвящать его в будущие планы. - Ты хотел бы выйти отсюда, Феанаро?"
  "Не надо задавать идиотских вопросов! - яростно выкрикнул Феанаро. - Я не знаю, зачем тебя сейчас сюда засунули, может, чтобы было кому поиздеваться надо мной, но имей в виду: я тебе этого не позволю!"
  "Бессильная ярость ничего не изменит, Феанаро. Я скажу лишь одно: возможно, у тебя есть надежда вновь увидеть Арду. А здесь - в бесплотности Чертогов - все мы в одних условиях, здесь уже безразлично, кем были мы там, на земле."
  "Надежда? Да неужели? - в голосе Феанаро зазвучала издёвка. - Неужели великие Валар смилостивятся и выпустят на свободу того, кого боятся почти как своего Врага? его - навечно, и меня тоже - навечно, ты не находишь, что в этом что-то есть?"
  "Я нахожу, что это хуже самой жестокой пытки, которую можно было измыслить. Я нахожу, что никто не заслуживает такого. Теперь ты, Феанаро, понимаешь, что значит - жаждать творить и не иметь возможности делать это..."
  "Теперь, - повторил он с усмешкой. - Ты говоришь, как Ауле с незадачливым учеником."
  "Прости. Я просто думаю так - здесь ведь невозможно лгать, ты знаешь."
  Призрачные тени неподалёку - если бы они были материальными, то они бы вздохнули. Наверное, ждали, что они сейчас сцепятся, - те, кто при жизни был на переднем крае войны. Феанаро они явно раздражали.
  "Подслушивают... сволочи. Они не пошли на войну. Нолофинве тоже не пошёл... как будто свобода им не нужна."
  Да. Нолофинве не было среди войска Валинора... Надежда. Еще одна грань надежды.
  "А ты - пошел бы, если бы за это тебе даровали свободу?"
  "Воевать за Валар? Никогда. За кого ты меня принимаешь!"
  "Воевать против нас. Против Моргота. Разве это не важнее для тебя? Возможность отомстить..."
  Феанаро метнулся туда, - откуда лился мягкий свет.
  "Валар лгали мне всю жизнь. Они пытались отнять у меня самое дорогое. Они прокляли меня. И после этого - воевать на их стороне?"
  "Ну что ж, по крайней мере, в этом мы похожи... Все равно. Неважно, в чем были причины - спасибо. Тебе и остальным - за то, что не пошли войной на Эндоре. Там - у меня никогда не было бы возможности сказать эти слова, здесь она есть."
  Феанаро усмехнулся.
  "Да уж, похожи... Майтимо мне рассказывал о тебе. Как побывал у вас в гостях в Ангамандо."
  "Много нелестного, должно быть, ты о нас услышал."
  "Много."
  Он помолчал.
  "Он сказал - ты говорил ему, что моя мать была из ваших эльфов и поэтому умерла в Валиноре. Все эти века я искал её здесь. И не нашёл."
  "Конечно. Ее фэа ушла в Эа, и сейчас, должно быть, уже давно возродилась на иных путях вселенной... Она была свободна. Ни у кого не хватило бы силы запереть ее здесь, как случилось с вами."
  "Вот как... - волна острой, несмотря на прошедшие века, тоски захватила его. - Значит, я её никогда не увижу... Это вы отняли её у меня. Сначала Валар, а потом вы."
  "Неужели ты был бы рад, если б она оказалась здесь навечно? Неужели тебе безразлично, что хотя бы она - свободна, а не обречена на бесконечность безвременья?.."
  "Здесь навечно обречены оставаться только мы, - жёстко ответил Феанаро. - Здесь, в Чертогах. Была бы она обычной эльдэ, то возродилась бы, и жила с моим отцом, и он не женился бы на этой бледной немощи. А так..."
  "Если бы она была обычной эльде, то не умерла бы вовсе. Если бы она была обычной эльде, твой отец не полюбил бы ее. Если бы она была обычной эльде, ты, Феанаро, не был бы Огненной Душой."
  "Да как сказать, - он тоскливо усмехнулся. - Почему-то он полюбил Индис, хотя она обычная эльдэ, даже из ваньяр. Впрочем, теперь-то какая разница..."
  "Иные из эллери возвращались. Возрождались вновь, в новых телах, вспоминали себя... Но Мириэль предпочла уйти."
  "Ни тебе, ни мне это не светит, - сказал с неожиданной яростью. - Или ты всё-таки надеешься вырваться отсюда?"
  "Феанаро... Я уже умирал. Я уже был там - в Валиноре. В Маханаксар. Я уже слышал свой приговор. Они не хотели позволить мне соединиться с Мелькором за Гранью, не хотели и вызвать в остальных жалость к тому, кто обречен на вечное заточение. Валмар, и оставаться под неусыпным надзором Верных - таков был приговор Короля Мира."
  "А что ты тогда здесь делаешь? - удивился Феанаро. - Или Верные так здорово надзирали, что быстро отправили сюда?"
  Тихий бесплотный вздох.
  "Не без этого."
  Несколько мгновений замкнутости - и вдруг Артано решился.
  "Намо позволил мне умереть, чтобы там, в Эндоре, я смог увести своих людей за Эред Луин. Манве готовит новую войну: войну на истребление всех, кто выжил в битвах Войны Гнева."
  "Намо?! - он был изумлён до крайности. - Я уже ничего не понимаю. Или... или он против войны - войны вообще? И... - Феанаро вдруг спохватился. - С чего ты вдруг мне это открываешь? Я не выйду отсюда, это правда, но из этих, которые нас сейчас подслушивают, - как знать. Выползут, доложат Манве или кому-то из его прихвостней."
  "Это слышишь лишь ты. Все же и в бесплотном облике я продолжаю оставаться одним из айнур, пусть и младших в сравнении с Валар, и есть умения, которые у меня не отнять никогда."
  Феанаро задумался.
  "Тем более. Зачем?"
  "Надежда, Феанаро. У нас - и у меня, и у тебя, и у тех, кто заточен здесь за то, что не захотел присоединиться к войне - появилась надежда."
  Феанаро долго молчал.
  "Я не понимаю..."
  Вдруг - словно движение воздуха пронеслось здесь, в неподвижном пространстве Чертогов. Призрачные тени встрепенулись, заметались, - кто-то по неосторожности выскочил близко, Феанаро отшатнулся с раздражением.
  "Ну что там ещё?"
  Тень шарахнулась в сторону, но на миг задержалась.
  "Талло..."
  "Кто это? - Артано напрягся. - Что это, Феанаро?.."
  "А я откуда знаю? - раздражённо отозвался Феанаро. - То есть знаю, конечно. Талло - это один из майар Намо, встречает тут... самых важных. Или провожает. Может, пришёл кого-то освобождать, кто по милости Великих признан достаточно насидевшимся. Я уже насмотрелся таких... освобождений. Издеваются, что ли..."
  "А мне не доводилось этого видеть. Талло, значит..."
  Рядом вдруг закрутился медленный вихрь переливающихся холодных тонов. Не узнать было невозможно: тот самый майа, который был рядом с Артано тогда, - когда он попал в Чертоги в первый раз.
  "Талло! - Артано потянулся к нему мыслью. - Вот, значит, как ты выглядишь здесь... я рад тебя видеть снова. Здравствуй. Что - там, наверху?.."
  Талло словно окинул взглядом окрест, - все тени поисчезали, как будто их никогда не было. Феанаро демонстративно остался.
  "Там больше нет тишины."
  "Расскажи. Я ведь ничего не знаю. Что происходит там? Объявил ли Король Мира о своих намерениях?.. "
  "О каких?.. Нет, Валар не собирались с тех пор в Круге Судеб, и никто не оглашал волю Манве. Они молчат, потому что в Валмаре неспокойно. А остальные говорят только о том, что сделал Курумо... и о том, что тебя забили насмерть майар Ауле."
  "Великолепно, - в мыслях Артано промелькнула мрачная усмешка. - Жертва, значит... Ну, о том, что сделал Курумо, им поговорить стоит... ЧТО они говорят об этом, Талло? Я не слишком верю, что в сердцах многих эльдар поселилась жалость - во всяком случае ко мне."
  "Что говорят? говорят, что это - замкнутый круг, что если исполнять приговор Короля Мира буквально, то для тебя жизнь превратится теперь в постоянное возвращение из Чертогов, для того, чтобы снова и снова умирать - если только ты не покоришься... что они никому не пожелали бы такого. Это не жалость, Артано. Они привыкли к миру и покою в Валиноре, а тут - такое. Непонятное, страшное... чужое. О том, что бывает - иначе, знают только те, кто побывал в Эндорэ, они рассказывают об этом. Похоже, наступает новый Непокой, и уже не только нолдор... кстати, один из нолдор рвался сюда, когда узнал обо всём этом. Смелый..."
  "Разве может живой прийти в чертоги мертвых? Кто этот нолдо?"
  "Финдарато Арафинвион. Он знает, что нельзя, но ему, похоже, это неважно."
  "Ничего себе, - не выдержал Феанаро. - А я-то полагал, что он только и умеет, что красиво говорить. Правда, когда он попал сюда, то его красноречие словно пропало, он никому не рассказывал, что с ним было в Эндорэ, и как его убили."
  "Финрод?! Впрочем, конечно... Хотел бы я увидеть его снова. Там, в Маханаксар, я не видел его среди тех, кто стоял за Кругом Валар."
  "Его там не было, - отозвался Талло. - Не захотел пойти. Теперь, когда его спрашивают - почему, он отвечает очень дерзко. Он никому не угрожает, как это делал ты, Феанаро, но он сейчас - тот, чьи горячие речи обращены к сердцам."
  "Я боюсь за него, - после долгого молчания. - О чем говорит он? Говорить о несправедливости Короля Мира - слишком опасно. Оспаривать его приговоры - тем более."
  "Он знает, я думаю... Извини: не могу задерживаться. По приказу Владыки Намо я должен отпустить кое-кого из Чертогов на свободу."
  "Прости. Я не хотел тебе мешать..."
  "Ну вот, начинается, - сказал Феанаро, вроде бы ни к кому не обращаясь. - И кто же пойдёт наружу докладывать, что опальный Феанаро стакнулся с учеником Врага Мира?"
  Талло сделал вид, что ничего не слышал. Видимо, нечто подобное он уже слышал сотни раз.
  "Думаю, дело не в этом, - остановил его Артано. - Не стоит ему мешать."
  "А в чём? - удивился Феанаро. - Ты же слышал: там, снаружи, нет ничего интереснее тебя. Вот теперь и прибавится сплетен."
  "Здесь, в Чертогах, похоже, даже самая малая новость извне - долгожданная радость..."
  "Ещё бы..."
  Талло тем временем словно отстранился от них обоих, мерцание холодных красок стало ярче. И - по Чертогам разнёсся неслышный призыв.
  "Нолофинве!"
  "Вот те раз, - не удержался Феанаро, в голосе была обида. - Его-то за что выпускать? Тоже мне... нашёл легальный способ самоубийства..."
  "Нолофинве... Талло! Скажи - кто призывает его из Чертогов? Намо или Манве?"
  "Не мешай, а? - майа как-то почти по-человечески обернулся, несмотря на свой невоплощённый вид. - Ты думаешь, это так просто?"
  "Вот уж чего не знаю, - если бы Артано мог, он бы сейчас развел руками. - Прости."
  И - уже к Феанаро, тихо:
  "Знаешь, чем это может быть?.. Мы даруем тебе прощение, и ты, доблестный нолдо, погибший от рук врага, поведешь в бой светлые рати, чтобы повергнуть последних его прислужников..."
  Феанаро не успел ответить: в светлом пространстве возникла призрачная фигура.
  Почему-то его, в отличие от Феанаро, можно было узнать сразу, хотя он был не более материален, - может, потому, что душа никогда не была Огненной... как знать. Молча покосился на брата, при виде Артано потянулся вперёд, хотел что-то сказать - но передумал.
  "Нолофинве, бывший некогда государем нолдор, - начал Талло. - Спрашивает тебя ныне Владыка Манве именем Эру Единого: раскаялся ли ты в мятеже своём против воли Валар?"
  "Если он скажет "да", я его убью, - так же ни к кому не обращаясь, сказал Феанаро. - Несмотря на то, что он и так мёртвый."
  "Если только скажет - полбеды, - так же, слышно одному лишь Феанаро, откликнулся Артано. - Вот если и вправду раскаялся - тогда уже плохо..."
  Он смотрел на призрачную фигуру. Нолофинве. Решается его судьба...
  "Талло, ты уже задавал мне этот вопрос, - с достоинством отозвался Нолофинве. - Вы обвиняете меня в мятеже, в том, что я поддержал своего государя и брата, когда он объявил войну Морготу. Сейчас Валар сами начали эту войну, победили в ней. Мне не в чем каяться, тем более, что крови телери нет на моих руках."
  "Дело ведь не в войне, и не в том, против кого шли нолдор - дело в противлении воле Валар... - тихо проговорил Артано. - Достойный ответ."
  Талло помолчал.
  "Круг Валар уже предлагал тебе возглавить эльдар в Войне Гнева. Ты отказался. Ты знаешь, что стало с мятежниками, с теми, кто упорствовал и отказался раскаяться. Враг повержен, однако в Эндорэ живы его сторонники. Сейчас Владыка Манве снова спрашивает тебя: пойдёшь ли ты искоренять Тьму в Эндорэ?"
  "Нолофинве! - не выдержал Артано. - Там почти не осталось воинов, там лишь те, кто стремился укрыться от огня войны - женщины, дети! Ты понимаешь, что если Валар достигнут их - это будет не бой, это будет бойня, в которой люди будут гибнуть лишь за то, что родились в северных землях?!"
  "А то он не знает, - негромко отозвался Феанаро. - Мы тут вместе видели, сколько ваших шли через Чертоги..."
  Нолофинве молчал, только доносились его чувства. Свобода - так близко, только протяни руку и возьми...
  "Нет. За волей Валар я никуда не пойду."
  "Что же. Тогда я спрашиваю тебя уже от имени Владыки Намо. Он может даровать тебе свободу - своей волей, ибо нет на тебе крови твоих сородичей. Станешь ли ты под его руку?"
  "А вот это нечто новое, - удивлённо сказал Феанаро. - Такого ещё никому не предлагали. Ты говорил, Намо помогал тебе? Или я ничего не понимаю, или что-то там происходит..."
  "Возможно, - тихо обронил Артано, и так же, еле слышно, обратился к Нолофинве: - Соглашайся."
  Нолофинве помолчал.
  "Стану, ибо имя Владыки Намо - справедливость. Позволь вопрос, Талло."
  "Спрашивай."
  "Мне путь отсюда - сейчас, немедленно? или же я могу проститься со своим братом?"
  Талло обернулся на обоих - на Феанаро и Гортхауэра.
  "Ты можешь проститься."
  Зеленовато-сиреневый вихрь закрутился и исчез.
  Артано молчал. Не ему принадлежало это прощание. Молчал и смотрел на того, кто когда-то был королем нолдор...
  Нолофинве приблизился к Феанору. На Артано обернулся, но словно решил: потом.
  "Будешь говорить, что я отомстил тебе, бросив здесь?"
  "Нет", - почему-то очень тихо отозвался тот.
  "Это хорошо. Мне было бы тяжело уходить, зная, что оставляю тебя с таким грузом на душе."
  Он повернулся к Артано.
  "Вот что, мятежник... я не знаю, почему Владыка Намо не хочет выпускать тебя в этот замкнутый круг смерти и возрождения, который определил для тебя Манве. Если ты знаешь - почему, ответь мне."
  "Воля Манве претит и Владыке Намо, - ответил Артано. - Он не хочет поддерживать того, кто несет в мир жестокость и смерть, прикрываясь волей Эру. Потому он сейчас позволил выйти и тебе."
  "Повелитель Мёртвых не любит смерть, это правда, - заметил Нолофинве. - Что ж... Феанаро, если тебе нечего передать тем, кого я увижу на свободе, то я, пожалуй, пойду."
  "Мне - нечего," - коротко сказал тот.
  "Я прошу тебя передать, Нолофинве. Передать Финроду: я помню о нем. И прошу его - не допустить новой крови в Эндоре."
  "Однако, - удивился Нолофинве. - Он никогда не рассказывал о том, что с ним было на Острове. Передам, конечно..."
  "Спасибо, Нолофинве. И... Прости, что там, в Эндоре, ты погиб от наших рук."
  Нолофинве изумлённо смотрел на него: похоже, такого он не ожидал. Помолчал.
  "Ладно... сейчас мы, похоже, квиты. А у Финрода я про тебя выспрошу. Что-то он темнит... в прямом смысле слова. Не обессудь."
  "Ну, что выспросишь, все твое, - усмехнулся Артано. - Ладно, Нолофинве... может, еще и увидимся - как будет на то воля Намо."
  Тот стал отходить от них, отходить... и оказалось, что он растворяется в неярком мерцании света, словно уходит в него. Миг - и он исчез, их снова осталось двое.
  Феанаро отвернулся. Волной донеслось, - как бы он хотел туда, следом... но ведь не дадут же.
  Ждать, ждать, ждать... может быть - вечно.
  И почти криком - слышно одному Владыке Мертвых:
  "Намо!!! Почему ты не выпускаешь меня?! Ведь ты же обещал!.. Я должен быть там, с ними!.."
  Тот отозвался - сразу же.
  "Прости. Я намеренно позвал тебя - раньше. Манве заподозрил неладное, и я должен был усыпить его подозрения. Теперь, после слов Нолофинве о том, что он видел тебя в Чертогах, всё снова тихо. И теперь - пора!"
  "Намо... Я хочу просить тебя. Что бы ни совершил Феанаро в прошлом - но ни он, ни сыновья его не заслуживают вечного заточения в этом безвременье. Это - слишком мучительная пытка. Если возможность появится... будь милосерден. Не позволяй этому длиться вечно."
  "Позже, - упало тяжело и коротко. - Сейчас это слишком опасно. Твоё тело ждёт тебя, возвращайся."
  "Благодарю тебя, Намо."
  Артано повернулся - взглянул на Феанаро.
  "Ты еще увидишь свет дня. Я верю в это. И, быть может - не так уж много времени пройдет до той поры. А пока - прощай."
  Рвануться всей душой вверх, вверх, вверх, туда, откуда исходит золотое свечение, как будто выныриваешь из мутной глубины...
  Вдох. Сухость на губах.
  Очень хочется пить.
  Свет бьет в глаза, больно.
  "Я снова в теле!.."
  Свет вдруг заслонило что-то, чьи-то сильные руки приподняли за плечи.
   И - полный тревоги и радости голос.
  Ауле.
  "Пей. Да открой же глаза, что же ты!"
  Опять - влага течет по лицу, опять - слезятся глаза... слишком долго они не видели ничего.
  Глоток... Артано закашлялся, с трудом глотнул еще.
  - Спасибо, - проговорил уже вслух. - Сколько времени прошло здесь?..
  -После Суда - месяц, - тихо сказал Ауле. - Завтра Манве объявит о походе. И... они не говорят мне, но они всё время там, у Ниенны. Ирмо, Эсте и Намо. Что-то будет.
  - Когда он объявит, я должен быть среди остальных... Я должен буду иметь возможность сказать, понимаешь?
  Артано попробовал приподняться; слабость пока еще не отступала, но, во всяком случае, это было лучше, чем ДО.
  -Я проведу тебя, - по глазам Ауле было видно, чего ему стоит это решение. Он вдруг с тревогой коснулся его виска. - Тебе так плохо - из-за Курумо?
  - Как тут может быть хорошо, Ауле... Из души эту боль не вытравишь, я сейчас не об этом. Знаешь, несколько раз за такой короткий срок умирать и воскресать - задача слишком тяжелая. Там, в Эндоре, это сделал мой друг... а он никогда никого не убивал. Неумелый, - Артано усмехнулся. - Душа еще не полностью скрепилась с телом. Не бойся за это. На ногах держусь - этого хватит, чтобы сказать то, что нужно. Не в бой же мне тут народ вести.
  -Надеюсь, что не в бой, - Ауле вздрогнул. - Ладно. До завтра пока есть время. Приходи в себя, я помогу.
  - Расскажи, Ауле, - попросил Артано, - что говорят обо всем этом в Валиноре. Что говорят эльдар - те, кто не участвовал в войне. Как они относятся к нам? Верят ли обвинениям? Боятся, жалеют, торжествуют - что? Или им - безразлично? Я слышал - Финрод, кажется, против Манве?
  Ауле не ответил словами, только коротко взглянул, - и на Артано обрушилась музыка нынешнего Валинора.
  Покой ушёл отсюда навсегда. Здесь острыми волнами билось - возмущение, устремлённость, желание уйти от давящей силы, которая превратилась в бессмысленную жестокость, которой не было оправдания. Это зазвучало вслух, - и слова рождали эти волны, которые, как круги от брошенных в воду камней, расходились всё шире и шире.
  И в центре этого - было красивое, до боли _живое_ лицо нолдо с золотистыми волосами. Это его слова поднимали, будили совесть, срывали красивые покровы лжи с жуткой правды.
  Финрод.
  - Вот, значит, как, - медленно проговорил Артано. - Почему-то мнится мне, что не пройдет ему это даром: как бы не призвал Манве его в Круг Великих, чтобы там спросить ответа за дерзкие речи. На такое доселе отваживался один лишь Феанаро - я прав, Ауле?
  -Он оставил Феанаро далеко позади, - неожиданно прозвучало в ответ. - Феанаро призывал к войне с врагом Валар. Финрод же восстаёт против войны - вообще, против насилия и жестокости. И потому круг Валар молчит.
  - Но когда война станет волей Короля Мира - его слова обернутся уже против Валар. А этого Манве не стерпит. Ладно... Ауле, а мы можем с ним увидеться? С Финродом?
  -Если ты позовёшь его, он придёт. Он, похоже, не знает страха.
  - Я позвал бы - но здесь, в Валиноре, у меня не хватает сил позвать его мыслью. Кого бы то ни было, кроме вас, Валар. Что, если его позовешь ты - от меня?
  Во взгляде Ауле мелькнуло: да, задавили тебя, здесь... сделали всё, чтобы - был пленником, чтобы - без сил... Боятся. Победили, и всё равно - боятся.
  Ауле несколько мгновений помолчал: разговаривал мысленно. Наконец обернулся.
  -Он придёт. Скоро будет здесь. Спрашивает, можно ли - вместе с Амариэ.
  - Конечно. Я буду ждать их, - и добавил: - Йолли... она ведь была ученицей Манве?..
  -Да, была... - Ауле опустил голову. - Сам увидишь.
  - Но если она с Финродом, - значит, и это изменилось. Что ж...
  Артано замолчал и откинулся на ложе снова.
  Они появились вскоре, - тихо и незаметно возникли в дверном проёме. Ауле позволил им войти в комнату, - это была всё та же комната возле его мастерской, - а сам быстро растворился в воздухе.
  Финрод некоторое время просто стоял в дверях, глядя на Гортхауэра, - молчал: слишком захлестнули чувства. Амариэ с тревогой поглядывала на него, наконец тронула за руку.
  Тот встряхнул головой и сделал шаг вперёд.
  -Здравствуй...
  Артано уже не лежал - сидел; не хотел, чтобы кто-то видел его слабость.
  - Здравствуй, Финрод. Я рад тебя видеть снова... и Амариэ, - он перевел взгляд на его спутницу. - Как же давно я видел тебя в последний раз, Йолли. В моей памяти ты осталась ребенком, а сейчас - взрослая женщина... Странно.
  -Финдарато рассказывал мне, - она как будто до предела стеснялась его, стеснялась говорить. - И...
  Финрод ласково взял её за руку.
  -Ну что ты, не бойся.
  - Вот уж тебе меня бояться и вправду не стоит, - улыбнулся Артано. - Хотя представляю, что здесь рассказывали обо мне другие.
  -Да, много, - призналась она.
  Финрод решительно потянул её за собой, прочь от порога. Уселись прямо на пол: в маленькой комнатушке было просто некуда.
  -Вот что, Гортхауэр, - сказал он. - Я знаю, это всё - не просто так. Я боюсь за тебя: один раз они тебя здесь уже убили. Но сидеть и трусливо молчать я не намерен.
  -Уже не стал, - едва слышно поправила Амариэ.
  - Если бы дело было только во мне. Манве хочет вновь идти войной на наши земли - добивать тех, кто остался. И, насколько мне известно, завтра он в Круге Валар огласит свою волю. Он уже предлагал Нолофинве возглавить этот поход - за свободу выйти из Мандоса... Нолофинве отказался. И, Финрод, если этот поход случится - это будет бойня, несмотря на то, что там, в Эндоре, многие наши успели уйти. Ауле поможет мне - я сумею говорить перед всеми... по крайней мере, попытаюсь. Они с Намо и Феантури против войны. И сейчас очень многое зависит от того, решатся ли они в открытую воспротивиться воле Короля Мира. Если да - у нас есть шанс. Хотя бы какой-то. Иначе... ты сам понимаешь. Я не знаю, поддерживают ли тебя другие, но знаю, что ненавидящих нас здесь много. Очень много. Все, кто поддерживал Войну Гнева, все, кто вышел из Чертогов тогда. И больше всего их будет в Валмаре завтра.
  -Завтра? - переспросил Финрод. - Новый поход? Ох, да что же это такое! Похоже, конца-краю этому не будет...
  - "Враг повержен, но множество прислужников его уцелели; необходимо очистить Эндоре от тьмы Врага...", - повторил Артано. - Вот так, Финдарато. Теперь великие Валар воюют уже против женщин. Впрочем, Тулкасу и Ороме не привыкать... только на этот раз дети, лишенные памяти, в Валиноре уже не появятся - шила в мешке не утаишь. Но знаешь, Финрод - один в поле не воин. Если эльдар не решатся поддержать нас - ничего не выйдет. Поддержать открыто, прямо, не боясь наказания. Не боясь, что объявят приспешниками Зла.
  -Я поддержу, - твёрдо сказал Финрод. - Но что же это, - они готовы убивать до бесконечности? Неужели в них не осталось ни капли того, отчего они пришли в Арду, - ни капли любви, неужели их души сожжены ненавистью дотла?
  Артано ответил не сразу.
  - Не знаю. Мне кажется, здесь другое. Ненависть - это нолдор, это многие из феанорингов, те, кто потерял все из-за угасания Древ, те, кто прошел через предательство, отчаяние, кровь своих собратьев, войны там, в Эндоре... Ненавидеть способен я. Способен ты. Но Манве?.. Мне трудно понять его. Но мне кажется, единственное личное, что он сделал - это... Последний приговор Мелькору. В остальном - Эру захватил его волю, превратил в свое орудие, так же, как Тулкас и Ороме давно уже стали орудиями самого Манве. Варда... я видел ее глаза - там, в Маханаксар. Если Йаванна скорбит о гибели всего живого, пусть оно и совращено Врагом - она не может простить Мелькору Весны Арды, ведь, что ни говори, но Мелькор и вправду сгубил ее творения - то Варда просто не видит в нас, Искаженных, тех, кого можно жалеть. Мы для нее - что-то вроде... пятен, искажающих своей неровностью блеск идеального кристалла. Разве ты станешь жалеть пятна, которые стираешь со стекла?..
  Финрод долго молчал. Наконец поднял глаза.
  -Это значит, что до них не докричишься, - тихо сказал он. - Это значит, что с ними можно совладать только - силой против силы. Это значит, что если те, о ком ты говорил, - Намо, Ауле, - если они решатся противостоять им, то начнётся война между Валар. И если Эру поддержит Манве, то... тогда наступит то, о чём было предсказано. Дагор Дагоррат. Может быть, они освободят Мелькора, - для того, чтобы погибнуть вместе с ним и со всей Ардой. А дальше Эру будет отбирать тех, кто достоин жить в Арде Неискажённой...
  - Все это неизвестно. Финрод, я понимаю эти страхи. Но тогда - что остается? Покориться, сидеть, не шевелясь, терпеть, убивать свою душу - и оправдываться тем, что все это ради спасения Арды?
  Финрод отчаянно улыбнулся и развёл руками.
  -Что остаётся? А ничего. Я собираюсь продолжать то, что начал. Лучше погибнуть с чистой совестью, чем жить под страхом.
  - Я не хочу погубить Арду. Я не хочу гибели и тем, кто осмелится послушать меня - здесь. И гибели своим друзьям в Эндоре тоже не хочу. Но молчать я не стану. И - Финрод, ты ведь знаешь это - Эру отнюдь не всесилен. Он не мог совладать с Мелькором сам. Стал - руками своих орудий.
  В глазах Финрода зажглась надежда.
  -Да, ты прав... мне это как-то не пришло в голову. Надо подумать об этом, но я слишком мало знаю. Ты говорил, что был в Чертогах Эру, - тогда. Во время Великой Музыки, когда Мелькор пошёл против Эру. Расскажи мне об этом - сейчас. Расскажи, что ты видел.
  Он с силой сжал руки.
  -Почему-то мне кажется, что это очень, очень важно, что здесь что-то кроется... то, что могло бы помочь нам.
  - Об этом трудно рассказывать словами. Эру... Он не Единый. Он - очень странное существо. Иное. Он не жесток, не зол... просто чужд. И Мелькор, и прочие - не его творения. Все они пришли извне, из бесконечности Эа. Так же, как и остальные души. Я помню это - бесконечность черного живого пространства, звезды - миры, полные жизнью... Зачем-то ему хочется создать здесь мир неизменности. Мир, подобный озеру, чьи воды никогда не нарушает даже легкая зыбь. А живые души не приспособлены к такому; вот он и калечил их, ломал - так же, как изломал души Манве и Варды. Может, они и сами невиновны в том, что такие - теперь. Но сейчас они не мыслят иного.
  -А тебе не кажется, что он постепенно теряет власть над Ардой и тем, что в ней? - вдруг спросил Финрод и сам испугался собственных мыслей. - Он не смог подчинить Мелькора ещё во время Музыки, и чем дальше - тем менее... тем меньше заметно, чтобы он вмешивался. Тебе не кажется, что Арда, став _живой_, неуклонно и неостановимо уходит из-под его власти - именно потому, что власть эта неестественна, что она стоит на чём-то, что противоречит законам самой жизни?
  Артано вздохнул.
  - Кажется. А только что с того? Нам с тобою и Тулкаса с Ороме, с их майар, хватит с лихвой.
  -Значит, у нас остаётся один день, - Финрод сказал это как-то совсем легко. - Всё решено, ничего нового мы уже не найдём, пожалуй... В моей жизни уже был такой день, - когда назавтра надо было уходить навстречу смерти, и это завтра всё равно настанет, хочешь ты того или нет. Так давай отодвинем это в сторону - ожидание, мысли... Потом, - после возвращения сюда, - мне приходило в голову так много стихов и песен, которые должны были бы тебе понравиться... которых ты не знаешь.
  - Теперь-то ты можешь ими поделиться. А то... Если нам не удастся наша затея - другого случая может и не быть.
  
  ...Круг Судеб в Маханаксар был залит всё тем безжалостным светом. Собирались туда - не по слову, а по какому-то ощущению, как будто услышали безмолвный зов. И казалось - в Маханаксар стало тесно.
  Сам Маханаксар еще пустовал; только сияние клубилось над каждым из тронов. Ближе к границе Круга Великих стояли майар, тут же - нолдор и ваньяр из числа Верных. Впрочем, нолдор, особенно - возрожденных нолдор, здесь было гораздо больше. Казалось, Зов относился к ним в первую очередь.
  Остальные словно не решались подойти к Кругу Судеб. Оставались поодаль.
  Артано и Финрод были рядом с троном Ауле; то, что ученик Проклятого, согласно приговору Манве, не остался в Чертогах, а уже был отпущен снова - знали все. Знали и то, что тело его еще никак не могло восстановиться полностью. Чужие взгляды охватывали их с Финродом со всех сторон.
  И вдруг - началось. Дрогнул словно сам воздух, в нём как будто накалилось что-то, будто перед грозой... и внезапно оказалось, что круг Валар в сборе.
  -Братья и сёстры мои, - голос Манве не был громким, но величественная ровность его завораживала. - Сегодня собрались мы, дабы возвестил я волю Эру. Война Гнева окончена, и разрушена земля, которая пропиталась силой Тьмы - силой Отступника. Но не очищена ещё Арда полностью от скверны. И ныне должно нам докончить начатое. Ещё уцелели несчастные, искажённые Врагом. И сейчас призываю я тех из эльдар, кто желает освобождения Арды, войти в победоносное воинство наше.
  Негромкие слова Манве сейчас слышал весь Валинор - ведь здесь, у Маханаксар, собралась лишь ничтожно малая часть тех, кто жил в Благословенной Земле. Голос его слышали сейчас и эльдар Тириона, и те, кто вновь отстраивал брошенный некогда Форменос, и те, кто не захотел приходить к Кругу Судеб.
  Собравшиеся нолдор зашумели: то, что скажет Манве, было ясно многим уже давно - и вот теперь настало подтверждение. Многие радовались в открытую - те, кто еще не до конца свел старые счеты. Иные - возможности вновь увидеть покинутые и недосягаемые иначе земли Эндоре.
  Воздух огласился одобрительными криками.
  - Да сгинет Тьма и ее отродья! - выкрикнул кто-то, и возглас этот подхватили тысячи голосов: уверенных, сильных. Нолдор.
  Артано молчал. Вокруг них с Финродом уже давно образовалась пустота - никто не хотел стоять близко к ученику Проклятого - а теперь все взгляды, все крики, казалось, обратились на них: вот она, Тьма, здесь и сейчас, вот он - Враг, беспомощный, недобитый. Одинокий.
  Финрод шагнул вперёд.
  -О да, да сгинет Тьма, - начал он, и все взоры скрестились на нём. - Я видел её - видел Тьму в душах. Видел, будучи здесь, и уйдя вопреки воле Валар в Эндорэ, и вернувшись сюда. И вот что скажу я: Тьмой этой была ненависть. Иссушающая души, разрушающая всё светлое в них, заставляющая убивать невинных, сметать всё на своём пути - неважно, ради чего, неважно, ради какой великой цели. Ради борьбы с Врагом отдали свои души этой Тьме Феанаро и его сыновья. Ради победы над Врагом отдали этой Тьме свои души те, кто вырвал сейчас часть живой плоти Арды - затопил Белерианд. Я видел эту Тьму и в душах тех, кого вы зовёте отступниками, - да, видел. Они тоже умеют разрушать и ненавидеть. Я говорю о разрушенном Альмарене, о смерти Финве, о гибели Древ и о тех смертях, которые - на них в этой войне. Но Тьмой не победить Тьму. Я не пойду в Эндорэ, о Великие. Над моей душой Тьма не властна.
  Взгляд Варды коснулся лица Финрода - а потом она взглянула куда-то за его спину, отдавая безмолвный приказ. И тут же чьи-то руки легли Финроду на плечи. Он оглянулся - двое майар в белоснежных одеждах.
  - О Финдарато Арафинвион, сын Короля Нолдор Арафинве, - зазвучал призрачный спокойный голос Варды. - Валар - стихии Арды, и нелегко далось нам решение о Белерианде. Но увы! Землю, искаженную Врагом, невозможно исцелить, и яд, заполняющий ее, станет расползаться все дальше и дальше. Только стерев оскверненную Врагом землю с лица Арды, вернем мы Арде чистоту. Только избавив Арду от душ, запятнанных Врагом, вернем мы в нее Свет и покой. Твоей души, о Финдарато, коснулось искажение, но мы не виним тебя в этом: слишком близко к Тьме был ты в годы своих несчастий в Арде, а сейчас мятежник Артано, по милосердию нашему оставленный в светлом Валмаре, вновь искажает твои помыслы. Потому повелеваем мы тебе оставить его, и отныне, ради блага твоего, запретно тебе быть с ним вместе, и говорить с ним. Душе твоей надобно исцелиться. Владыка Снов сотрет печали прошлого с души твоей, и ты вновь будешь светел и счастлив.
  И молчаливый приказ майар: "Уведите его."
  -Нет, - коротко упало, будто капля прохладного дождя в знойный день. - Я не стану лишать его памяти, пресветлая Варда. Чиста его душа, хотя испытала много страданий.
  - Ты ошибаешься, брат наш, - призрачным шепотом. - Воля Эру священна, и ныне дано мне говорить его устами. Недолжно противиться воле Его.
  -Недолжно, недолжно, - насмешливо прозвучал вдруг чей-то резкий звенящий голос, и прямо в центре круга Судеб соткалась тень: невоплощённая душа. - Вы слышите, нолдор? Идите, вам же _позволяют_ теперь воевать! Как по своей воле, - так нельзя, а как им понадобилось, - так вот они, милостиво позволяющие! Идите, и если погибнете там, то вам кинут подачку - новые тела, и вы будете повизгивать от счастливого умиления, от того, что вас "простили"! Идите, нолдор, становитесь орудиями их воли, теряйте свою - навеки. А я останусь здесь. И даже если милостивый Мандос никогда не даст мне новое тело, даже если моей судьбой будет оставаться навсегда в Чертогах, - я не позволю им диктовать мне свою волю и превращать в живую игрушку.
  Настала полная тишина; остановились даже майар, уже оттащившие Финрода от Артано. Голос узнали все - он принадлежал Феанаро. Узнали - и опешили, не понимая, что это значит? Как подобное может происходить?..
  И в тишине зазвенел новый голос - уверенный, глубокий, отчаянный. Голос Артано. Слышен он был всему Валинору - не только тем, кто стоял поблизости. Замирали эльдар, вслушивались, хмурились.
  - И я скажу, я, Артано, ученик Проклятого. Раньше Валар воевали с нами. Эльдар Валинора, вы слышали много жутких слов о прислужниках Врага, пятнающих землю своей скверной, о чудовищах, терзающих землю, но видели ли вы хоть одного из нас, кто мог бы сказать, что "прислужники Врага", "чудовища", "живые мертвецы, которых ведет воля Врага" - такие же живые существа, способные любить, страдать, творить, как и вы, живые существа, защищавшие свой дом, своих близких, свою свободу в безнадежном бою? Через Чертоги Намо проходили тысячи душ этих "нечистых" - Намо знает, что я говорю правду. Теперь знает и понимает это даже Феанаро, бывший нам при жизни непримиримым врагом. Почти все наши воины, мужчины, уже уничтожены, ибо никто в Арде не в силах противостоять воинству Валар, тем более - смертные люди. Их жены, их сестры и дети, их матери бежали от войны - и теперь вас призывают: идите, добивайте тех, кто уцелел! Да, война эта будет победоносной и легкой - они не сумеют даже сопротивляться. Скажите, эльдар - можете ли вы поднять меч на сестру своего друга? На подругу свою? На ребенка? Разве не восстает сердце ваше против такого, разве не отшатнется в ужасе? А ведь вас призывают именно к этому! Вам говорят: вы - свободный народ, а те, прислужники Моргота - рабы. Но в чем ваша свобода, если вы можете делать только то, что велят вам Валар, каким бы чудовищным это ни было, а все иное считается - быть отступником и бунтовщиком? И в чем рабство души, если не в молчании, когда творится бессовестность? Свободный - не боится ни меча, ни смерти, ни поражения: лучше умереть свободным, чем превратиться в молчаливого покорного раба, который боится поднять глаза из страха перед наказанием - перед "возмездием, настигающим бунтовщиков". Свободного ведет только совесть. Тогда, перед Войной Гнева, вы молчали, не зная ничего; вы верили Валар, некому было уличить Манве во лжи, но сейчас я говорю вам - вас обманывали. Спросите у Намо, спросите у Ирмо, некогда стиравшего память первым "прислужникам Тьмы" - как оно было в действительности! И пусть меня снова убьют, но пока я дышу и живу - я снова и снова буду говорить это.
  Тихий гул окружающей толпы - толпы Верных. Пристальные взгляды, скрещивающиеся на Артано, как клинки. И - взгляды Валар: Манве, Варды, Тулкаса, Ороме.
  И вот - медленно встает со своего трона Тулкас Астальдо, чье лицо горит огнем гнева; медленно поднимается Ороме; пристально глядя на них, стоит Артано - и всем становится ясно, что сейчас произойдет.
  -Назад, - коротко и хрипло сказал Ауле, возникая рядом с Артано. - Или вам придётся встретиться с силой, которая воздвигала горы в Арде.
  Снова молчание. Тулкас и Ороме остановились - не понимая, что происходит; в сознание Тулкаса происходящее просто не вписывалось. И тогда зазвучал голос Манве, скорбный и тихий. Голос незаслуженно оклеветанного.
  - Братья и сестры мои. Вижу я, что вражда достигла даже Круга Валар, и печалюсь об этом. Никогда доныне не было раздора между нами, мы всегда были едины - и в этом был залог жизни самого мира нашего, самой Арды. Что же сейчас вижу я? Нас, заботившихся о благе Арды, нас, исполнявших веления Всеотца, обвиняют в нечистых помыслах, а прислужники Врага становятся чистыми и беззащитными жертвами. Словно не было войн, терзавших землю Эндоре, словно не горела земля в пламени Моргота, словно не гибли от рук его воинов доблестные воины, словно сам он не погубил ваших, эльдар, королей и лордов. Словно не стонала в ужасе земля Валинора, когда умирали светоносные Древа... Словно война не начнется снова, если мы из мнимой жалости оставим в покое уцелевших прислужников Моргота. Да, наше сердце скорбит об обманутых им, скорбит и о смертных, но ведомо нам - смерть для них есть свобода; они - гости в этом мире, пришедшие на один лишь день. Ты, Ауле - неужели поднимешь ты руку на нас, своих братьев и сестер? Неужели Арда увидит, как защитники ее, вместо того, чтобы вместе противостоять Тьме, станут сражаться между собою, губя детей Эру?..
  -Жалость не бывает мнимой, брат мой Манве, - тихо сказала Ниенна. - Либо она есть, либо её нет. Если она есть - она истинна, если её нет, то слова о жалости и скорби остаются лишь словами, прикрывающими разрушение. Оставь в покое Арду, брат мой, и ты увидишь: не будет там войны, если не принесут её на остриях мечей из-за Моря.
  Слушали этот диалог везде. На площадях Валмара и Тириона, и вне городов. У сияющих многоцветных фонтанов - и в мастерских, во дворцах и на улицах... И только настала пауза - заговорили все.
  - И что же теперь делать? - почти выкрикнул кто-то. Эльда, кажется, из нолдор, совсем молодой. - Я всегда говорил - не нужна нам эта война, но они ведь все равно пойдут! Что нам - за руки их хватать, вернувшихся из Мандоса? Они же нас не послушают!
  -Если не схватишь, тогда точно не послушают, ибо некого, - волнуясь, проговорила эльде рядом с ним. - Нет, ты как хочешь, а я сейчас иду туда, и встану рядом с Финродом, и пусть они тогда убивают и меня тоже! Помнишь, Нолофинве рассказывал, сколько погибших уходили через Чертоги? Там, в Эндорэ, и вправду остались только женщины и дети. Пусть начнут с меня!
  Стоявший рядом с нею эльда, судя по светлым волосам - из ваньяр, схватил ее за локоть:
  - Иссэ, ты что!.. Они же и вправду могут, это же нолдор, они сами полубезумные, забыла, что случилось когда-то в Альквалонде?
  - Не все нолдор безумные, - возразил ему темноволосый нолдо. - Иссэ, а ты права, и ничего они нам не сделают, когда нас будет много, не посмеют! Бежим туда! Кто с нами?! Быстрее!..
  ...Финрод стиснул зубы: вот оно, схлестнулись. Спасибо Ауле, - ещё секунда, и... они бы его просто убили. Краем глаза он заметил какое-то движение рядом - и оторопел.
  Эльдар. Всё пространство возле Круга Судеб стремительно заполнялось народом.
  -Стойте! - задыхаясь от быстрого бега, выкрикнула девушка, которая была впереди всех. - Нолдор, вы хотите - новое Альквалондэ? Вам всё равно, кого убивать? Начните с меня, - я тоже против войны! Убивайте, убивайте, пусть Валинор превратится бесконечную череду смертей и возвращений, - вы этого хотели? И это - воля Валар, великих, благих? Убивать? Наши предки пошли за вами, о Великие, потому что спасались от страха и смерти, и что - теперь? Теперь вы сами несёте страх и смерть! я не хочу жить в такой Арде!
  Манве и Варда молчали, и Артано ощущал, что на самом деле они отнюдь не молчат - их сознания слились воедино в поиске решения. И наконец Манве поднялся со своего трона, и зазвучал его голос:
  - Непокой вот-вот вновь охватит эту землю, и скорбь моя велика - нет более единства в круге нашем... Что ж. Мы слышим ваше слово, о дети Эру. Но вы не можете говорить за всех эльдар Валинора. Пусть эльдар сложат свое мнение, и через трое суток от сего момента пусть пришлют сюда, в круг Валар, тех, кто будет говорить от имени народов эльдар, живущих в Валиноре. Народов нолдор, ваньяр, телери. Мы выслушаем их. И тогда решим вновь. А сейчас - ступайте. Возвращайтесь в свои дома, и пусть гнев ваш остынет.
  - Я не позволю этой войне начаться, - проговорил Артано, глядя на стоявшего не так уж далеко Тулкаса. Обернулся - и взглянул на пришедших эльдар. И бросил им: - Идемте! Я покажу вам, как все было на самом деле.
  Иссэ - та девушка, что прибежала первой, - остановилась, как будто внезапно натолкнулась на стену. Вздохнула, покачала головой, - неужели, всё-таки, всё-таки... Смотрела на Артано: так близко кого-то из _тех_ она видела впервые.
  Из толпы, растолкав всех, выбежала Амариэ, кинулась к Финроду.
  -Пойдём, пойдём!..
  -Тихо, - Финрод крепко взял её за руки. - Никуда торопиться не надо.
  Круг Судеб тем временем опустел, - только здесь, возле Артано, остались Ауле и Ниенна.
  - Идемте, - решительно сказал Артано. - Идемте за ними. Манве не посмеет приказать меня задержать. Финрод, мы должны рассказать правду всем. А Ауле, Ирмо и Намо должны подтвердить наши слова.
  -Ирмо... он видит то, что происходит, - сказала Ниенна. - Но сейчас здесь останемся только мы двое. Прости, но есть кое-что, чего мы пока не можем тебе открыть.
  Артано оглянулся - Круг Валар опустел, фигур уже не было на тронах.
  - Иссэ, - позвал он. - Мы хотим поговорить с вами, с теми, кто сейчас пришел сюда, чтобы нас поддержать.
  Эльдар постепенно окружали его, - просто усаживались прямо здесь, на землю. Ощущение того, что надо прямо сейчас, немедленно куда-то бежать и что-то делать уходило, и наступало облегчение: успели.
  Иссэ подошла к Артано, - смотрела с тревогой.
  -Ты еле на ногах держишься. Тебе нужна помощь.
  - Это потом, - возразил Артано. - Позже я с благодарностью приму помощь, но сейчас не время...
  Он, впрочем, и вправду сел на землю рядом с прочими. И сказал:
  - Знаете, вы можете не верить, но возможно, что сейчас вы спасли очень много жизней там, в Эндоре. По крайней мере, у нас появилась надежда, что войны этой не будет. Я не знаю, что решит Манве через три дня... всякое может случиться. Скажите - за те годы, что прошли после Исхода Нолдор, было ли в Валиноре подобное? Было ли, чтобы эльдар возражали против Воли Манве? Было ли, чтобы вы были недовольны тем, что Валар велят вам?
  -Нет, никогда, - сразу ответила Иссэ. - Я родилась вскоре после исхода, помню, - как говорили о Феанаро, о тех, кто ушёл... как возвращались те, кто погиб в Альквалондэ. Но до сих пор - было тихо, была мирная, спокойная жизнь.
  - А Война Гнева и Мелькор? Когда сюда приплыл Эарендил, когда он воззвал к Валар - что вы думали об этом? И о войне? И теперь... когда вы видели, чем все это закончилось?
  -Эарендил, - она нахмурилась. - Я не поняла. Да, он приплыл, да, он говорил с Валар, и после этого они объявили о Войне Гнева. Но я так и не поняла, что там произошло. Почему - война с вами, тогда как их город разорили сыновья Феанора. если уж и надо было просить защиты, то от феанорингов. Я не одна такая, многие не поняли.
  - Потому что Моргот виновен во всем, - вздохнул Артано. - Так уж повелось. А феаноринги - вы видели, сколько их было здесь, в Маханаксар, совсем недавно. Возрожденные... Отомстившие. Там - они чаще всего говорили это: настанет день, когда вы с Морготом будете повержены к ногам Валар... Для них это - торжество. Возможность отомстить за то, что там, в Эндоре, они не сумели добиться своего: уничтожить нас.
  -Ну всё уже, отомстили, - сказал кто-то из толпы. - Но надо же жить дальше, нельзя же жить только прошлым, а они словно закостенели в этом. И Финве-то давно уже возрождён, и жив, и счастлив с Индис. Вот когда люди уходят навсегда, да ещё и в неизвестность, - вот это страшно...
  - Там, в Чертогах Намо, до сих пор множество тех нолдор, кто отказался участвовать в Войне Гнева. Они - не возрождены, они обречены находиться там вечно - если Намо не решится отпустит их вопреки воле Манве. А там - серая бесплотность, безвременье, пустота... Вот это - действительно страшно.
  -Нолофинве отказался, - вдруг сказал Финрод. - Он сейчас ушёл с теми нолдор, кто ратовал за войну... смелый.
  - Это было против Воли Манве, - заметил Артано. - Я даже не понял, знает ли Манве об этом; теперь-то уж знает. Но сомневаюсь, что Нолофинве сумеет уговорить ЭТИХ нолдор. Те, кто не хотел войны, остались в Чертогах. Здесь - жаждущие мести, мести, мести... ненасытные. Финдарато... Ты ведь молчал о том, что с тобою произошло в Эндоре. Мне говорили - тебя многие расспрашивали, но ты молчал. Может быть, сейчас пришла пора рассказать? А заодно - почему ты, король нолдор, бывший некогда во главе моих врагов, сейчас вместе со мною?
  Среди эльдар как волна прошла: ожидание, удивление... Амариэ тоже напряжённо ждала: похоже, Финрод ничего не рассказывал даже ей.
  -Почему... - с невесёлой улыбкой повторил Финрод. - Молчал ещё и потому, что тяжело всё это. Да и объяснить трудно, - словами. Можно было бы показать, открыть память, но я не могу. Это - очень личное.
  - О Поединке нашем, впрочем, не умолчишь, - заметил Артано, - об этом Верные складывают легенды по всему Эндоре... Складывали. О героизме и доблести вождя нолдор, погибшего от рук прислужника Моргота. О том, как ты пел о свете и любви, а я... - Артано невесело усмехнулся, и проговорил нараспев - почти песней:
   - "Он пел о бастионах Тьмы,
   О боли, пытках и цепях,
  О страхе, ужасах тюрьмы,
  В полях белеющих костях.
  Но Фелагунд порвал ту сеть,
  Которую сплетало Зло,
  И в песне, что он начал петь,
  Звенело, билось и росло
  Все вечное: любовь и свет,
  Свобода, счастье, красота,
  И радость сбывшихся надежд,
  И тайн хранимых теплота."
  - Как все просто, - закончил Артано, - по одну сторону черное уродливое зло, по другую - белое прекрасное добро. В жизни все гораздо, гораздо сложнее...
  -Песни-то складывают, это верно, - кивнул Финрод. - Но слова ничего не передают, даже близко. Я вызвал его на поединок, потому что хотел мести за своих братьев. И проиграл. Знал, что проиграю, что погибну... хотел погибнуть. Хотел вернуться сюда, - он повернулся к Амариэ, - к тебе. И был очень, очень удивлён, когда пришёл в себя не в Чертогах, а в крепости Ородрета. А дальше - дальше начались другие поединки. Когда в темноте, видя его глаза за огнями свечей, я искал в его словах ловушки, искал ложь, искал... и правду тоже, да. Он предлагал мне открыть свою память, - я отказался: не хотел увидеть мир глазами ученика Моргота. И я просто смотрел... смотрел своими глазами. Видел его с людьми, с эльдар - с пленными. Видел, как он отпустил тех, кто вместе со мной попал в плен... был потрясён тем, что тайна нашего похода вовсе и не тайна. И окончательно что-то сломалось - там, где живёт ненависть, - когда пришла Лютиэнь. Я только тогда поверил, что - да, он не лгал, когда говорил, что пропустит их за Камнем. И пропустил, едва не заплатил собственной жизнью... Помню, я долго не мог прийти в себя: вот так, ради чужой любви, более того - ради любви твоих врагов?.. А ещё вспоминал его слова: это решение Мелькора, я сделаю так, как он сказал. Вот тогда я и понял, что мы похожи... что чудовищные твари Моргота - это страшные сказки для маленьких детей. И только потом прошла мысль, что даже если на моих глазах в пламени погибнут и он, и Мелькор, это не вернёт мне братьев. И стоит ли тратить свою душу на ненависть? Тогда я и пошёл вместе с Береном и Лютиэнь в Ангбанд... и остался там. Через очень, очень недолгое время они отправили меня в Чертоги, - я попросил.
  - Мелькор говорил с Намо... - закончил Артано, - знал, что для Финрода это будет возрождением. Он заснул... - Артано помолчал. - Это был сон-смерть, разлучающий фэа с телом. Там, в Эндоре, у Финрода нет могилы - мы не стали предавать его тело земле. А потом родилась сказка... Сказка о доблестном короле, пожертвовавшем собою ради чужой любви. Очень красивая сказка, когда я ее слушал, мне даже не хотелось ее опровергать, несмотря на то, что в ней нам с Мелькором отводилась совсем уж неприглядная роль. Вы, думаю, еще услышите ее полностью, если попросите кого-нибудь из нолдор рассказать. А для меня это тоже была победа - победа над своей ненавистью. После Финрода многое для меня изменилось. Я ведь раньше и вправду ненавидел нолдор, всех, в моем сердце не было жалости к ним. А оказалось - достаточно протянуть друг другу руки, и для многих, для многих вражда может прекратиться. Об одном я жалел там - что у нас нет возможности быть друзьями открыто. А ведь не только мы - и вы, эльдар, если бы отправились в Эндоре, не так, как раньше нолдор, а с миром, - вы бы обрели там для себя огромный новый мир. Узнали бы море всего, что недоступно вам здесь. И вы со смертными были бы учителями друг другу, потому что каждому народу даны особые дары, которыми можно поделиться с иными.
  Эльдар притихли: всё это действительно вовсе не напоминало сказки, это - сложнее... как сама жизнь. Им, привыкшим к однозначности и тишине Валинора, такое казалось - немыслимо бурным, как далёкие шторма и шквалы Моря, которые сюда никогда не долетали... Иссэ прижала руки к груди.
  -И как же вы выдерживали такую жизнь?
  - Куда же нам было деваться? - вопросом на вопрос ответил Артано. - Я тоже когда-то не представлял такого. Мы даже не знали слова "война", не было его в языке. А потом пришли Валар... Все равно, как если бы сейчас сюда, в мирную землю, пришли чужаки, с огнем, с насилием, если бы пришли - и начали жечь ваши дома, а вас убивать на пороге ваших домов, так, чтобы ни осталось никого, ибо дурную траву нужно жечь с корнем - и представь, Иссэ, что ты выжила бы после этого, осталась бы одна - из всего народа, потом хоронила бы их тела, одна, долго... и не было бы никакого возрождения... Ты бы - не возненавидела после этого тех, кто это сделал?
  Иссэ вздрогнула, в глазах появился ужас.
  -Я... я не знаю. Кто же это, о ком ты говоришь? Кто остался - один из всего народа?
  - Кто, - усмехнулся Артано. - Я был майа. Они - эльдар. Вначале я сражался с майар Тулкаса и Ороме, да только нас, майар, было там - двое: я и Тхурингветиль. Они приходили за Мелькором... Эльдар можно убить. Меня просто оставили. Бросили. После меня нашла Тхурингветиль, но это было через много месяцев, я был попросту не в разуме... Вот так мы с нею, вдвоем, и начинали все после - с нуля. А сейчас, в Войне Гнева, все повторилось снова. Снова разрушено все, что мы создавали. Что создавал Мелькор. Снова обрушен во прах труд многих веков. Снова кровь залила нашу землю... А теперь эти - требуют идти и добивать безоружных.
  Ауле и Ниенна не вмешивались в разговор, - просто стояли неподалёку, словно охраняли. Финроду подумалось: почему "словно", они действительно охраняют их...
  -Не будет никакой войны, - тихо и яростно сказал кто-то из эльдар. - Мы не допустим. Можно было и не тянуть эти три дня, ответ наш не изменится. Другое дело, что они могут послать майар... но какой он тогда Король Мира, если те слова, которые кричит ему мир, он не слышит?
  -Ты говоришь - оставили, - тихо спросила Амариэ, чуть ли не впервые осмелилась к нему обратиться. - Ты был ранен? а где она сейчас, - Тхурингветиль?
  - Она погибла, - жестко сказал Артано. - Я не знаю, что с нею. Там, в Чертогах, я ее не видел.
  -Прости, - совсем смешавшись, Амариэ опустила глаза.
  - Быть может, Намо знает, что с нею. Как бы я хотел, чтобы она вернулась... За нас ведь сражались и иные из квенди. Не так уж мало их было среди нас. Если бы вернуть всех, кого унесла эта война. И вернуть - Мелькора, - Артано замолчал, проговорив это.
  Ниенна за его спиной совсем по-человечески вздохнула.
  "Артано, - донёсся её мягкий голос. - Умеешь ли ты хранить тайну? Сможешь ли промолчать, не выдать - себя и других?"
  "Умею, - коротко ответил Артано. - Странный вопрос, Ниенна..."
  "Знаю... но есть вещи, не выдать которые - не словом, но - чувством, мыслью, может быть выше твоих сил. Уверен ли ты в себе?"
  "Ты... О Мелькоре?" - у Артано действительно замерло сердце.
  Она склонила голову.
  "Да. Мы... мы сделали это. И - молчим. До поры."
  "Вы... - перехватило горло. По телу прокатилась горячая волна, и Артано понял, что не зря Ниенна предупреждала его. - О Небо... Спасибо. Спасибо..."
  "Артано... он сейчас в моих чертогах. Но... он не хочет говорить с нами. Ни с кем из нас. Он прав... но я боюсь, что без него нам не справиться с Манве и Вардой. И ещё - я боюсь, что у нас мало времени, эти три дня пройдут быстро... и как знать, что может произойти за это время. Намо следит за всем, что происходит в Валиноре, ничто не укроется от его взора, однако одно дело - смотреть, другое - действовать... Я прошу тебя: когда ты закончишь беседовать с эльдар, приходи в мои чертоги."
  "Просишь! Да я прибегу туда, как сумасшедший... Нет. Приду. Спокойно приду, чтобы не навлечь подозрений... Небо, как же вы правильно поступили!.."
  Финрод осторожно тронул его за руку.
  -Послушай... слова бессильны. Просто знай, что мы с тобой.
  - Да, - Артано очнулся. - Да, Финрод... Спасибо. Знаете, - он вновь посмотрел на остальных, - я мечтаю о том, чтобы Валинор стал открыт Эндоре. Чтобы течение времени пришло и сюда. И я думал о том, что было бы, если бы Валар и Мелькор сумели понять друг друга? Мелькор - стихия движения, стихия изменения; мне кажется, если бы вражда и неприятие перестало разделять их - тогда вся Арда ожила бы. Она открылась бы для Эа, каждый день приносил бы нечто новое, удивительное, необычное. Было бы движение - вперед, в бесконечность, к таким рубежам, которые мы сейчас и представить не можем.
  -Бесконечность - это страшно, - возразил кто-то. - Ну как это себе представить? Ты уходишь из дома, идёшь, идёшь, и нет этому конца, и за спиной - всё больше и больше разверзается бездна? В которой пропадают те, кого любишь, - среди чужих пространств и веков?
  - Зачем же уходить из дома, если не хочется? - улыбнулся Артано. - Дом нужен всем, даже валар, что уж говорить о нас с вами... Но скучно, когда жизнь превращается в однообразное повторение пройденного, раз за разом. Вот вы столько веков живете в Валиноре. Вы знаете его, как свои пять пальцев. А теперь скажи - что действительно нового было создано за те века, что прошли с Исхода Нолдор? По-настоящему новое, непохожее, чего не было никогда ранее?
  Они основательно задумались. Переглянулись с облегчением: вроде то ли взял себя в руки, то ли надежда какая-то появилась, кто его разберёт... но смотреть спокойно на то, как он говорит о том, что потерял, - невозможно, немыслимо...
  -Да ничего особенного и не создали, - сказала наконец Иссэ. - Как вершина была тогда - Феанаро, так никто даже не сотой доли не создал от того, что сделал он. Хотя таланты рождаются снова и снова, как будто что-то мешает им раскрыться. Дерзости не хватает, что ли...
  - Вот то-то и оно, - кивнул Артано. - То же было и у нолдор. Во всем. Строгие каноны, нормы, которые нельзя нарушать. Если мастер делает чашу - все его творчество будет состоять в изыске новых сочетаний старых элементов. Если строить - то подобия виденного здесь, в Валиноре. Если лечить раненого - то только так, как учили здесь, в Валиноре: травами и силой фэа, если способности позволяют. Знаете, откуда пошли рассказы о жутких пытках, которым подвергают тех, кто попадает в Ангамандо? Лечить Силой эльдар мы не могли - они сопротивлялись нашему воздействию; чтобы спасти им жизнь, приходилось прибегать к нашим способам. Но что об этом думали нолдор?.. Если у Тхурингветиль в руках некий незнакомый инструмент, и она что-то делает им в раскрытой ране - это орудие пытки. Если ты видишь, что в твои вены введены какие-то странные, пугающие иглы, из которых по прозрачным трубкам струится кровь - это тебя искажают черным чародейством, чтобы превратить в орка. А то, что раненое тело уже не может само очищать кровь, и таким образом ему позволяют протянуть несколько дней до заживления - никому из нолдор и в голову не приходило, это казалось им бредом. Если Смертные живут не пятьдесят лет, как отмерено им Эру, а несколько веков остаются молодыми, если они умеют видеть в темноте, слышать мысли друг друга, влиять на силы стихий - значит, они искажены злобными силами, значит, они чудовища. И так - во всем, - Артано вздохнул. - Эх, как жаль, что столько всего погибло с падением Твердыни... Открытости вам не хватает, устремленности, разомкнутости горизонтов. Вы никогда не думали, что через тысячу лет такой жизни весь Валинор превратится для вас все равно что в одну комнату, из которой невозможно выйти?
  -Для Феанаро так и превратился, - сказала Иссэ. несколько ошеломлённая всем этим. - Огненная душа... говорят, он потянулся к речам Моргота, он никогда бы не признался, что это так и есть, но мы думаем, - откуда бы ещё возникли эти мысли про Эндорэ, про то, что валар держат здесь эльдар как в золотой клетке...
  - Ведь мать его, Мириэль, Тайли Мириэль - из наших квенди, - кивнул Артано. - Из эллери ахэ. Может, и это было связано - не знаю... Там, в Чертогах, я видел Феанаро. Он изменился. Мы даже нашли с ним общий язык... что удивительно.
  -Как это? - удивлённо спросил кто-то. - Впрочем, наверное, когда умираешь, то многое меняется... Начинаешь ценить то, чего не замечал раньше.
  - Пять веков в этой серой полутьме, где одни только тени душ, где нет ничего нового, где счастье - услышать хотя бы слово извне, из живого мира... Это слишком страшная пытка. Тем более - для него.
  -Огонь свой он не растерял, - заметил Финрод. - Мне показалось, - вернулись те, далёкие времена... Не думаю, что он смягчится.
  - В огненности этой нет ничего дурного. Плохо, когда огонь созидания превращается в огонь ненависти. И в огонь гордыни.
  Среди эльдар то и дело проносилось, - удивление, короткие взгляды друг на друга: видимо, говорили между собой по осанве. Ученик Проклятого... Рядом с Ауле и Ниенной, под их защитой, говорит - то, что понятно и близко сердцу. И - кто же тогда те, кто был с ним рядом в Эндорэ, кто же - Отступник, которого недавно изгнали за Грань? Всё не так... или всё же не всё?
  - Белерианд жаль, - проговорил вдруг Артано. - Эту землю уже не вернешь. Мы сидим здесь, а там - земля погружается под воды моря. Там жили миллионы эльдар, людей... все они были вынуждены бросить свои дома, свои земли, где жили веками. Спасаться. За горы, за Эред Луин... Я знаю - многие погибли в волнах, не успев уйти от наступающего моря. Тонут города, леса уходят под воду, звери бегут вместе с людьми и эльфами... и это - благо? Это зло. Никто не причинял Арде большего зла.
  -Нарготронд тоже тонет, - проговорил Финрод, глядя в сторону. - Что это, неужели - месть? за разрушенный Мелькором Альмарен?
  - Ты ведь слышал, - ответил Артано. - Земля, оскверненная Врагом, должна исчезнуть.
  -До чего всё это тошно слушать, - как прорвалось вдруг. - Уничтожить, убить, исчезнуть... Уничтожить всё, что - не такое, и остаться в чистоте, в незыблемости. И при этом говорить, что они любят Арду.
  - Что об этом говорить, Финрод. Ты же знаешь, что я об этом думаю. Вопрос в том - как не допустить еще худшего, вот в чем.
  -Да, вопрос... у нас три дня, дальше - мы должны сказать наше решение. Уже хорошо то, что нас спросили, - он бросил благодарный взгляд на Ауле и Ниенну. - Думаю, нас и дальше не бросят. Сейчас надо идти к остальным, к тем, кто не пришёл в Маханаксар, но слышал.
  Он встал, обернулся к эльдар.
  -Пусть каждый из нас, из тех, кто сейчас здесь, - не боится. Страх лишает воли, мешает слышать голос сердца. Не бойтесь! Время страха прошло - навсегда.
  Артано встал тоже и кивнул.
  - Он прав. Что бы ни случилось - возврата к прежнему уже не будет. И потому я прошу вас: идите, и расскажите остальным, кого не было здесь, о чем мы говорили с вами.
  Финрод обернулся и - открыто - пожал ему руку. Расходились не сразу, оглядываясь: во взглядах многих читалось, что они рады были видеть Артано - живым, после того, что они слышали про него и майар Ауле.
  Артано молча стоял рядом с Ниенной - ждал, когда все разойдутся. Наконец не осталось никого, и он повернулся к ней:
  "Вот теперь - твои чертоги..."
  Та кивнула - и снова, как уже было, растворился Маханаксар.
  
  Чертоги Ниенны - был дворец на зелёном холме почти над обрывом, и неяркий белый мрамор тихо сиял на стенах, и прохладная темнота за дверями манила войти, и отдохнуть, и отдать наконец груз печалей - той, кто мог его принять и облегчить.
  За высоким крыльцом, за открытыми дверями манила она, эта прохладная темнота, молча приглашала: войди...
  Артано оглянулся на свою призрачную спутницу. Он никогда не видел, как выглядят чертоги Ниенны - снаружи; да и внутри-то побывал всего лишь единожды, недавно. И теперь, прежде чем войти, он остановился, чтобы рассмотреть все получше. Странно, но здесь неживая правильность Валинора отступала, казалось - на поверхность выступает Эндоре, близкая жизнь с ее вечной печалью...
  Наваждение.
  Артано шагнул внутрь. Сердце замирало.
  Внутри - он был один, дверь, ведущая наружу, за его спиной бесшумно закрылась.
  Темнота не была здесь полной, откуда-то сбоку лился мягкий свет, - и, несмотря на строгие краски - белый, сероватый, тонкие полоски чёрного на мраморе под ногами, - дворец был... жилым, что ли. Здесь можно было - жить.
  Впереди, довольно далеко, - пройти по коридору, направо, - была дверь, закрытая... но ощущалось: не заперто. Для него - не заперто.
  Наверное, там...
  Артано хотел было побежать, броситься туда, к двери, бегом - но почему-то понял: здесь место покою и тишине. И потому он пошел медленно, сдерживая себя.
  Шаг за шагом... как будто во сне.
  И вот, наконец, дверь - рядом; он толкает ее, и дверь медленно отворяется.
  Обычная комната... только большая, и тишина, и простор, и как будто Море, которое там, за окном, подарило свой немолчный тихий шелест... музыка Моря.
  Далеко, у окна, - против света, не разглядеть толком, - то ли ложе, то ли большое кресло... не понять, материальное или нет, похоже, что - да, только как будто соткано оно из того же неяркого мерцающего света.
  Как здесь все странно. Словно сама материя в этих чертогах расплывается, теряет свою ощутимость. Воплощенное - и в то же время - нет, грань между бытием и призрачностью...
  Свет мешает рассмотреть - но уже угадывается, что там; Артано медленно подошел... и протянул руку сквозь лучи света.
  И вдруг - прорезывая тишину, призрачность, - всколыхнулось навстречу: отчаянная боль узнавания.
  -Гортхауэр! Всё-таки - здесь...
  Призрачный свет исчез. Да, они сделали - всё, что должны были, и тот же, прежний, страшной силы взгляд, которого боялся Король Мира, и те же глаза... и мучительно, с трудом затягивающиеся раны на лице, на запястьях...
  Артано закрыл глаза на несколько долгих секунд. Справиться с собой вначале...
  Потом снова посмотрел на Мелькора - и взял его за руки, не там, где оставались раны, а выше запястий.
  - Да, я тоже - здесь. И все будет хорошо. Поверь.
  -Хорошо... - горькая усмешка тронула губы.
  Казалось, сейчас он попросту не мог закрываться, - то ли сила Ниенны действовала здесь так, что любая душа становилась открытой, беззащитной, чтобы отпустить на свободу боль и печаль... но здесь - боль впилась в его душу цепкими когтями, всё, что он прятал даже от самого себя за тысячи лет - словно на ладони: один против жаждущей разрушать толпы, и - вечный страх за тех, кто рядом, за своих, и постоянно - быть первым, быть опорой, из последних сил, когда самому себе не признаёшься, что - всё, что все пределы выносливости пройдены, что, казалось, уже невозможно снова и снова выдерживать эти удары, но некуда деваться... И лишь бы они, - свои, - не узнали, потому что - а куда тогда бежать им, к кому?.. И - только назвать имя, как будто одно это может помочь:
  -Гортхауэр...
  - Мелькор, я знаю... я все это знаю.
  Нет нужды повторять словами - что именно - _это_: и так все понятно. Артано опустился рядом с ним на колени, посмотрел снизу вверх на изуродованное лицо - снова сжалось все внутри. Снова начинает подниматься гнев, и снова ясно, что гневом ничего не изменишь.
  - Многое изменилось... Намо, Ауле, Ирмо, Эсте, Ниенна - все на нашей стороне. Почти в открытую. Эльдар на нашей стороне, многие, очень многие... Война не будет продолжаться, мы добьемся этого, для того я и здесь. Мелькор, я верю, не придется больше тебе стоять вот так, одному, ты веришь?! Я ведь никогда не обещал несбыточного!..
  Он очень глубоко вздохнул, выбрался из ниенниного кресла, - сел рядом с ним. Наверное, привычно пытался закрываться, не осознавал, что - не получалось... Как же отчаянно хочется уткнуться в плечо, _поверить_... этого ведь никогда не было - почувствовать себя под защитой. А было - видеть, как свои уходят на бой, за тебя и других... вместо тебя. Когда сам рванулся бы куда угодно, лишь бы не было этого, лишь бы прикрыть - от ударов ненависти, от горя...
  -Манве сказал - ты умер... там, в Эндорэ. Это правда? Или он... солгал мне? чтобы только - самое мучительное, самое...
  Его голос прервался.
  - Послушай...
  Артано замолчал. Потом, уже окончательно отбросив всякие сомнения, обнял Мелькора осторожно и прижал к себе.
  - Ты же видишь - я цел. Я жив. Это главное.
  Мелькор молчал, - слишком много сразу, слишком... И - смерть, от которой нельзя было его спасти. И - слабая, как первый росток по весне, - надежда. Неужели всё-таки возможно, неужели - будет?.. будет мир, исчезнет ощущение жизни под тяжестью этой вечной угрозы?.. И - горькое: всё же он надеялся, что тем, что отдаст себя в руки Войска Валар, он сможет остановить эту бойню, сможет уберечь - оставшихся... не вышло. Приказ - добить. Не те это души, которые могли бы принять эту жуткую плату, им сколько ни давай, всё будет мало...
  -Я не знаю... может ли помочь то, что я здесь. И... они пытались рассказать мне, но... я не мог говорить с ними. Просто не мог. Даже с Ниенной. Не могу... пойми.
  - Я понимаю. Еще бы... Но они многое сделали для нас. А самое главное - они все же решились пойти против Манве. Намо и Ауле помогали мне. Намо против воли Манве позволил Финголфину вновь обрести тело: тому предлагали спасение из Мандоса за то, что он возглавит новый поход; Нолофинве отказался. И тогда Намо отпустил его сам, по собственной воле. Когда Манве призывал к новому походу, Намо позволил самому Феанаро говорить с Валинором - ты можешь это представить? Сейчас они спасли тебя... Мелькор, я понимаю: тебе слишком больно. Но это пройдет. Все излечится. Мы еще увидим Эндоре, а может, и Валинор - свободной землей. Ты веришь?..
  Мелькор со вздохом спрятал лицо у него на груди. Как же хочется поверить... Он надеялся, всегда надеялся, что - хоть кто-то услышит, поймёт... но теперь, после всего, что было, - как будто ему говорят о чём-то далёком, сказочном... невозможном, а есть - только та проклятая реальность, когда задыхаешься, бьёшься о каменные стены... жуткое слово: привычная. Он - привык. Жить, начиная каждый день с того, чтобы загонять в глубины души отчаяние. Привык - чувствовать, как тебя ненавидят, жить _сквозь_ эту ненависть... любить - вопреки этой ненависти, тех, кого ненавидят - вместе с тобой, не наравне, нет, но так же сильно. Привык - чувствовать их гнев и боль, с которыми нельзя ничего сделать.
  Привык, но - не до отупения, не до того, чтобы это, привычное, переставало восприниматься, нет: всё - так же остро, только не в первый раз, а всё снова и снова, и нет этому конца...
  И оттого поверить - трудно, почти невозможно.
  Некоторое время так и сидели - Артано не отпускал Мелькора, и ему вдруг показалось - все поменялось местами, кто здесь старший, кто младший - неизвестно.
  - Они карали тебя за мои дела, - произнес он тихо. - В каком-то смысле, вина за случившееся - на мне. Если б я сидел смирно, может, до Войны Гнева бы и не дошло. Впрочем, им же безразлично, кто виновен в действительности... - он помолчал. - Сейчас-то, Мелькор, все это... Ангайнор, корона эта проклятая, глаза... больно?..
  -Заживает, - медленно сказал Мелькор. - Не надо, не вини себя, прошу... Что значит - сидеть тихо? Не защищаться? И... Если бы я мог хотя бы предположить, что Эарендил додумается поплыть в Валинор, то не отдал бы Камень. Или нет, отдал, - слишком было противно узнать, как Эльве назначил цену за свою дочь... но нашёл бы способ, нашёл бы выход. Что теперь об этом говорить...
  - Мелькор, - совсем уже шепотом заговорил Артано, - представь, что будет, если нам сейчас удастся выполнить задуманное? Я все это начал больше из отчаяния... нужно же было хоть что-то делать, невозможно просто покорно смотреть! Но теперь вижу - уже сейчас ясно, что все изменилось: Валинор прежним уже не будет. Но ведь Манве и Варда с их Волей Эру никуда не исчезнут, и Тулкас, и Ороме, и Йаванна, которая не может тебе простить Весны Арды... С этим-то - как быть? Тебя боялись поддерживать, чтобы не вызвать раздор уже среди Валар, чтобы не начать войну между стихиями. А теперь этот раскол уже произошел. И что может получиться - я не представляю. Если Манве захочет что-либо сделать силой - против него встанут Ауле и Намо. А теперь - есть еще и ты. И что тогда?
  Мелькор некоторое время молчал: лихорадочно искал выход.
  -Судя по всему, сейчас надвигается то самое, о чём говорил Эру, - Битва Битв, которая должна привести к гибели Арды. Когда я буду окончательно побеждён, и Арда будет уничтожена, и возродится как Арда Исцелённая, и Эру из всех живущих выберет, кто достоин жить в ней. Но это - Замысел. Это - последнее из того, что задумывал Эру. Я думал о таком раньше... не говорил тебе. Если воспротивиться, если разрушить эту последнюю волю Эру, - думаю, он потеряет власть над Ардой... и над своими орудиями, которыми он полагает нас. Кто-то согласился стать орудием, как Манве, кто-то... ты знаешь сам.
  Он глубоко вздохнул.
  -Как - разрушить? Как не допустить, чтобы Манве взялся исполнять волю Эру - уничтожать Арду? Манве и Варда пришли в Арду, потому что любят её... Остановит ли их угроза уничтожения того, что они создали?
  - Любят? - Артано едва сдержал нервную усмешку. - Скажи это тем, кто сейчас бежит из тонущего Белерианда. Любят они ее! Тот, кто любит, не сумеет сделать такое.
  -Вот именно, - тихо сказал Мелькор. - Там, в глубине их душ, есть это - изначальное: почему они пришли сюда. Воля Эру заставила их забыть о собственной, но это не вытравишь... это есть, где-то там, в самой глубине. Властители Душ, Феантури... надо поговорить с ними. Надо найти способ, - как это разбудить. Сложно, да...
  - Не знаю, - Артано оставил Мелькора, отошел к окну. - Хочется верить, но не верится. И - быть рядом с этими чудовищами?! После всего, что они делали? Простить? Я не сумею.
  -Я тоже не смогу, - так же тихо ответил Мелькор. - Но думать об этом сейчас не время. Это - после, если получится разрушить Замысел. Ты видишь другой способ, кроме того, который пришёл мне в голову?
  - Нет, - Артано помолчал, и еще раз проговорил: - Нет. Не вижу. Ну, разве что - если бы они вовсе исчезли из Арды, были - и нету. Но как такое сделаешь?..
  Мелькор не осознавал, что здесь, в чертогах Ниенны, его привычка прятать свои чувства - не действует, что он как на ладони... Нахлынуло недавней болью: разрыв с Ардой... когда рвётся чуть не сама сущность твоя, мучительно, бесконечно долго, когда - как режут по живому, отдирают часть твоей души... нет, не так: когда душа твоя слилась с чьей-то, и у тебя - отнимают, грубо, безжалостно, беспощадно... "отныне нет вам жизни без Арды..."
  -Послушай... Да. Это выход. Уничтожив Арду, они уничтожат самих себя, они не пойдут на это, а Феантури... особенно Намо. Да.
  - То есть ты уверен, что на битву с нами они не пойдут? - уточнил Артано. - Даже если Намо, Ауле, ты... открыто встанете против?
  -Да. И, думаю, именно это - уничтожив Арду, вы уничтожите себя, - и должно дать ту самую трещину... между волей Эру и их собственной волей. А дальше - должны ударить Намо, Эсте... и Ниенна.
  - Ударить? - уточнил Артано. - Как именно? Силой?
  Мелькор стиснул руки: трудно объяснить.
  -Ну, помнишь... когда мы Изменяли эллери, когда освобождали их души от связи с Чертогами, от этого замкнутого круга... то же самое - но освободить от связи с Эру. Намо видел разницу, он чувствует, - между мной, теми, кто свободен, и ними, орудиями. Должен чувствовать, по крайней мере... хочется верить.
  - Понял, - кивнул Артано. - Теперь понял. Мда... Ну что ж! Попробуем. Деваться-то все равно некуда. А сам ты, Мелькор, как себя ощущаешь - сможешь ты за эти трое суток хоть как-нибудь прийти в себя, окрепнуть? Эсте и Ирмо творят чудеса, но срок-то ничтожный...
  На измученном лице Мелькора появилась тень улыбки.
  -Буду стараться. Скажи... мне кажется, или Феантури действительно скрывают то, что они меня освободили?
  - Да. Скрывают. Конечно же! Неужели ты думаешь, что они могли бы это открыть? Я даже не знаю, что тогда началось бы. Так что, Мелькор, до поры до времени - будь осторожен, не прояви себя...
  Он сосредоточился. Ниенна была здесь, рядом, она только не хотела мешать им.
  "Намо, Ниенна... Мелькор зовет вас. Если вы можете - придите..."
  Они возникли сразу же - как вихри света: обуревавшее их напряжение ощущалось, висело в воздухе. Мелькор коротко посмотрел на них - передавал свои мысли. Ниенна первой обрела материальный облик, - полный страшной тревоги взгляд сквозь прозрачную чёрную вуаль, стиснутые руки.
  -Я не прошу вас о помощи, - сказал Мелькор. - Не могу. Не имею права. Мои действия ставят под угрозу саму жизнь Арты - и ваши тоже. Мы или победим, или погибнем, третьего пути нет... точнее, он есть, но это не путь: это то, в чём мы живём сейчас. Это не жизнь. Это постоянный страх, постоянная оглядка, это существование с ножом у горла. Я жил так долго, очень долго... и больше я так не могу.
  - Разбудить душу Манве и Варды, - проговорил Артано, - это было бы спасением. Только я не знаю, верить или нет. Намо... Кому, как ни тебе, знать, осуществимо ли это. Есть у нас хоть какая-то надежда?
  -Не надо верить или не верить, надо делать, - упало медленно и тяжело. - Что же до угрозы жизни Арды, - я скажу Ауле, пусть следит. И Ульмо... слишком много он молчит. Отстраняться от того, что происходит, - это не выход.
  Ниенна шагнула вперёд.
  -Пойдём, Мелькор... я проведу тебя.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"