Славкин Ф.А., Жданова М.С. : другие произведения.

С первым апреля!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    Приключенческий роман о женщине-киллере.

Славкин Ф.А., Жданова М.С.

С первым апреля!



Несколько лет тому назад наш компания завела было традицию собираться на первое апреля и рассказывать разные анекдоты, байки, неправдоподобные случаи из жизни. Разумеется, чем неправдоподобнее, но и убедительнее была история, тем больше аплодисментов доставалось рассказчику. Постепенно, однако, от забавных повествований в стиле незабвенного барона Мюнхгаузена мы переходили к далеко не столь весёлым, а то и просто жутким вещам. Всех перещеголяла одна очаровательная дама (назовём её "госпожа Е."), которая сейчас вместе со своими детьми живёт за границей. Собственно, именно после её рассказов мы как-то утратили интерес к этим некогда милым посиделкам. И было отчего. Судите сами.



Глава 1. Французский роман


- С первым апреля, дорогие друзья! Мы с вами знакомы уже несколько лет, и, разумеется, вы не предполагаете, что я смогу рассказать вам о себе что-либо очень интересное.
- Что верно, то верно, Лена! Положа руку на сердце: такое впечатление, что у тебя вся интересность ушла во внешность! Не может быть, чтобы на другое осталось ещё хоть чуть-чуть!
- Правильно! Такая красивая преуспевающая женщина с двумя детьми, одежда из последней коллекции Миланского дома моды, юрист... Так что если ты расскажешь что-то неожиданное, лично я буду потрясена.
- Ах, так? Напрасно думаете, что я ничем не смогу удивить вас. Уверена, что получится. Вы, например, вряд ли знаете о том, что я убийца. Нет, я не убиваю людей за деньги, не выслеживаю жертву ночью, не душу ни в чём не повинных прохожих. И то, и другое, и третье - не для меня. Я убийца потому, что там, где достижению справедливости препятствуют власть имущие подонки, я вполне могу решить проблему в стиле Аль Капоне. Нет подонка - нет проблемы. Вы скажете, что я не вправе решать, что справедливо, а что - нет? Не спешите с выводами, всему свой черёд.

* * *

В январе Тель-Авив часто наказывает жителей города дождями. Наказывает всех подряд - бродяг, попрошаек, торговцев, бизнесменов, политиков, всех, кто сделал что-то плохое, и всех, кто только собирается сделать. Этот вечер не был исключением. Противная морось сыпалась с неба уже второй час, и, хотя температура не опустилась ниже двенадцати градусов, прохожие разбежались по домам. Вместо вечерней суеты, улицы города погрузились в мрачную полудрёму, обещавшую затянуться до самого утра.
Под большим козырьком старого кинотеатра стояли двое - молодая длинноногая девушка со светлыми волосами и стройный юноша в джинсовом костюме. Они держались за руки и смотрели на дождь.
- Знаешь, Марина, мне всегда было интересно - почему мы до сих пор вместе? Или нет, я неправильно выразился. То, что мы вместе - замечательно... но при этом - удивительно и как-то неправдоподобно.
Девушка улыбнулась:
- Потому что мы любим друг друга! Что за вопрос, Андрей?!
Марина погладила спутника по щеке и, едва прикоснувшись губами, поцеловала его. Молодой человек ответил долгим нежным поцелуем. Прохожих не было, никто не видел, как парень обнял девушку и прильнул губами к её устам.
- Я люблю тебя, - выдохнул Андрей, когда ему начало казаться, что он вот-вот потеряет над собой контроль. - Ты выйдешь за меня замуж?
Девушка отстранилась и поправила причёску.
- Андрей... да, я хочу, чтобы мы были вместе. И... я согласна, - чуть дрожащим голосом ответила она. - Но понимаешь, сначала нам нужно решить вопрос о том, где мы будем жить. - Марина поёжилась. - Я хочу уехать из этого города... из страны. В Канаду, в Америку, Европу - не знаю. Здесь жить я не смогу. Мне слишком многое тут не нравится. Например, то, что некоторые израильтяне смотрят на меня, как на... - девушка запнулась, пытаясь подобрать слова, но Андрей недоумевающе смотрел на любимую, и она решилась, - как на проститутку.
Молодой человек попытался улыбнуться:
- Мне кажется, ты преувеличиваешь?..
- Ничуть! - девушка обиженно надула губы. - Просто я не хотела тебе рассказывать, но коли так... К примеру, месяц назад я еле убежала от одного негодяя. Он три квартала шёл за мной, пытался схватить за руку.... Я еле вырвалась! А он потом десять минут орал под нашим окном. Если не веришь, спроси соседей. Хотя, - Марина махнула рукой, - они, наверное, тоже ничего не скажут. Им проще сделать вид, будто они слепы... ни во что не вмешиваться, ни к кому не приходить на помощь, всегда быть ни при чём.
Андрей покраснел.
- Ты не помнишь, как выглядел тот ублюдок? Если когда-нибудь встречу...
- Ну... такой невысокий, толстый. Темноволосый, с поросячьими глазками. Всё время по сторонам оглядывался. Неприятный тип. И лицо у него недоброе, будто замышляет что-то. Эй, а зачем это ты спрашиваешь? Выбрось его из головы! Забудь о нём! Думаю, вряд ли мы когда-нибудь его встретим.
Молодой человек неловко переступил с ноги на ногу.
- Это лишь частный случай. Неприятный, но единичный. Может, тот человек был сумасшедшим или наркоманом?
- Мне всё равно, кем бы он ни был, потому что это вовсе не единственный случай, а просто недавний и очень противный. Сам посуди: что за жизнь теперь у меня? Как мне ходить в магазин, как я буду работать, если страшно выйти на улицу? Может, ходить с сопровождением?
- Здесь есть полиция!- Андрей обнял девушку, прижал к груди и поцеловал в затылок. - Я никому не дам тебя в обиду. Никому! - пообещал он.
Жить ему оставалось менее пятидесяти минут.

* * *

Полицейская патрульная машина выехала на улицу Бен Йегуда. За рулём сидел толстый молодой человек, с ним рядом - напарник. Верхние пуговицы форменной рубашки водителя были расстёгнуты, полные руки небрежно лежали на руле, он лениво посматривал по сторонам и зевал от скуки. Его товарищ - одутловатый парень лет двадцати пяти - жевал гамбургер, роняя крошки на колени. До окончания смены оставалось чуть больше четырёх часов.
- Спать хочу, - после очередного зевка заявил толстяк. - Хоть бы заварушка какая-нибудь. А то сидишь целыми днями, ни тебе размяться по-человечески, ничего. И погода как назло мерзкая. Ни один нарик на улицу и носа не покажет!
- Все нарики по домам сидят. Правильно делают. Эх, сейчас бы кофейку горячего! А то эти гамбургеры поперёк горла.
Толстяк согласно кивнул. Вдруг его взгляд оживился, скучающая мина исчезла с физиономии:
- Эй, Эли, глянь-ка вон на ту парочку под козырьком дома! Я знаю эту русскую шлюшку! Примерно месяц тому назад я пытался поговорить с ней как с человеком, а она меня даже на порог не пустила! А этот рядом - наверняка хахаль! Ну скажи, нормальная женщина предпочла бы его мне?! Нет, вот ты скажи! Ведь шлюха, как все эти понаехавшие!
- Порядок, Йоси! Если хочешь - так и скажи, сейчас мы их обоих сделаем!
Полицейские оживились, остановили машину и, на ходу разминая ноги, бодро направились в сторону молодых людей, которые держались за руки и о чём-то тихо беседовали. Они были полностью поглощены друг другом и не сразу заметили приближающихся к ним патрульных.
- Эй вы, покажите документы! - приказал толстяк.
Молодые люди обернулись, девушка побледнела и ещё крепче прижалась к спутнику. Парень полез в карман и вытащил паспорт.
- Так, - Йоси небрежно открыл синюю книжечку. - Документы не в порядке! Придётся вам проехать с нами.
- Почему? В чём дело?! Мы же ничего не нарушили! И паспорт у меня в полном порядке, - растерялся Андрей.
- А ну садитесь в машину! Или мы вас арестуем! - прикрикнул на него Йоси, положил руку на дубинку и кивнул толстяку. Тот несильно толкнул девушку в сторону патрульной машины.
- Эй! Полегче! - возмутился молодой человек, но Марина махнула ему рукой, показывая, что с ней всё в порядке, и пошла к задней дверце автомобиля. Перед тем, как открыть её и сесть, она достала телефон - чтобы позвонить домой, предупредить о том, что случилось, и почему она сегодня задержится.
- А ну не сметь! - Эли подскочил к испуганной девушке и резко стукнул кулаком по её руке. Мобильный упал на асфальт. Полицейский наступил на маленький аппарат так, что раздался треск, раздул ноздри и наотмашь ударил Марину по лицу.
- Ты что делаешь, ублюдок?! - крикнул Андрей и, не помня себя от ярости, бросился на бандита в полицейской форме.

* * *

Несмотря на прохладу и непрекращающийся дождь за окном, я задержалась в офисе несколько дольше, чем планировала. Сегодня обещали придти ремонтники, чтобы починить кондиционер-нагреватель, но так и не появились, а работы навалилось необыкновенно много. Я долго сидела за столом, подрагивая от прохлады, и изучала бумаги, а когда решила, что всё-таки пора уходить домой, мобильный дал сигнал. Это была Светлана:
- Леночка, послушай, у тебя найдётся полчаса свободного времени? Понимаешь, вопрос жизни и смерти!
В принципе, есть у меня нехорошая привычка посылать, и очень агрессивно, куда подальше тех, кто зарится на моё свободное время. И без того рабочий день затянулся, а потому оставшиеся до сна свободные часы я была намерена провести так, как хотела - а именно, попросту посидеть с дочкой, которая для меня куда важнее, чем что бы то ни было. На втором месте - после дочки - у меня всегда была карьера, а вопросы жизни и смерти прогрессивного человечества - никак не выше, чем на десятом... чтоб им провалиться.
Однако Светлана - это особый разговор. Её я слушаю всегда, тем более что, судя по тону, дрожащему голосу моей подруги, просьба действительно была очень серьёзна.
- Леночка, милая, пожалуйста, приезжай поскорее вот по такому адресу...

Дверь открыла незнакомая женщина. На вид ей можно было дать пятьдесят лет, но я даже в сто пятьдесят не согласилась бы выглядеть так, как она. Тёмные круги под глазами, опухшее лицо, морщинистая шея, чрезвычайно худые руки с выпирающими костяшками локтей - всё это произвело на меня неприятное впечатление. Не терплю, когда женщины не следят за собой.
Незнакомка всхлипнула и, потянув за рукав, втащила меня в квартиру. Светлана с потерянным видом сидела на стареньком диванчике в необыкновенно уютной комнате. Судя по всему, хозяйка дома гораздо больше заботилась о бетонных стенах маленького пространства двухкомнатной квартиры, нежели о собственной коже или одежде.
Светлана поднялась и обняла меня за плечи:
- Как хорошо, что ты приехала! Знакомься, - Света указала на всхлипывающую женщину. - Это Анна. Мать той девушки, Марины, о которой я рассказала тебе по телефону.
Анна всхлипнула, вытерла лицо ладонью и кивнула:
- Понимаете, ну не могла моя девочка иметь дело с наркотиками! И её мальчик, этот Андрей, был такой милый, вежливый, интеллигентный. Не могли они напасть на полицейских! Врут они, проклятые! Врут!
Женщина опустила голову и тихо завыла. Я посмотрела на Светлану:
- Давай-ка выйдем на балкон, подышим воздухом.
Светлана была очень взволнована:
- Лена, я очень хорошо знаю эту семью. Марина говорит, что один из полицейских, которые на них напали, клеился к ней примерно месяц назад. Марина его отшила, и он, видимо, решил отомстить ей за это. И семью этого мальчика, Андрея, я тоже хорошо знаю. Лена, эти проклятые гестаповцы забили его насмерть! Три патруля приехали и били его, закованного в наручники по рукам и ногам, полчаса. У него все кости переломаны и череп раскроен. И Марина вся в синяках. Я не видела, что там было на самом деле, но то, что менты врут, в этом Анна совершенно права. Ты ведь согласна, что далеко не все полицейские ангелы?
Я промолчала, но это был тот самый случай, когда молчание - знак согласия. Хотя то, что произошло со мной три года назад, сразу по приезде в Израиль, я воспринимала так, как будто это случилось с какой-то другой женщиной, которую я просто очень хорошо знаю, я прекрасно понимала чувства Светланы. Не все полицейские ангелы... мягко говоря.

* * *

Ошибка Елены была в том, что она не созвонилась заранее со своими знакомыми, у которых собиралась остановиться на первое время. Хотела сделать сюрприз. Олег и его жена Маша так обрадовались, узнав, что их лучшая подруга вот-вот приезжает, что у неё возникло желание усилить удовольствие от встречи, и потому Елена не стала им звонить перед самым прибытием, села на самолёт и прилетела в Тель-Авив.
В аэропорту имени Бен Гуриона она получила документы репатриантки и приехала на адрес Олега и Маши. На звонок в дверь никто не ответил, что было неудивительно, ведь хозяева наверняка были на работе. Елена не знала, что её лучшие друзья уехали за границу и возвратятся в Тель-Авив только через три дня. Если бы она предупредила их о своём приезде, ей не пришлось бы стоять под дверью, в ожидании окончания рабочего дня. Присев на чемодан, она приготовилась бездарно потерять время.
Когда наступило пять часов, Елена забеспокоилась и позвонила в соседнюю квартиру.
- Кто там? - раздался из-за двери приятный женский голос.
- Простите, вы не подскажете, где ваши соседи? Я подруга Маши и Олега!
Дверь открылась, и Елена увидела привлекательную женщину тридцати лет с модной причёской и умело нанесённым макияжем.
- Здравствуйте, - сказала она и внимательно осмотрела Елену. - Вы только что приехали?
- Да. Прямо с самолёта...
- Вот и славно. Я тоже недавно репатриировалась. Вы проходите, не стойте в дверях, не стесняйтесь! И чемоданы заносите! Машенька с мужем уехали в Лондон. Они что, вас не предупредили?
Елена покраснела:
- Понимаете, я хотела сделать им сюрприз!
- Хм, получилось. Выходит, что они вам тоже сюрприз сделали. Проходите! Ваши друзья приедут не раньше, чем в понедельник.
- В понедельник? - Елена растерялась. Женщина предупредительно посторонилась, чтобы пропустить девушку в квартиру, но Елена замахала руками. - Что вы! Я не хочу вас обременять!
- Э, нет! Не вздумайте никуда уходить! Оставайтесь, не обремените. Меня, кстати, Светланой зовут. А вас?
- Елена.
- Очень приятно!
- Спасибо, мне тоже. Право, Светлана, я не хочу причинять вам неудобство!
- Ну, какое же это неудобство?! Заходите, располагайтесь! Хотя бы одну ночь переночуйте, а завтра, если вам у меня не понравится, я провожу вас в гостиницу. А сейчас уже поздно, да и вы с дороги устали. Небось, в аэропорту очередь за документами выстояли?
Под таким натиском доброжелательности Елена сдалась:
- Если вы не возражаете, я оставлю у вас чемодан и сумки, а сама прогуляюсь.
- Ну, как хотите. - Светлана улыбнулась. - Только я бы вам советовала быть поосторожнее. Вы ведь только с самолёта, не знаете здешних порядков.
Елена кивнула, вышла за порог, закрыла за собой дверь и вновь позвонила в дверь Маши и Олега. Никто не открыл. Значит, точно, уехали. Купив еды в Макдоналдсе, Елена решила пройтись по городу. Настроение налаживалось. После почти трёх бесконечно длинных часов бестолкового ожидания, проведённых в сидячем положении, на чемодане перед дверью Маши и Олега, размять ноги было приятно, а Светлана оказалась и вовсе очень милой женщиной.

Елена с любопытством смотрела по сторонам. Израиль ей пришёлся по вкусу, точнее, ей всё больше нравился Тель-Авив. Невысокие, в большинстве своём трёх- и четырёхэтажные дома, островки зелени во дворах, чистые тротуары, яркие вывески и особый запах - смесь автомобильных выхлопов и моря. Елена подумала, что обязательно нужно сходить на пляж. И в какой-нибудь исторический музей. Или просто побродить по улицам, улыбаясь прохожим. Израиль такая спокойная, безмятежная страна!
- Эй, сударыня, остановитесь! Ваши документы!
К Елене подошёл мужчина в светло-серых брюках с большими накладными карманами, белой рубашке с эмблемой полиции на рукаве и бронежилете. Елена уже немного знала иврит - успела выучить до отъезда из России, и поняла, чего от неё хотят. Она вынула удостоверение репатрианта и показала полицейскому. Полицейский - высокий сутулый мужчина с жёлтыми от никотина зубами - сморщился.
- Ах ты, плохо видно, темнота... Давайте-ка отойдём вон туда, там светлее...
Елена чуть-чуть насторожилась - внутри раздался тревожный сигнал... или ей это просто показалось? Махнув на неприятное ощущение рукой, она на мгновение задумалась - чем это один фонарь отличается от другого? Светит ярче, что ли? Но спорить с полицейским не хотелось, да, наверное, было бы неосмотрительно.
Представитель закона посмотрел удостоверение и в задумчивости вернул его Елене. Она протянула руку, и в этот момент кто-то, стоявший сзади, схватил её за запястье и резко выкрутил. Девушка охнула от неожиданности. Спустя мгновение её руки были скованы наручниками за спиной, а во рту торчала тряпка.
Елена пыталась вырваться, оглянулась по сторонам и увидела второго полицейского. Он схватил её за волосы и зашипел прямо в лицо.
- Не дёргайся, малышка! Иначе...
Сутулый между тем задрал ей юбку и стянул трусики.

- Ну, вот видишь, как хорошо, что ты была умницей! - Полицейские удовлетворённо застёгивали штаны. - Не потеряй своё удостоверение! Оно тебе ещё пригодится! И не вздумай жаловаться, а не то мы тебя арестуем за проституцию, и тогда ты познакомишься поближе со всем отделением, а заодно вылетишь из страны!
Мужчины открыли наручники, и Елена бессильно заплакала. Она не хотела плакать при насильниках, но не смогла сдержаться. Полицейские загоготали и направились к своей машине.
Когда автомобиль уехал, Елена поднялась с земли, кое-как стряхнула с юбки пыль и отправилась к дому. Будь она проклята, такая страна с такими полицейскими...

Она долго стояла перед дверью Светланы, пытаясь успокоиться, чтобы не заплакать, когда увидит эту красивую ухоженную и счастливую женщину. Решив, что самообладание её не оставит, Елена позвонила.
- Можно я у вас останусь ещё на несколько дней? - не поднимая головы спросила она, когда дверь открылась.
- Леночка! Какая вы молодец, что решили вернуться! - затараторила Светлана. - А я уже думала, что вы нашли гостиницу. Огорчилась...
Елена попыталась улыбнуться, но у неё жутко болели руки и всё, что находилось ниже живота. Она подняла на Светлану красные заплаканные глаза, и улыбка мгновенно исчезла с лица доброжелательной соседки Маши и Олега:
- Что случилось? Вам плохо?
Елена хотела было ответить, что с ней всё в порядке, что её просто толкнули, она упала и больно ушибла локоть, но неожиданно опустилась на стул и залилась слезами.

Ночью я почти не спала. Сначала ревела, пытаясь потише всхлипывать в подушку, чтобы не разбудить Светлану, потом думала. Не о том, что я ничего не могла сделать, а о том, что такого со мной больше никогда не случится.
Верю, что по этой земле ходил Господь, верю, что именно Он приходил ко мне в ту ночь и именно Он дал мне сил жить дальше. И не просто жить, а жить счастливо. Он приходил ко мне в ту ночь, и именно Он дал мне сил жить дальше. И не просто жить, а жить счастливо. Вот только - боялась, я, грешная, что разочарую Господа.
В моей голове вихрем проносились кадры произошедшего - лица, слова, противный запах табака и боль. Физическая - от того, что они сделали, и внутренняя, психологическая - от того, что они сломали во мне некий стержень, надежду, что завтра меня ожидает только хорошее, лишили твёрдой походки и чёткого шага. Они сломали меня, но я сумела найти силы, чтобы привыкнуть к случившемуся и решиться. Такое оставлять безнаказанным нельзя.
Задремала я только под утро, а когда проснулась, мир казался уже не таким чёрным и безрадостным, как прошлым вечером.
К удивлению Светланы, я быстро сделала зарядку, оделась, привела себя в порядок и выглядела почти весёлой.

- Как вы себя чувствуете, Лена? - обеспокоенно спросила Светлана.
- Спасибо, всё в порядке. - Девушка налила в чашку ароматный кофе и с удовольствием вдохнула аромат. - Вы не поможете мне найти хорошего гинеколога?
Светлана грустно кивнула:
- Конечно. Не переживайте! Бог есть и Он не оставит их безнаказанными. Я в это верю.
- Надеюсь, ничего страшного не случилось. Хотя, - Елена вздохнула, - и то, что уже произошло, довольно неприятно. Но сейчас главное - убедиться, что хуже случившегося уже не будет.
- Да-да, конечно. Допивайте кофе и поедем.

К счастью, гинеколог не нашёл у меня ничего страшного. Когда я вышла из кабинета врача и сообщила об этом Светлане, она радостно обняла меня за плечи и чуть не расплакалась.
- Я так переживала! Слава Богу! - и зашептала мне на ухо. - А этих подонков ждёт суровое наказание. Я уверена, Господь всё сделает правильно.
Я покивала головой, и мы покинули клинику.
Погода была мерзкая - дождь моросил, словно кто-то там, наверху, просеивал воду сквозь мелкое сито, воздух был прохладным, и я плотнее укуталась в тонкую ветровку.
- Вы идите, Светлана, - сказала я своей новой подруге, - мне нужно пройтись по магазинам. Хочу кое-что себе купить.
- Мы можем прогуляться вместе! Поверьте, я буду только рада пройтись с вами!
Вот когда чужая доброжелательность становится обузой! Светлана не понимала, что мне нужно побыть одной, к тому же я собиралась наведаться в одно место, а она этому только помешала бы.
- Вы не представляете, как я хожу по магазинам! - натянуто улыбнулась я, - сплошное мучение! Мои подруги и те перестали звать меня с собой, но я не обижаюсь. Так даже приятнее - подолгу постоять у отделов, примерить всё, что не по карману, повертеться в новом платье перед зеркалом, надушиться сразу всеми духами и смотреть, как мужчины в лифте, морща нос, отодвигаются к задним стенкам. Со мной вам будет скучно. К тому же погода сегодня совершенно не располагает к прогулкам, вы можете простудиться. Зима всё-таки! Идите домой, Светлана!
- Ну что вы...
- Идите-идите, - улыбалась я изо всех сил. - И не ждите меня рано. Я прогуляюсь, хочу побыть одна. Может быть, ещё на рынок зайду.
Убедившись, что со мной спорить бесполезно, Светлана направилась к ближайшей аптеке. А мне предстояло теперь найти полицейский участок.
Справедливо рассудив, что он должен находиться недалеко от места происшествия, я направилась туда, где прошлым вечером двое ублюдков исковеркали мне жизнь. Говорят, убийц тянет на место преступления, а жертва, если осталась жива, предпочитает обходить его стороной. Со мной всё было не так. Будто чужими глазами рассматривала я улицу, автоматически отмечая, что следы шин на газоне, куда нечаянно заехала машина, всё ещё видны, что у столба, где сутулый представитель закона рассматривал моё удостоверение, до сих пор валяется выброшенный мною грязный носовой платок, которым я пыталась почистить одежду. Холодно взирая на место, где совершилось преступление против личности, я машинально потирала запястья, которые до сих пор болели от наручников, и размышляла.
Как поступить теперь? Заявить в полицию или забыть обо всём, как о страшном сне? Против первого протестовал рассудок - я помнила, что сказали насильники на прощание: если обращусь в полицию, они арестуют меня за проституцию и выгонят из страны. Против второго протестовало сердце - не могла я оставить их безнаказанными, к тому же ночью я твёрдо решила идти в участок. Днем, однако, моя решимость несколько угасла.
Так ничего и не придумав, я вышла на бульвар и спросила у первого же прохожего, где находится полиция. К счастью, участок действительно находился недалеко, мне даже не пришлось ехать на автобусе.
А впрочем, возможно, зря я отказалась от автобуса. Я быстро заплуталась в незнакомом районе, и двадцать минут прогулки под холодным дождём окончательно испортили мне настроение. Не улучшилось оно и тогда, когда я пришла к цели.
Полицейский участок оказался таким, как я себе его представляла - небольшое серое здание с синей вывеской 'Полиция', семь или восемь автомобилей на стоянке, забор из металлической сетки и дремлющий охранник.
Решительным шагом вошла я на территорию полицейского участка, но почти сразу походка моя утратила уверенность, и на полпути я остановилась. На улицу вышли те самые, чей запах ещё долго преследовал меня по ночам.
Быстро присев, я спряталась за одну из машин и замерла, поблагодарив себя за трусость и колебания: ведь если бы не замедлила шаги, столкнулась бы с ними нос к носу, и кто знает, чем бы это закончилось. Может быть, они бы не узнали меня, но я в это не верила.
Полицейские, громко смеясь, остановились у одной из машин, и я сменила позицию, чтобы подойти ближе и послушать, что они скажут.
- Неплохо, да? - хрюкнул сутулый.
- Ага-а! - мечтательно протянул второй.
Я осторожно привстала, чтобы видеть своих мучителей, и невольно улыбнулась - при свете дня они не показались мне такими сильными и страшными: обыкновенные ублюдки с трясущимися от смеха животами. Наверняка не слишком расторопны и, совершенно определённо, не слишком сообразительны.
- А на прошлой неделе - помнишь? - спросил сутулый.
- Ты о которой? О француженке, что ли? Да! Обожаю француженок! И, что ценно, она сама хотела. Но, согласись, вчера всё-таки было лучше! Какие ноги! Нет лучше баб, чем русские шлюхи!
- Кому как, Дуди! Мне показалось, что вчерашняя была чересчур худа. Кожа да кости. Разве что настоящая блондинка с голубыми глазами....
От неожиданности я дёрнулась, больно стукнулась головой о стальной бок машины - эти двое, к счастью, не обратили внимания на звук удара - и замерла. Меня прошиб холодный пот. Так это что, они обсуждали меня? Прямо в полиции, не стесняясь посторонних? Хотя - кто мог знать, о ком, о чём именно они говорят...
- Надо бы на пляж наведаться, - сказал сутулый. - Как думаешь, Зеев?
- Да. Сегодня там не будет много народу, так что нам вполне может попасться заблудившаяся рыбка.
Полицейские засмеялись.
- Вот и отлично. Вечером обязательно заедем туда. Как стемнеет, ближе к концу смены. А впрочем... давай не спешить, такие приключения каждый день - рискованно. Да и интерес не тот будет.
- Ха, вот в риске-то весь интерес...
Я прижалась спиной к автомобильной дверце и подождала, пока их машина выедет за ворота. Значит, они и на пляже промышляют! И каждый день кто-то становится их жертвой?..
Сердце моё колотилось, как бешеное. Теперь я точно знала, что не пойду в участок. Жаловаться на эти мешки мусора - просто дурной тон.
- Что вы здесь делаете? - спросил меня грубый резкий голос.
Я быстро опустила голову в землю, потом, словно нехотя, поднялась. Передо мной стоял охранник в серой куртке, недовольно моргавший покрасневшими глазами.
- У меня деньги упали, - заявила я возмущённо. - Доставала кошелёк, а они вылетели! Несколько бумажек, пятьсот шекелей! Мне необходимо их найти, это всё, что осталось до зарплаты.
Услышав про деньги, охранник забыл о том, что на территории полицейского участка находится посторонняя, судя по внешности, русская девушка, которая подозрительно возилась у машины начальника участка.
- Я вам помогу, - с охранника слетели остатки сна и он, нагнувшись, с готовностью заглянул под машину.
Не теряя времени, я отбежала к воротам и свернула за угол дома. Пусть ищет, может, чего и найдёт.

Кассирша в супермаркете подозрительно смотрела на высокую стройную светловолосую девушку в промокшей ветровке, которая протягивала ей деньги.
- Вы больше ничего не будете брать? - спросила она покупательницу.
- Спасибо. Да, это всё.
Кассирша равнодушно кивнула. Тем временем покупательница выкладывала перед кассой буханку хлеба, пакет молока, кухонный нож, две пары дешёвых тапочек, моток верёвки, спортивный костюм, чёрную дамскую сумку, упаковку медицинских резиновых перчаток, упаковку нашатырного спирта, пластырь, несколько безопасных бритв и шесть бутылок пива.

- Ну, показывайте свои обновки, - сказала Светлана, когда я вернулась домой.
Мысленно проклиная себя за несообразительность, я продемонстрировала чёрную сумку со всем содержимым. Светлана качнула головой и села на диван:
- И из-за этого вы ходили в магазин? Потратили три часа?! Продукты в доме имеются, для эпиляции есть кое-что получше лезвий, вот разве что костюм и тапочки... Вы же, как я поняла, спортсменка?
Я тоже улыбнулась, присоединилась к Светлане и обняла эту красивую женщину.
- Пора бы нам перейти на "ты", - предложила я. - А насчёт магазина - я туда ходила просто отвлечься... сама понимаешь от чего. Сказать тебе правду - взяла то, что на глаза попалось, долго не раздумывала, а сумку купила, чтобы нести удобнее. Не выбрасывать же продукты и остальное.
- И правильно! - с готовностью поддержала меня Светлана. - Я тоже люблю побродить по магазинам, когда... на душе не очень хорошо. Бывает, ещё и не такое накуплю. И ничего страшного, всё в хозяйстве пригодится. - Она улыбнулась:
- Не переживай, Леночка. Всё как-нибудь наладится.
Я молча кивнула в ответ. Я тоже полагала, что всё наладится.

* * *

Полицейский автомобиль, лениво ехавший по дороге вдоль пляжа, остановился, когда из-под правой передней шины раздался характерный хлопок. Из кабины вышел толстый молодой человек в форме и склонился над колесом.
- Какая-то сволочь положила отбитое донышко бутылки! - толстый со злостью пнул колесо и выругался.
Если бы он посмотрел в этот момент назад, то заметил бы, как из кустов метнулась чья-то тень.
- Ты представляешь, Зеев, эти русские уже дошли прямо до террора! - продолжал полицейский. Он выпрямился, недовольно поморщился и вытер ладони о штаны. - Зеев, ты меня слышишь? Чего молчишь?
Дуди прожил секунд на двадцать дольше своего друга. Елена аккуратно сняла окровавленные резиновые перчатки и, тщательно завернув в них обломок безопасной бритвы, положила в пакет. Надев другие перчатки, она внимательно обшарила карманы мертвецов - это заняло меньше минуты. Умные вы ребята, возле этого фонаря, в самом деле, никто не ходит, в такой-то темноте, а тем более в такую отвратительную погоду. Деньги, часы, кредитные карточки - всё это нужно забрать, хотя бы для того, чтобы полиция стала расследовать убийство с целью ограбления... а вовсе не месть.
Взяв полицейский фонарь, Елена проверила, нет ли в машине ещё чего-нибудь ценного, по крайней мере, сверху. Ах ты, чуть не забыла - уголовники наверняка взяли бы и оружие.
Поджигать машину смысла не было - пламя увидят за одну минуту и всё равно погасят, а так - стоит себе автомобиль ментов, они там дремлют, кому охота подходить, смотреть? Диспетчер что-то бубнит, но вроде бы просто общается с кем-то на линии. Вот и ладно.
Отойдя в сторону, Елена поменяла тапочки и понюхала. Фу, как противно воняет этим наштырным спиртом. Зато служебная собака не найдёт.
Содержимое пакета она разбросила по нескольким мусорным бакам, подальше от места происшествия. Мусор увезут утром, а Елена не хотела рисковать понапрасну. Лучше лишний раз перестраховаться.
Через минуту, когда Елена возвращалась в подъезд после пробежки, грохнула молния, и полил такой дождь, что ей даже стало досадно: получается, зря старалась, избегая крови и меняя тапочки...

Полицейскую машину с двумя мертвецами нашли только во второй половине воскресного дня. Как вы были правы, ребята, когда уверяли, что подавать на вас жалобу не стоило...

В понедельник приехали Олег и Маша. Елена просила Светлану ничего не рассказывать им. А спустя девять месяцев у Елены родилась очаровательная дочка, её назвали Наташей. К тому времени Елена уже работала помощницей адвоката и готовилась к поступлению в Тель-Авивский университет.
Ничего удивительного, что среди всех этих событий она не сразу поняла, о чём идёт речь, когда услышала по радио, что полиция нашла арабских террористов, убивших девятью месяцами раньше двух полицейских недалеко от Тель-Авивского пляжа и имитировавших ограбление. Командир этой террористической группы, который, собственно, и совершил убийство, был застрелен, так как оказал сопротивление, но его сообщники обо всём рассказали. Елена даже не сразу сообразила, что речь идёт о её бывших знакомых. Любимый герой детства Елены Жан Вальжан, наверное, уже мчался бы в полицию признаваться, а Елена просто усмехнулась и пошла кормить дочку.
Елена сделала два вывода на будущее. Во-первых, с израильской полицией, в случае чего, можно не особенно церемониться. А во-вторых, "сигналом тревоги", в отличие от полиции, пренебрегать не следует не только в России, но и в Израиле.
Светлана не задала ни единого вопроса. Возможно, она и в самом деле не усмотрела связи между некоторыми событиями девятимесячной давности. А может быть, просто не обратила внимания на сообщение по радио.

* * *

Наверное, тогда я и стала по-настоящему убийцей. Именно тогда, когда, узнав, что за мой поступок несут наказание другие люди, я пошла заниматься своими обычными домашними делами.
Но вот что касается Светланы... Похоже, сегодняшнее её обращение как раз и означает, что она тогда усмотрела связь событий. И чего же она теперь от меня ожидает?
Мы стояли на балконе и с высоты четвёртого этажа смотрели на проходящих внизу людей. Из комнаты, даже через плотно закрытую дверь, то и дело доносились всхлипывания Анны, она никак не могла успокоиться, и в этом я прекрасно её понимала - единственную дочь обвиняют в нападении на полицейских и хранении наркотиков...
- Светлана, ты же понимаешь, что я всего лишь студентка юридического факультета, подрабатывающая помощницей адвоката?
- Понимаю, Леночка. Извини за идиотский ответ: нам не к кому больше обратиться.
Ну, ладно. Если Светлана и Анна не ошибаются насчёт картины происшествия, успокоить навеки пару ментов - невелика проблема. Других, увы, придётся оставить жить, иначе слишком большой след. А вот вытащить Марину...
- Смотри, Света... Во-первых, ничего конкретного я тебе обещать не могу. Во-вторых... Ты понимаешь, я вообще берусь за это дело только потому, что у меня есть очень хороший знакомый, из религиозных. Я к нему обращусь, расскажу всё в точности так, как услышала от вас с Анной, и попрошу молиться за Марину. Если его молитвы помогут, с Анны пять тысяч долларов. Плюс - независимо от результата - возмещение расходов. Полагаю, не более пары сотен долларов. Идёт? Для Анны это, в случае успеха, не слишком накладно? На адвоката наверняка уйдёт больше.
- Разумеется, Леночка. Я ни о чём другом и не прошу. Лишь бы молитвы помогли - и всё. Деньги ты получишь в любом случае, а уж с Анны или с меня - пусть тебя не касается. Я тебе очень благодарна. Ты даже не представляешь как.
Ой, как я не люблю, когда со мной так разговаривают люди, к которым я хорошо отношусь, у меня от этого внутри всё переворачивается - и я начинаю стараться.
- И ещё, Света: нужно, чтобы несколько вечеров ты или Анна посидела с моей Наташей. Ладно?

* * *

В вестибюле полицейского участка находился только пожилой усатый человек в форме. Он сидел за столом и читал газету. В эти выходные ребята сорокового отделения обезвредили опасного преступника, вот уже два месяца терроризировавшего город. Большая фотография счастливо улыбающихся парней была помещена на третьей странице. Охранник смотрел на снимок и тоже улыбался.
- Молодец, мальчик! Весь в отца! - бормотал он. - Это я сейчас охранником сижу, а раньше как ты, патрулировал город, аресты проводил, даже в паре перестрелок участвовал! Правда, в газету ни разу не попал, так и не было раньше таких подонков! Скольких он убил? Вот за каждого пусть по пять лет отсидит, глядишь, и помрёт в тюрьме!
Мужчина нахмурился, но, снова посмотрев на фотографию, улыбнулся. Утреннюю статью он успел прочитать два раза и был намерен снова погрузиться в восторженные описания полицейской операции самого уважаемого журналиста города, как дверь открылась и на пороге появилась молодая девушка, возможно, даже иностранка.
Старый полицейский понял это, не поднимая голову и не глядя на посетителя. То, что это женщина, а не мужчина, было понятно по звуку каблучков, а то, что это именно молодая девушка, полицейский догадался по нескольким признакам - во-первых, очень уж резво каблучки приблизились к столу, а во-вторых, от посетительницы приятно пахло дорогими духами. Такие духи в Тель-Авиве были редкостью, он-то уж точно знал - его супруга просто помешана на запахах.
- Простите, мне нужно увидеть арестованную, - произнесла девушка.
- Только по предварительной договорённости, - не поднимая головы, ответил охранник. Ишь, прыткая какая, наверное, действительно иностранка, хотя говорит почти без акцента.
- По какой это предварительной договоренности?! - возмутилась девушка.
Полицейский со вздохом отложил газету и грустно посмотрел на посетительницу. Высокая, стройная, голубоглазая... Хорошо, что пришла навестить заключённую. Было бы жалко, если бы кто-нибудь её обидел.
- Девушка, у нас здесь строгие порядки и одного вашего желания недостаточно.
- Недостаточно?
Девушка открыла сумочку. Охранник вздохнул. Ну почему русские считают израильских полицейских продажными?
- Лично мне деньги всегда нужны, - сказал он, - но я не привык брать их на работе, а тем более у женщин.
Девушка, улыбаясь, достала паспорт и протянула его охраннику. Может, она открыла сумочку именно с этой целью? Тогда получается, что это он плохо про неё подумал.
- К кому вы пришли? - он сравнил фотографию с оригиналом.
Девушка назвала имя, и полицейский кивнул. Почему-то он не сомневался, что Елена, именно это имя было указано в паспорте, пришла к русской.
- Кем вы приходитесь арестованной?
- Двоюродной сестрой.
Охранник открыл журнал посещений и аккуратно переписал туда паспортные данные посетительницы. Он помнил девушку, о которой спрашивала Елена. Наверное, они действительно родственники, уж очень похожи - обе светловолосые, настоящие русские красавицы. То есть, сейчас арестантка далеко не в лучшей форме, хотя видно, что и она наверняка очень красива. Как жаль, что прошло время, когда он мог оценить женскую красоту по достоинству! Пожевав губами, полицейский вернул паспорт Елене.
- У арестованной сейчас находится адвокат. Вам придётся подождать.
Девушка кивнула и отошла в сторону. В это время в коридоре, ведущем вглубь здания, появился высокий темноволосый человек в строгом сером костюме - адвокат русской девушки, к которой пришла посетительница.
Охранник снова вернулся к газете, успев краем глаза увидеть, как Елена поздоровалась с адвокатом. Они отошли в дальний угол и стали тихо о чём-то беседовать. Полицейский не прислушивался, да ему и не было интересно, о чём говорит эта девушка. Наверняка умоляет сделать всё возможное для освобождения сестры. А впрочем... такое впечатление, что они хорошо знакомы. Как это понимать? Она работает с адвокатом, но не хочет этого афишировать? А может, она вообще журналистка? М-да, хорошо, что не нагрубил ей. Это тебе не то что двоюродная сестра арестованной. Но лучше сделать вид, будто ничего не заметил. Пусть себе две девушки поговорят, авось обеим полегчает.

После моей непродолжительной беседы с адвокатом Марины, охранник проводил меня в комнату для свиданий. Вы все наверняка видели американские фильмы, где эта комната изображается большим помещением со стеклянной перегородкой, по одну сторону от которой сидят заключённые, по другую - посетители, и общаются посредством телефона.
Ничего подобного в Тель-Авивском полицейском участке не наблюдалось. Это была самая обыкновенная комната с небольшим столом и несколькими стульями. На окнах - стальные решётки, в верхней половине двери вставлено небольшое стекло, чтобы охранники могли видеть, что происходит внутри.
Я села и стала ждать, пока полицейские приведут Марину.
Честно вам скажу, дорогие мои друзья, когда я её увидела, просто не могла поверить, что можно так зверски избить женщину. Лицо Марины было сплошным синяком, губы опухли, ранки ещё не зажили, глаза открывались лишь наполовину. Обнажённые руки тоже были в синяках. Я представила, сколько синяков скрывается под одеждой, и содрогнулась.
- Здравствуйте, Лена, - хромая, она подошла к стулу и тяжело на него опустилась.
Видимо, ей уже рассказали обо мне. Что ж, тем проще.
- Здравствуйте. Расскажите, что произошло.
- Но вам, наверное, мама всё рассказала.
Девочка не понимала, что мне нужно было услышать и её версию. Во-первых, чтобы убедиться, что они не отличаются, а во-вторых, чтобы узнать подробности. Поверьте, интерес мой был отнюдь не праздным.
- Я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, - мягко произнесла я, - но мне нужно услышать всё из первых уст. Иначе я не смогу вам помочь.
- Хорошо, - Марина закашлялась и тут же схватилась рукой за бок. - Мы стояли с Андреем у старого кинотеатра. Разговаривали. К нам подошли двое полицейских и попросили предъявить документы. Андрей показал им паспорт, а они заявили, что там что-то не в порядке, и приказали пройти в машину.
Я кивнула. Пока ничего необычного не было.
- Я достала телефон, чтобы позвонить маме и предупредить о случившемся, но один из них сильно ударил меня по руке, выбил телефон и наступил на него, а потом ударил меня по лицу. - Голос девушки стал сиплым, она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. - Андрей кинулся на них, но их было двое! А потом приехали ещё две или три машины, и они все вместе стали нас бить. - Марина всхлипнула. - Я кричала, пыталась позвать на помощь, но в тот день была плохая погода, шёл дождь и никто нам не помог, не было ни одного прохожего! А Андрей.... - девушка зарыдала.
Я подождала, пока она успокоится, погладила её по руке.
- Мы собирались пожениться! А этот полицейский! Он преследовал меня, хотел.... а я от него убежала... - плечи Марины вздрагивали. Я достала носовой платок и протянула девушке.
- Опишите, как они выглядели? Вы хорошо их запомнили?
- Тот, который меня преследовал - настоящая свинья! Он и внешне похож - маленькие, близко посаженные глаза, нос кнопкой, тёмные густые брови, почти чёрные волосы. Невысокий, толстый. Пожалуй, даже слишком толстый. На вид я бы дала ему лет двадцать пять, но, не знаю. Его Эли зовут, если я ничего не напутала.
- А второй? Его напарник.
- Он тоже толстый, но не такой, как первый. Кажется, Йоси. Он немного выше Эли, тоже темноволосый. Подбородок у него тяжёлый, нос с горбинкой. Подробнее я не могу его описать. А тех, которые подъехали, я плохо запомнила, потому что закрывала лицо руками, - девушка тяжело вздохнула. - Запомнила только, что у одного большая родинка над бровью.
Я кивнула. Сведений было достаточно. Значит, Йоси и Эли... Приятно будет познакомиться, Йоси-Эли.
- Хорошо, Марина, я пойду.
Девушка с надеждой посмотрела на меня и вздрогнула.
- Спасибо вам, Лена! Вы правда - поможете?
- Я помолюсь, - сказала я серьёзно. - А ещё у меня есть хороший знакомый, из религиозных. Его молитвы очень сильные. А поможет вам адвокат. Я говорила с ним сегодня.
В двери появился охранник.
- Прощайтесь.
Я обняла испуганную девушку за плечи, погладила по волосам и шепнула:
- Всё будет хорошо.
Почему-то мне самой это стало ясно в тот момент.

* * *

Потом я отправилась за покупками. Не морщите нос, друзья мои, но я пошла в самый дорогой бутик женской одежды. Было жаль тратить безумные деньги на тряпки, которые, возможно, никогда больше не надену, но по этому поводу у меня были свои соображения.
Я выбрала самую короткую юбку, какую только сумела найти. Полицейские наверняка клюнут на длинные обнажённые женские ноги. В тон к юбке нашла туфли на высоком каблуке и белую, открывающую плечи, блузку. В таком наряде я чувствовала себя дорогой девушкой по вызову. Чтобы немного скрасить это ощущение, в соседней лавочке приобрела большую дорожную сумку и фотоаппарат-мыльницу. Получилась ветреная, но состоятельная туристка. Именно такого эффекта я и добивалась. На второе - купила неплохое летнее платье, с которым, к сожалению, тоже придётся расстаться. Но ничего не поделаешь. Если дело выгорит, все расходы покроются сторицей.
Закрыв глаза тёмными очками, я пошла к старому кинотеатру. Именно здесь, по рассказу Марины, на них напали полицейские. К моему счастью, долго они себя ждать не заставили.
- Сударыня, ваши документы!
Этот, с одутловатой мордой, видимо Йоси, а толстяк - Эли. Надо полагать, они всегда начинают с документов, а уж потом решают, как продолжить.
Мило улыбаясь, я протянула Йоси паспорт.
- Вы француженка, из Парижа? - безобразно коверкая слова, полицейский перешёл на французский. - Ваша фамилия Кац? Эллен? Вы говорите по-французски?
Я с трудом поняла, что он сказал. Неужели он и правда думает, что это французский? Это и на вьетнамский вряд ли потянет! Я разозлилась. Сейчас я покажу вам настоящий французский!
- О, вы тоже говорите по-французски?! Ну надо же, как здорово! - затараторила я, - В этой прекрасной стране всё так замечательно, но так мало людей говорит по-французски! А мне так хочется время от времени поговорить с каким-нибудь хорошим человеком на родном языке! А вы часто бываете в Париже?
Я изобразила наивную простоту, сняла очки и помахала ими перед носом оторопевшего мента. Откровенно посмотрела на Эли и подмигнула. Ведь неизвестно, с кем из них дело пойдёт быстрее.
У Эли моментально отвалилась челюсть, а Йоси, растерянно моргая, вернул мне документы.
- Простите, сударыня, если можно - на иврите, пожалуйста! Я... это... отвык говорить по-французски!
Можно подумать, ты когда-нибудь привыкал к языку Проспера Мериме и Виктора Гюго, сволочь. Ладно, я и на иврите могу.
- Я говорила, что очень рада приятным собеседникам! А тем более, охранникам правопорядка! Неужели в Израиле все полицейские знают французский! Как это мило! - и я игриво щёлкнула его удостоверением по носу.
- Какая вы красивая, сударыня! А что вы делаете сегодня вечером?
Попались. Ещё бы! За одну только юбку отдала полторы зарплаты! Хороши русские девочки, да? Неудивительно, что этот Йоси положил глаз на Мариночку, такая девушка... Классическая русская красавица. Мальчику захотелось сладенького. Похоже, ему вообще нравятся длинноногие синеглазые золотистые блондинки.
- О, сегодня вечером я иду в клуб, - разочарованно повела я плечом. - Я видела чудесный клуб недалеко отсюда. Кажется, французский.
- А завтра? Завтра - можно вас пригласить на чашечку кофе? - Эли включился в разговор и даже сглотнул, видимо, уже представил меня в душе.
- Ну, завтра... не знаю... может быть... ладно, позвоните, запишите номер моего мобильного...
Йоси положил записку в правый карман и неловко попытался изобразить поклон. Я снисходительно кивнула и присела поправить ремешок туфли, так, чтобы вырез блузки попал в их поле зрения.
- Мы вам обязательно позвоним, - сказал Эли.
- Обязательно. - Йоси помахал рукой, а я, покачивая бёдрами, отправилась домой. Полагаю, они ещё долго смотрели мне вслед. Там было на что посмотреть. Я старалась.

* * *

Через два дня сотовый телефон Елены ожил. На дисплее высветился незнакомый номер. Елена почти не сомневалась, что это её недавние знакомые. Она приняла вызов.
- Алло, - немного растягивая гласные, сказала она в трубку.
- Эллен? Это Йоси. Помните меня?
Чувство, которое Елена испытала, когда услышала этот голос, были смешанными. С одной стороны, она ждала этого звонка ещё вчера, и в душе успело накопиться немало раздражения, а с другой стороны, ожидание только подогревало, вызывало азарт. Менты наверняка выделят для неё свободный день. Темпераментная француженка не годится для получасового удовлетворения похоти двух сволочей, ей нужно время.
В общем и целом, Елена обрадовалась. В сердце умолкла маленькая сомневающаяся кошечка, которая перед этим ласково нашёптывала в ухо: "они не позвонят. Никогда не позвонят". Теперь можно было вздохнуть - ожидание оправдалось. Дальше - дело техники.
- О! Йоси! Смуглый темноволосый красавец с мужественным подбородком! - Елена почти пела. Её голос должен звучать, как мёд - тягуче и сладко. - А другой джентльмен с тобой? Эли мне тоже очень понравился!
Елена едва не прыснула в трубку, когда услышала, что толстяк едва не задохнулся от возбуждения.
- Да! Мадмуазель Эллен! Приходите к нам, у нас есть отличное видео!
- С превеликим удовольствием! Диктуйте адрес.

Квартира, куда полицейские привели Елену, ничем её не удивила. Поинтересовавшись, где туалет, она быстрым шагом обошла территорию противника и не заметила ничего подозрительного. В квартире кроме Йоси и Эли никого не было, а незаправленная кровать, мятые простыни, старые обои, куча грязной посуды в раковине произвели отталкивающее впечатление. Было видно, что это настоящая холостяцкая берлога. Берлога, куда зверь приносит добычу. Только в этот раз всё будет по-другому. Хищник и жертва поменяются местами.
- Ну-с, Йоси, какие видеозаписи ты хотел мне показать? - спросила Елена.
Сегодня она надела тот самый костюм, который приобрела в дорогом бутике. Брюки чуть ниже колен, свободная блуза и пиджак. Продуманный гардероб - половина успеха.
Йоси неловко посторонился, пропуская Елену в комнату, где её уже ждал Эли.
- Привет! - Елена натянула улыбку, показывая ровные белые зубы, и толстяк улыбнулся в ответ.
- Присаживайтесь.
Он похлопал рукой по кровати рядом с собой. Елена села, а Йоси включил видео.
Елена уставилась на экран, но мысли были далеко от того, что ей показывали. Хорошо, что в квартире, кроме двух полицейских никого не было. Елена подумала - неужели этих слабоумных не удивило, что она, такая красивая и элегантная, на третий день знакомства согласилась приехать к ним на квартиру? С другой стороны - почему это должно их удивлять? Во-первых, они считают себя неотразимыми. Во-вторых, с их точки зрения, все иммигрантки - проститутки, с той разницей, что русским они о своём мнении орут погромче, а с американками и француженками выдерживают хоть какую-то видимость церемоний.
Спустя пару минут, Эли подвинулся ближе и положил руку на колено девушки. Елена подмигнула толстяку и мягко убрала его руку.
- Давай посмотрим кино, - проворковала она. - А потом...
Елена покосилась на стоящего в дверях Йоси, который откровенно смотрел куда-то в район её груди. Если пытаются придушить или надеть наручники, она не будет церемониться - ударит сразу, а затем вызовет знакомого корреспондента, заодно адвоката Марины, и только после их прибытия - полицию. Эти ублюдки никуда не денутся, пойдут на компромисс и прекратят дело против Марины, иначе она отправит на телевидение отличный материал - двое стражей порядка пытались изнасиловать иностранную гражданку! Конечно, было бы лучше обойтись без этого, но и такой вариант Елена рассматривала. Слишком уж опасно недооценивать противника. И всё-таки засвечиваться на телевидении для неё было нежелательно. Да и в отношении этих двух кавалеров у неё были несколько иные планы.
- Йоси, я этот фильм видела. - Елена улыбнулась и поморгала длинными ресницами. - Дай-ка мне пульт!
Она включила ТСМ, где показывали старый фильм про ковбоев. Лихие парни громко стреляли в индейцев. То, что надо!
- Слушай, ты бриоши любишь? Я - обожаю, сейчас приготовлю!
Рука Эли застыла на полпути к колену гостьи, а Йоси просто открыл рот. Наверняка не знает, что такое бриоши, а ведь уверял, что был во Франции!
Не дожидаясь ответа, Елена решительным шагом отправилась на кухню, Йоси привстал, потоптался, но вернулся к телевизору. Наркотики, если есть, наверняка там - на кухне. Все мужчины думают, что копаться в специях никто не будет, но это работает, только если к делу не подключается женщина.
Елена открыла шкафчик и достала небольшие жестяные банки. Быстро открыв их, одну за другой, она увидела нечто очень похожее на то, что искала.
- Йоси, это что - ваниль? - вернувшись в комнату, наивным голосом спросила она. - Что-то не очень похоже.
- Нет... это...
- Сахар, что ли? И пахнет как-то странно...
- Э-э-э...
Елена улыбнулась, ушла на кухню и оттуда громко спросила:
- Слушай, а ваниль-то у тебя где?
Наконец полицейский опомнился. Вынув пистолет из кобуры, он двинулся на кухню. К его несчастью, сигнал тревоги Елены уже сработал. Прежде чем Йоси направил пистолет на свою жертву, Елена уже была готова. Она даже не думала, нанося удары. Так, автоматика движений. Голливуд учит, что, когда на человека направляют пистолет, то надо сразу вежливо поднять руки и смиренно ждать последствий. Елена была плохой ученицей Голливуда, зато кое-что другое она умела очень хорошо. Впрочем, подобные стереотипы иногда бывают полезны. Не дав Йоси поднять пистолет, девушка резко дёрнулась под правую руку мента и внезапно оказалась у него за плечом. Полицейский тщетно нажал на курок, но в этот момент Елена уже ударила его ребром ладони. Йоси, охнув, опустился на пол. Елена взяла полиэтиленовый пакет и, мягко потянув за дуло, вынула пистолет из руки незадачливого ухажёра. Оказывается, этот баран даже не удосужился снять оружие с предохранителя. Хорош полицейский, угрожающий пистолетом, даже не подготовив его к выстрелу!
Елена торжествующе улыбнулась. На оружии толстяка остались только его собственные отпечатки пальцев. Елена проверила обойму и сняла пистолет с предохранителя.
В этот момент на кухню вошёл Эли, встревоженный тем, куда его друг отправился с пистолетом в руке.
- Что тут происходит?.. - голос его прервался: он тупо смотрел на валяющегося на полу приятеля, и картина происшедшего начинала постепенно до него доходить.
Елена ничего не ответила, просто улыбнулась, подняла пистолет и выстрелила. С такой дистанции промахнулся бы только кретин. Тотчас же забежала в комнату и сделала громче телевизор, откуда сразу раздались залпы ковбоев.

На полу заворочался Йоси. Поздно, мальчик, поезд ушёл. Не теряя времени даром, молодая женщина достала из шкафчика большую пивную кружку, высыпала туда полбанки наркотиков и развела водой из-под крана.
- Пей, Йоси, - заботливым голосом проговорила она и зажала нос мента пальцами. Тот открыл рот, и девушка влила в него почти целую кружку. Йоси закашлялся. - Ну-ну, не захлебнись! Умереть ты ещё успеешь. Через полчасика или сколько там получится.
Йоси слабо кашлянул и покорно закрыл глаза. Елена немного подождала, затем вложила ему в руку пистолет - его ведь.
Она посмотрела на часы. Без десяти девять. Скоро пора спать, да и Наташа наверняка соскучилась по маме...
Аккуратно приоткрыв дверь, она вышла на пустую лестничную площадку. Надо же! Ковбои палят так, что слышно даже здесь. Наверняка её выстрел был тише.
Кажется, за Андрея худо-бедно отомстила, а уж что будет с Мариной...
Лишь бы молитвы помогли!

* * *

Пожилой судья в черной мантии, накинутой на худые острые плечи, изнывал от жары. Полчаса в здании было отключено электричество, отчего остановилась не только работа компьютеров, но и кондиционеров. К тому же пришло время очередного слушанья, и вместо обеда снова придётся есть эту дрянную растворимую бурду из пакета.
В зал заседаний вошли двое - толстый полицейский, подмышками которого расплывались огромные темные пятна и молоденькая русская девушка в наручниках. Судья поморщился - обвиняемая хромала, ноги её были скованы, и путь от двери до большого стола, за которым сидел судья, занял не положенные двадцать секунд, а четыре минуты.
- Поживее, поживее! - прикрикнул мужчина в мантии. - Теряете время!
Толстяк слегка толкнул девушку и та, споткнувшись, чуть не упала.
Судья бегло пролистал дело обвиняемой, восстанавливая в памяти события, и покосился на полицейского. Вместо того чтобы поздороваться, тот кивнул. Судья поморщился. Что себе позволяет этот хряк? Да ещё жвачку жуёт!
- Здравствуйте, господин полицейский, - язвительно произнёс судья. - Смотрите, не подавитесь жвачкой!
Полицейский закашлялся.
- Добрый день, ваша честь.
- 'Ваша честь', - передразнил судья. У него мелькнула мысль, что этот невежа, небось, даже не знает, к кому пришёл. Отправить бы его прочесть бумажку с именем судьи - там, с наружной стороны двери... - Позвольте представиться, судья Ландау.
Полицейский смутился.
Ландау ехидно улыбался. Обвиняемая наверняка это видела, но судье было всё равно - пусть полицейский сам беспокоится о своём авторитете.
- Где свидетели? - раздражённо спросил он, когда толстяк встал рядом с русской.
- Они заболели.
Заболели... Оба? Кто - полицейские? Судья Ландау бросил взгляд в дело и даже дёрнулся от неожиданности: вспомнил! Вспомнил, где он слышал фамилии свидетелей. Заболели, значит?..
- Ах, они заболели... - Елейным голосом произнёс Ландау, пытаясь изобразить сочувствие, но при этом краснея от злости. - Сразу оба, да? Бедненькие! И что же у них за болезнь такая?
Теперь пришла очередь полицейского покраснеть.
- Ва-ваша честь...
- Вы что, идиотом меня считаете?!
Судья больше не мог притворяться, он вскочил с места и навис над столом, словно Дамоклов меч. Что эти полицейские себе позволяют, в самом деле?! "Свидетели заболели"! Ясно дело! В новостях вчера их обоих показали, не узнать было невозможно: те самые, которые неделю назад давали показания против вот этой русской девчонки. И, хотя русским доверять никак невозможно, сплошные мафиози да проститутки, в данном случае дело чистое: русская, как ни удивительно, сказала в прошлый раз правду.
- Но у нас есть убедительные доказательства, - промямлил полицейский.
- Какие доказательства? Если свидетели по этому делу сегодня прийти не смогут, то о каких доказательствах вы говорите?! - взвизгнул судья, злясь на себя за нелогичность формулировки.

Полицейский вытер ладонью вспотевший лоб. Ландау зло смотрел на него сверху вниз. Ну, конечно! Теперь всё ясно! Наркотики, о которых шла речь в этом деле, не принадлежали этой девчонке! Теперь уже известно, чьи они... Этих обоих мерзавцев, свидетели, как же. Впрочем, может быть, только этого Йоси... а тогда зачем он второго пристрелил? Тоже понятно - товар не поделили! А этот Йоси, ныне тоже покойный, отравился собственным порошком. Передозировал, выходит. Стало быть, он торговал наркотиками, имел на эту русскую виды, как она и говорила в прошлый раз, она отказала, он ей отомстил, и что-то у него не вышло с напарником. А теперь этот толстяк морочит голову - кому?! СУДЬЕ!!! - и уверяет, что у них есть какие-то другие доказательства! И где же они? Ландау постарался успокоиться.
- Так, доказательств я не вижу, свидетели ваши не пришли, давайте позвоним им!
Полицейский чуть не подавился жвачкой.
- Ой, это же против обычной практики суда... - пятна подмышками толстяка несколько увеличились в размерах.
- Я лучше знаю обычную практику суда! - закричал Ландау, сбиваясь на фальцет. - Ну что - звоним вашим покойникам-наркоманам? Или снимаете претензии к арестованной?
- Вы имеете в виду - отпустить её под залог?
- Никакого залога я требовать не буду! - снова взвизгнул судья и уже спокойнее добавил:
- Не вижу состава преступления!
Не дожидаясь возражений, Ландау стукнул ладонью по столу и, обернувшись к секретарше, добавил:
- Дело закрыто.

Марина не могла поверить тому, что с ней сейчас происходило. Свирепый полицейский, который несколько минут назад больно толкал её резиновой дубинкой в спину, сжался, втянул голову в плечи и как будто стал ниже ростом. Подобострастно поклонившись судье, он достал из кармана ключ и липкими от пота руками расстегнул наручники бывшей обвиняемой. Марина потёрла запястья и посмотрела на скованные ноги. Толстяк перехватил её взгляд.
- Сейчас-сейчас, - пролепетал он. - Всё сделаем в лучшем виде.
Девушка обрадовано посмотрела на судью. В этот момент она была готова расцеловать этого нервного усталого человека, но справедливо рассудила, что за этот жест ей могут предъявить новые обвинения.
Когда оковы были сняты, Марина победно посмотрела на своего мучителя и, прихрамывая, пошла к выходу из зала заседаний. Толстяк вышел следом, бормоча извинения, но девушка его не слушала. Главное - он больше не был страшен.

* * *

Я позвонила в дверь уже знакомой квартиры, где жила Анна. На пороге появилась Светлана.
- Большое тебе спасибо, Леночка! - воскликнула она и крепко меня обняла. - Я сейчас расплачусь!
Из комнаты доносились счастливые возгласы Анны и тихий нежный голос молодой девушки. Значит, Марина уже дома. Я отстранилась и серьёзно посмотрела в глаза Светлане.
- Спасибо не мне, как ты понимаешь, а моему религиозному знакомому, который так хорошо и удачно помолился...
Светлана торопливо закивала и протянула мне конверт.
- А почему, собственно, платишь ты? Должна-то Анна! - Этот факт меня неприятно поразил. Если бы с самого начала знала, что платить будет Светлана, может, и на стала бы вмешиваться. В конечном счёте, с этим делом наверняка бы справился и адвокат. А если бы и не справился, то жадин не мешает проучить.
- Оставь, Лена... Я заплачу, и не надо трогать Анну. У неё и так проблем хватает.
Я покачала головой. Ну, конечно, у меня нет оснований считать, что меня обманули - свой гонорар я получила, но всё же... Я знаю Светлану. Она разыгрывает богатую тётушку, а у самой, небось, последние деньги заканчиваются. Бескорыстная дура! Нарвётся же когда-нибудь. Деньги я, конечно, возьму, но... да простит меня Марина, если она снова в беду попадёт, я её вытаскивать за Светкин счёт не стану.
Убрав конверт в сумочку, я поцеловала Светлану.
- Передавай привет Анне, а мне пора.
В этот время в коридор вышла Марина.
- Лена, простите, пожалуйста... Я знаю, что должна вам деньги, я сразу всё не смогу отдать, но вот сейчас - пять тысяч шекелей, это мои сбережения, остальное потом, постепенно, ладно?
Я ошарашенно остановилась в дверях. Марина протягивала мне пачку денег. Кажется, я поспешила ставить крест на этой девушке. Вот только... брать её деньги? Теперь почему-то стало совестно. Стоп. Есть одна идейка!
- Марина... спасибо тебе, но давай сделаем иначе. Скажи, пожалуйста, ты получила денежную компенсацию с полиции за незаконный арест и побои?
- Компенсацию? - девушка непонимающе смотрела на меня и глаза её постепенно наполнялись слезами. - Зачем? Разве это вернёт мне Андрея?
- Андрея не вернуть, зато штраф они заплатят приличный. Много больше, чем ты думаешь! Давай-ка мы с тобой поедем сейчас к моему боссу и откроем дело на полицию.Я сама этим займусь, а когда ты получишь деньги, тогда и будем рассчитываться.
Девушка кивнула, но в глазах у неё стояли слёзы. Я знала причину этому. Увы, вернуть Андрея было не в наших силах.

* * *

Друзья мои, почему вы так загрустили? Неужели вы поверили, что я и вправду мочу израильских полицейских направо и налево?! Да я же просто шучу! С первым апреля, дорогие друзья!



Глава 2. Лучшая ученица


С первым апреля, дорогие друзья! В прошлый раз я вам рассказала всякие небылицы, это понятно - на первое апреля-то. Но вот потом я вспомнила, что не объяснила вам кое-чего. Например, про сигнал тревоги. Это я, конечно, напрасно. Глупости глупостями, но всё должно быть понятно. Помните, вот это: "Главное в нашем деле - этот самый реализем"? Обожаю этот фильм. Так вот, насчёт моего сигнала тревоги...

* * *

День обещал быть пасмурным. Из подъезда старого, изрядно потрескавшегося дома вышла высокая светловолосая девушка, тонкую талию которой изящно перехватывал пояс старого бежевого плаща. В сущности, правильнее было бы назвать её не девушкой, а девочкой-акселератом. Она посмотрела на небо и нахмурилась: эх, напрасно не взяла зонт. Хоть булочная и находится не так далеко, но ещё неизвестно, сколько придётся стоять в очереди; к тому времени может пойти настоящий ливень. Под таким небом рискуешь вымокнуть в считанные секунды. Застегнув пуговицы плаща, Елена проверила мелочь и нерешительно оглянулась. Может, вернуться домой, захватить зонт?.. Да ну. В подъезде слишком неуютно, чтобы заходить лишний раз. Один запах котов чего стоит. Старый дом. Хороший, но старый. ЖЭК говорит, ещё пять лет назад надо было капремонт провести, да заняться этим некому. Вот и рассчитывают на авось: ещё годик продержится, не слишком протечёт, ничто не отвалится, нигде не рухнет. Вздохнув, Елена поёжилась и, привычно посмотрев по сторонам, направилась к магазину.
Июль месяц, называется. Погода такая, что уж очень похожа на оттепель в феврале. Не самая скверная пора, зато самая мерзкая погода. Впрочем, когда у нас хорошо-то? Летом слишком жарко или слякотно, зимой невыносимо холодно... или тоже - грязь непролазная. А уж весна и осень, соединяющие в себе "прелести" как зимы, так и лета... Или это город во всём виноват? Впору сказать - не город, а большая деревня, но без сельского уюта. Невысокие домики, спрятавшиеся в тени гигантских тополей, норовящих в определённый момент задушить горожан своим злосчастным пухом... потрескавшийся асфальт, в такую погоду превращающийся в море... Самая подходящая обувь сейчас - резиновые сапоги. Увы, их-то надевать Елена терпеть не могла, хотя и приходилось время от времени. Но не в июле же! Тем более - с утра казалось, что погода приходит в норму, вот Елена и оделась соответственно... и обулась. И до первого поворота направо всё было в порядке. Но стоило повернуть - и она едва успела затормозить. За ближайшим углом её подстерегало непреодолимое препятствие в виде огромной лужи, подобной знаменитой миргородской, разлившейся прямо посреди дороги, во всю ширь улицы. Елена горько улыбнулась, вздохнула и посмотрела на свои лакированные полусапожки. В таких ботиночках это море не преодолеть. Она нагнулась, подняла с земли камень и сердито бросила в центр лужи. Судя по тому, как камень булькнул и стремительно исчез в пучине, оставив после себя обильные разошедшиеся круги, лужа чересчур глубока. О том, чтобы пройти через неё, не замочив ног, и мечтать не приходится. Вернуться домой, переобуться? Ой, так не хочется возвращаться! Лучше пройти обходным путём.
Вздохнув и посмотрев на часы, девушка направилась к ближайшей подворотне. Пройдя между стареньким запорожцем и мусорными баками, она снова свернула и оказалась на параллельной улице. Здесь асфальт был получше.
Небо нахмурилось, и на землю упали первые капли, подул ветер. Елена поёжилась: кажется, успеть к булочной не получится, придётся где-нибудь переждать. Вот чем оборачиваются оставленный зонтик и отвергнутые боты. Оглянувшись по сторонам в поисках ближайшего подъезда, она заметила небольшой сарай под дырявым навесом. На ржавой металлической двери сарая был вывешен яркий рекламный плакат. Интересно, кому это понадобилось наклеивать плакат на сарай? Ведь удобнее нацепить его на дверь в подъезд, там прочитает гораздо больше людей. А может, так и было? Может, вывесили объявление везде, но кое-где его уже сорвали, оставив только это...
"Научитесь предвидеть опасность! - прочла Елена. - Приглашаем вас посетить единственные в стране курсы древне-японского мастерства тинь-йон - тайной науки о человеческой психике. Занятия начинаются 18 июля в 17 часов по адресу..."
Да ну, глупость какая-то. Обман, наверное. Или дурацкая шутка. Кому понадобилось устраивать курсы древнего мастерства в захолустном городе? Какой-нибудь мошенник полагает, что здесь народ глуп донельзя - как те дети лейтенанта Шмидта, мечтавшие о Бобруйске. Но с другой стороны, если бы они хотели сорвать крупный куш, то отправились бы прямиком в столицу, где зарплата у людей больше, да и народ к разным чудачествам привычнее. Второе, на что обратила внимание Елена, было таинственное слово "тинь-йон". Неплохо бы, подумала она, выяснить смысл этого слова. Оно было звучным и очень приятно перекатывалось во рту - "тинь-йон", словно карамелька. И тут девушке пришло в голову, что сегодня именно 18 июля, а адрес-то, указанный в объявлении - местный театр, соседний дом. Начало занятия через пять минут. Что, если заглянуть туда? Разумеется, просто посмотреть. Не на каблуках же заниматься восточными тренировками. Заодно дождь переждать.
Трудно сказать, как бы поступила Елена, если бы туча в небе не разрасталась с угрожающей скоростью. Вполне вероятно, махнула бы рукой на странное объявление и пошла бы в булочную. А может, любопытство взяло бы верх. Ведь для молоденькой девушки куда интереснее провести час-другой на чьей-то таинственной тренировке, чем гадать потом - упустила ли свой шанс или ловко избежала сетей мошенников.
- В любом случае, - сказала она себе, - я смогу уйти в любой момент.
И небо ответило громовым раскатом.

* * *

Едва Елена подошла к нужной двери, с небес обрушился тропический ливень. Задержись она у объявления ещё пару минут, пришлось бы выжимать волосы, и она точно бы никуда не пошла. Разве что обратно, домой.
Здание местного театра, как и большинство построек в городе, находилось в плачевном состоянии, но консьерж - пожилой мужчина с седыми бакенбардами - гордо стоял под большим козырьком рядом с дверью и строго смотрел на Елену. На нём был старый твидовый костюм с нелепыми эполетами из блестящей материи, брюки украшали лампасы, на голове красовалась тёмная фуражка. Консьерж вытянулся, сверкнул металлическим зубом и поинтересовался:
- Вы куда? Спектаклей нет. На следующей неделе приходите, обещают "Евгения Онегина" показать. Говорят, труппа из Ростова приезжает.
Елена пожала плечами. Похоже, строгий на вид старик непрочь поболтать, но ей-то было не до праздных разговоров, она торопилась на тренировку.
- Простите, я по объявлению. Здесь проводятся занятия по "тинь-йон"? - спросила она.
Консьерж подумал немного и кивнул.
- Здесь. Двадцать вторая комната. Это на втором этаже, рядом с гримёрными. Там репетиции проводятся, вот и тинь-йон ваш обосновался.
Елена шагнула к дверям, но старик, похоже, был настроен на долгий разговор и не хотел слишком рано отпускать собеседницу.
- Девушка, мне ваше лицо знакомо. Вы случайно не родственница Семёна Абрамовича Кац? - Елена вздрогнула, остановилась и молча посмотрела на консьержа. - Я знал Семёна Абрамовича и его жену, Людмилу, - грустно вздохнул старик. - Кто же знал, что с ними такое случится. А меня Егор Иванович зовут. Вы не смотрите, что на мне форма старая, сам я ещё о-го-го! В смысле, сторожем подрабатываю, хулиганов прогоняю. А то повадились одно время пиво пить прямо рядом! Мне-то что? Пили бы тихо, так нет, в самом центре, перед театром! Срам! А как бутылки бить начали, тут уж я не выдержал.
Девушка украдкой посмотрела на часы.
- Простите, Егор Иванович, мне на занятия пора. Приятно было с вами познакомиться, до свидания.
Консьерж вздохнул с сожалением:
- Да-да. Идите. Главный там то ли китаец, то ли японец, их разве разберёшь, но мужичок смешной. Кланяется всё время. И говорит почти без акцента. Вы его сразу узнаете. А народу там немного собралось. Человек восемь. А может, девять.
Девушка кивнула и шагнула к двери.
- Вы на лифт лучше не садитесь, мало ли что! По лесенке, третья дверь направо. Не ошибётесь. Только в коридоре темно, лампочка перегорела, так что вы там аккуратнее. Уборщица каждый день моет, но, может, кто уронил что-нибудь или стул от стены отодвинул. Там вдоль стен стулья стоят.
Елена устало махнула рукой и направилась к лестнице.

* * *

Храм искусства был таким же старым, как его хранитель, и так же кичился остатками былой роскоши. Елена не стала рассматривать лепнину и фотографии на стенах, а сразу поднялась по лестнице. Оказавшись на втором этаже, она замерла. В пустом театре не было слышно ни звука. Скорее всего, занятия ещё не начались. А может, преподаватель опаздывает.
Подойдя к нужной двери, Елена прислушалась. Тишина. Странно. Где же эти восемь-девять человек, о которых говорил старик?
Елена открыла дверь и вскрикнула. Прямо перед ней стоял невысокий мужчина в ярко-красном кимоно и с ножом в руке, в позе нападения. Девушка отпрыгнула назад, в темноту коридора, сделала резкий разворот с выходом в стойку и едва не оступилась на каблуках. Из открытой двери донеслись дружные аплодисменты.
- Один момент! - громко сказал нападавший и обратился к Елене. - Девушка, не бойтесь! Простите меня. Вы ведь на занятие пришли? Входите!
"Это что, глупый розыгрыш? Досадно, что я купилась. Впрочем, ждать на улице, пока закончится дождь, ещё противнее". Елена отряхнула плащ и не без лёгкой опаски подошла к мужчине, который уже передал нож помощнику. Теперь она смогла рассмотреть нападавшего подробнее. На вид ему было около сорока лет, стройный, подтянутый, с прищуренными раскосыми глазами и приклеенной к круглому лицу улыбкой.
- У японцев не принято опаздывать, девушка, - произнёс он и поклонился. - И вы не задерживайтесь в следующий раз. Кстати: сегодняшнее занятие бесплатное, но на следующее всем принести по пятьдесят рублей.
"Если этот следующий раз для меня будет, что очень вряд ли. Да и сомневаюсь, что другие поторопятся выкладывать свои денежки".
Елена прошла вглубь помещения. В небольшом зале было мало мебели, на полу лежали подозрительного вида матрасы, на которых, кто как, расположились люди. Елена отошла в дальний угол, сняла влажный плащ и, поколебавшись, не без брезгливости присела на свободный табурет. Мужчины проводили её взглядами, словно заворожённые, не сводя глаз с её ног.
- Теперь, полагаю, друзья мои, вам стало понятно, что умение предвидеть опасность может спасти вам жизнь, - японец назидательно поднял палец, - обязательно спасёт. Уверен, вы не единожды вспомните своего мудрого Учителя Киото-сан! - он улыбнулся и любовно погладил себя по груди. - При этом я должен заметить, что эта девушка среагировала великолепно. Моментально. Бьюсь об заклад, если бы я нанёс удар по-настоящему, промахнулся бы. Вас, простите, как зовут? - обратился он к ней.
- Елена, - процедила та сквозь зубы, стараясь не смотреть на Учителя, и раздражённо прикрыла колени юбкой, избегая отвечать на многочисленные взгляды. Было неприятно оказаться в положении иллюстративного материала. Получается, на её примере этот странный человек всего лишь показал, как просто стать жертвой насилия, как легко умереть. Но насчёт моментальной реакции - это он прав. И ещё не знает, насколько...
Японец тем временем коротко кивнул, и от стены отделились две фигуры в светлых, под цвет стен, кимоно. Елена только теперь обратила на них внимание и тут же сделала себе мысленно замечание, что напрасно проигнорировала их в самом начале. При других обстоятельствах такое может обойтись дорого. Помощники вышли наружу и почти сразу вернулись, неся большое кресло, которое поставили в центре комнаты, и снова слились со стеной.
- Прежде чем начать, позвольте продемонстрировать вам ещё один пример, - японец поклонился, сложив руки перед собой. - Прошу выйти сюда одного добровольца!
Елена отметила, что для японца Киото-сан необычайно высок. Пускай чуть ниже её, но, во-первых, она-то была на каблуках, а во-вторых, при её модельном росте такое простительно не только японцам, но и многим другим представителям сильного пола. Впрочем, тут же подумала девушка, откуда мне знать, каковы японцы? Вживую она никогда их не видела, этот первый.
С матраса поднялся один из "учеников" - симпатичный молодой парень в очках. Японец вежливо указал на кресло, и парень с некоторой опаской сел в него.
- Тинь-йон представляет собой переработку древних японских знаний о человеческой психике, - начал Киото-сан. - Древние японцы полагали, что все события в мире находятся во взаимной связи. Всё, что происходит, вытекает из прошлого. Значит, то, что мы наблюдаем, позволяет нам познать то, что уже произошло. Но ведь и будущее проистекает из прошлого, а значит, его тоже можно познать тем же путём. Все с этим согласны?
Парень в кресле неуверенно кивнул, и очки его бросили блик на небольшой медальон на шее Учителя. Японец тем временем продолжил:
- Ну, а теперь совсем маленький вывод: каждый из нас в состоянии предвидеть угрожающую опасность. Эта опасность проистекает из прошлых событий, которые нам известны, и наше подсознание, на самом деле, имеет полную информацию обо всех угрозах, которые нам встретятся.
По залу пронёсся лёгкий гул удивления и тут же затих. Киото-сан вытащил из широких рукавов кимоно шарф и обратился к добровольцу:
- Позвольте, я завяжу вам глаза. Не бойтесь, ничего страшного не произойдёт.
Молодой человек вздохнул, но позволил завязать себе глаза. Японец щёлкнул пальцами, и один из его помощников с поклоном передал Учителю небольшую бархатную коробочку. Киото-сан открыл её и вытащил длинный тонкий стилет. Елене стало немного не по себе. Одна из присутствующих женщин тихо ахнула. Японец положил руку на плечо сидящего в кресле добровольца и осторожно коснулся его шеи блестящим клинком. Парень дёрнулся, рука его потянулась, чтобы сорвать шарф, но Учитель остановил его руку.
- Как вас зовут? - спросил он.
- Саша.
- Не волнуйтесь, Саша-сан. Скажите, вы знали, что я хотел вас уколоть?
Парень отрицательно покачал головой.
- Ничто не предвещало неприятных ощущений?
- Нет.
- А теперь я говорю вам, что сейчас снова вас уколю.
Парень сжал губы.
- Что вы чувствуете?
- Страх, - Александр неуверенно повёл плечом, - нет, даже не страх, а какое-то неудобство.
- Шило в одном месте, - хихикнул кто-то.
- Именно так! А теперь вы должны сказать, куда именно я собираюсь вас уколоть. Подумайте, прежде чем ответить. Я сейчас сосчитаю до трёх. На счёт "раз" я поднесу острие к тому месту, куда собираюсь уколоть, и это увидят все, кроме вас. Прежде чем я произнесу "три", вы должны сказать, что это за место. Если ошибётесь, уколю сильнее. Если будете правы, только намечу, дотронусь, чтобы подтвердить ваши слова. Итак: раз... - Киото-сан поднёс стилет к левой кисти испытуемого. В комнате повисла напряжённая тишина.
- Два... - Парень заметно нервничал, ёрзал на стуле, даже поднёс руку к шарфу на глазах, но потом раздумал и опустил руки.
- Три!
Парень дёрнулся, и стилет прошёл мимо. В зале засмеялись. Елена успела заметить, что движение левой рукой Саша сделал особенно резко. Японец вернул стилет помощнику и развязал Александру глаза.
- Поздравляю, вы сделали больше, чем требовалось. Точку укола, правда, не назвали, зато от самого удара ушли, а это намного важнее. Запомните это ощущение. Пока оно слишком слабо, чтобы вы без труда его различили в любой ситуации, но по мере прохождения занятий оно будет усиливаться, и к концу вы не только будете узнавать его в случае опасности, но попросту не сможете игнорировать в такой ситуации, до того сильным оно будет. Главное - тренировка!
Александр покраснел и вернулся на свой матрас.
Киото-сан поклонился слушателям.
- С вашего позволения, теперь я прочитаю вам небольшую лекцию. Уместен вопрос: почему мы без специальных занятий не можем предвидеть опасность? Наша проблема в том, что мы не умеем слушать наше собственное подсознание. Если хоть чуть-чуть умеем, то это и называется - инстинкт самосохранения. Или - ангел-хранитель. Называйте как хотите. Тинь-йон как раз и предназначен для того, чтобы научиться слушать своё подсознание и таким путём узнавать о надвигающихся опасностях...
Елена с любопытством смотрела на Учителя. Неужели всё так просто? Стоит только прислушаться к себе? Вроде как поймать волну на радиоприёмнике?! Говорят, интуиция лучше развита у женщин, а Елена давно замечала за собой, что иногда сожалеет о том, что намеревалась сделать, но не сделала. Вот сегодня, например, хотела взять зонт, но в последний момент почему-то не взяла. Может, это не случайно? Если бы взяла зонт, то не испугалась бы надвигающейся грозы, не остановилась в поисках укрытия, не увидела плакат, не пришла бы сюда? Может, действительно - получится настроиться на нужную волну подсознания?
Киото-сан между тем продолжал лекцию. Люди, которые пришли на занятие, слушали японца, раскрыв рот. Елена, сама того не замечая, тоже ловила каждое слово, но в голове у неё крутилась мысль: если Киото-сан Мастер, Учитель этого таинственного знания, то у него-то чувство опасности развито как ни у кого. Неплохо бы проверить, сможет ли он почувствовать, если она захочет сделать ему какую-нибудь мелкую пакость. Например.... укол иголкой. Это будет маленькой женской местью за её испуг, когда он напал на неё с ножом.
Елена осторожно, стараясь не шелестеть пакетом, достала сумку и нашла на дне булавку. Сжав её в кулаке, она стала ждать подходящего момента.
- Таким образом, - Киото-сан нахмурился и потёр грудь, - вы начинаете ощущать, что вам грозит опасность. Увы, даже тинь-йон не гарантирует, что вы сможете с ней справиться. - Он замолчал, обвёл взглядом аудиторию и вздохнул. - А теперь я попрошу встать человека, который замыслил проверить тинь-йон в действии. На мне.
Елена мысленно улыбнулась. Значит, Киото-сан не мошенник. Она поднялась, поклонилась и снова села на табурет, а булавку забросила куда-то в пакет.
- Спасибо, барышня... Лена. Особенно благодарю вас за честность. - Учитель обратился к остальной аудитории. - Я поясню. Тинь-йон предупредит вас об опасности, но у этого учения есть один серьёзный недостаток - вы будете знать о нападении, но не будете знать, откуда оно последует. Я не знал, кто из вас захотел причинить мне вред, но получил сигнал. Правду сказать, я даже не был уверен, что опасность исходит от кого-то из вас, а не, скажем, от угрозы поскользнуться. Среагировав на сигнал в меру моих возможностей, я устранил опасность. - Японец обернулся к Елене. - Вы ведь больше не хотите навредить мне? Вот и славно. Я знаю это, потому что сигнал исчез. Пожалуй, на сегодня достаточно.
Присутствующие начали подниматься с матрасов и разминать затёкшие ноги.
- Если вас заинтересовал тинь-йон, жду вас в среду в это же время. А вас, Лена, жду с особым нетерпением. У вас большой потенциал. Клянусь, вы станете моей лучшей ученицей.
Елена пожала плечами. Она всё ещё не была уверена, придёт ли на занятия вторично.

* * *

В булочную Елена едва не опоздала, магазин закрыли сразу после её ухода. Зато гроза прошла, и теперь небо немного расчистилось, по крайней мере, настолько, что появилась надежда дойти до дома и не промокнуть.
Цокая каблучками между лужами, Елена размышляла о том, что рассказал Киото-сан. Если настроиться, поймать волну, можно уловить ощущение опасности. Но опасность не угрожает ежесекундно! Как поймать то, не знаю что, тогда, не знаю когда? Видимо, Учитель всё-таки солгал насчёт тинь-йон. Трюк с Еленой сработал, потому что было очевидно, что кто-нибудь из группы обязательно захотел бы проверить древне-японское учение на самом Учителе. Не зря японец так хорошо говорит по-русски, наверняка успел за долгие годы изучить ход мыслей среднестатистического россиянина.
Елена улыбнулась. Ни в какую секцию она больше не пойдёт. Пусть Александр внимает Учителю, развесив уши. Эти занятия влетят в копеечку лопоухим простакам.
Впереди показался родной подъезд. Елена нахмурилась, по спине пробежал холодок. Она остановилась перед домом и, сама не зная почему, посмотрела на часы. Сегодня она осталась без хлеба. Может, пойти в другую булочную, дежурную? Но туда неблизко. Зайти домой, взять зонт, переобуться? Или опять попробовать так? А может, махнуть рукой, подумаешь, один ужин без хлеба... Утром снова придётся идти в булочную, только на сей раз нужно не забыть захватить зонт. И никаких глупостей с объявлениями на стенах...
Её размышления внезапно прервал громкий треск. На глазах изумлённой девушки, козырёк подъезда накренился, завис на мгновение в неестественном положении, а затем с грохотом обрушился вниз.
В окнах тотчас появились любопытные физиономии обитателей дома:
- Что случилось? Это он от тяжести собравшейся воды, что ли?
- Да, наверное, накопилась в трещинах. Или его просто разъело влагой? Леночка, вы это видели? Какой кошмар!
- Никто не пострадал?
- Да что же это такое творится, граждане!
Елена, словно во сне, отошла в сторону. Колени дрожали. Ещё чуть-чуть - и под завалом могла оказаться она. Если бы не это странное ощущение, задержка, она прошла бы прямо к подъезду и сейчас лежала где-то под бетонной плитой, с переломанным позвоночником.
- Леночка! С вами всё в порядке?
Где-то раздался вой сирены. Милиция? Скорая помощь? Зачем? Ах да, они ведь не знают, что никто не пострадал... Кричали люди, из соседних подъездов начали подтягиваться бабушки, накинувшие на халат старые пальто, залаяла чья-то собака...
Только теперь Елена сообразила, что в булочную она всё-таки успела и хлеб был при ней. Стоп, а откуда же взялись эти непонятные мысли насчёт будто бы опоздания в булочную? Вот же он, хлеб, в пакете. Верно, чуть не опоздала в булочную, ну так "чуть" не считается. Глупые, непонятные мысли... которые заставили её остановиться, задержаться. Елена посмотрела на "осиротевший" подъезд, и по спине её пробежал холодок. На стене рядом висел яркий плакат: "Научитесь предвидеть опасность! Приглашаем вас посетить единственные в стране курсы древне-японского мастерства тинь-йон".

* * *

Стоит ли говорить, что после случившегося через два дня Елена снова пришла на занятия к Киото-сан. У здания театра её встретил старый знакомый - консьерж Егор Иванович.
- Здравствуйте, - сказала Елена и, вжав голову в плечи, нырнула в дверь.
- Постойте! - крикнул ей старик. - Я вспомнил, где видел вас!
Елена обречённо остановилась. Сейчас Егор Иванович снова начнёт рассказывать ей какую-нибудь нелепую историю про хулиганов, бьющих бутылки.
- У меня внучка моделью хочет стать! Так у неё вся стена вашими фотографиями увешана! А зовут вас Елена! - Консьерж приосанился. - Может, вы моей внучке поможете? Замолвите за неё словечко! А то и подскажете, как вести себя нужно. Молода ещё, неопытна. А вы уже вовсю в журналах мелькаете.
Елена вздохнула. По крайней мере, старик на этот раз родителей не упоминает, на том спасибо. Уж лучше говорить про фотографии.
- Я не модель. Меня только один или два раза снимали в училище, а снимки потом напечатали в нескольких журналах. А как зовут вашу внучку?
- Ольга. Оленька.
- Право, не знаю, как быть. Ладно, я поговорю с ней. По своему опыту могу сказать, что профессия фотомодели не самое лучшее для девушки. Может, она ещё передумает? Я сама учусь на дизайнера женской одежды, а снималась для журналов просто чтобы подработать.
- Ага, ага, поговорите с ней. Я бы хотел, чтоб она учиться пошла, а не ноги, прости Господи, голые на публику выставлять. - Егор Иванович посмотрел на Елену и покраснел. - Ой, поймите правильно, я ничего такого не хотел сказать.
Девушка улыбнулась и кивнула.
- Оставьте мне номер телефона, я позвоню Ольге.
- Конечно-конечно! - консьерж похлопал себя по карманам и вытащил ручку и небольшой блокнотик. - Покупки записываю, - вздохнул он. - Бюджет соблюдать надо. Вот, держите!
Елена положила мятый листок в карман плаща и кивнула, но старик, хлопнув себя по лбу, вновь её остановил.
- Ах я болван! Кац - ваша фамилия! - Елена обмерла. - Значит, Семён Абрамович - ваш... ой, милая моя! Как же мне вас жалко! Потерять родителей в таком возрасте... - старик сморщился, и Елена пожалела, что сразу не проскочила мимо него. Всё-таки зашёл разговор не туда, куда следовало. Сейчас, чего доброго, этот старикан расплачется. - Такой души человек был Семён Абрамович!
- Всё хорошо, Егор Иванович, - Елена сжала губы и посмотрела на часы. - Мне пора, а то я снова опоздаю. Киото-сан очень не любит, когда опаздывают.

* * *

Народа на занятии поубавилось. Если на первом присутствовали девять человек, то сейчас на матрасах сидело пятеро, из них четверо мужчин и грузная пожилая тётечка в очках с толстыми линзами. Александр тоже был среди Учеников. Он приветливо махнул Елене рукой, показывая, что рядом с ним есть свободное место, но девушка с независимым видом прошла мимо - поближе к стене. Всё равно, присутствующие, кроме тётки, вывернули шеи вслед красавице. "В следующий раз непременно надену брюки", - подумала Елена. Для себя она уже решила, что пришла сюда заниматься, а не заводить романтические знакомства.
Киото-сан появился точно в назначенное время. На этот раз он сменил ярко-красное кимоно на обыкновенные брюки и рубашку, видимо, его наряд на первом занятии был чисто рекламным трюком, но, конечно, это не умаляло достоинств японца как Мастера и Учителя.
- Добрый вечер, - поздоровался Киото-сан и с усмешкой оглядел собравшихся. - Смотрю, наши ряды поредели. Видимо, некоторых испугала названная мной сумма. Что ж. Если они считают, что их жизнь не стоит пятисот рублей, так тому и быть.
Полная тётенька кашлянула и робко спросила:
- Значит, это была проверка? Нам не придётся платить?
Киото-сан сложил руки на груди и поклонился.
- Отвечу на оба ваших вопроса. Да, это была проверка. Меня не интересуют праздношатающиеся. Мне нужны Ученики, которым необходим тинь-йон. Действительно необходим! - он сделал паузу. - А платить всё же придётся. В этой жизни, извините за банальность, за всё нужно платить. В том числе и за собственную безопасность. Но сколько платить - дело добровольное. Знания, которые вы получите на занятиях, не имеют цены, поэтому я не могу обязать вас выкладывать миллионы. Мало того, я не могу назначить даже нижний порог. Каждый из вас самостоятельно определит размер моего вознаграждения. По совести.
Елена покачала головой. Этот японец не так прост. Чётко определил, что обучение стоит огромных денег, в то же время, не назвал определённой суммы, апеллировав к совести собравшихся. Понятно, что теперь никто из присутствующих занятия не покинет, а под конец Киото-сан наверняка найдёт нужные слова, чтобы получить побольше за услуги. Да, у этого человека определённо стоит поучиться. А всё-таки, обойдётся он полусотней за занятие. Сам назначил эту сумму в прошлый раз, значит, так и будет.
Японец снова поклонился.
- Разбейтесь, пожалуйста, по парам. Для занятий вам будет нужен партнёр. Сегодня вы сами выберете себе его, но со следующего занятия я распределю вас иначе. Сильный должен стоять в паре с сильным, чтобы совершенствоваться; слабым же будет достаточно собственно уровня, иначе они будут тормозить сильных и сами себе перекроют дорогу к росту. Но, конечно, сегодня ни о ком из вас нельзя сказать, силён он или слаб... почти ни о ком. Всё понятно?
Краем глаза Елена заметила, как поднялся Александр, он явно спешил к ней, чтобы составить пару. Как бы не так. Девушка отвернулась, подыскивая себе другого напарника, и увидела грустный взгляд толстой тётки. Елена кивнула ей:
- Не хотите ли присоединиться ко мне?
- С удовольствием! - толстуха заметно обрадовалась, поднялась и подошла к Елене. - Я - Ольга Михайловна, - представилась она. - А вы - Лена. Я помню, ещё в прошлый раз обратила на вас внимание. Очень вы яркая.
- Очень приятно, Ольга Михайловна, - нарочито громко сказала девушка, наблюдая краем глаза, как вытянулось лицо Александра, который понял, что его хитрость не удалась. - Надеюсь, мы с вами всё время будем в паре.

* * *

Занятия проходили в обычном режиме, я не буду утомлять вас их описанием. Происходило примерно то же, что и в самый первый раз: имитация опасностей, угадывание которых избавляло от "наказания" - какого-то неприятного ощущения вроде того же укола. Замечу только, что Киото-сан, как и обещал, на следующий день сам распределил нас по парам. Ольга Михайловна встала с одним из мужчин, а мне, по иронии судьбы, достался Александр. Впрочем, несколько раз моим напарником становился сам Киото-Сан. Александр, как и я, делал некоторые успехи, хотя, честно говоря, меня больше интересовало другое. Имитация давала лишь смутные ощущения, а от булавок, которыми мы пытались тыкать друг в друга, эффекта практически не было. Все эти занятия имели смысл, только если подвергаться настоящим опасностям. Но - сознательно пойти на такое? Решиться на реальный риск было слишком трудно. К счастью или к несчастью, мне не пришлось придумывать ничего экстремального. Не прошло и недели, как жизнь сама проверила мои способности к тинь-йон...

* * *

Этот летний день был самым обыкновенным - тёплым и солнечным, было даже жаль тратить такое утро на поездку в училище, но Елене нужно было встретиться с одним из преподавателей. Профессия дизайнера ей нравилась, и она хотела получить от учёбы побольше, пока можно бесплатно.
Училище было на другом конце города, и добираться туда приходилось на автобусе. Народ потихоньку просыпался, на остановке было человек восемь. Елена посмотрела на часы: до встречи оставалось ещё много времени, но у неё почему-то вдруг возникло ощущение, будто она уже опоздала. "Стоп, - подумала Елена, - я же точно помню, что время ещё есть, но это мне знакомо. Так же было тогда с козырьком подъезда - когда я вдруг вообразила, что забыла купить хлеб. Что, если это опять сигнал тревоги"? Девушка оглянулась по сторонам. Пьяный мужчина что-то бормотал, прислонившись плечом к столбу, молодая девушка в короткой юбке искала в кошельке мелочь на проезд, толстая мамаша с не менее толстым чадом пыталась впихнуть в и без того набитый пакет кофту, а больше ничего интересного не наблюдалось.
Сто второй автобус подошёл по расписанию. Елена снова ощутила неприятное шевеление в груди. Так откуда угроза? Опасно садиться в автобус или наоборот, оставаться здесь?
- Вы будете садиться? - гневно спросил высокий мужчина в спортивном костюме и легонько подтолкнул девушку в спину. - Не стойте на пути.
Елена поморщилась и вошла в автобус. Неприятное чувство усилилось. Так это связано с автобусом? Может, выйти? Увы, двери уже закрылись. Требовать от водителя, чтобы он их открыл, не имея уверенности, что опасность рядом, как-то не хотелось. Автобус начал набирать скорость.
- Тревога! - неожиданно для себя вслух произнесла Елена.
- Что вы сказали? - недоумевающе обернулся к ней долговязый молодой человек.
- Ничего. Извините. - Елена отвернулась и на всякий случай отошла в конец автобуса. Её охватила дрожь. Что же, и вправду опасность? Откуда? Всё вроде в порядке... Автобус сломается? Или, может быть, это угроза подвернуть ногу, не устояв на шпильках при выходе на тротуар? Или опасен кто-то из пассажиров?..
"Спокойно, - сказала себе Елена. - Ведь пока ещё ничего не случилось. Для начала надо разобраться, откуда ветер дует". Она медленно пошла по салону к водителю, пытаясь определить, где именно неприятное чувство усилится. Если нигде, то точно - смотри в оба при выходе. Может, это тот мужчина в спортивном костюме, что так невежливо толкался? Нет, не похоже. Тогда эти мальчишки. Каких неприятностей ждать от них? Или эта бабушка в клетчатом платке? Елена не заметила, как дошла до кабины водителя. Неприятное ощущение не только не прошло, но даже сердце кольнуло. Она посмотрела на бритый затылок сидящего за рулём мужчины. Вот это да... Словно в мозгу завыла пожарная сирена. Что это за запах? Алкоголь?! Запах алкоголя - от водителя?! Автобус вильнул, обгоняя малолитражку, и Елена схватилась за поручень. Неужели водитель пьян? Только этого недоставало. Теперь злосчастный алкаш ещё и принялся клевать носом. Попробовать открыть дверь и выскочить на ходу? Опасно, да и бросать в беде других пассажиров... Девушка оглянулась. В салоне, кроме неё, находилось ещё восемь человек, трое из них - дети. Автобус снова вильнул и выехал на встречную полосу. Елена посмотрела в лобовое стекло и ахнула. Навстречу им нёсся гружёный кирпичом КАМаз - ещё несколько секунд, и произойдёт столкновение. Она отбросила на ближайшее сидение сумку с учебниками, оттолкнула так не вовремя подошедшего мужчину в спортивном костюме, рванула на себя стеклянную дверь, отделяющую водителя от пассажирского салона и вцепилась руками в руль:
- Стой! Идиот, смотри куда едешь!
Очнувшийся водитель, вместо того, чтобы помочь, грязно выругался и крутанул руль. Автобус накренился, в салоне кто-то упал, один из мальчиков негромко вскрикнул.
- Что ж ты делаешь, придурок! - крикнула Елена и стукнула водилу левым локтем в нижнюю челюсть.
Получив удар, мужчина охнул и, кажется, протрезвел. Тонким каблучком девушка вдавила ногу водителя в педаль газа и вывернула руль. Мужчина заревел. Заревел и автобус. КАМаз с грохотом промчался мимо.
- Тормози! Не газуй, а тормози! - Елена снова стукнула очумевшего водителя, на этот раз несильно - ладонью по лбу. Тот послушно отпустил педаль "газа" и нажал "тормоз". Спустя несколько секунд автобус остановился и Елена, тяжело вздохнув, опустилась на ближайшее сиденье. Это ж надо, пьяный за рулём! Тем более, за рулём общественного транспорта! Она посмотрела на перепуганных пассажиров, смотревших на неё с суеверным ужасом. Но нет, всё было в порядке, только один из мальчишек разбил губу, видимо, ударился о спинку сиденья. "Ничего страшного, до свадьбы заживёт, - подумала Елена. - Могло быть гораздо хуже".
Водитель оказался крепким орешком. Негромко ругаясь, опасливо посматривая на Елену, прихрамывая и держась за челюсть, он вышел из кабины и присел на асфальт. Рядом тормознула легковушка, начался переполох.
Да, точно, тинь-йон работает, теперь уж в этом невозможно усомниться, - подумала девушка. Если бы она не почувствовала сигнала, то не прошла бы в начало автобуса и не поняла, что водитель пьян. Автобус столкнулся бы с КАМАзом, и в вечерних новостях показали бы их изуродованные тела. Впрочем, подумала она тотчас, я-то, возможно, и не пострадала бы - в конце салона. Но вот другие...
- Девушка! - раздался за спиной усталый мужской голос.
Елена обернулась. На неё смотрел знакомый уже мужчина в спортивном костюме.
- Извините, что я вас толкнул. - Он покраснел. - И спасибо. За всё, что вы только что сделали. Мне очень неудобно, что я вам не помог. Как-то растерялся.
Елена рассеянно кивнула и снова задумалась. А что было бы, если она с самого начала не вошла в автобус? Что, если бы поняла, что опасность исходит именно от автобуса, и осталась на остановке? Елена улыбнулась. Нет, подумала она, на остановке я не осталась бы. А почему - не знаю. Просто - вот так.
- И вам спасибо, - машинально сказала она мужчине в спортивном костюме. А мысленно добавила: "Если б не вы, я, может, и дождалась другого транспорта. Потому что ничего не поняла сперва".
Только спустя несколько минут Елена вдруг подумала - как странно, что удалось ощутить запах перегара от водителя через закрытую дверь. Этого ведь быть не могло. Показалось? Очередной сюрприз от тинь-йон?

* * *

После этого случая я решила, что моё вознаграждение Киото-сан будет больше, чем планировалось в самом начале. Ведь тинь-йон спас не только меня, но и ещё восьмерых человек, находившихся в автобусе, а возможно, и водителя КАМаза. Да и не настолько я бедна, чтобы экономить на хорошем обучении. И вот принесла я было на следующее занятие стольник, как вдруг - прямо перед театром вижу Ольгу Михайловну. Стоит она и нервно курит, рука дрожит. Надо же, а я думала, что она некурящая.
- Ольга Михайловна, почему вы здесь, а не на занятии? Киото-Сан заболел, что ли?
- Ой, Леночка. Не спрашивайте. Там припёрся какой-то хмырь. Кто такой - без документов ясно. У него прямо три буквы известные на лбу так и прочитываются.
- Ой! Вы имеете в виду, что он...
- Нет, Леночка, я имела в виду более приличные буквы... хотя от них куда больше вреда, чем от тех неприличных. Неприличные-то, между нами говоря, очень даже могут приносить пользу, не говоря уж об удовольствии.
- Я, кажется, поняла. Кагэбист, да?!
- Он самый. Ещё и это сообщение утреннее - про ГКЧП... ой, что будет, тут, в самом деле, уже не до тренировок.
- Подождите, я не поняла. Что с Киото-Сан? У него неприятность?
- Ой, я всё забываю сказать главное. Понимаете, этот самый кагэбист заявил нам минуту назад, что Киото-сан на самом деле никакой не японец, а обычный советский жулик. Никакого учения тинь-йон в природе не существует. Мы, получается, свои кровные рублики просто заплатили проходимцу за то, что он нам морочил голову.
- Ольга Михайловна... этого же не может быть. И у вас получалось кое-что, а уж у меня... я просто не рассказывала.
- Леночка, уж я не знаю, что может быть, а чего нет. Боюсь, Киото-Сан арестован. Вы же понимаете, им это запросто.
- Нет, Ольга Михайловна, я не верю, что его так легко арестовать. Он же наверняка этого гэбэшника за версту учуял. Что-то не так. Нам, конечно, связываться с Комитетом не следует, но что-то в тинь-йон есть такое, что и КГБ в нём заинтересован. Ну, ладно. Видно, занятия наши окончились.
- Да... вы правы, Леночка. Ах, как жаль. А я уж привязалась - и к вам, и к Киото-Сан, и к Саше... я-то одинокая, опасностей никаких, но среди молодёжи так приятно.
"Ну вот, Егор Иванович номер два. А я вроде телефона доверия? Сожалею, не тот у меня характер".
- Вы извините, Ольга Михайловна, я уж пойду, коли так. После таких новостей нужно пройтись, успокоиться. До свидания.
- Да-да, Леночка, всего вам хорошего...

* * *

Интересное совпадение: наши курсы прервали ровно в день государственного переворота. Ой, вряд ли случайность. Сейчас же вся их контора заплечных дел на ушах стоит, Ельцина ловит. Так что не зря он тут появился, гэбист этот. Что-то важное делал для нас Киото-Сан. Что-то очень мешающее товарищам чекистам. Но я ничего изменить не могу.
От злости, что пропадает время, я решила заехать к подруге, однокурснице по училищу. Жила она неблизко, и я села на автобус. Ну не везёт мне с этим видом транспорта! Только отъехали от остановки, как автобус сбавил ход, затем затормозил, и водитель объявил:
- Граждане, тут небольшая поломка. Я вас сейчас выпущу, садитесь на другой автобус. Он должен вот-вот подойти.
Я слегка позлорадствовала, что не успела заплатить за проезд, и вышла вслед за всеми. Куда было идти? Назад? Обидно, да и нелогично, отъехали мы довольно далеко. Я решила направиться вперёд, к следующей остановке, и там дождаться транспорта. Вдруг я почувствовала столь знакомый сигнал тревоги. Довольно сильный. Откуда? Я осмотрелась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила.
Стоп! Совсем рядом со мной затормозил серебристый Лексус с тонированными стёклами. В тот момент я ещё не совсем поняла, что это значит. Сигнал усилился, и ещё как!
Передняя и задняя дверцы автомобиля отворились, и оттуда выскочили два здоровенных качка - прямо ко мне:
- Эй, щёлка, а ну садись в машину - быстро! Не то хуже будет!
Что такое? Кому это хуже будет? Идиоты, не знаете, с кем связались, тем более я сейчас и так злая, а за "щёлку" ответите... Я рассвирепела донельзя и сама не заметила, как встала в боевую стойку. Тот, который побольше, дёрнулся первым, замах левой - он парировал, но мимо, болван, потерял равновесие, это ведь был у меня обманный удар, а вот настоящий... я почувствовала, как каблук погрузился ему под правое ребро, если и не в печень, то совсем рядом... тотчас разворот, второй тип - коренастый, с подбитым глазом - оказался слишком близко. Отскочить назад. Он рванулся за мной следом, ах так?! Присесть - и теперь удар правой ногой в развороте... Послышался гулкий стук, и мой второй противник охнул, схватившись за голень. Перелом? Нет, вряд ли. Ребята, вы меня разозлили, теперь так просто не уйдёте, вы же хотели познакомиться поближе?! Так кто тут щёлка? Впрочем, я кое о ком забыла... Водитель в машине смотрел на меня расширившимися от удивления глазами, явно не ожидал, что субтильная кукла для развлечения самцов обернётся дикой кошкой. Обидно, если он не примет участия в таком веселье... Я подхватила с земли камень и запустила в него, а он даже не попытался увернуться. Негромкий удар - этот козёл обмяк и уронил голову на боковое стекло. Ладно, вернёмся к тем двоим. Первый, согнувшись в три погибели, держался за живот. Пойми, парень, не могу я вас теперь так легко отпустить, вы же меня видели, ещё чего доброго - в милицию пожалуетесь, какая я плохая, там вряд ли поверят, но вдруг возьмут меня на заметку... Полшага вперёд, я прыгнула и в развороте въехала ему куда-то по голове, аж стук раздался. Теперь успокоился? А второй... он держался за голень и смотрел на меня очень жалобно... не поможет, я злая и жестокая "щёлка", но так и быть, хватит с тебя разок по достоинствам и локтем по затылку. А теперь запихнуть вас в машину и закрыть дверцы. Пока очухаетесь, пожалуй, я далеко уеду.
Нет, интересно, зачем я ношу с собой баллончик со слезоточивым газом, если действую самым дикарским, точнее, самурайским способом? Вот теперь ещё и локоть болит...

Уже когда я садилась в автобус, злость утихла, и я отметила про себя, что, если бы не мой сигнал тревоги, те двое успели бы напасть сзади. И ещё... государственный переворот, закрытие секции, вот это нападение на меня - что, всё совпадения? Да, наверное, так, ведь трудно поверить, что я могу представлять какой-либо интерес для КГБ.

* * *

То были тревожные три дня. Наверное, не одной мне казалось - однажды посреди ночи тяжёлые кулаки застучат в мою дверь. Однако, как вы знаете, ГКЧП продержался три дня, затем его как ветром сдуло, началась революция, гэбисты притихли. Я думала - появится снова Киото-Сан, ан нет, как в воду канул. Обидно. Ну да ладно, кое-чему я у него научилась, уже хорошо. А затем навалились обычные дела, и я как-то подзабыла о Киото-Сан и его учении тинь-йон. Или мне казалось, что подзабыла. Потому что обстоятельства складывались так, что мне то и дело приходилось слышать в себе злосчастный сигнал тревоги. Например... когда я занималась своими служебными обязанностями.

* * *

Шеф выглядел уставшим. Щеки обвисли, под глазами образовались тёмные круги, да и цвет лица оставлял желать лучшего. Когда я вошла в кабинет, он поднялся, но тут же приложил руки к вискам, потёр их и виновато улыбнулся.
- Здравствуй, Леночка. Как твои дела?
Я улыбнулась в ответ, стараясь не смотреть на мятый воротник рубашки шефа. Видимо, Виктор Иванович ночевал прямо здесь.... Значит, повод, чтобы вызвать меня, действительно серьёзный.
- Спасибо, Виктор Иванович. Сессию сдала неплохо, на днях новый семестр начинается.
- Леночка... Я ведь тебя просил называть меня Витей и обращаться на "ты". Или тебе это неприятно?
Шеф смотрел немного грустно и укоризненно. Мне стало чуть совестно. Конечно, обращаться на "ты" к человеку втрое старше меня неловко, но...
- Да... Витя. Извини. Я нечаянно.
- Ну и хорошо. Мы ведь близкие люди, почти родные. Лена, я не зря спросил о твоих делах, не занята ли ты. Понимаешь... у меня к тебе просьба. Увы, непростая. Зато, сама понимаешь, не бесплатная.
- Да... Витя. Я постараюсь. Что нужно сделать?
Конечно, мне бы следовало сказать "Что ты, Витя, какие деньги, для тебя всё сделаю за так", но, во-первых, хрустящие лишними не бывают, а во-вторых, дружба дружбой...
- Лена, я не могу тебе сказать "сделай это". Речь идёт о довольно опасном задании. Но если у тебя получится... Понимаешь, у моего друга похитили дочку. Ей четырнадцать лет. Требуют деньги. Уверяют, что он им должен, но, скорее всего, это неправда и речь идёт об обычном киднэппинге. Я знаю, ты скажешь, что лучше всего заплатить деньги...
- Нет, Виктор Ив... Витя, я так не скажу. - Я внимательно посмотрела в глаза шефу. - Я знаю, что после получения выкупа похищенных часто убивают: ведь они - лишние свидетели. Переговоры о выкупе вести нужно, но только для того, чтобы выиграть время, найти и освободить заложника, не спрашивая разрешения у похитителей.
- Спасибо тебе, Леночка, за понимание. - Виктор Иванович вздохнул, лицо его немного разгладилось. - Так вот. Когда отцу дали послушать плач Нины, мы установили, откуда звонили похитители. Уж не спрашивай как.
- Догадываюсь, Витя. Я читала сообщение о той штуке, которая позволяет быстро установить местонахождение телефона, с которого производится звонок. Или я ошибаюсь? Звонили с автомата?
- Нет, именно так. Не потащили же они в автомат Нину. Звонили из дома, но говорили очень коротко, думали, не успеем засечь. А мы успели. Короче, это улица Академика Петросяна, дом двадцать три или двадцать пять, точнее не определили.
- Витя, можно вопрос? Если адрес более-менее известен, почему не связаться с ментами? Пусть поработают.
- Увы, Лена. Есть подозрение, что как раз менты к этому и причастны. Во всяком случае, мой друг так полагает.
Мне стало не по себе. С милицией я ещё ни разу не ссорилась. Но и давать задний ход не хотелось.
- Хорошо, Витя, я попробую. Но, сам понимаешь, гарантировать не могу.
- Разумеется, Лена. Решай, что тебе понадобится.
Я пожала плечами.
- Наверное, обычная экипировка. Костюм, адидасы, пистолет с глушителем, "кошка" с верёвкой, алмазный резец, фонарик и прочее. Только чтобы весили поменьше, хорошо? Адидасы и фонарик у меня дома, остальное жду от тебя.
- Нет проблем. Высокий Блондин и Технарь тебе нужны? Они согласились участвовать.
- Ой, нет, я сама! Пусть действуют отдельно, а лучше будет, если посидят дома.
Виктор Иванович кивнул.
- Я не сомневался, что ты согласишься, Леночка. Огромное спасибо тебе.
"Да пока не за что".

* * *

Наступил вечер, покровитель всех злоумышленников, а значит, и мой. Вот твари, девчонку похищать... Четырнадцать лет, как знакомо - по себе, родимой, сужу...
Я переоделась в чёрный спортивный костюм, который мне выдал Виктор Иванович, и взяла в руки "вооружение". До чего гадостные это штуки - пистолет, "кошка". Всё-таки тяжеловато с ними. Но не полезу же я по стене, да и с ментами драться голыми руками - не дело. А может, менты ни при чём, шеф ошибается? Тем более что это вроде не он сам полагает, а друг, да и то - на уровне подозрения. Хотя, конечно, не проверять же такое предположение. Или не ошибаются они, а подвирают, какая-то другая у них причина наводить на ментов, не моё это дело. Смогу - вытащу эту Нину. А уж если не смогу...
Небольшая пробежка дворами, и я на месте. Ой я дура! Петросяна 23 и 25 - это одноэтажки! Единственные на всю улицу! Что я буду делать с этой "кошкой"? Только вес лишний. Но не выбрасывать же. Очень удачно, что я в чёрном, а два ближайших ко мне фонаря не светят.
Пока я присматривалась - что где - в Петросяна 23 зашли двое. Конечно, ни о чём это не говорит... ну а вдруг? В темноте я не смогла рассмотреть их лиц, но фигуры показалась мне знакомыми. Приблизиться, вряд ли меня заметят...
Озираясь по сторонам, я подошла к ближайшему неосвещённому окну. Внутри темно. Что скажешь, тинь-йон? Всё в порядке? Не совсем, но вроде пока не смертельно. Попробую толкнуть раму... Подалась, отлично, алмазный резец не понадобится. Ну да, август месяц, ещё тепло, не все окна запирают. Сейчас куда теплее, чем было в июле. А ну-ка, аккуратненько - внутрь, благо длина ног позволяет, спасибо папе с мамой...
В глухой тишине эти звуки прозвучали очень отчётливо. Два свистящих хлопка, похожие на те, которые сопровождают пробку, аккуратно вынутую из бутылки с шампанским. Но только не шампанское это. Пистолет или автомат с глушителем. Выстрелы донеслись из соседней комнаты. Ну, тинь-йон, выручай, на тебя вся надежда... кстати, пока тревоги нет, даже странно, ведь каждую секунду в меня прицелиться могут.
Я приготовила пистолет и фонарик... осторожно взялась за дверь в соседнюю комнату... открыто... Тревога? Вроде нет... посветить фонариком на минимальной мощности...
Они лежали посреди комнаты. Оба. С простреленными головами. Высокий Блондин и Технарь. Вот, значит, чьи фигуры показались мне знакомыми! Это что - они вошли через дверь с улицы? Как будто в гости? Ну идиоты! Сделали всё то, что нельзя! Меня охватила дрожь. Спокойно, Ленка. Тебе-то опасности пока нет. Давай проверим, что и как здесь...
Тревога завопила, и я выстрелила в тёмный силуэт прежде, чем мой противник поднял автомат. Одним прыжком я подскочила к нему и подхватила - ложись тихо, может, ты не один такой здесь... Так это ты убил двоих наших? Ой, не верится, тяжеловат ты для этого... хотя - где мне знать, как бы ты себя показал, не будь у меня форы от Киото-Сан. Взять твой автомат с глушителем? Нет, ну его подальше, тяжесть такая...
Я проходила комнату за комнатой, осматривая каждое помещение. Тревога то усиливалась, то гасла. Здесь, на первом этаже - никого. Да, но второго-то нет. Но ведь возможен чердак... подвал... есть тут лестница? Да... вот она, и оттуда опасностью так и разит. Ну что - вниз?
Старательно прислушиваясь к себе и держа пистолет в правой руке, а почти загашенный фонарик в левой, я спускалась ступенька за ступенькой. Подвал. Опасность тут точно есть, а Нина? Дверь. Железная. Заперта? Неужели на замок? Вряд ли, подвал-то. Ой, а если изнутри на щеколду... Какая ещё щеколда, если там Нина, то заперто может быть только снаружи. Точно, вот щеколда, я её только теперь рассмотрела, аккуратненько поднять... теперь опустить... эта проклятая железка всё-таки негромко звякнула о каменный пол, и я чуть не умерла со страху. Застыла, прислушалась. Вроде ни звука, ни шороха, но разве это о чём-нибудь говорит? Ладно, пора открыть дверь... я осторожно нажала на неё... и вдруг, ещё не успев осознать сирену, неожиданно для себя самой выстрелила прямо в открывающийся проход - два раза. Послышался стон, затем выстрел, пуля ударила куда-то в стену поблизости, я изо всей силы толкнула дверь, теперь-то уж что...
Раненый - здоровенный мужик в чёрном джинсовом костюме - лежал прямо у порога, перегораживая проход. Я растерялась. Что сделать - добить его? Лежачего? Может, не надо? Он же меня не рассмотрел. Я двинулась дальше...
Прежде чем я успела сделать три шага, завыла тревога, я прыгнула в сторону - справа свистнула пуля. Я выстрелила в ответ. Мой прежний противник выронил пистолет. Вот так, Лена, не хотела ты добивать раненого. Увы, теперь придётся... А вот странно, почему заперто было на щеколду снаружи, если охранник внутри. Хотя - почему нет? Ведь это создаёт впечатление, что внутри никого. Никого, кто мог бы открыть. Кто поверил, тому сюрприз.
Прислушиваясь к окружающему меня подвалу, я присела, положила рядом фонарик и поменяла обойму. Откуда-то из прохода послышалось что-то вроде слабого стона. Нина? Или ловушка? Всё равно - надо туда, но предельно осторожно...
Я посветила фонариком. Да, это была Нина - я узнала её, хотя девочка отвернулась. Видимо, свет фонаря показался слишком ярким ей, пробывшей перед этим часами в темноте.
Она сидела в самом конце коридора, прикованная за ноги к батарее отопления, и с ужасом посматривала на меня.
- Нина, не волнуйся! Я пришла освободить тебя!
- Вы пришли за мной? Кто вы?
Девочка, напуганная и заплаканная, с острыми ключицами, выпирающими под футболкой, отворачиваясь от света фонаря, прикрыла исцарапанными руками глаза.
- Меня прислал друг твоего отца. Всё будет хорошо.
Да, хорошо будет, а как я сниму цепь? Пожалуй, вот так...
- Нина, пожалуйста, не двигайся...
Я приметила звено с зазором пошире и выстрелила в него раз, другой, третий. Теперь цепь на правой ноге девочки можно было разъединить. Я приготовила третью обойму и повторила ту же операцию со второй цепью. Нина негромко вскрикнула: она была свободна, могла идти, хотя обрывки цепей и болтались на её щиколотках. Поменять обойму. Теперь бы выбраться отсюда...
Мы молча прокрались в тёмный коридор. Увы, идти бесшумно было невозможно: цепочки на ногах Нины предательски позвякивали, а придерживать их руками было слишком неудобно. Впрочем, я гораздо больше, чем на тишину, полагалась на советы Киото-Сан. Вот что плохо: патронов-то у меня осталось всего несколько...
Хуже этого невозможно было себе представить. Дверь в подвал, через которую я вошла, была заперта - разумеется, снаружи, на щеколду. Конечно, и эта проблема решается, тут уж не до тишины...
- Нина, отойди в сторону.
Ну, была не была. Я несколько раз выстрелила вокруг того места, где, по моим прикидкам, была щеколда. Ох, если не откроется... Не открылось, я рассчитала неправильно, но зато кусок металла, вокруг которого прошли мои пули, было нетрудно отогнуть. Я в порыве отчаяния шарахнула с силой по нему пяткой. Образовалась дырка, достаточная, чтобы просунуть руку и опустить щеколду. Вот только тинь-йон не советует...
- Нина, давай отойдём отсюда...
Пока Нина уходила вглубь коридора, я подошла к тому парню, которого застрелила в самом начале визита. Где его пистолет? Нет... Вот подлость. А я дура. Надо было сразу забрать. А теперь-то дело плохо. Шагом марш вслед за Ниной...
Девочка ни о чём не спрашивала, когда я молча потянула её в тёмный угол. Там было что-то вроде чулана. Вот теперь сидеть и не двигаться...
Тревога поднималась и звенела, как будто я могла что-нибудь сделать. Но я не могла...
Это было совершенно неожиданно для меня самой: внезапно я, без всякого замаха, запустила "кошкой" в темноту. Послышался удар - и стон. Здорово, какая я молодец. Ну что, пистолет с обоймами у меня есть?
Парень в маскировочном комбинезоне лежал на полу, держась левой рукой за голову, а правой сжимал пистолет, пытаясь навести его на меня... Не дам, не позволю. Я прыгнула вправо и сразу ударила левой пяткой в голову. Пистолет - мне! Сожалею, парень, я теперь учёная, знаю, что бывает без контрольного выстрела...
- Нина, быстрее за мной - к выходу! Не смотри налево!

* * *

Знаете, я часто думаю: случайно ли мои занятия тинь-йон привели к целому шквалу опасных приключений? Не навлекает ли это таинственное знание угрозу на того, кто им владеет? Наверное, нет, не в этом дело. Уж хотя бы потому, что самые страшные события в моей жизни свершились задолго до знакомства с Киото-сан.

* * *

Ой, ну и поднаврала я вам про свои приключения в девяносто первом. Да ничего, на первое апреля сойдёт. Во всяком случае, вы теперь имеете представление о том, что это была за секция и как я начала изучать науку самосохранения.
Вы спросите - нашла ли я замену секции Киото-сан? В общем, конечно, нет. Такая, наверное, была одна на весь Союз. Или на весь мир. Но, как вы понимаете, была у меня этакая неудовлетворённость: недозанималась в секции восточных единоборств... Так что ничего удивительного, что примерно в сентябре того же года я заглянула в другую секцию, также открывшуюся в нашем микрорайоне. Это была секция айкидо.

* * *

Секция айкидо располагалась в большом спортивном клубе - единственном на весь город. В его стенах удобно примостились кружок кройки и шитья, клуб любителей рыбалки, раз в полгода здесь проходили курсы по составлению букетов, или как их стало модно называть, курсы дизайнеров-флористов, какие-то кружки для школьников и множество спортивных секций. Объявление в холле подсказало Елене правильную дорогу. Она поднялась по лестнице на третий этаж и нашла "Спортивный зал номер 3". Сегодня здесь проводится набор в секцию айкидо.
В спортзале собралось человек тридцать. Большая часть народа была одета в кимоно. Елена повесила плащ на вешалку в углу и разулась. На ней тоже было надето белое кимоно. Осмотревшись, девушка без труда поняла, кто, как и она, пришёл на занятия впервые - три женщины и шесть мужчин разного возраста скромно стояли вдоль стены. Девушка улыбнулась - несмотря на то, что в объявлении о наборе в секцию было чётко сказано: "форма одежды - кимоно", трое новичков были одеты в обыкновенные спортивные костюмы, правда, обувь они догадались снять.
Елена обрадовалась тому, что не оказалась единственным "новобранцем", это привлекло бы к ней чрезмерное, совсем ненужное внимание. Она встала вместе со всеми новичками и принялась смотреть, как парни и девушки в белых одеждах ловко наносят друг другу руками и ногами и уворачиваются.
Долго ждать не пришлось. В зал вошёл невысокий стройный тёмноволосый мужчина в кимоно, подпоясанный чёрным поясом. Он оценивающе посмотрел на вновьприбывших и дважды хлопнул в ладоши.
- Так, быстренько, все построились по росту! Кто-нибудь из вас айкидо раньше занимался?
- Я занимался... - неуверенно сказал парень, оказавшийся рядом с Еленой. Он был немного выше неё, поэтому стоял первым в шеренге.
- Хорошо, сейчас посмотрим, что ты умеешь. А помимо айкидо - занимались чем-нибудь.
- Я и каратэ занимался тоже! - с превосходством в голосе ответил парень.
- И я тоже! - крикнул кто-то из другого конца живой очереди.
- И я занималась! - сказала Елена.
Про тинь-йон она решила помалкивать. Каратэ будет вполне достаточно. Елена не была уверена, что учение Киото-сан существует официально.
- Хорошо, - кивнул мужчина. - Все ранее полученные вами навыки пригодятся и здесь. Я ваш тренер, Сергей. И для начала мне надо посмотреть, что вы умеете. Разбейтесь-ка попарно...
Елена решила встать напротив того симпатичного парня, который до неё назвался каратэистом. Он оценивающе посмотрел на девушку, но опасного соперника в ней не увидел, зато под кимоно разглядел красивую фигуру.
- Ты не бойся! - шепнул он. - Я тебя бить не буду! Только намечу!
Елена пожала плечами. Не для того она пришла сюда, чтоб требовать поблажек, но парень ей понравился и она посчитала правильным не возражать ему. Пусть считает себя героем.
Молодой человек отступил на шаг назад, встал в стойку и повернулся в ударе. Елена без труда поняла его намерения - "мельница". Она прыгнула вперёд, несильно толкнула его в спину и сразу отскочила. Парень сел на пол и растерянно посмотрел на девушку.
- Ты не ушибся? Я ведь тебя не сильно толкнула? - Елена смутилась. Кто же знал, что у парня было так мало опыта. Она привыкла к сильным противникам.
- Нет, ничего... Ну ты даёшь!
В голосе парня слышалось восхищение. Он уже смотрел на Елену не только как на привлекательную девушку, с которой неплохо бы провести ночь-другую, но как на сильную и самостоятельную личность, достойного противника.
- Так, хорошо! - к Елене подошёл тренер. - Как вас зовут, девушка?
- Елена.
- Вижу, кое-что вы умеете. Давайте в пару к Ире, вон она, с жёлтым поясом...
Повинуясь приказу, Елена подошла к Ире. Спортсменка была на полголовы выше и, со своими мощным бюстом и мускулистыми руками, производила устрашающее впечатление. Но Елена лишь улыбнулась. Она справлялась и не с такими противниками, а теперь, когда у неё на вооружении есть тинь-йон, возможно, одолеет любого. И жёлтый пояс, который показывает уровень владения айкидо, если, конечно, на тренировке он имел какое-либо значение, Елену, разумеется, не обеспокоил
- Приветик, Лена! - Ира хитро подмигнула. - Здорово ты этого чувака уложила, будет знать. Ну, давай. Атакуй меня.
Елена на мгновение задумалась. Она не умела нападать на людей первой, просто так, ни с того ни с сего. Но это была тренировка, и ей пришло в голову изобразить удар кулаком.
Тинь-йон дал сигнал. Тревога несильная. Ирина приготовила ловушку? Елена улыбнулась. Значит, кулак будет отвлекающим манёвром.
Спортсменка легко ушла от выпада Елены левой, но девушка быстро развернулась - тревоги нет - и несильно ткнула локтем Ирину в сплетение. Та растерянно посмотрела на Елену:
- Ого! Я была уверена, что ты ударишь левой. Обманула. Молодец. Можно, теперь я тебя атакую?
Она провела обманное движение, затем последовал чёткий удар ногой вверх - и Елена в приседании толкнула её под бедро. Через секунду Ира лежала на татами, а Елена полушутя дёрнула ей правую руку за спину.
Раздались аплодисменты - хлопал тренер. Елена покраснела. Ну вот, не хотела привлекать внимания...
- Вот это да, Лена! - воскликнул он. - А с нашими сильнейшими справитесь? Дима, готов?
Он подвёл девушку к невысокому худому пареньку. Тот вежливо поклонился, сложив ладони перед грудью, Елена ответила тем же. Тревога пискнула и она, так и не разъединив руки, отпрыгнула вправо. Сирена усилилась. Елена тут же вернулась и успела блокировать удар Димы. Чего-то парнишка не рассчитал и - Елена сама не поняла почему - упал и тихонько выругался.
- Дима, всё в порядке? Продолжаем? - Елена участливо склонилась над лежащим.
Негромкая сирена отбросила её назад - Дима взвился в прыжке, непонятно как выйдя из позы, в которой только что лежал. "Вот это мальчик! - промелькнуло в голове у Елены. Примерно минуту Дима атаковал, превратившись в белое, как его кимоно, облако, а девушка просто уходила от его ударов. Наконец, что-то он сделал не так, Елена успела его подсечь и надавила коленом на спину:
- Дима! Ну как, сдаёшься?
Вокруг зааплодировали. Оказывается, поединок Елены и Дмитрия смотрели все.
"Интересно, они поняли, что я, в сущности, ничегошеньки не умею, а держусь только благодаря тинь-йон? - подумала Елена. - Я ведь даже не успела заметить половину тех движений, которые сделал Дима. Просто каждый раз я оказывалась в стороне от его ударов и захватов".
- Да, Лена! Я восхищён! - Тренер подошёл к девушке и поклонился. - Ну а со мной вы готовы сразиться?
Елена кивнула. Мужчина поклонился. Секунд двадцать-тридцать они просто стояли друг напротив друга, затем тревога дёрнула Елену влево, но не успокоилась. Ей пришлось две-три минуты уходить от каких-то атакующих приёмов, которые ей даже не были понятны. Затем, когда тревога притихла, она попыталась произвести захват, едва не попалась в ловушку и отпрыгнула назад.
- Ну, Лена, у вас и потенциал! Такого я ещё не видел, - тренер снова поклонился, показывая, что поединок закончен. - Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что техника у вас слабовата, есть над чем работать. Но зато какая реакция! - В голосе его послышалось уважение. - В какой-то момент мне даже показалось, что вы читаете мои мысли. Надеюсь, это не так, просто вы великолепно двигаетесь. Месяца три тренировок, и вы выиграете чемпионат России!
Это не очень порадовало Елену. Меньше всего ей нужно было привлекать внимание к своим способностям в тинь-йон.

* * *

Итак, в последующие месяцы я училась в секции айкидо. Было немного скучновато: я запросто отличала обманное движение от настоящей атаки, слабый удар от сильного... даже с закрытыми глазами отличала. Угадайте почему. Но, с другой стороны, что значит - "скучновато"? Не развлекаться же я туда ходила, и кое-что мне эти занятия дали. Кстати, никто из вас японского не знает? Всё хочу выяснить, что означает этот "тинь-йон" по-японски - если вообще что-нибудь означает. Так вот, с этим тинь-йон есть две большие проблемы, о которых Киото-Сан упоминал. Во-первых, невозможно всё время настраиваться на информацию о грядущих опасностях. Ведь это то же самое, что всю жизнь провести в бомбоубежище. Да, под бомбёжку, наверное, не попадёшь, но жизнь вообще теряет смысл. Когда ты приходишь в секцию единоборств - всё ясно: чуть к себе не прислушаешься - тебе дадут больно. Или когда вот Нину отбивать мне пришлось, в ту ночь тинь-йон был для меня дороже любого сокровища. А если ты просто по улице идёшь? Да ещё тащишь пакеты с покупками? Хотела бы я посмотреть на Ван Дамма, если бы на его героя напали, когда он тащит восемь кило с рынка перед шабатом, а дома ребёнок голодный. Может, и отбился бы, но продуты пришлось бы собирать с земли очень долго, и то если прохожие не растащат. Во-вторых, тинь-йон просто сообщает об опасности, но не докладывает, что именно по тебе шарахнет. То ли тебе сейчас врежут кирпичом сзади, то ли надо под ноги смотреть, чтобы в открытый люк канализации не свалиться. В прошлый раз я вам уже рассказывала отличную байку о том, что случилось, когда по прибытии в Израиль, на радостях от первых впечатлений я разок проигнорировала сигнал тревоги. А вот что приключилось со мной, когда я три года назад ездила к родне в Россию и тоже позволила себе подобную глупость. Как вы понимаете, я и теперь просто шучу по случаю первого апреля.

* * *

После душного вагона поезда мне жутко хотелось в душ. Смыть с себя дорожную пыль - что может быть приятнее. Вообще-то, я могу назвать себя чистюлей: даже после поездки в общественном транспорте, первым делом мою с мылом руки, и теперь после долгой дороги мне хотелось побыстрее очутиться в ванной. Правда, как быстро выяснилось, у тёти были несколько иные планы на мой счёт.
- Здравствуй, Леночка! Уж как мы тебя заждались! - затараторила она, едва я переступила порог квартиры. - Как там у тебя дела, в Израиле?
Я обняла эту сильную и энергичную женщину и с удовольствием поцеловала в сухую щёку. Как-никак, она была моей единственной родственницей, и я очень её любила. Мирилась с мелкими недостатками, как то непрерывный поток новостей, но любила по-настоящему, по-родственному. Вот только... в те времена, когда я была близка с Виктором Ивановичем, старалась поменьше бывать у тёти, а тем более рассказывать о ней моим тогдашним друзьям. Что поделать, с такими друзьями вообще откровенничать было чревато. Зато теперь я была вполне уверена, что никто, кроме тёти, о моём приезде не знает и меня не ждёт. А если я и ошибалась, то тинь-йон, мой добрый советчик, всегда готов был прийти на помощь.
- Всё хорошо, тётя Надя, не волнуйся. Учусь, подрабатываю, знакомлюсь с людьми.
- А почему ты Наташеньку с собой не привезла? Нам так хотелось её увидеть!
- Наташа в летнем лагере, отдыхает. Да, сказать тебе по правде, боязно везти её в Россию. А мне отдыхать некогда, отпуск слишком короткий, чтобы успеть и к тебе, и к морю.
- Так, значит, ты морю предпочла российский захолустный городок?
- Захолустный? Тётя Надя, о чём ты? Я же здесь росла.
Тётя взяла меня за руки, улыбнулась, как полная луна, и отошла на два шага назад.
- Какая же ты красавица стала! Отчего же ты до сих пор не замужем? В Израиле, наверное, мужчины напрочь перевелись, да? Ничего, мы тебе здесь мигом подберём подходящего! У нас и кандидатура есть - бизнесмен, образованный, уважаемый человек! Зовут его Алексей! И дом у него, и машина шикарная, и за границу всё время ездит!..
Я вздохнула. Все мои попытки вставить в её монолог хоть слово с треском провалились, но не страшно. Правду сказать, я слушала её в пол-уха. В лицо подул свежий ветер из открытой форточки, в животе заурчало, и я улыбнулась. Пожалуй, я всё же предпочту сначала принять ванну, а потом пообедать. Благо, тётя прекрасно готовит. Ну, а после этого, понятно, в постель.
Увы, с принятием душа пришлось повременить.
В дверь позвонили, и на пороге возник здоровенный тип, явно новый русский, но при этом косящий под интеллигента. Посмотрел бы на себя со стороны, что это за коктейль получается.
- Здравствуйте! Я не помешал? - Тип с нескрываемым интересом разглядывал меня. А что, правда - есть на что посмотреть, даром что только с поезда?!
Я ничего не успела ответить, слово взяла тётя:
- Алёшенька! Вот я как раз рассказывала Леночке о вас! Леночка, это и есть Алексей!
Здоровяк шагнул навстречу и чуть не споткнулся о мой чемодан.
Не то чтобы я предпочла знакомство ванне, особого желания знакомиться с кем бы то ни было я не имела, но и не шарахаться же от каждого кавалера. К моему удивлению, Алексей очень даже вежливо поклонился и поцеловал мне руку... которую, правду сказать, следовало бы вымыть, прежде чем протягивать для поцелуя... но ведь я не виновата, что он так неожиданно.
- Алексей, простите, я только что с дороги...
- О, это вы меня простите! Честное слово, я не хотел вам мешать! Могу ли я вас пригласить завтра вечером к нам в гости? Мой дом - вон тот, четырёхэтажный! У нас соберётся очень интеллектуальная компания!
Наверное, он имел в виду - "интеллигентная". Ладно, не буду придираться, в чужой монастырь... Что-то в этом было - галантный новый русский. Может, и правда, соберётся неплохая компания?
- Спасибо, Алексей, постараюсь прийти.
Здоровяк обрадованно кивнул, бросив взгляд на мои ноги.
- Мы будем ждать.

* * *

"Не знаю, что ты подразумевал под "интеллектуальной компанией". Это не мусорщики, конечно, но я видела и поинтеллигентнее, и очень даже часто, и даже среди тель-авивских мусорщиков", - едва не произнесла вслух Елена, когда Алексей представил ей своих друзей.
Три качка, правда, один почему-то в очках, с ними две девушки, явно не знающие, как пользоваться губной помадой, и один какого-то нервного вида. Собственно, только его и можно было счесть за интеллигента. Неудивительно, что именно его имя Елена и запомнила, когда Алексей представил: Леонид.
- Очень рад познакомиться с вами!
Голос у Леонида оказался довольно приятным, в отличие от Алексея, совсем не резким. Высокий, стройный, в свежей рубашке и зачёсанными на бок светлыми волосами, он показался Елене лишним в этой странной компании.
Они прошли в комнату и расположились на диване и двух креслах. Алексей принёс с кухни водку и пластиковые стаканчики.
- За знакомство, - предложил один из качков.
Елена поморщилась. Пить водку, да ещё из подобной "посуды"... Но компанию поддержала. Сделав вид, что отпила, она тихонько осмотрелась. Обыкновенная хрущёвка, даже странно, почему Алексей обосновался здесь, тётя сказала, что у него есть деньги... Хотя, может, это не его квартира, а какой-нибудь родственницы, или, что ещё более вероятно, просто место, куда он приводит друзей. И подруг.
Девушки громко рассмеялись какой-то глупой шутке, Елена тоже улыбнулась. Обеим присутствовавшим здесь дамам в общей сложности не более сорока. И что они забыли в компании взрослых богатых дяденек? Одна из девушек вытащила из сумочки пачку Marlboro.
- Кто-нибудь хочет?
Пачка быстро разошлась по рукам. Не взял сигарету только Леонид. В воздухе запахло табаком. Елена отодвинулась на самый конец дивана, ближе к балкону и демонстративно покашляла - о том, чтобы закурить, обычно спрашивают.
- Ох, Лена, простите, мы не знали, что вам неприятно! - равнодушно сказал один из качков, но сигарету не затушил.
Елена пожала плечами. Она и без того чувствовала себя чуждой этим людям. Не русской, вернее, не новой русской. Водку она терпеть не могла, никогда не понимала, как можно получить от неё удовольствие. Расслабиться хочется - так есть тысяча способов, незачем организм травить. А если ещё и курить при этом...
Грубые шутки, которые то и дело отпускал Алексей, вызывали взрывы хохота двух напомаженных девушек, мужчины смеялись, особенно отличался тот, что в очках. Смех у него был громкий, иногда он даже взвизгивал. Елена снова посмотрела на Леонида, тот сидел молча, изредка кивая и улыбаясь. Судя по всему, ему тоже здесь не особенно нравилось. Зачем же тогда он пришёл? "А я зачем пришла?" - тут же добавила мысленно молодая женщина.
Елена посмотрела на часы. Время тянулось ужасно медленно. Вскоре появились ещё две гражданки с проблематичным макияжем, и Алексей, видя, что его главная гостья не в большом восторге от такого застолья, переключил своё внимание на них. Елена воспользовалась моментом и вышла на балкон, подышать свежим воздухом. Не прошло и минуты, как рядом оказался Леонид.
- Так вы, значит, живёте в Тель-Авиве?! А я - во Франкфурте-на-Майне, в Германии! - почему-то обрадованно сказал он.
- Я бывала в Германии, - ответила Елена. - В Берлине, Дюссельдорфе, Кёльне и ещё в нескольких местах. Но в вашем городе бывать не доводилось.
- Там очень красиво. Вы по служебным делам в Германии были или отдыхать приезжали?
- По-разному. А вы как в России оказались?
- К родственникам приехал, - быстро произнёс Леонид и опустил глаза. - Как вам нравится эта компания?
Елене показалось, что собеседник покривил душой, отвечая на последний вопрос, но расспрашивать не стала. Мало ли какие секреты у человека. Она с удовольствием переключилась на предложенную Леонидом тему.
- Честно говоря, мне следовало раньше догадаться, что это за люди. Я не привыкла к таким... - Елена хотела было сказать "сборищам", но посчитала, что Леонид может обидеться за друзей, и нашла нейтральный вариант, - к таким мероприятиям.
- Вы такая домоседка?
- Не совсем. Просто это не самое лучше времяпрепровождение для женщины с ребёнком.
- Я не знал, что вы замужем, - смутился Леонид и отошёл на полшага в сторону.
- Я не замужем, - улыбнулась Елена, надеясь, что её собеседник не из тех, кто норовит выспрашивать пикантные подробности. Леонид кивнул и вернулся на прежнее место.
- А я был женат, двое детей. Жена была просто красавицей. И на вас чем-то похожа.
"Ну и занимался бы ты детьми своими, а не пьянками", - не без раздражения подумала Елена, а вслух ответила:
- Почему - "была"? Что с ней случилось? Вы развелись, да?
- Нет, Лена. Её убили. Она ездила в Египет и там попала в засаду к террористам.
Елена замолчала и опустила глаза. Последовала тягостная пауза. Елена решила сменить тему:
- Вам ведь тоже эта компания не по душе, признайтесь.
Леонид кивнул.
- Вообще-то, мы с Алексеем не слишком хорошо знакомы, точнее, у нас деловые отношения. Мы подписали очень выгодный контракт, и он предложил отметить это.
- А чем вы занимаетесь?
- Бизнесом. Компьютеры, программное обеспечение и другие умные слова, - улыбнулся Леонид. - А вы? Такая молодая и красивая. Признавайтесь, вы наверняка фотомодель?
- Что вы, - засмеялась Елена. - Я юрист.
- Юрист?! - Елена не заметила, как Леонид ещё больше приблизился к ней, и теперь его рука, лежащая на поручне балкона, едва не касалась её пальцев. - Надо же! Видимо, вы представляете тот редкий тип женщин, в которых в идеальных пропорциях сочетаются красота и ум.
- То есть красоты больше, чем ума? - с улыбкой спросила Елена, и они рассмеялись.
Молодая женщина чувствовала, как стена между ними стремительно исчезает. Дальнейший разговор приобретал всё более непринуждённый характер. Елена принялась рассказывать о своих планах карьеры на юридическом небосклоне, а затем они с Леонидом обменялись номерами телефонов "за бугром".
Как вдруг...
- Послушайте, Леонид, давайте вернёмся в комнату!
Мужчина кивнул, вежливо пропустил собеседницу, стал заходить сам, и тут...
Елена резко дёрнула его за руку. Леонид потерял равновесие. Падая, он ошеломлённо глянул на женщину - и в тот же миг что-то ударило с сухим треском в стену немного выше его головы.
- Снайпер! - пронзительно закричала Елена. - На крыше, напротив
Вся компания мигом протрезвела. Алексей моментально выключил свет, и все присутствующие повыскакивали из комнаты.

* * *

Я возвращалась с почты, откуда позвонила домой в Тель-Авив и отправила пару писем. На улице было душно - отчётливый признак приближающегося дождя, даже грозы. На мне было лёгкое белое платье с открытыми плечами и большим вырезом, и тёмные очки. В тёплую погоду я предпочитала пореже появляться на улице, но сидеть всё время дома просто невозможно, и если уж я выходила, то предпочитала именно жару, которая оправдывала солнечные очки на моём лице. Я рассчитывала, что здесь нет риска встретить людей Виктора Ивановича, но мало ли... да и вообще, мне не хотелось сейчас общаться ни с кем из старых знакомых. Настроение не то после вчерашнего. Хотя... если бы совершенно случайно встретить Леонида... "Лена плюс Лёня", в этом что-то есть.
Отгородившись от окружающего мира тёмными стёклами очков, я шла домой, то есть к тёте, беспечно помахивая сумкой. Голова была занята вчерашним происшествием.
Стреляли в Леонида, это ясно. Не в меня, иначе сигнал тревоги был бы гораздо сильнее. Впрочем... возможны, конечно, варианты, как в детективах: допустим, это затеял сам Леонид, чтобы отвлечь от себя подозрения... Подозрения в чём? Может, его Алексей в чём-нибудь подозревал? И привёл к себе в дом? Я, конечно, не специалист по отношениям новых русских, но такой вариант сомнителен. Если бы я не дёрнула Леонида, то куда бы ему пуля угодила? То ли в сердце, то ли в левую почку, а может, в левое лёгкое. Такой ценой никто от себя подозрения отводить не станет. Значит, стреляли в Леонида, и хватит чепуху молоть. И кто это организовал? Вряд ли снайпер по собственной инициативе. Кто-нибудь из гостей? Алексей? Кто-то посторонний? Кстати, если Леонид кому-нибудь в Германии мешает, то запросто могли заказать его оттуда. И дешевле, и следов меньше. А вдруг это всё-таки Виктор Иванович? Каким-то образом узнал о моём приезде, нашёл и таким оригинальным способом напомнил о себе? Да ну, чепуха, не стал бы он ради таких напоминаний нанимать киллера. И что же, я расследование теперь проводить буду? А вот ещё вопрос: заметил ли кто-нибудь вчера, как я дёрнула Леонида за руку? Он сам, ясное дело, заметил, потом долго руку потирал. А кто ещё? Вроде никто в нашу сторону не смотрел, когда мы с балкона уходили. А вот когда я завопила про снайпера, все среагировали не хуже спецназа. Жаль, я не сказала Леониду, чтобы он помалкивал о том, как я его рванула... впрочем, можно ведь считать, что это вышло случайно.
Уверенная в том, что опасность грозит Леониду, но никак не мне, я чувствовала себя вроде комиссара Мегрэ, неприкосновенного для преступников всего мира. Я расслабилась, и это было совершенно напрасно, потому что тинь-йон требует внутреннего настроя. И поэтому я лишь с опозданием заметила, как возле меня затормозила чёрная "Волга" с заляпанными грязью номерами. Я дёрнулась в сторону, но на меня прыгнули сразу четверо:
- А ну - садись быстро в машину! Не дёргайся, а то хуже будет!
Я увидела прямо перед собой дула пистолетов. Плохо... С одним справиться, скорее всего, смогла бы, но вот с четырьмя... Придётся пока подчиниться.
- Не мельтешись ты, дура, тебе ничего не будет, если глупостей не наделаешь!
Мысленно ругая себя за невнимательность, я опустилась на заднее сиденье. Двое бандитов пристроились по бокам. Тот, который сел слева, надел мне на запястье часы. Обыкновенные, серебристого металла. Я вздрогнула.
- Вот, видишь, даже подарок тебе, - сказал бандит, второй недобро засмеялся. - Хороши часики, да? Отчего это ты так заволновалась, не наручники же. Один лишь у них недостаток: завтра в это же время они бабахнут, если их не отключить. От тебя будет зависеть, взорвутся ли они на тебе. - Я похолодела. - Снять просто так ты их не сможешь, тогда взрыв произойдёт немедленно. Я - смогу. Но сниму я их с тебя только при условии, что в течение суток вот на этом самом месте ты появишься с Леонидом. Как ты его сюда приведёшь, что ему скажешь - твои проблемы. Надо будет - отдашься ему, если тебе жизнь дороже.
Тот, что сидел справа - бритый, с татуировкой на правом запястье - смеясь, вылез из "Волги" и вытащил меня на тротуар.
- Поторопись, деточка, - сказал он и, шутливо улыбаясь, шлепнул меня по ягодицам.

* * *

Я стояла посреди улицы и тупо смотрела на своё левое запястье. Завтра в десять тридцать...
Мимо равнодушно проходили люди, а на моей руке, отсчитывая секунды, тикала бомба. В голове лихорадочно вертелись мысли. Я, мягко говоря, была в ужасе, вернее, просто оцепенела от страха, и даже вызывающее поведение похитителя меня не взволновало и не разозлило. Главным сейчас было другое, а разбираться с бритым козлом и всей их компанией придётся в другой раз.
Что делать? Позвонить Леониду и попробовать убедить его вытащить мою шею? Нет ничего глупее. Во-первых, его безусловно убьют. Я хоть и сама убийца, но это касается только подонков, причинивших зло мне или моим близким. Не тот это случай. Во-вторых, скорее всего, меня прикончат тоже, всё-таки свидетель, а ходить далеко за мной уже не надо. Да нас просто могут обоих вместе убить, взорвать, если к этим поганым часикам ещё и дистанционное управление имеется. В-третьих, Леонид, даже если симпатизирует мне, то вряд ли настолько, чтобы погибать самому, значит, я должна была бы обмануть его. Видимо, на это и расчёт. Какие есть ещё варианты?
Самое логичное: обратиться в милицию, чтобы меня отвезли к военным, сапёрам, и там... ну, не знаю, наверное, можно как-нибудь локально заморозить эту гадость, снять с меня... Нет, это не для российской армии, они скорее предложат мне отрезать руку. Кстати, если бы я была в Израиле, возможно, решилась бы и на такой вариант: отрезать под наркозом, снять эти проклятые часы и затем пришить руку обратно. Там такие операции делались, и вроде благополучно. Успею я за сутки перелететь в Израиль? Если бы была в Москве, может, и успела бы. Но до Москвы ещё доехать надо.
А откуда я знаю, что это всё не блеф? Может, и нет там никакой взрывчатки? Мало ли что можно сказать. Хотят получить Леонида, а для этого меня запугивают? А если есть взрывчатка? Чтобы меня прикончить, килограмм тротила не требуется, вот такого объёма наверняка хватит. Тем более что взорвать можно не только тротилом. Рисковать-проверять не стоит.
Кстати, я ведь сейчас ходячая бомба. Прийти в милицию и сказать: не отойду от вас, или снимайте с меня это как угодно, или бабахнем вместе. Так скорее всего просто пристрелят, им же хлопот меньше. Ой как паршиво...
А вот странно, что бандиты не предусмотрели все эти варианты: мало ли, а вдруг всё-таки милиция меня защитит, сапёры спасут...
- Девушка, вам помочь?
Я чуть не подскочила от неожиданности. Ко мне подходил молодой парень с зубочисткой во рту. Он что, из тех, кто надел мне на руку эти проклятые заминированные часики?
- Спасибо, не надо, - я отошла от него, хотя сигнала от тинь-йон не получила. Видимо, этот парень ни при чём. Просто подошёл познакомиться? Сейчас не самый подходящий для этого момент.
Будто подтверждая мои мысли, парень нагло уставился в вырез моего платья, сально подмигнул мне и сплюнул:
- Да? Жаль. А то я бы с удовольствием. Ну, если передумаешь, крошка, обращайся, пока я в настроении. Честно скажу - не пожалеешь. Ну как - передумала?
Я начала злиться. В Штатах бы этого придурка посадили в один момент за сексуальные домогательства. Правда, я не в Штатах, а в российской глубинке, со всеми вытекающими для меня последствиями.
- Молодой человек! Может, вы и в настроении, да вот я - нет. До свидания.
- Ах ты сучка нахальная! Да у меня такие как ты за полсотни сосут и довольны!
Я на мгновение остолбенела. Ну, знаете ли, это уж слишком... Пора с этим заканчивать. Я постаралась мило улыбнуться и шагнула навстречу молодому наглецу:
- За полсотни пососать у тебя, да? Что пососать - вот это?
Я несильно ударила его коленом пониже живота. Глаза парня выкатились, челюсть отвисла, зубочистка упала на асфальт.
- Что ж ты делаешь, дура! - застонал он, падая на асфальт.
- А ты на меня в милицию заяви. Ну? Чего разлёгся? Марш в милицию!
Я постаралась успокоиться. Подумаешь, какой-то обнаглевший самец с деньгами, за это не убивают. Не опасен он. У меня сейчас дело поважнее. Хорошо, что я привыкла драться в основном ногами, мне сейчас последнее дело - задеть как-нибудь эти поганые часики.
Отделанный мною придурок тихо скулил, лёжа на асфальте. По его физиономии катились слёзы, он морщился от боли и что-то шептал.
- Ты не лежи, лучше сделай десяток приседаний, полегчает, - уже поостыв, обратилась я к нему. Он промычал нечто невнятное. Ну и ладно, пусть себе валяется, впредь ему наука.
Пора было, однако, уходить отсюда и решать что-то насчёт этих часов. Тут я подумала, что ведь за мной могли и следить. То есть наверняка следили, иначе как бы они меня захватили. Значит, первым делом разобраться с хвостом, соглядатаями. Я покачала головой - если они видели, как я поступила с юным наглецом, могли сделать какие-то выводы... а впрочем... что-то они обо мне и так знают, иначе не напали бы вчетвером.
Ещё раз посмотрев на часы, я решила пройтись до речки, изображая по дороге офонаревшую от страха сомнамбулу... благо сильно стараться мне не приходилось.

* * *

Елена неторопливо шла по грунтовой дороге мимо небольших деревенских домиков, уныло приютившихся на окраине города. Плечи её были скорбно опущены, казалось, молодая женщина всхлипывала. Она то и дело спотыкалась - босоножки на каблуках не лучшая обувь для российского бездорожья.
Первое, что хотела сделать Елена - проверить, есть ли за ней слежка и сколько человек за ней наблюдают. Она неплохо помнила местность, в этих местах когда-то в детстве играла со сверстниками в казаки-разбойники. Со стороны, впрочем, могло показаться, что она просто бредёт куда попало. Она свернула на узкую тропинку, которая вела к заброшенной колокольне, и посмотрела назад. Спустя несколько минут появился её преследователь - невысокий мужичок в серой футболке, с залысинами. Увидев, что его жертва обернулась, он полез в карман и сделал вид, что хочет закурить. Елена невольно усмехнулась. Этот тип практически не скрывался.
Молодая женщина ускорила шаг, и преследователь на минуту-две потерял её из виду. Этого времени хватило, чтобы забежать в открытую дверь колокольни. Елена сперва собиралась просто рассмотреть своего соглядатая, проверить, нет ли кого с ним... но тут она увидела нечто такое, что изменило её планы. Внутри явно затевался ремонт - в двух местах на стенах была содрана старая штукатурка, на полу валялись инструменты. Елена внимательно осмотрела инвентарь и подобрала с пола ножницы по металлу. У неё в голове неожиданно замаячила неясная мысль. "Не может быть, чтобы при снятии с руки эта пакость так вот сразу, моментально, и взорвалась, - думала она. - Должен быть какой-то интервал - ну, одна, две, три секунды, не знаю. У обычной гранаты, кажется, четыре секунды. И что это для меня означает? Я что - успею далеко убежать хотя бы за четыре секунды? А ведь будет наверняка не четыре, а гораздо меньше..."
Поднявшись по лестнице, она очутилась рядом с большим колоколом. Посмотрев вниз, она увидела, как её преследователь выбежал на поляну перед колокольней и принялся вертеть головой. Судя по всему, он потерял Елену из виду, но, недолго думая, что-то достал из кармана. Судя по всему, это "что-то" как раз и должно помочь мужичку с залысинами определить её, Елены, местонахождение. Соглядатай в серой футболке дёрнул плечом и неуверенно двинулся в направлении колокольни. Похоже, что с ним никого нет...
Елена спустилась к выходу и заметила, как мужчина метнулся в кусты. Она нахмурилась. "Он что - думает, что самый умный? Всё предусмотрел?! Как бы не так... вот козёл..."
Невдалеке от колокольни был мост через узкую местную речку. Высокие берега обрывались почти отвесно. Тот, кто стоял на расстоянии пяти метров от края, уже не мог увидеть воду. Елена прошла на мост и остановилась - разумеется, полюбоваться природой. Словно невзначай она оглянулась. "Хоть бы скрывался, козёл! Нельзя же так нагло держать меня за идиотку!" В ней медленно закипала ярость. "Значит, я для вас овца, да? Ну ладно, разбираться будем потом. Первым делом - бомба. Кажется, кое-что я придумала".
С другой стороны моста начинался лесок, и Елена зашла туда. Сделав кружок на пару сотен метров, она вернулась к мосту. Мужика пока не было видно. Зашёл в лес и до сих пор там гуляет? Вот и хорошо. И никого другого поблизости тоже нет. Очень хорошо.
Она вынула из сумки ножницы по металлу, которые позаимствовала в колокольне, встала к перилам, поднесла ножницы к браслету часиков. Рука задрожала. Как не вовремя! Елена ещё больше рассвирепела, теперь уже злясь на себя, и, резким движением перекусив браслет, стряхнула часы вниз, машинально выпустив из рук заодно и ножницы. И сразу дёрнулась назад.
Весь мир словно застыл в оцепенении. Елене на мгновение показалось, что прошло уже много времени, значит, мина в часиках были блефом. Мелькнула мысль: "Какая досада, а я так старалась". Она не успела это додумать - из-под моста полыхнуло, да как! На короткий миг пламя взлетело выше головы Елены, обдав её зловещим огненным жаром. Хорошо, успела подумать она, что я отскочила от перил. Звука женщина почти не услышала - как ей показалось, покрышка и та хлопает громче. Или просто чувства были уже не в состоянии воспринять шум взрыва. Но то, как подпрыгнул мост, не заметить было невозможно, молодой женщине даже показалось на мгновение, что она сейчас упадёт в реку.
Да, основательно тряхнуло.
Елена медленно приходила в себя, постепенно осознавая, какой ужас прошёл мимо неё. "Так это что, пластиковая взрывчатка была? Вот это всё - было рассчитано на меня, такую маленькую, хорошенькую, хрупкую? И вам меня совсем не жалко? Меня бы и хоронить-то не пришлось! Ну, вы садисты-изверги... Вот теперь всё, вы меня здорово разозлили, пора платить долги. Козёл, где ты там"?

* * *

Я услышала, как он идёт, ещё метров за двадцать. Козёл явно спешил, ветки под его ногами хрустели, один раз он даже негромко выругался, когда, споткнувшись, схватился рукой за крапиву. Я заняла удобную позицию и стала ждать. Интересно, расслышал он шум взрыва? Вполне вероятно - нет. Ведь это было над самой рекой, вряд ли звук прошёл далеко в лес, да ещё попробуй пойми, что это был за хлопок...
Он вышел из леса и растерянно оглянулся. Дёрнул на шеё какой-то медальон. Ну что? Мне пора вступать в действие?
- Привет! Ты меня, что ли, ищешь?
Услышав мой голос, мужик растерянно поднял глаза. Я изо всей силы ударила его кулаком в солнечное сплетение. Преследователь охнул, закатил глаза и осел наземь.
Потерев костяшки пальцев на правой руке, я подумала, что, возможно, несколько переборщила. Вот теперь будут болеть. Тренируйся - не тренируйся, не для нашей сестры эти мордобои. Ненавижу драться кулаками, но иногда выбора просто нет. Да и этот что-то уж чересчур закатил глазки. Когда он очнётся-то? Мораль - злиться надо в меру. Теперь придётся тащить его в лес.
"Дети в подвале играли в гестапо" - припомнилось мне. Хорошо, что у меня с почты осталась клейкая лента. Я перекатила мужика на бок и связала его руки за спиной. Сам очнёшься, или мне придётся идти за водой к речке? Так не хочется спускаться с обрыва. Придётся прибегнуть к крайним мерам. От пощёчины он очухается?
Я ослабила ремень на его брюках и расстегнула молнию. Козёл промычал что-то нечленораздельное и открыл глаза.
- Га... Ты это чего?
- А вот угадай с трёх раз. Думаешь, похитила тебя ради выкупа? Ответ неверный. Расслабься, дурачок.
Как же тебе не расслабиться, я-то знаю, каково мужчинам со мной. Хоть ты и козёл, а элементы мужчины и в тебе есть. Он сопротивлялся ровно пять секунд, потом закатил глаза и застонал от наслаждения.
- Ах-ха... Ой... ах-ха... хах...
Я тут же прекратила физическое воздействие. Не для того я его повязала, чтобы ублажать. Пора переходить к допросу.
- И ты хотел меня убить... Меня!.. За что?! Разве ты не видишь, какая я?!
Последовала небольшая пауза.
- Ты что-то хочешь сказать?
- Я... это... не хотел тебя убить, что ты... Я только должен был следить за тобой.
Ну, понятно, в часиках было ещё что-то, кроме взрывчатки. Эй, а может, мне это что-то в сумку подложили? Или на платье прицепили, пока в машине держали?
- И как же ты следил? Рассказывай, потом вернёмся к нашим процедурам.
- Часы, которые на тебя надели, в них какая-то штуковина. Маячок, что ли, называется. Только потом сигнал исчез почему-то.
Ладно, допустим.
- Ну, хорошо, ты следил. А потом что ты должен был сделать? Кому передавать сведения? Как?
- Да у меня мобильник, вон тот. Если бы ты пошла в милицию или к этому, как его, Леониду, или к автобусу, я должен был бы позвонить.
- А кто тебе дал этот мобильник? Как его зовут? Где его можно найти?
Так, мой козлик насторожился. Возобновим процедуру. Никуда ты не денешься, ради такого кайфа ты хоть мать родную, хоть родину мать её продашь на счёт "два".
- Хы-ах-хах... Ой! Ой! Ыахх... ах-ха... хах...
Как ты сексуален, мой герой. И заметь, тот тип, которого я отдула час назад, был бы счастлив оказаться на твоём месте. Так что наслаждайся и гордись. А теперь - ещё перерыв.
- Вот видишь, какая я хорошая и красивая! Правда, я - златовласка?! А тот, кто дал тебе мобильник, хочет меня убить! Неужели тебе меня не жалко?! Ну, скажи, кто это, где его найти?
Козлик смотрит на меня затуманенным взором. Бедняга, сейчас его допрашивать просто неприлично. Но у меня нет выхода.
- Х-ах... Не, я не хочу убить тебя. Ты хорошая. Красивая очень. Ну зачем они тебе... всё равно сделать ничего не сможешь...
- Ты не волнуйся, ты, главное, скажи, где их найти, кто они. "Ох, если это Виктор Иванович..."
- Да они... это... на Ленина 2.
Ох уж этот Ленин, опять он меня достаёт. "Ленин всегда со мной".
- Расскажи-ка мне о них, что знаешь...

* * *

Ленина 2 находилось во дворе между небольшими домиками из белого кирпича. Это двухэтажное здание недавно ремонтировали, белые стены его до сих пор хранили следы штукатурки, а чуть в стороне валялись битые кирпичи, обрывки кабеля и арматура.
Елена быстро прошла мимо, оценивая обстановку, стараясь не попасть в поле зрения бандитов, которые могли наблюдать из окон бандитского притона. В здание вело три двери. Центральная была распахнута настежь, вторая рядом, чуть приоткрыта, третья находилась сбоку дома, но в эту дверь войти будет сложно. От ржавого металлического замка и прибитых наискось досок можно избавиться, но молодая женщина опасалась, что лишний шум привлечёт тех, кто находится внутри. Впрочем, в здание можно попасть и через крышу - чуть в стороне от заколоченной двери находилась пожарная лестница. Если забраться на мусорный бак и подпрыгнуть, можно дотянуться до её нижней перекладины.
Обойдя здание вокруг, Елена решила, что лучше всего будет воспользоваться именно пожарной лестницей. Перед главным входом и окнами светиться не стоило, у бандитов вполне могло быть наружное наблюдение. Её единственное преимущество - внезапность. Подонки уверены, что за Еленой приставлен надёжный хвост и без приглашения она здесь не появится.
Пройдя дворами, чтобы её не смогли заметить из окон Ленина 2, она очутилась у пожарной лестницы. Внезапно тинь-йон дал сигнал. Она метнулась в тень и прижалась спиной к стене. Белое платье сливалось со штукатуркой... увы, теперь оно перестанет быть белым. Хлопнула дверь. Елена машинально поискала глазами что-нибудь похожее на оружие, нагнулась и схватила с земли металлический прут. Послышались голоса.
- Где ты её видел? Нет здесь никого.
Елена осторожно заглянула за угол. Посреди двора стояли двое - оба приземистые, мускулистые, с квадратными челюстями, будто близнецы. У пояса - пистолеты в кобурах. Они смотрели по сторонам, но заглянуть за угол не догадывались. Впрочем, догадливость вряд ли им помогла бы - они находились на солнце, Елена - в тени, сразу рассмотреть молодую женщину они бы не смогли, а ей для нападения этих нескольких секунд было бы вполне достаточно. Елена присела и, держась в тени мусорного бака, так удачно прикрывающего её от взоров качков, подбежала ближе. "Близнецы" дружно пожали плечами и направились к входу в здание. Подобрав с земли увесистый обломок кирпича, Елена изо всей силы запустила его в голову того, что шёл сзади. Послышался гулкий удар, как об дерево. Бандит начал оседать на землю. Передний резво обернулся и сразу получил другим камнем в лоб. Этот удар оказался несильным, мужик покачнулся, но не упал, хотя и растерялся. Даже не попытался сперва напасть на Елену, а только изумлённо уставился на неё:
- Эй! Ты чего?!
- А ну не двигайся!
Молодая женщина выскочила из своего укрытия; бандит уже вышел из оцепенения, его рука дёрнулась к пистолету, но выстрелить он не успел. Елена подскочила ближе, с размаху ударила противника металлическим прутом по руке, потом по голени. Качок застонал и упал на колени. Понимая, что медлить нельзя - его товарищ может очухаться с минуты на минуту, - женщина врезала ногой по печени своему второму противнику. Тот, не издав ни звука, повалился на землю.
Елена вытащила из его кобуры пистолет, подошла к первому, который валялся без чувств, и повторила ту же процедуру. "Так, - подумала она, - оружие и боезапас у меня есть, уже не хухры-мухры". Один пистолет она положила в сумку, в другом проверила обойму и поставила его на предохранитель. Немного поколебалась и взяла наизготовку. Тот, которого молодая женщина ударила в печень, застонал и перевернулся на бок.
- Откуда вы вышли? - Елена несильно пнула в колено. - Выкладывай, не то...
Внезапно первый, тот, который получил кирпичом, очнулся от обморока - а может, просто притворялся до сих пор - и прыгнул на Елену, пытаясь схватить её. Спасибо тинь-йон - женщина увернулась, огрела "воскресшего" рукояткой пистолета по голове, а затем, сгоряча, не в силах совладать с автоматикой движения, всадила каблук ему в шею. Раздался неприятный звук, и "близнец", харкнув кровью, замер. Елене на мгновение стало не по себе - убила человека, хоть и врага...
- Мне вас двоих живьём не нужно, - со злостью пояснила она лежащему у её ног бандиту, стараясь совладать с отвратительным чувством озверения, которое возникло у неё при виде крови - Чёрт! Всю босоножку мне измазал, гадёныш! Придётся обе выкинуть! И какие босоножки были! Вам на них полгода пахать! Выкладывай, откуда вы вышли? Отвечаешь, или я отрываю твои достоинства?
Незадачливый качок, похоже, понял, что с этой дамой лучше не шутить. Дрожащим пальцем показал он на вторую дверь. Не самый удобный вариант, чтобы войти внезапно. Если здесь их пока никто не видел, то обязательно заметят Елену, если она войдёт через главный вход.
- Хорошенько подумай! При первой неприятности пускаю тебе пулю в голову без предупреждения! - сверкнула она глазами и кинула красноречивый взгляд на свои ноги. Итальянские босоножки из последней коллекции были безнадёжно испорчены. Отмыть их едва ли представлялось возможным, зато выглядели они довольно зловеще и не располагали к вольностям с их обладательницей. Нога Елены тоже была покрыта кровью убитого бандита. Первым движением женщины было вытащить из сумки платок и избавиться от алых пятен, но расслабляться было некогда. Елена зло выругалась. Очухавшийся качок явно перепугался, но опять показал на вторую дверь.
- Оттуда! Честное слово, неприятностей не будет - там коридорчик и сразу комната, прихожая.
- Сколько там человек?
Пленник замялся. Елена выразительно посмотрела на труп, и качок выпалил:
- Четверо.
Молодая женщина кивнула. Сигнала от тинь-йон не было.
- Ясно. Пойдёшь впереди меня. Если дёрнешься или мне покажется, что ты собираешься это сделать, стреляю в голову. Учти, я не промахиваюсь. Вставай!
Пленник поднялся, поднял руки и, покачиваясь и прихрамывая, поплёлся к двери.
Вход был неудобен, но, как выяснилось, незваных гостей действительно не ждали, и наружного наблюдения здесь не было. Небольшой, тускло освещённый коридорчик они миновали быстро. В комнате за большим столом четверо мужчин играли в карты. Елена сразу узнала их - это были те самые, что утром затащили её в чёрную "Волгу" и надели на руку тикающую бомбу. Она толкнула своего провожатого в спину.
- Ложись на пол, руки за спину. Это в твоих же интересах.
Четверо сидящих за столом оглянулись. Первым опомнился самый здоровенный, тот, что надевал на руку молодой женщины часы. Сирена от тинь-йон - и Елена мгновенно пустила пулю здоровенному в правое плечо. Теперь стрелять он не сможет. Да и вообще ничего не сможет. Трое других побледнели.
- Ложитесь на пол, руки за спину! - скомандовала Елена. - Есть разговор.

* * *

На полу лицом вниз - пятеро мужчин в наручниках. Получается, в их шайке было семеро. Козлик отдыхает у речки, другой готов, валяется снаружи, а остальные - вот они. Тот, которого Елена ранила в плечо, был за старшего, остальные просто пытались выглядеть крутыми ребятами. "Местные робин-гуды, - презрительно подумала Елена. - Гроза азербайджанских торговцев".
- Послушай, можно хоть лицом вверх лечь? - спросил бритый мужик.
- Нет! Потерпишь!
Елена присмотрелась - на запястье качка красовалась татуировка. Девушка сразу вспомнила, где видела её обладателя.
- А, любитель шлепков!
Не опуская пистолет, она подошла к лежащему храбрецу и с удовольствием наступила каблуком испачканной босоножки ему на ногу, в районе бедра.
Бритый дёрнулся.
- Спокойно, красавчик!
Женщина отошла от бандита на безопасное расстояние и встала так, чтобы иметь возможность выстрелить в любого.
- Разреши Ваську перевязать! - попросил один из качков. - Он же истечёт кровью!
- Пусть себе истекает. Раньше надо было думать, - Елена разозлилась. - И не смей мне тыкать. Я тебе не ровня, чурбан деревенский.
О том, что она сама родилась и выросла в этом же городке, женщина не стала говорить. Не все здесь чурбаны... в отличие от этих дегенератов.
Васька застонал. С его пробитым плечом, конечно, несладко было лежать в наручниках лицом вниз, но Елена помнила, как он надевал на неё тикающую бомбу, которая взорвалась под мотом, и пожала плечами. Пусть терпит.
Молодая женщина осторожно осмотрелась. Судя по всему, в доме больше никого не было. Получалась какая-то ерунда. Все лежащие перед ней бандиты - дилетанты. А в Леонида стрелял профессионал. Кто? И кто придумал этот фокус с часами?
- Кто велел вам устроить мне эти часики? Чья идея? - громко спросила она.
Никто не ответил.
- Значит, так: сразу после того, как я получаю чёткий и ясный ответ, разрешаю перевязать вашего Ваську. Каждые десять секунд повторяю свой вопрос. За девять секунд не слышу ответа - один из вас получает пулю в плечо. После плеч пойдут колени. Потом яйца, затем головы. Не волнуйтесь, патронов хватит. Так как насчёт часиков? Время пошло.
Бандиты занервничали.
- Извините, это, девушка, - сказал бритый, - но всем командовал Васька. Мы просто подчиняемся!
Елена засомневалась. Василий не выглядел сколько-нибудь умнее остальных. Она посмотрела на качков и, выбрав самого толстого, слегка ткнула его каблуком в зад:
- Так, я сейчас тебе расстегну наручник, ты, не шевеля задницей, сдвинешь руки перед собой, сам застегнёшь наручник спереди, потом неспеша перевернёшься на спину, чтобы я видела твои руки, встанешь, и будешь делать то, что я скажу. Малейшая ошибка - и у меня ещё три кандидатуры на твоё место. Усёк?
Толстый нервничал. Руки его мелко дрожали, но сделал он всё как надо.
- А теперь перевязывай своего Ваську. Можешь его лицом вверх перевернуть.
Бандит кивнул и лихорадочно оторвал от своей рубашки длинный лоскут.
Через пять минут он снова мирно лежал на полу, лицом вниз, а Елена с нескрываемым отвращением смотрела на "главного". Василий потерял довольно много крови, был бледен, но смотрел нагло. Идиот...
- Так, Васька! Если ты всё правильно понял, то сейчас я услышу обстоятельный рассказ, каким образом вы появились сегодня в моей жизни. У тебя пять секунд на размышление. Если ты не понял - объясняю дальше.
Васька попытался улыбнуться.
"Ах ты, партизан хренов... " Елена вспомнила всполох пламени из-под моста. "Ладно, вот тебе гестапо"!
Испорченным босоножкам терять было нечего. Она несильно пнула качка в раненное плечо. Несильно, но, конечно, Ваське мало не показалось. Он заорал, неловко дёрнулся и отключился.
- Эй, толстяк, - не растерялась Елена, - спрысни его водицей, и продолжим!
Толстяк смиренно выполнил приказание и снова лёг на пол. Васька очнулся и начал корчиться от боли.
- Слушай, Васька, это было первое предупреждение. Тебе никогда не ломали пальцы, наступив на них каблуком? Поверь на слово - это не возбуждает.
Василий задохнулся.
- Ыыыффф... извините, я сейчас... я не знал, что вы такая сердитая. Тот человек, который нам за вас заплатил, скоро придёт, может, с ним и поговорите?
Тинь-йон заверещал. Тревога была такой силы, что Елена, вздрогнув, вытащила второй пистолет и нацелила его на дверь. На пороге возникла неизвестная фигура. Неизвестная, но до боли знакомая. Это был никто иной как Киото-сан.

* * *

Елена сразу узнала мужчину. Пошедшие годы нисколько не изменили "японца", разве что он стал немного полнее, а впрочем, молодой женщине это могло только показаться.
- Здравствуй, Леночка! - улыбнулся Киото-сан и с удовольствием осмотрел соперницу с ног до головы. - Ты ещё более похорошела! Как ты поживаешь? Может, опустишь пистолет, ты ведь всё равно не собираешься пока стрелять в меня?! Как и я в тебя.
Елена напряглась, у неё на мгновение перехватило дыхание. Вот это да! Противник так уж противник! Куда серьёзнее всех лежащих на полу, вместе взятых. Противник, владеющий секретами тинь-йон получше её самой, а значит, шансы в борьбе с ним практически равны. Молодая женщина машинально кивнула, но опускать пистолет не спешила.
- Здрасьте. Так это вы мне устроили концерт с часиками. Почему?
"Японец" переступил с ноги на ногу, и Елена угрожающе повела дулом пистолета. Тинь-йон молчал, значит, Киото-сан не собирался нападать. Пока не собирался. Тем не менее, молодая женщина предпочитала не рисковать лишний раз. Киото-сан, может, и не настроен нападать, а вот она, в случае игры в молчанку...
- Леночка, ты ведь умная девочка, всегда была такой. - японец прищурился. - Ну посуди сама: если бы я знал, что речь идёт о тебе, разве стал бы я такой ерундой заниматься? Свою-то школу подставлять?! Я был уверен, что речь идёт просто о какой-то симпатии Леонида. Вот и всё!
Елена покачала головой. Она вспомнила утренние события - как на неё напали четверо, все были вооружены, приехали на автомобиле. Такие усилия из-за некоей симпатии Леонида? "Врёшь ты, бывший тренер, - ответила мысленно молодая женщина. - Ты наверняка подозревал, что при меньшей силе возможны проблемы. И снайпером вчера, видимо, был сам. Заметил мои манёвры. Особенно, как я рванула Леонида на пол. И узнал. Наверняка". Но ничего этого она не произнесла вслух. Только спросила:
- Кто заказал Леонида?
Киото-сан скрестил руки на груди и слегка наклонил голову.
- Леночка, зачем это тебе? Ты хочешь закрыть его своей очаровательной грудкой? Он того не стоит, поверь.
Елена поморщилась.
- Я верю в то, что ты пытался меня убить. И учти, ты не уйдёшь отсюда на своих двоих, если я не буду полностью уверена, что мне не грозит никакая опасность. А уверена я могу быть в одном единственном случае: если ты мне выложишь всё подчистую. И будь уверен, что я успею выстрелить раньше тебя, если это понадобится.
Киото-сан не произнёс ни слова. Елена снова ощутила беспокойство. Тревога? Пожалуй, нет. Просто - неприятны такие долгие паузы, когда ожидается ответ на чёткий и ясный вопрос. "Считаю до пяти - и стреляю в ногу", - решила мысленно Елена.
- Хорошо, Леночка. - Киото-сан вздохнул и опустил руки вдоль туловища, встав "смирно". - Будь по-твоему. Мне заказали его из Германии...

* * *

Толстяк, осторожно косясь на непрошеную гостью, подошёл к телефону и набрал номер Леонида. "Хороша я буду, если его нет дома, - подумала Елена. - Надеюсь, после вчерашнего ему не до прогулок".
- Леонид? - толстяк покосился в сторону молодой женщины. - Я звоню вам по поручению вашей вчерашней знакомой... Елены. Она сама подойти не может, но сейчас вам расскажут, кто и почему стрелял в вас вчера...
- Включи громкую связь, - приказала Елена. Она подумала, что от ублюдка можно ожидать любой пакости. Если Леонида нет дома, толстяк мог запросто говорить в никуда.
Киото-сан кивнул, будто одобрял предусмотрительность женщины. Елена мысленно усмехнулась. У неё создалось впечатление, будто бывший тренер здорово её боится.
Толстяк добросовестно выполнил поручение и повторил Леониду, который действительно оказался дома, всё, что Киото-сан рассказал Елене - имена, каналы связи, оплата...
- И добавь: я жду его через десять минут возле Ленина 2, - негромко, в надежде, что Леонид не расслышит, добавила Елена. - Пусть подъедет так, чтобы я видела его машину, выйдет с левой стороны и помашет мне рукой. Тогда я выйду отсюда, и мы с вами расстанемся. Надеюсь, навсегда. Это в ваших же интересах. У моста, с той стороны, где лес, лежит ваш человек, пойдёте, освободите его. Как решите проблему того трупа, который валяется на улице, мне не интересно. Попытаетесь навести на меня ментов - я вам припомню и вчерашнюю стрельбу, и сегодняшние часики, от них чуть ли не весь мост покорёжен. Думаю, Леонид с удовольствием будет моим свидетелем.
Киото-сан заметно помрачнел, а толстяк, запинаясь, пересказал Леониду требования Елены.

* * *

Через минуту после того, как толстяк закончил разговор, телефон зазвонил.
- Возьми трубку! - приказала Елена. - При разговоре сделаешь вид, что плохо слышишь, и повторяй вслух каждую фразу!
- Алло? Простите, Лена, это вас! Леонид!
Елена на мгновение растерялась. Включать громкую связь нежелательно, незачем всем этим слышать. Как же взять трубку? В обеих руках пистолеты...
Развернувшись так, чтобы вся компания была под прицелом, она положила пистолет из левой руки на столик, взяла трубку, зажала её между плечом и ухом. Левую руку поднесла ближе к столику, но пистолет пока не взяла. "Жутко неудобно".
- Да?
- Леночка, это Леонид! - раздался знакомый голос. - С вами всё в порядке? Я сейчас подъезжаю, будьте очень осторожны!
Эту просьбу Елена намеревалась выполнить неукоснительно. Но что означает "сейчас"? Через минуту, пять, десять? Киото-сан вроде как задремал, присев на подлокотник кресла. Елена улыбнулась - "японец" действует правильно. Вторая заповедь тинь-йон гласит: никогда не показывай врагу, что ты готов отразить его нападение.
За окном просигналила машина. Елена взяла второй пистолет и осторожно, спиной, двинулась к выходу. Выглянув во двор, молодая женщина увидела Леонида. Он махнул ей рукой и распахнул дверцу.
Раздался сигнал тинь-йон. Елена резко дёрнулась вправо, в рывке повернулась и выстрелила три раза. Киото-сан выронил пистолет и упал. Похоже, он был готов... к самому большому путешествию. Прощайте, Учитель. Я же вас предупреждала, что успею выстрелить первая, почему вы мне не поверили?!
- Киото-сан, я же вас предупреждала, что успею выстрелить первая, почему вы мне не поверили?!
"Третья заповедь тинь-йон: если был сигнал тревоги и опасность не устранена, веди себя так, будто сигнал тревоги звучит всё время".
Елена бросила последний взгляд на лежащих на полу бандитов и вышла.
- Леночка, кто стрелял? С вами всё в порядке?
- Не волнуйтесь, Леонид! - Елена постаралась не смотреть вниз, чтобы Леонид не проследил за её взглядом и не увидел испачканные кровью ноги и босоножки. - Я просто выронила пистолет, он и бабахнул!
Сев в машину, Елена подумала, что ей нужно заглянуть в колокольню, заплатить за ножницы. Не воровка же она.
- Вы прекрасно выглядите, - сказал Леонид, усаживаясь за руль.
Елена кокетливо поправила бретельку платья и улыбнулась. Но в этот момент она думала не о Леониде:
"Киото-сан, правда, я была вашей лучшей ученицей?!"

* * *

Ну как, друзья, понравилась вам моя выдумка? Здорово я сочинила насчёт этих часиков, правда? А как вам Киото-сан? А ещё мне очень нравится вот это место, когда я навожу пистолет сразу на пятерых мордоворотов, а они в штаны накладывают. С первым апреля, дорогие друзья!



Глава 3. Дружба народов


Шломо Навон, капитан израильской Службы Общей Безопасности ШАБАК, вышел из машины и осмотрелся по сторонам, привычно держа правую руку в кармане плаща - на револьвере, о присутствии которого окружающим могла говорить разве что лёгкая выпуклость одежды. Предосторожность, вовсе не излишняя здесь, посреди арабской деревни в Газе. Да, конечно, палестинская полиция гарантирует охрану, а револьвер, если что-нибудь случится, в сущности, так - условность против тысяч автоматов, и всё же с ним спокойнее.
Послышались шаги, и к обернувшемуся Шломо приблизился его палестинский коллега - капитан Саид Зубейд.
- Вот мы и на месте, капитан Навон.
- Да, понятно. И где это произошло?
- Везде, капитан. В каждом доме. Зайдите - посмотрите.
Саид Зубейд был очень сух и холоден. Не только потому, что хотел придать разговору с израильтянином предельно официальный характер. Впрочем, и Шломо не намеревался входить в излишние сантименты. "Любят эти арабы преувеличивать. Наверняка какая-нибудь ерунда, не имеющая отношения к нашему ведомству, а они сразу шум поднимают". Шломо подошёл к ближайшему дому и тотчас, ещё не заходя внутрь, ощутил хотя и не сильный, но характерный тошнотворный запах крови. Ого! Похоже, если Зубейд и преувеличивает, то всё-таки основание для его беспокойства есть.
Шломо легонько толкнул дверь и, сдерживая дыхание, вошёл в квартиру. Ничего особенного - никаких признаков насилия, всё опрятно, аккуратно. Пройтись по комнатам?..
Дверь налево. Спальня? Да, большая кровать... залитая кровью. В кровати - мужчина и женщина... будто просто уснули. Никаких видимых повреждений... лишь небольшой надрез сбоку, на шее у каждого - там, где сонная артерия. Вот, значит, как это было проделано... и, видимо, совсем недавно, несколько часов назад, судя по тому, что запах пока не так интенсивен...
Сдерживая подступающую дурноту, капитан Навон выскочил на улицу, глотнул свежего воздуха и только сейчас сообразил - на столике рядом с убитыми лежал кухонный нож. Окровавленный кухонный нож. Улика. Надо взять на проверку. Или лучше, если это сделают местные полицейские?
- Капитан Зубейд, вы собрали улики на экспертизу?
- Какие ещё улики? И так всё ясно. Из ближайшего поселения прибыли еврейские экстремисты и устроили здесь резню. Убивали спящих людей - только за то, что они палестинцы. Вы видели лишь один дом, а ведь такое здесь везде.
"Лучше так поверю. Очень не хочется заходить, смотреть... А ведь придётся. И, что бы ни говорил коллега, необходимо собрать улики. На них могут оказаться отпечатки пальцев. А вообще-то, много странного. Еврейские экстремисты не убивают женщин и детей. И почему никто из жертв не проснулся, не поднял тревогу? Наши еврейские экстремисты не так уж умелы в своих преступлениях."
- Вы можете рассказать, как всё это было обнаружено?
- Один из здешних жителей гостил у родственников в Газе, вернулся сегодня утром. Зашёл в свой дом и увидел... вы сами понимаете. Он сразу же позвонил нам. Как только мы установили факт массового преступления, связались с вами.
- Капитан Зубейд... вы не будете против, если я сделаю фотоснимки и заберу улики для экспертизы? Тем более - если речь действительно идёт о преступлении наших экстремистов.
Капитан Зубейд мрачно кивнул в ответ и отвернулся. Было ясно, что у него уже готова версия и израильский коллега ему нужен лишь для того, чтобы назвать несколько десятков имён тех, кто поднял руку на правоверных, пока те спали в своих постелях. Затем состоится международное расследование, вероятно, на сионистов будет оказано давление, чтобы заставить их пойти на те или иные значительные уступки... Короче, как бы ужасно ни выглядело происшедшее, нельзя не признать - для дела палестинской революции сегодняшнее событие может оказаться чрезвычайно полезно.

* * *

С первым апреля, дорогие друзья! Год назад я вам рассказывала, как познакомилась с Леонидом из Франкфурта. Ну, и по сюжету, ясное дело, было преждевременно излагать, что там дальше между нами вышло. В общем, я, конечно, произвела на него впечатление. Согласитесь, причина для этого была более чем веская. Уж я ему сколько про себя наговорила - дескать, и в полиции израильской раньше работала, и охранницей, и всё такое, лишь бы у него не возникло вопросов насчёт того телефонного звонка от толстого, а также пистолетного выстрела. Но Леонид не особенно придирался. Его адвокат в Германии связался с тамошними ментами, и те поклялись приструнить нанимателей Киото-сан. В общем, полный хэппи-энд, заключительной точкой которого стала наша свадьба во Франкфурте-на-Майне.
Первоначально свекровь Софья меня смутила. Между нами висела какая-то настороженность. Нет, Софья очень хорошо ко мне относилась, но это было, знаете, как к той принцессе на горошине, к тому же немного нарочито. День-два терпимо, может, даже приятно, а потом здорово надоедает. Как вы понимаете, из-за этого я вовсе не была уверена, что хочу стать германской подданной и жить под одной крышей с фрау Софьей. И тут вдруг у Леонида возникли разные идейки насчёт бизнеса в Израиле. Я как услышала это от него, так за голову схватилась: говорю, не делай глупостей, я хорошо знаю израильских паразитов, они как узнают, что ты родился в России, так сожрут тебя. И сразу свекровь меня устроила, и Франкфурт понравился, и стали мы обсуждать, как я перееду нах-фатерлянд. Первую степень в университете я давно уже закончила, а вторая мне не нужна. И вроде бы Леонид сперва притих насчёт израильского бизнеса. А потом - опять, и уже не просто трепаться пошёл, а ринулся в переписку. И с кем?! Половина его новых интернет-приятелей оказались арабами. А поскольку я в арабах кое-что смыслю, то быстро просекла - Леонид нацелился вложить деньги не где-нибудь, а в Газе. Ну, я тогда уже была в положении, так у меня чуть выкидыш не произошёл. Оно, конечно, дёшево, совсем как сыр в мышеловке. Неужели мой муж газет не читает? Или он думает, что немецкий паспорт его от пуль арабских патриотов защитит? К тому же двое сыновей от первой жены - их тоже в Израиль тащить?!
Леонид мягко, но упорно настаивал, к тому же мне всё равно надо было вернуться в Израиль, чтобы забрать дочку, которая гостила у моей подружки Светланы, и окончательно решить все проблемы с документами. Скрепя сердце, я уступила, понадеявшись, что в критической ситуации тинь-йон даст мне нужный сигнал. Про эту древнюю науку, которую придумал застреленный мною Киото-сан, я, конечно, Леониду не хотела говорить. Понимала, что однажды всё равно придётся, но оттягивала этот момент как могла. Тем не менее, после одного неприятного происшествия мне пришлось о многом рассказать.

* * *

По вечернему Франкфурту мчался чёрный BMW. Елена сперва счастливо улыбалась, глядя, как за окном мелькают яркие витрины магазинов и рекламных щитов, но затем радостное выражение сошло с её лица.
- Лёнечка, я понимаю: "Какой русский не любит быстрой езды". Но мы ведь никуда не торопимся, верно? Честное слово, я не обижусь, если ты немного сбросишь скорость, - сказала молодая женщина. - Мы же не в России.
Симпатичный темноволосый мужчина кивнул, но на просьбу супруги больше никак не отреагировал. Он только положил ладонь на бедро Елены и нежно сжал.
- Не волнуйся. Прокатимся с ветерком. В это время все полицейские уже спят. Немцы вообще очень рано ложатся. Вспомни, как мы пытались найти работающую аптеку в шесть вечера, когда маме срочно понадобилась микстура от кашля.
Женщина с сомнением посмотрела на мужа.
- Аптеки - это одно, а полиция - другое.
- Но я же дольше тебя здесь живу, - улыбнулся Леонид. - К тому же, мы специально поехали кататься в такое время, когда на улицах никого нет.
Елена прислушалась к себе, тинь-йон дал слабый сигнал. Вроде ничего угрожающего, но на всякий случай она убрала ладонь супруга со своего бедра, пусть не отвлекается.
- Крепче за баранку держись, шофёр!
Леонид засмеялся.
- Я вообще с закрытыми глазами могу машиной управлять, я здесь все улицы знаю, а пешеходы уже давно спят.
- Вот ещё! Даже не вздумай, герой! Вспомни, в каком я положении!
Леонид подмигнул и прибавил скорость.
- Не волнуйся, любимая, я полностью контролирую ситуацию.
- Именно с этих слов обычно и начинаются неприятности, - пробормотала Елена, чувствуя, как голос тревоги из жалобного писка превратился в негромкий зуммер.
Леонид промолчал, но глаза закрывать всё-таки не стал.
Город был хорошо освещён, мимо них пролетали цветники, тумбы с афишами, небольшие кафешки, стройные ряды пятиэтажек, остановки... всюду горели огни, но людей не было. Десять часов вечера, когда Франкфурт словно вымирает. Только у ночного клуба стояли несколько человек. Елена успела заметить, как бритый мужчина с пивным животиком повертел указательным пальцем у виска, глядя, с какой скоростью мчится их автомобиль. Понятно, спокойствия ей это не прибавило.
- Лёнечка, милый, ты поосторожнее! На этой машине нам в Хайдельберг ехать!
- Не волнуйся! - Леонид снова положил ладонь на бедро супруги. - Ты себя хорошо чувствуешь?
- Да, спасибо, - автоматически ответила Елена и тут же подумала, что надо было сослаться на тошноту, глядишь, тогда любящий супруг притормозит. А вдруг нет? Ещё скажет, будто свежий ветер от быстрой езды лучше помогает при тошноте...
Лихо вписавшись в поворот, Леонид вздрогнул, увидев впереди патрульную машину. Он тотчас сбросил скорость, но было поздно - охранники порядка на дорогах успели заметить, что чёрный BMW двигался с значительным превышением.
Один из полицейских требовательно поднял руку, давая водителю знак остановиться. Леонид издал печальный вздох, затормозил, достал из барсетки права и протянул их в окошко. К машине подошёл невысокий худощавый немец с тонкими усиками в тёмно-синей форме. Он неспеша взял права у Леонида и начал их изучать, а затем принялся о чём-то спрашивать водителя.
Не успев ещё вполне освоить немецкий, Елена не могла понять беглую речь мужчин, но без труда догадалась, что полицейский говорил Леониду нечто довольно неприятное.
- Милая, - уныло произнёс Леонид, обернувшись к жене, - нам придётся выйти. Мы не сможем сейчас никуда поехать. В Хайдельберг и обратно нам придётся добираться на поезде. А может, вообще туда не поедем?
- Как это - не поедем? Мне очень нравится Хайдельберг, замок. А почему мы должны ехать туда на поезде? У тебя что, отбирают права?! - Елена укоризненно смотрела на мужа, который быстро отвернулся, избегая её взгляда, и открыл дверцу, чтобы выйти.
- Прости. Хотел покрасоваться, а оно вон как получилось.
Елена не стала говорить, что из-за одного случая превышения скорости права вряд ли бы отобрали. Наверняка у Леонида уже набралось проколов раньше, до их знакомства. Она вышла из машины и обняла своего незадачливого супруга. Эх, если бы он послушался и раньше сбросил скорость... но она не стала этого говорить вслух. Было заметно, что Леониду и без её упрёков слишком неловко.

* * *

Всю дорогу Елена чувствовала себя плохо. Тошнота волнами накатывала на неё, вынуждая поминутно думать о том, чтобы попросить таксиста остановить машину. Однако всё обошлось. На вокзал они приехали вовремя, а свежий ветер, ворвавшийся через открывшуюся дверцу, немного облегчил состояние молодой женщины.
Леонид обеспокоенно смотрел на супругу. За два месяца беременности Елена так и не сумела привыкнуть к этим приступам, и мужчина надеялся только на время - должны же постепенно исчезнуть неприятные симптомы? Он помог Елене выйти из такси, взял чемоданы, и они отправились на вокзал.
Железнодорожный вокзал Франкфурта-на-Майне ничем не отличался от других вокзалов Германии - чистый, но не слишком красивый, никакой лепнины, портиков, ионических колонн, только стекло, пластик, металл и бетон. Елена давно перестала удивляться тому, как продуманно и логично были устроены общественные места за границей. Если табло расписания поездов, то такое, что поймёт даже ребёнок, если часы, то там, где увидит даже плохо видящий человек. Если указатели, то обязательно на нескольких языках и со специальными символами, видимо, для русских, которые кроме родного языка, в совершенстве владеют только матерным, зато заимствованным со всех сторон света.
Народа было много, но это беспокоило Елену в самую последнюю очередь. Немцы - исключительно вежливые и педантичные люди. Они никоим образом не нарушат вашего спокойствия, и если вы столкнётесь с ними в узком коридоре, обязательно отойдут в сторону, пропуская вас вперёд, даже если вы идёте с пустыми руками, а у них - три чемодана и сумка через плечо. Беспокоило Елену смутное ощущение чего-то нехорошего. Нет, это было не сигналом тинь-йон, а чем-то новым, какое-то давящее чувство, которое появилось приблизительно полчаса назад, и от него молодая женщина тщетно пыталась избавиться.
- Милая, ты хорошо себя чувствуешь? - Леонид увидел, как супруга положила ладонь на живот и поморщилась.
- Да, просто... - Елена пожала плечами. - Наверное, в машине укачало. А что сказал таксист, когда помогал тебе вытаскивать вещи из багажника?
Леонид улыбнулся и поцеловал жену в висок.
- Сказал, что мне крупно повезло.
Молодая женщина покачала головой.
- За эти дни я неплохо продвинулась в немецком. Я ясно расслышала, как он назвал меня "больной".
- Он предлагал помощь. Видел, какая ты бледная, и подумал, будто тебе плохо.
- Мне и было плохо. А я действительно бледная?
Елена достала зеркальце и критически посмотрела на отражение. Выглядела она хорошо. Единственное, что выдавало прошлую беспокойную ночь - немного припухшие веки. В остальном - полный порядок.
- Ты у меня красавица! - Мужчина невольно залюбовался молодой женой. Иногда он задавал себе вопрос - чем она привлекла его внимание? Стройными ногами? Яркими глазами? Правильными чертами лица? Сногсшибательной фигурой? Или тем, что всё это сочеталось в Елене в идеальных пропорциях? А может, тем, что Леониду просто не хватало рядом с собой умного и красивого человека, любимой женщины, на которую он мог положиться, которую хотел бы защищать от всего на свете и которой мог доверить самое дорогое - своих детей? Если бы подобный вопрос задал ему посторонний человек, Леонид, наверное, ответил бы, что он любит жену потому, что она красива, умна и однажды спасла ему жизнь. А вот если бы чем-то подобным заинтересовалась его мать, он бы не стал лгать: он любил Елену потому, что любил и не мог без неё. Другой причины не существовало.
- Поезд через двадцать минут, поэтому сдавать вещи в багажное отделение не стоит. Пойдём лучше присядем.
Леонид подхватил чемоданы и направился к ближайшему свободному креслу. Елена поспешила следом.
Слева от них сидела полная пожилая женщина с веером. Она покосилась на соседей и отвернулась. Елена посмотрела по сторонам. Внимание её привлёк странный мужчина на скамейке напротив. По-видимому, араб. На вид ему было не больше сорока лет, тёмные коротко стриженные волосы торчали "ёжиком", тяжёлый подбородок придавал лицу выражение упрямства и задумчивости, а глаза смотрели странно - будто пытались забраться под одежду, под кожу... Молодая женщина повернулась к мужу.
- Милая, может, тебе воды купить? - предложил Леонид. - Здесь слишком жарко, видимо, кондиционеры не в полную мощность работают.
- Да, спасибо. Купи, если нетрудно.
Леонид направился к ближайшему ларьку.
- Так вы русские? - обратилась к ней сидящая слева толстуха с веером.
- Да. А вы тоже? Вы говорите без акцента.
- Я родилась и выросла в России, под Липецком, - объяснила женщина, - а здесь просто проездом. Дочку навещала. Она замуж за немца вышла и переехала к нему.
- Понятно, - кивнула Елена и отвернулась. - Ей не было интересно разговаривать с пожилой женщиной, но той явно доставляло удовольствие - найти русскую собеседницу, пообщаться лишний раз.
- Я сама-то немецкий плохо знаю, - сказала она. - Так, смысл общий понимаю, а ответить не могу. Хорошо, когда жестами объясняют. Сложный язык и некрасивый. Будто каркают все.
Елена промолчала. При всём своём слабом знании немецкого, она могла бы порекомендовать соседке почитать Гёте и Гейне в оригинале, но не хотелось. Взгляд Елены снова обратился к странному мужчине напротив. Он сидел один, в его руках была только небольшой кожаный кейс. "Багаж он, наверное, сдал", - подумала Елена. Что-то в этом субъекте ей не понравилось. В груди заныло, кольнуло в боку. Она положила руку на живот и снова поморщилась.
- Вам плохо? Душно, тут, правда? - женщина протянула Елене веер. - Возьмите, мне не нужен.
- Спасибо, не стоит.
- Возьмите, возьмите! - настаивала женщина.
В это время подошёл Леонид.
- Жене вашей плохо, - заявила настойчивая соседка.
- Что с тобой, Леночка? Живот?
Елена отрицательно покачала головой. Мужчина с кейсом куда-то ушёл, боль отступила, неприятное чувство притихло.
- Просто жарко.
- Милая, а может, нам не стоило затевать путешествие?
- Всё нормально. Мне нравится Хайдельберг, особенно замок. Иногда мне кажется, что все мои недомогания чисто психологические. В прошлую нашу поездку, за всё время пребывания там мне ни разу не стало плохо. И вообще - что, сидеть всё время дома? Ты же сам говоришь - нам срочно нужно в Израиль. В Тель-Авив можно, а в Хайдельберг нельзя? Чем дальше откладывать, тем больше будет сложностей. У меня просто немного болит голова, вот и всё.
- Так у вас ребёночек будет! - обрадовалась женщина. Она всё ещё протягивала Елене веер, хотя та не сделала никакой попытки взять его. - Как хорошо-то! А моя дочка не хочет детей. Говорит, что рано ещё. А чего тянуть-то?
Елена потёрла виски и закрыла глаза.
- Простите, - обратился к женщине Леонид. - Моей супруге нехорошо. Не могли бы вы оставить нас?
Женщина обиженно нахмурилась.
- Вот и делай добро людям!
Поднявшись с кресла, она взяла свою сумку и пересела в другой конец ряда.
- Спасибо, любимый! Я думала, что сойду с ума от её болтовни. Да ещё араб...
- Какой араб?
- Обыкновенный. Сидел тут, напротив, и пытался меня глазами раздеть.
Леонид улыбнулся и поцеловал жену в нос.
- Не обратил на него внимания. Наверное, это был не араб, а турок или курд. Я его понимаю. Но увижу - убью.
- Внимание! Поезд в Хайдельберг отправляется с первого пути, - бесстрастным женским голосом произнёс громкоговоритель. - Просим пассажиров пройти на посадку.
Елена посмотрела на мужа.
- Это наш?
- Да. Ты готова?
Елена кивнула и взяла сумочку.

* * *

Четвёртый вагон, в котором находились места Елены и Леонида, располагался почти в самом начале состава. Как и все остальные вагоны, он устроен так, чтобы пассажирам было комфортно и несколько десятков километров пути показались небольшим приятным приключением. Глубокие, обитые красным бархатистым материалом кресла, так и звали уютно устроиться и подремать, мягкий палас под ногами так и просил, чтобы усталый путешественник снял туфли и погрузил ноги в пушистый ворс.
Елена нашла нужный ряд. Оказалось, их кресла были крайними к проходу, а у окна уже расположилась немолодая светловолосая немка, поразительно похожая на Мэрил Стрип, с девочкой пяти или шести лет.
- Я сяду с краю, - предложил Леонид.
Елена кивнула и улыбнулась девочке. Та, сделав круглые глаза, отвернулась и уткнулась женщине в плечо. Немка равнодушно посмотрела на соседей, погладила дочь по голове и уставилась в окно.
Опустившись в кресло, Елена с удовольствием вытянула ноги.
Вежливая проводница с улыбкой прошла по проходу, проверяя, всё ли в порядке. Елена улыбнулась в ответ. Проводница остановилась и обратилась к пассажирке:
- Вам что-нибудь нужно?
- Нет, спасибо. - Елена поняла, что улыбка этой высокой рыжеволосой женщины была дежурной, а она, получается, отвлекла её от работы.
Проводница поправила бейджик с надписью "Моника" и пошла дальше по проходу.
Поезд тронулся.
Спать не хотелось. Уютно устроившись в мягком кресле, Елена приготовилась провести время с пользой. Она достала немецко-русский словарь и погрузилась в изучение новых слов. Её словарный запас был уже достаточно большим, чтобы худо-бедно изъясняться на разные темы, но "худо-бедно" вовсе не устраивало Елену. Проводницу она поняла, вообще легко уже воспринимала короткие диалоги, даже беглые, но чуть длиннее - и всё подавлялось неуверенностью, терялась нить в продолжительном разговоре на непривычном языке. Хоть в немецком всего четыре падежа, Елене не всегда удавалось быстро и правильно спрягать глаголы. Окружающие не придавали значения её ошибкам, напротив, хвалили её лингвистические успехи, однако это только смущало Елену, так как косвенно указывало, что её дебют в языке Шиллера очевиден для всех. Поэтому она подолгу тренировалась, заставляя Леонида править её при каждом удобном случае.
- Здравствуйте, уважаемые пассажиры! - проводница подошла к микрофону в конце салона и включила громкую связь. - Мы рады приветствовать вас в нашем поезде. Поездка продлится пятьдесят минут. Время прибытия в Хайдельберг - одиннадцать часов. Вагон-ресторан находится между шестым и седьмым вагонами. Меня зовут Моника, я ваша проводница, можете обращаться ко мне с любыми вопросами и пожеланиями. Желаем вам приятной поездки.
Елена улыбнулась. Всё, что сказала Моника, ей было понятно. Наверное, потому, что проводница говорила довольно медленно, аккуратно, без каких-либо искажений слов. Елена посмотрела на мужа, который сосредоточенно изучал ежедневник, и обратилась к нему по-немецки.
- Милый, позвони маме. Нужно узнать, как там дети.
Леонид молча кивнул и протянул жене сотовый телефон.
- Если не сложно, позвони сама. Я пытаюсь понять, где здесь ошибка.
Елена набрала знакомую комбинацию цифр.
- Алло, - голос в трубке был недовольным. - Леонид, почему так долго не звонил? Я уже начала волноваться.
- Здравствуйте, Софья. У нас всё хорошо.
- Здравствуй, Леночка. - Свекровь тут же изменила тон. - Вы уже сели в поезд?
- Да. Как там дети?
- Как обычно. Шалят. Лёнечка их совсем избаловал, - судя по голосу Софьи, она была в восторге от подобного положения дел. Дети любили бабушку, а она просто души в них не чаяла. - А ты как себя чувствуешь?
- Спасибо, всё нормально. В такси немного укачало, но сейчас уже прошло.
- Говорила я вам - не нужно было затевать эту поездку. Мне кажется, лучше подождать, пока ребёночек родится.
Елена утомлённо улыбнулась. Они сто раз обсуждали эту тему, но свекровь до сих пор не хотела ничего слышать. Она игнорировала не только ссылки Елены на закон об иммиграции, но и доводы Леонида, который убеждал мать в том, что за одну поездку они сумеют сделать сразу несколько дел - посетить Хайдельберг, полюбоваться замком, решить дела с израильскими партнёрами, возможно, заключить выгодную сделку, завершить долгую и утомительную процедуру по оформлению документов Елены и привезти Наташу в Германию.
- Вы же знаете, что мне нужно оформить документы и забрать дочь.
- Знаю, знаю, - буркнула женщина. - Ты лучше себя береги. Я же своего сына знаю, у него мозги набекрень. А ты ему чересчур доверяешь, я за тебя волнуюсь. - Софья смягчилась. - Леночка, если только тебе станет плохо, немедленно возвращайся!
- Пожалуйста, не надо беспокоиться, со мной всё будет хорошо. Я вовсе не хрустальная.
- Да? А похожа. Так что побереги себя.
- Спасибо, Софья, - Елена кивнула мужу. - Не хотите с Леонидом поговорить? Даю ему трубку.
Леонид прижал сотовый к уху и вновь уткнулся в ежедневник.
- Да, мама. Всё нормально.
Елена улыбнулась. Сейчас Софья снова сядет на своего любимого конька - "береги Леночку", "не разговаривайте с посторонними", будто не знает, что в Германии совершенно не так, как в России. Здесь можно без боязни сесть в такси и не опасаться, что у тебя украдут кошелёк в тёмной подворотне... конечно, если квартал не турецкий. Здесь другие люди, другие обычаи, да и тёмных подворотен почти нет. А ещё Елена задумалась над тем, как всё-таки к ней относится свекровь. Вроде заботится, сочувствует, но при этом ведёт себя как-то скованно. Не доверяет?
- Мама, на каком языке говорят эти люди? - спросила сидящая справа девочка у "Мэрил Стрип".
- На русском.
- А почему тётя всё время за живот держится?
Женщина покосилась на Елену, но та сделала вид, будто полностью сосредоточена на разговоре мужа по телефону.
- Наверное, он у неё болит, - сказала негромко соседка. - Не задавай таких вопросов. Это неприлично.
"Мэрил Стрип" ещё что-то добавила, но произнесла фразу слишком быстро и невнятно, Елена не поняла.
- Милый, - она положила ладонь на руку мужа. - Я на минуточку выйду. Мне нужно в туалет.
Леонид кивнул.
- Если через пять минут не придёшь, отправлюсь тебя искать.
Елена улыбнулась и поднялась с кресла. У неё немного кружилась голова, но главное - снова возникло то неприятное щемящее чувство, о котором она на время успела позабыть.
Дойдя до конца вагона, Елена подумала, что неплохо было бы заглянуть в вагон-ресторан и купить чего-нибудь солёного. Для этого требовалось пройти два вагона. Молодая женщина погладила область желудка и поморщилась. Не мешало бы для начала заглянуть в туалет.
В пятом вагоне туалет оказался занят, и Елена прошла в шестой. Бегущая строка под потолком сообщила, что температура на улице двадцать четыре градуса, до прибытия остаётся чуть больше получаса, а туалет занят. "Надо было в своём вагоне остаться", - подумала Елена. Она подошла к двери туалета и принялась ждать.
- И без тебя знаю! - донёсся негромкий мужской голос из кабинки.
Фраза была произнесена на иврите. Елена вздрогнула, неприятное чувство усилилось, кольнуло в животе. Вот уж парадокс: чуждый немецкий несёт с собой спокойствие, а русский и иврит в Германии вызывают настороженность. Она наклонила голову и оперлась о ручку двери в туалет.
- Заладил, как попугай! Откуда я знаю! - голос был грубый, резкий, Елену начало подташнивать. Казалось, отрицательные эмоции мужчины, разговаривающего по сотовому телефону в туалете, проникали через дверь в самое сердце, заставляя голову кружиться, а руки дрожать. - Оружие у меня. Да. Всё готово. Никто ни сном, ни духом.
Елена вздрогнула. Оружие! Или она неправильно расслышала?
- Я воспользуюсь им, можешь не сомневаться. Жертвы будут. Может, пару детишек пристрелить придётся, чтобы не орали и поняли всю серьёзность ситуации. Куда ж без этого.
Молодая женщина отшатнулась от двери. Головокружение внезапно прошло, мысли стали чёткими и ясными. Дверь туалета неожиданно резко распахнулась, и в коридор вышел уже знакомый Елене темноволосый бритый мужчина с кейсом, которого она видела на вокзале и приняла за араба. Подозрительно покосившись на женщину, он натянуто улыбнулся и широким жестом пригласил Елену войти в кабинку. Елена заставила губы растянуться в подобии улыбки, вошла в туалет и закрыла за собой дверь.
"Что делать?! Это террорист. Он хочет захватить поезд и убить детей! У него оружие! В первую очередь нужно сообщить проводникам. Пусть останавливают поезд и ловят этого урода. Только чтобы пассажиры ни о чём не догадались. Паника никому не нужна".
Елена нажала кнопку слива и вышла в коридор. Пройдя вагон до конца, она постучала в купе проводника. Никто не ответил. Заглянув внутрь, она увидела, что никого нет. Быстрым шагом молодая женщина направилась к пятому вагону, но как назло, проводника там тоже не было. Оставалась Моника.
Проводница стояла рядом с её креслом и что-то объясняла "Мэрил Стрип".
- Моника, пожалуйста! Нужно остановить поезд, - скороговоркой произнесла Елена. - В шестом вагоне террорист. - Она не знала, как будет "террорист" по-немецки, поэтому произнесла это слово сначала по-английски, потом по-русски, потом, на всякий случай, на иврите, и только затем сообразила, что на всех языках, кроме последнего, одинаково.
Проводница побледнела.
- Вы уверены? Сможете его узнать?
Елена кивнула.
- Что случилось, милая? - Леонид поднялся и схватил супругу за локоть. - О чём ты говоришь?!
Моника быстрым шагом, стараясь не бежать и не волновать пассажиров, пошла к микрофону, чтобы передать сообщение Елены машинисту и проводникам других вагонов.
Елена сжала ладонь мужа и прошептала.
- Араб. Помнишь, я говорила тебе про него на вокзале?
Леонид неуверенно кивнул.
- Тот, что раздевал меня глазами. Он не просто араб, по крайней мере, теперь я рассмотрела его подробно. Этот мужчина террорист. Я стояла рядом с туалетом и слышала его разговор по телефону. Он говорил на иврите, довольно громко, видимо, не думал, будто кто-то понимает этот язык.
Елена почувствовала, как напряглась рука мужа.
- Он хочет захватить поезд!
- Уважаемые пассажиры! - донёсся из динамиков ровный, спокойный профессиональный голос Моники. - По техническим причинам поезд сделает небольшую вынужденную остановку. Просьба не покидать своих мест.
"Мэрил Стрип" прижала дочку к себе и испуганно уставилась на Елену. Видимо, она догадалась увязать рассказ Елены с сообщением по поезду и поняла последнее слово.
К Елене подошёл незнакомый мужчина в форме проводника.
- Здравствуйте. Вы сможете узнать его? Пойдёмте со мной.
- Я с ней. - Леонид взял жену под руку. - Я её муж, а у неё скоро будет ребёнок.
Проводник кивнул, и они втроём отправились по вагонам.
Опытным взглядом Елена определила, что под курткой симпатичного работника железной дороги находится оружие. Если бы не будущий ребёнок, ей не пришлось бы прибегать к помощи проводников и останавливать поезд. Бесчувственное тело террориста обнаружили бы в туалете на конечной станции. И оружие бы нашли при проверке его багажа, а её никто бы и не заподозрил. Но Елена не хотела рисковать. Теперь она была в ответе не только за свою жизнь, но и за ещё не рождённого сына. Ко всему прочему, в последнее время ей стало труднее двигаться так быстро, как прежде.
По дороге она тихо рассказала обо всём Леониду, а тот перевёл слова жены проводнику. Елена внимательно смотрела по сторонам, но ни в одном из вагонов "араб" обнаружен не был.
- Он не мог выйти из поезда? - спросила она проводника.
Тот покачал головой. Они ходили по вагонам уже двадцать минут, но не нашли ни одного человека, похожего на описанного Еленой террориста. Во втором вагоне сидели турки, но ни один из них даже отдалённо не выглядел как тот, кого видела Елена.
- Может, вам показалось? - проводник участливо посмотрел на живот молодой женщины.
- Мне не показалось! Я видела его и слышала! От него пахло какими-то дурацкими духами и табаком.
- Вы его слышали? На каком языке он говорил?
- На иврите. Я хорошо понимаю этот язык.
- Простите? Арабский террорист говорил на иврите? А не на арабском? Извините, это очень странно...
Леонид кивнул и что-то быстро сказал мужчине в форме.
- Милая, давай вернёмся на свои места.
- А как же преступник?
Леонид пожал плечами.
- Мы обошли весь поезд, заглядывали в купе проводников и туалеты. Может быть, тебе просто показалось?
Елена поняла, что спорить бесполезно. Устало махнув рукой, она неожиданно почувствовала слабость и чуть не упала. Леонид подхватил супругу на руки и понёс в кресло.
- Любимая, ты в порядке? - Он протянул ей стакан воды, который принёс услужливый проводник. - Голова не кружится?
Елена сделала два жадных глотка.
- Спасибо. Уже всё хорошо.
Пассажиры четвёртого вагона проявили максимум благородства. Ни один немец не возмутился задержкой поезда, некоторые бросали сочувственные взгляды на беременную женщину и укоризненно смотрели на часы, как будто они и провинились.
Поезд тронулся.
- Уважаемые пассажиры, - голос Моники оставался таким же бесстрастным, как в начале путешествия. - Просим прощения за вынужденную задержку, вызванную техническими причинами. Опоздание поезда составит тридцать четыре минуты. Вам не следует беспокоиться, если вам требуется пересадка, ваш следующий поезд будет вас ждать.
Елена устало закрыла глаза. Куда мог подеваться "араб"? Они обошли весь поезд, но он как сквозь землю провалился. Не мог же он на самом деле провалиться?! Да, но иврит... Многие арабы знают этот язык, но не будут же они между собой говорить на нём о предстоящем теракте. Выходит, померещилось? Да... видимо, так...
- Мама, - донёсся до Елены тихий шёпот сидящей справа от неё девочки. - Тёте плохо, да?
- У тёти будет ребёночек, - тихо сказала женщина. - Не мешай ей отдыхать.
И Елена заснула.

* * *

Елена привыкла к заграничной чистоте, аккуратности, красоте улиц и атмосфере безоблачного спокойствия, когда никуда не надо спешить, а благожелательные немцы с улыбкой исполнят любой каприз - будь то шоколадное мороженое с кремом из манго либо двухместный гостиничный номер с кроватью под балдахином. Елена привыкла ходить по улицам улыбаясь, здороваться, входя в симпатичные лавочки, привыкла к вежливости, сердце её наполнялось спокойствием, осознанием того, что отныне так будет всегда, безграничной радостью. После шумной и бестолковой России, после далёкого и суетного Израиля, Германия казалась сказочной страной, где под каждым кустом может прятаться гном, а в любой кафешке к тебе отнесутся как к самому дорогому гостю.
Все это касалось страны в целом, но Елена связывала это в первую очередь с Хайдельбергом - самым старым и самым красивым университетским городом, который она видела. Сегодня она гостила тут в третий раз. Когда она побывала здесь впервые, сердце её замерло, глаза навек запечатлели уютные улочки с двух и трёхэтажными домиками, нарочито-щербатые мостовые и главную достопримечательность - возвышающийся на покрытом низкорослым кустарником холме старинный замок. Он казался Елене обителью Бога, это первое, что пришло ей в голову, когда экскурсовод вывела их на специальную площадку, откуда открывался великолепный вид на замок. Может быть, Бог смотрит на город именно оттуда? Почему Господь должен быть именно в церкви? Почему Он не может избрать Себе такую обитель?
Время в Хайдельберге словно замерло на отметке "тринадцатый век" и никуда не торопилось. Елена с радостью отмечала, что с момента их прошлого приезда здесь ничто не изменилось. Она узнавала узкие улочки, гостиницу, где они с Леонидом останавливались ещё три месяца назад, толстого улыбчивого продавца сосисок, всё здесь казалось ей знакомым и удивительно родным. Хайдельберг покорил сердце Елены навсегда, а сейчас она начала понимать, как она соскучилась по этим извилистым бульварам, вымощенным булыжником, где непросто пройти на высоком каблуке, не подвернув ногу. По этим цветам, которые трудолюбивые жители посадили везде, где смогли насыпать хоть немного земли; по этим людям, так охотно улыбающимся в ответ и уступающим дорогу.... Елена шла по городу, держа Леонида под руку, и понимала, что не зря приехала сюда перед тем, как отправиться в Израиль для окончательного решения всех дел.
- Как ты себя чувствуешь? - заботливо спросил Леонид, глядя в искрящиеся глаза супруги.
- Всё хорошо, милый! Просто прекрасно! - Елена не солгала. С тех пор, как они сошли с поезда, доехали до гостиницы и оставили вещи в номере, ей ни разу не стало плохо, ни на миг не закружилась голова. - Спасибо тебе, что привёз меня сюда!
Леонид остановился, мельком посмотрел по сторонам и привлёк жену к себе.
- Знаешь, мне очень хорошо рядом с тобой, и то, что ты счастлива ... это просто чудесно! - Он поцеловал супругу в губы. - Может, нам не стоило покидать гостиницу так рано?...
Елена улыбнулась и потянула мужа за руку.
- А как же экскурсия? К тому же, - она отстранилась и посмотрела на соседний дом с вывеской "Der grune Garten", мысленно переведя про себя: "Зелёный сад", - мы и так привлекли внимание.
Из окна второго этажа на них во все глаза смотрел мальчик. На вид ему было около тринадцати или четырнадцати лет, но Елена полагала, что ребёнку могло быть много меньше - немцы часто выглядят старше своего возраста. Леонид посмотрел туда, куда указала жена, и улыбнулся.
- Знаешь, по-моему, ему понравилось. Повторим спектакль на бис?
Елена с хохотом подставила щёку.
- Мы так не договаривались!
Он сжал молодую жену в объятиях и начал покрывать поцелуями её лицо. Ещё немного - и оба тяжело задышали, уста приникли к устам. Елена едва не задохнулась во французском поцелуе. В этом же переулке они целовались в медовый месяц, и теперь, точно так же как тогда, на всей планете не существовало никого, кроме них.
Мальчик в окне что-то громко сказал и скрылся за занавеской.
- Вот и первое преступление, - вздохнул Леонид, с сожалением отстраняясь от любимой. - Что подумает ребёнок?
- В Германии есть статья за развращение несовершеннолетних? - всё ещё улыбаясь, Елена поправила причёску. - Пойдём, пока они полицию нравов не вызвали. Предлагаю перекусить и отправиться в замок.
- А музей? Я бы хотел посетить музей Княжества, да и Студенческую Тюрьму посмотреть было бы любопытно.
- Если будешь так себя вести на людях, - улыбнулась Елена, - посетишь тюрьму в первую очередь.
Леонид чмокнул жену в щёку.
- С этим мы, пожалуй, подождём. Сначала замок, а музеи завтра. Ты не устала?
Елена отрицательно покачала головой.
- Надеюсь, экскурсовод нам попадётся хороший.

* * *

- Дамы и господа! Добро пожаловать в самый большой и красивый неоготический замок Германии! Сейчас мы совершим небольшую экскурсию. Меня зовут Генрих, прошу любить и кормить сладким.
Елена и Леонид пришли к замку вовремя - начиналась очередная экскурсия для очередных туристов. Судя по количеству людей, Хайдельберг неплохо наживался на туристическом бизнесе, но надо отдать немцам должное, здесь было на что посмотреть.
Леонид купил билеты, и молодые супруги пристроились к экскурсионной группе, которая каждые два часа собиралась перед главным входом. Экскурсоводом оказался высокий светловолосый мужчина неопределённого возраста. Несмотря на горячее солнце, он был одет в рубаху с длинными рукавами и не производил впечатления человека, которому жарко. Он осмотрел собравшихся, скользнув странным взглядом и по лицу Елены. Женщина поёжилась. Несмотря на улыбку и приятный баритон, взгляд светло-голубых, почти прозрачных глаз казался холодным.
- Прошу вас следовать за мной, - объявил гид. - Я постараюсь говорить громко, но, пожалуйста, не отставайте. В конце экскурсии я проэкзаменую каждого. Лично.
Леонид улыбнулся и шепнул:
- С этим хотя бы будет весело.
Елена кивнула, и они направились к воротам.
- Замок построен в тринадцатом веке, - рассказывал экскурсовод. - В ходе второй мировой его разбомбили, затем он был восстановлен. Рачительные хозяева города решили оставить одну стену разрушенной - как назидание потомкам и памятник собственному героизму, проявленному при восстановлении этого шедевра неоготической архитектуры. Чуть позже я покажу вам этот фрагмент, а сейчас мы направляемся по главной аллее замкового сада.
Вопреки ожиданиям Елены и Леонида, если не считать дежурной шутки в самом начале экскурсии, Генрих был довольно скучен, пересказывал то, что они слышали во время прошлых посещений. Он сыпал датами и историческими именами, перечислял курфюрстов, которые жили в замке или останавливались в самом Хайдельберге, то и дело указывал на статуи, скамейки, фонтанчики, скульптуры, башенки... Елене надоело вертеть головой во все стороны, и она устало оперлась о плечо супруга. Тот не замедлил отреагировать:
- Может, сбежим отсюда? Генрих настоящий зануда. К тому же я заметил, как он на тебя посмотрел.
- И как он посмотрел? - улыбнулась Елена.
- Со значением.
Молодая женщина не стала отвечать, что ей показалось то же самое. Она пожала плечами и предложила:
- Давай погуляем! Мы уже в третий раз здесь, а видели меньше половины. Мне хочется побыть вдали от экскурсионных тропинок, пройти по заросшим травой дорожкам. Хорошо бы найти уютную беседку, где можно немного посидеть. Не может быть, чтобы на такой огромной территории не было ничего "не туристического". Наверняка остались хоть какие-нибудь тайные знаки прошлых веков. Давай сбежим!
Леонид посмотрел на стройные ноги жены, обутые в туфли на низких каблуках.
- Дорогая... Я не против, но с одним условием - мы идём очень медленно и ты от меня никуда не убегаешь. Договорились?
Вместо ответа Елена потянула его за рукав. Генрих в этот момент смотрел в противоположную сторону, представляя туристам очередную скульптуру. Леонид с готовностью последовал за любимой. Они скрылись за зарослями сорняка, обогнули их и немного прошли вперёд.
- Никакой беседки не наблюдается, - констатировал Леонид. - Зато есть кое-что получше.
В низине располагалась каменная башня с узкими окнами и небольшими балкончиками. Она не была видна со стороны, где находился Генрих, и Елена обрадовалась - вот то, что она мечтала найти.
- Я хочу зайти туда!
Не дожидаясь ответа, она направилась к башне, однако не спешила, справедливо рассудив, что совет мужа не торопиться очень разумен, а спускаться по мягкой земле в туфлях даже на низких каблуках - не самое безопасное занятие. Леонид поддержал супругу под локоть, и спустя несколько минут они очутились перед входом.
Вблизи башня оказалось значительно больше, чем выглядела сверху. Солнце ярко освещало приоткрытую дверь и медную, полустёршуюся от времени табличку над ней.
- Что там написано? - поинтересовалась Елена.
- Не могу разобрать. Какая разница? Сейчас мы сами всё узнаем.
Они шагнули внутрь и тут же оказались словно в темноте. После дневного света полумрак башни казался непроницаемым. Справа и слева можно было разглядеть очертания двух винтовых лестниц.
- О-о! Вот теперь я верю, что мы в настоящем средневековом замке!
- ... замке, - повторило эхо.
Елена довольно улыбнулась. Такой романтической обстановки она ещё не встречала.
- Сходим наверх? - предложила она и несколько неуверенно шагнула на первую ступеньку лестницы.
Леонид, видимо, решивший, что это не тот случай, когда даму следует пропускать вперёд, прыгнул сразу на третью ступень, едва не свалился и, уже более осторожно, начал подниматься. Елена без напоминаний ухватилась за его руку. Под впечатлением сумрачных холодных стен, криво извивающейся таинственной лесенки, ведущей куда-то наверх, она притихла, забыв прислушиваться к своему сигналу тревоги. А может, тревога просто молчала, не обнаруживая поблизости никаких опасностей.
Они миновали примерно двадцать ступенек, когда увидели вход в узкий коридор. Коридор средневекового замка, где явно никто не бывал уже много десятилетий... Они шли не торопясь, молча, держась за руки и осматриваясь по сторонам.
Звук шагов тонул в каменном полу, а вот голоса и дыхание было слышно очень хорошо. В отдалении мелькнула крыса.
- Неужели здесь есть что-то съестное для неё?
Снова послышалось эхо. По спине молодой женщины пробежали мурашки, а сердце сжалось от чувства сказки и тайны. Коридоры, которыми проходили Елена и Леонид, были слабо освещены редкими окошками под самым потолком - чуть выше роста Леонида. Уткнувшись в стену, молодые супруги немного помедлили и вернулись назад.
- Направо или налево? - деловито поинтересовался Леонид, и голос его, многократно отразившись от стен, исчез где-то в закоулках башни.
- Милый, ты уверен, что мы тут не заблудимся? - осторожно поинтересовалась Елена.
- Думаю, нет. Башня-то довольно небольшая, - отвечал Леонид, но голос его прозвучал неуверенно.
- А вдруг? В случае чего мы сможем позвать на помощь?
Вместо ответа Леонид взял мобильный телефон, подошёл к ближайшему окну и внимательно посмотрел на маленький экран.
- Да, всё в порядке, связь здесь есть.
Елена успокоилась, сообразив, что тинь-йон до сих пор так и не пикнул, и смело шагнула направо.
Супруги шли по пустым коридорам, ничем не отличавшимся друг от друга и уже хотели повернуть обратно, когда впереди показалась тяжёлая металлическая дверь с большой кованой ручкой.
Леонид подошёл к двери и толкнул её. В ноздри путешественникам ударил запах плесени.
- Ой, Лёнечка! Смотри! Что это?
Прямо у порога, затылком вверх, лежал скелет, возле его бывшей правой руки валялся ржавый меч. Толстая решётка разделяла небольшое помещение на две части. Позади неё, у противоположной стены, оказался ещё один скелет, над которым висели цепи. Они слегка покачивались, возможно, из-за движения воздуха, вызванного открыванием двери.
- Лёня! Как ты думаешь, что это значит?
Елена старалась не дышать заплесневелым воздухом, но, будто зачарованная, не могла оторвать взгляд от диковинного и жутковатого зрелища в полутёмной комнате.
- Да, милая... Вот она, романтика средневекового замка, за которой мы ехали.
- Как ты думаешь, вот этот, с мечом, пришёл спасти из заточения того, за решёткой? Или ту? Как тебе кажется, это женщина? А почему её заточили? Хотели добиться её любви, а она отказала? Бедняжка... А из-за чего вдруг умер рыцарь в двух шагах от любимой? А где его доспехи? Его в последний момент убили враги? - Вопросы градом посыпались на растерявшегося Леонида, который ещё даже не успел присмотреться к тёмному помещению, привыкнуть к отдающему плесенью воздуху.
После короткой паузы Леонид, уже немного придя в себя, осторожно потянул жену за локоть в коридор:
- Любимая, мне кажется, нам лучше уйти отсюда. Да, жаль этих двоих, но что поделаешь. Мы им никак не поможем, давай хотя бы не будем нарушать их покой.
Елена не без лёгкого огорчения покинула странное помещение. Надо же, всего несколько шагов в сторону от экскурсионного маршрута - и на тебе, загадочная трагедия мрачного средневековья. А может, в этой башне есть что-нибудь ещё интересное?
Супруги проследовали дальше по коридору, который, несколько раз повернув налево и направо, внезапно закончился, уткнувшись в металлическую дверь с кованой ручкой - точную копию той, что повстречалась им несколько минут назад. Молодая женщина толкнула дверь и вошла в светлое помещение, в котором оказалось два больших окна. Благодаря им воздух там оказался вполне чист. Елена едва сдержала крик. Поодаль справа виднелись предметы, чьё назначение не вызывало сомнений. Чуть выше человеческого роста в стену были вбиты кольца, с потолка свисали ржавые цепи с крючьями, в углу валялись сломанные железные щипцы. У одного из окон стоял крепкий деревянный стол, на котором в беспорядке лежали жуткого вида почерневшие деревяшки, связанные кожаными ремнями, иглы, металлические шары, несколько стрел... В противоположном углу находился небольшой очаг, валялись кузнечные меха, пустая полусгнившая бочка, рядом - железный стул с креплениями для рук и ног... Просто удивительно, как всё это сохранилось до сих пор. А может, это благодаря свежему воздуху.
Елена отвернулась и сделала шаг назад. Взгляд её упал на главный алтарь страшной комнаты - странный стол, подобный верстаку - дыбу.
- Лёня, это ведь комната пыток? Да? - Её голос прозвучал чуть жалобно.
Леонид не ответил, возможно, он и сам был взволнован жутким открытием. Мужчина медленно подошёл к стене и провёл ладонью по шершавому камню.
- Похоже на то. Ну и что? Здесь нет ничего страшного. Наоборот! Только представь, сколько лет этим предметам. Когда-то очень давно, несколько веков назад, здесь пытали людей, а сейчас это просто заброшенная комната посреди старой замковой башни. Если бы не все эти ужасы, здесь было бы довольно приятно, даже уютно.
Немного испуганная увиденным, Елена поймала себя на мысли, что опасности никакой нет - тинь-йон молчит, словно заснул, а значит, можно не торопиться покидать таинственное помещение. А что если... Молодая женщина подошла к дыбе и осторожно дотронулась до неё ладонью.
- Странно, стол как стол. Ничего особенного.
Она переступила с ноги на ногу и вдруг поняла, что устала ходить по бесконечным коридорам мрачной башни. Передохнуть бы здесь. Воздух чистый, достаточно света, можно посидеть. Только, конечно, не на этом - она посмотрела на проржавевший металлический стул и покачала головой. А вот на дыбе, пожалуй, можно, только надо смахнуть с неё пыточные снасти.
Осторожно присев на краешек, женщина испугалась на мгновение, не развалится ли под ней страшилище. Но нет, дыба выдержала.
С облегчением сбросив туфли, Елена размяла ступни. Женщина улыбнулась, представив, как забавно она сейчас смотрится со стороны, сидя, будто на табурете, на страшном предмете, призванном причинять людям боль.
- Лёня, а вот если бы меня похитили какие-нибудь злые разбойники, заточили в такой башне, ты бы меня спас?
- Конечно, девочка моя! О чём спрашивать?! - Леонид приблизился, опустился на колени перед женой, обнял её ноги, прижался к ним лицом. Елена тут же подумала, что, конечно, муж подвирает. Нет, он, разумеется, бросился бы очертя голову спасать свою благоверную, но непременно забыл бы дома меч или щит, или сбился с пути, а если бы и добрался сюда, в схватке с разбойниками ему пришлось бы несладко. Но вот что было бы с незадачливыми похитителями, столкнувшимися с обладательницей уникального знания самосохранения...
Елене вдруг стало очень смешно. Стараясь сдержаться, скрыть своё настроение от мужа, не обидеть его невольной насмешкой, она опустилась спиной на дыбу, отворачиваясь от супруга. Внезапно его руки поднялись выше, легли ей на бёдра, затем на талию... Смешливость внезапно улетучилась, потому что Леонид прильнул к губам, одновременно лаская грудь жены... Она подтянула ноги, и муж навис над нею, нежно сжимая в объятиях...
Елена хотела было остановить его, напомнить, что здесь не самое подходящее место для интимности, но желание захлестнуло её, а в голове вертелась только одна мысль: "ну и что из того? Всё замечательно, вокруг - никого, а диковинность места вовсе не помеха...." Она и не заметила, как платье покинуло её тело и легло рядом, словно верный пес, охраняющий свою хозяйку... А тем временем Леонид целовал жене грудь и живот, поглаживал нежные округлости, и вдруг губы его легли на левый сосок женщины... Не в силах сдержаться, Елена обняла мужа, прижала его к себе, теряя рассудок, мечтая об одном - сейчас же соединиться с любимым человеком, быть с ним навсегда... Мгновение, похожее на вечность - и она ощутила в себе его плоть... Их горячее дыхание смешалось, средневековая дыба жалобно заскрипела, взрываемая любовью двух нежданных пришельцев...
Время остановилось, превратившись в вечность для безумных влюблённых, словно желая навсегда удержать их страсть...
Потом они приходили в себя не менее десяти минут. Наконец Леонид сказал:
- Ну... наверное, нам пора выбираться отсюда.
Елена с готовностью кивнула. Желание осматривать романтические средневековые достопримечательности вдруг улетучилось, а может, его и не было, просто хотелось оказаться наедине с любимым человеком в непривычной, пусть немного зловещей обстановке...

* * *

Молодые супруги покинули комнату, которая стала свидетелем самого чудесного действа, которое возможно между любящими людьми, и вышли в коридор.
- Обратите внимание на скелеты! - долетел из-за поворота голос Генриха.
Леонид вздрогнул, а Елена прыснула в кулак.
- Ещё чуть-чуть, и мы бы попались! Представляешь, какое бы это было зрелище? Дополнительное развлечение за те же деньги.
Мужчина улыбнулся.
- Да, но почему они пришли сюда с экскурсией? В прошлый раз нас в эту башню не водили, мы даже и не подозревали, что она есть! А я-то удивлялся, почему комната пыток в довольно-таки приличном состоянии. Но вот плесень они могли бы убрать. Да и крыса... Или они считают, что это придаёт экзотику?
Елена пожала плечами.
- Спроси у Генриха. Нам придётся пройти мимо него. Экскурсия сейчас в комнате, которую мы нашли первой.
- Кто там мне мешает? - громко позвал экскурсовод.
Супружеская пара вывернула из-за поворота, и на лице гида появилась ядовитая улыбка.
- А! Заблудившиеся! Ну, присоединяйтесь.
- Спасибо, мы лучше пойдём, - Леонид постарался придать голосу нейтральный оттенок. Он был немного зол на этого человека с прозрачными глазами, за его тон и насмешливый взгляд.
- Отчего же! - Елена храбро подошла к Генриху, посмотрела на него в упор и, тщательно выговаривая немецкие слова, произнесла: - Мы послушаем, что вы нам скажете. В комнате пыток мы уже были, а тут нам очень интересно будет узнать, из-за чего разыгралась трагедия? - Женщина указала глазами на прикованный к стене скелет. - И почему, во время прошлого нашего посещения замка, в эту башню нас не приводили?
- Дело в том, - замялся экскурсовод, - что вы, наверное, попали в группу с детьми, а такие мы в эту башню не водим. Раз уж вы посетили комнату пыток, то наверняка догадались почему. А насчёт трагедии... - Генрих снова повысил голос и театрально взмахнул рукой. - Дамы и господа! Представьте - невинную девушку обвинили в колдовстве и заточили в башню. Перед тем, как её должны были казнить, любимый примчался на помощь, но был предательски убит! Труп его так и остался лежать на пороге, а девушка умерла с горя, глядя на предсмертные муки молодого человека!
Елена натянуто улыбнулась.
- Вы хотите сказать, что скелеты настоящие? Что они пролежали здесь несколько веков, и за это время крысы не растащили кости, а работники музея ни разу не зашли в эту башню? Или вошли, но оставили кости невинноубиенных на обозрение туристам? И потом, я не поняла: если защитника убили, почему не казнили девушку?
Генрих смутился.
- Скелеты, естественно, из пластика. Но посмотрите, как убедительно они смотрятся в интерьере! С каким искусством разложены детали - цепи, ржавая миска, меч! Эта комната когда-то действительно была темницей, да и камера пыток за прошедшие века не изменила своего назначения. То есть, конечно, людей там не пытают, но орудия, дыба - всё настоящее.
Елена пожала плечами.
- Спасибо за честность.
Леонид улыбнулся ответу супруги, взял её под локоть, и они неторопливо направились к выходу.

* * *

Три дня Хайдельберге пролетели незаметно. Днём Елена и Леонид посещали музеи, бродили по узким городским улочкам, заходили в магазины или просто сидели в летних кафе, а вечерами занимались любовью в номере отеля на большой кровати под балдахином. Елена была счастлива, нет-нет, да и вспоминала не без улыбки старинную башню с комнатой пыток, дыбу и всё, что там происходило. Но вот пришло время отправляться в дорогу. Сперва домой, во Франкфурт, а оттуда... тоже домой, но в Тель-Авив.
Молодые супруги с грустью покидали город. Возвращая ключи от номера, Елена подумала, что счастье имеет обыкновение заканчиваться... и никогда не возвращаться.
Женщина обняла супруга и серьёзно посмотрела в его серые глаза.
- Лёня, обещай, что мы вернёмся сюда!
- Обещаю. - Леонид ободряюще улыбнулся. - Покидать гостеприимное жилище всегда грустно, но я тебе обещаю - как только мы разберёмся со всеми делами в Израиле, по первому же твоему требованию мы приедем сюда. Если, конечно, - он с нежностью посмотрел на пока ещё плоский живот жены, - ты к тому времени не передумаешь.
Елена улыбнулась, но сердце её было неспокойно. Почему-то на душе камнем лежало ощущение, что больше они с мужем не смогут заняться любовью в экзотической башне.

* * *

Мы приехали в аэропорт слишком рано. Без труда нашли нужный терминал, прошли проверку у израильской службы безопасности и направились в зал ожидания. До вылета оставалось чуть больше двух часов. Лёнечка сначала пытался развлечь меня тем, что заставлял придумывать смешные фамилии для сидящих напротив нас людей, но потом забава сошла на нет и мы заскучали. Минуты тянулись медленно.
- Лена, я отойду на минуточку, - шепнул мне на ухо супруг.
Я понимающе кивнула. Мне и самой вдруг захотелось в туалет, но я решила подождать мужа - не тащить же багаж с собой. Соседние кресла пустовали, но зал постепенно заполнялся теми, кто, как и мы, собрался лететь в Тель-Авив. Я прикрыла глаза и лениво поглядывала на симпатичного молодого человека напротив. Мы с Лёней дали ему между собой фамилию Паркер, уж очень он был похож на паренька, играющего человека-паука - такие же выразительные глаза, тёмные волосы и такой же открытый взгляд. Мужчина явно обратил на меня внимание, но старался не смотреть в мою сторону. Сейчас, когда Лёня отлучился, а я сделала вид, что задремала, "Паркер" перестал стесняться и принялся рассматривать меня с ног до головы. От его взгляда мне почему-то стало приятно, по коже пробежали чуть щекочущие мурашки. Я вспомнила, как перед поездкой на вокзале на меня смотрел таинственно исчезнувший "араб", и содрогнулась - никакого сравнения. Возможно, это оттого, что тот воспринимал меня вроде вещи, предмета для удовлетворения мужской потребности, а во взгляде "Паркера" сквозило лишь восхищение, ни капли пошлости.
Мимо прошёл ещё один мужчина, он споткнулся о мой чемодан и, запахнув полы пальто, негромко выругался на непонятном языке, вероятно, по-турецки. Я тут же "проснулась", но мужчина даже не извинился, лишь поправил надвинутую на глаза шляпу и отошёл к окну. На мгновение мне пришла в голову мысль самой извиниться перед ним - не без ехидства, разумеется. А я-то думала, что немцы все подряд вежливые да корректные, как бы не так. Впрочем, может, он и не немец. Ну да, ругается на незнакомом языке. Турок?! Снедаемая неожиданно вспыхнувшим детским любопытством, я поднялась с места и, будто бы поглядывая через стеклянную стену на улицу, сделала три шага, оказавшись в метре слева от незнакомца. Он как-то странно оглянулся на меня...
Наверное, я не смогла бы его рассмотреть, так как шляпа закрывала весь верх лица. Но... однажды я уже видела его без всякой шляпы. Нет, это было дважды. На вокзале, а потом в поезде. И теперь я слишком легко узнала этого человека. Тот самый злополучный террорист, который словно испарился из закрытого поезда на Хайдельберг. Я, наверное, выглядела по-идиотски, так как он посмотрел на меня довольно странно, внимательно, долгим взглядом из-под шляпы.
- Здрасьте!
Это слово нечаянно вырвалось у меня, меньше всего я желала этому неприятному субъекту здоровья. Он растерянно уставился на меня... Тут я по его взгляду сразу и окончательно поняла, что он видит меня впервые, а моё "общение" с ним на вокзале и в поезде было ничем иным как галлюцинациями на почве беременности. Или, может, проявлением тинь-йон...
Едва я вспомнила о своём защитнике, как поняла, что сигнал тревоги верещит, будто спятивший. Давненько он себе не позволял такого... Я машинально оглянулась - вокруг всё тихо, спокойно. Так что - тот самый "араб", в нём всё дело? Но, может, он и теперь мерещится мне? Тогда почему тревога настоящая?
- Вы из Яффо?
Я не подумавши ляпнула это, причём на иврите.
- Нет, я из Тулькарема...
Он дрожащими губами произнёс эти ивритские слова, с характерным арабским акцентом. Мамочка, так он действительно знает иврит! И он из арабской деревни Тулькарем, что к востоку от Тель-Авива... Уж и не знаю, кто из нас был сильнее напуган. Да, но... оружие из моих видений? Оно что - и вправду при нём? Пальто - широкое, долгополое... Запросто хоть автомат можно спрятать. Я была словно парализована растерянностью и только пожирала глазами своего таинственного знакомца. И вдруг его рука скользнула за полу...
- Террорист! - Заголосив что было мочи, я быстрым движением ударила его ребром ладони по руке. Тут же отпрыгнула влево, и хорошо поступила, так как "араб" рванулся вперёд, нанося удар левой. Трудно сказать, чем бы закончилась эта неожиданная дуэль, если бы кто-то не схватил "араба" сзади за шею. Я ловко провела подсечку, и мой враг тяжело повалился на пол. Краем глаза я заметила, как к нам бегут, что-то выкрикивая по-немецки, два охранника из службы аэропорта. Пальто нашего противника распахнулось, и я увидела автомат "УЗИ"... проклятье, его же достаточно тронуть, уронить...
Однако террорист не успел ничего сделать, на него навалились, прижимая руки к полу, оба немецких охранника. Дрожащими пальцами я схватила "УЗИ" за дуло и, осторожно вытащив его у террориста, положила на пол - так, чтобы он был направлен в ближайшую стену. Обошлось?..
Тем временем немцы, теперь уже втроём, держа пленника за руки, осторожно вытаскивали из его одежды гранаты одну за другой. Вот так экипировка...
Только теперь я взглянула на того, кто первым подоспел ко мне на помощь. Это был "Паркер".

* * *

Шила в мешке не утаишь. Сразу после этого, как только мы сели в самолёт, я поняла, что пришло время рассказать мужу не только об обстоятельствах захвата террориста, но и о тинь-йон. И рассказала - за две минуты, на одном дыхании. Он мне сразу поверил, а как же иначе? Сперва испугался, конечно, вроде даже усомнился в моём психическом здоровье, а потом заявил, что если бы встретил меня перед тем, как я пошла в секцию Киото-сан, никогда бы не пустил туда. Вот ещё новость! И что - я погибла бы под козырьком подъезда? Хотя... возможно, я прошла бы там гораздо раньше. Всё равно, я с ним не согласилась. Пришлось доказывать, что тинь-йон не соперник, не враг, а помощник. Я распалилась, рассказала про часики и про выстрел в Киото-сан... отчего супруг мой только в ещё больший ступор впал. Несколько минут молчал, пока самолёт высоту набирал, а потом заявил, чтобы я не вздумала его детей этой науке учить. Знаете, чем он аргументировал свой запрет? Тем, что будто тинь-йон неприятности притягивает! До знакомства с Киото-сан и его учением я жила как обычный человек, а после... Наверное, тут мне следовало бы выложить всю свою биографию начиная с четырнадцати лет, чтобы он понял, что такое настоящие неприятности, но... увы, мне не хватило духу. С тех пор я часто думаю: а если бы смогла, рассказала? Может, всё повернулось бы иначе? Тогда я просто засмеялась и не возразила. А теперь те слова Леонида у меня в сердце словно из бронзы вылиты. Никак не могу забыть их.

* * *

В доме было тепло и уютно. С приездом Софьи и детей в сердце Елены поселилась тихая материнская радость. Наташа сразу подружилась с мальчиками, да и близнецы полюбили свою младшую сестрёнку. Елена не могла без улыбки смотреть на детей.
Надо же, как быстро летит время. Кажется, совсем недавно они с Леонидом приехали в Израиль, а уже и Сашенька успел родиться, и Софья спешно привезла к родителям Мишу с Андреем. Эти дети сразу перестали быть для Елены просто "Лёниными", теперь они были и её дорогими мальчиками, её любимыми сыновьями.
Софья, глядя в счастливые глаза близнецов, тоже радовалась. Теперь уже невозможно было поверить, что сначала эта сухопарая пожилая женщина настороженно отнеслась к невестке. В Наташе она души не чаяла. Сейчас единственное, в чём она ещё расходилась с Еленой, был вопрос приготовления обеда.
Они сидели на диване - две женщины, две матери, разделенные только тихой ревностью к объектам своего обожания, и занимались своими делами. Софья вязала носочки для младшего внука, а Елена пыталась закрепить на голове дочери бант.
- Наташа! Не вертись!
Девочка смешно морщила нос и хотела убежать к близнецам, которые затеяли весёлую возню на ковре. Её светлые кудряшки не хотели слушаться ловких пальцев Елены, и женщине пришлось приложить некоторые усилия, чтобы причесать ребёнка.
- Наташенька вырастет, будет точь-в-точь как ты. И хорошо, девушки должны быть красивы. А что, Лёнечка ничего не говорил? Когда он вернётся? - Софья отложила вязание и поднялась, разминая затёкшие от долгого сидения ноги.
- Не говорил. - Елена погладила Наташу по голове и чмокнула в макушку. - Беги, играй.
Девочка вприпрыжку помчалась к братьям.
- Зря вы прислугу не наймёте. Лёня не говорил, куда идёт? - Софья посмотрела из-под очков на невестку и потёрла виски. - Что-то у меня голова разболелась.
- Он на переговорах с арабами. Сказал - вернётся, когда закончит дела. Прислугу нанимать я не хочу - всего на несколько месяцев, а с домашними делами я вроде справляюсь. А насчёт обеда не волнуйтесь, я всё приготовила, нужно только подогреть.
- Я и не волнуюсь. Вот только мне бы хотелось, чтобы ты ко мне обращалась на "ты". Ну ладно, не обращай внимания, это я так, ворчу по-старчески. - Софья поджала губы и отправилась на кухню. Елена улыбнулась, представив, как свекровь по очереди открывает крышки сковородок и кастрюль и всматривается в содержимое, раздумывая, не добавить ли что-нибудь.
В дверь позвонили.
- Я открою, - донёсся с кухни голос Софьи.
Елена услышала, как женщина неосторожно звякнула крышкой, и улыбнулась. В соседней комнате заплакал младенец, и она направилась к сыну.
Из прихожей донеслись мужские голоса, говорившие по-английски. Первый принадлежал Леониду, а второй был незнаком, но вполне приятен, хотя слегка суховат.
- Мама, это Ахмед, мой деловой партнёр.
- Очень рад, - произнёс мужчина с сильным акцентом.
- И мне тоже очень приятно, - голос Софьи выдавал её чувства: она была рада скорому возвращению сына, но не ждала гостей. - Проходите в комнату, а я пока подогрею обед. Вы присоединитесь к нашему столу?
- С удовольствием.
Елена услышала, как мужчины прошли по коридору, положила маленького Сашу в кроватку и поспешила к детям.
Они играли на полу в большой комнате. Андрей и Миша замерли, когда вошёл незнакомец, но при виде отца вернулись к своему занятию - они дрались подушками с Наташей, которая, несмотря на то, что была младше братьев, явно брала верх. При виде детей Ахмед улыбнулся, затем посторонился, пропуская молодую женщину в дверях, а Леонид, спохватившись, что не представил гостя супруге, произнёс:
- Лена, знакомься, это Ахмед.
- Очень приятно. - Мужчина галантно поцеловал молодой женщине руку.
- Вы разговаривайте, я только детей в другую комнату заберу, - сказала Елена.
Высокий, широкоплечий Ахмед ей не понравился. Несмотря на приятный голос и вполне интеллигентную внешность, что-то было в нём от зверя, от медведя. От этакого бешеного медведя гризли. Впрочем, наверное, это Елене просто показалось. Что поделать, она, как и многие русскоязычные израильтяне, с немалым недоверием относилась к арабам, в особенности прибывшим с "территорий".
- Не нужно, - Ахмед сверкнул белозубой улыбкой, - я люблю детей, а обо всех делах мы с Леонидом уже поговорили. Пусть играют.
Ахмед полез в карман и достал оттуда пригоршню леденцов.
- Кто хочет сладкого? - спросил он детей и протянул конфеты.
Дети переглянулись. Они не поняли что сказал араб, но конфеты увидели. Миша был посмелее своего брата, он подошёл к гостю и потянулся за угощением. Елена вздрогнула, когда Ахмед осторожно пожал маленькую ладошку ребёнка.
- Молодец, настоящий мужчина растёт! На вот, держи! - Он высыпал леденцы в ладони Михаила. - И брата с сестрой угости.
Мальчик улыбнулся.
- Спасибо, - сказал он по-немецки.
Араб засмеялся, и пояснил Леониду:
- На базаре купил. Люблю сладкое.
В соседней комнате снова заплакал ребёнок.
- О! У вас ещё дети есть! - обрадовался Ахмед. - У меня самого пятеро! А можно мне на младенчика посмотреть?
- Лучше не надо. - Елена постаралась улыбнуться, но получилось у неё плохо. - Он боится посторонних.
Софья вернулась с кухни, а Елена поманила мужа пальцем.
- Ты не поможешь мне переодеть Сашеньку?
Леонид извинился и вышел вслед за Еленой, оставив с гостем Софью.
Супруги вошли в комнату и закрыли за собой дверь.
- Лёня, я, конечно, понимаю, что он твой деловой партнёр, но в дом-то зачем его было приводить? У нас дети, мама, а Саша вообще ещё слишком мал, чтобы показывать его посторонним.
Леонид покраснел и взял плачущего сына на руки.
- Понимаешь, я не стал бы его приглашать, но он очень хотел побывать у нас, и мне было неудобно отказываться.
- То есть он напросился, а ты и привёл, - молодая женщина укоризненно посмотрела на супруга и достала из ящика чистые пелёнки и памперсы.
- А как я мог отказаться?
- Очень просто: "Сегодня мы не готовы, как-нибудь в другой раз". Ладно. - Елена взяла у мужа сына. - Иди тогда, развлекай гостя. И пусть дети там не сидят. Нечего им с посторонним мужчиной общаться.
- Лена, чем он тебе не нравится? Только тем, что он араб? Извини, это глупо.
Женщина опустила глаза.
- С чего ты взял, что он мне не нравится? Просто не хочу, чтобы дети вам мешали. Иди, иди, мне ещё Сашу переодеть надо.

* * *

Обед прошёл в тёплой обстановке. Молодая женщина старалась подавить в себе неприятное чувство по отношению к арабу и, похоже, ей это удалось. А вот Софья так ни разу и не улыбнулась. Похоже, у неё Ахмед тоже не вызвал прилива симпатии, хотя она ни словом не выразила своих эмоций. Однако гость был доволен трапезой, похвалил Еленину стряпню, детей, квартиру, деловую хватку Леонида и пригласил их на днях в Газу. Оказывается, его сестра Зафия выходила замуж.
Молодая женщина поняла, почему её муж не сумел отказать этому человеку и пригласил на обед. Искренний прямой, пронизывающий до костей взгляд... ему было невозможно сопротивляться. На стороне Ахмеда была белозубая улыбка и уверенность в том, что правила гостеприимства нарушать нельзя.
Елена не хотела оставлять маленького Сашу дома, поэтому дети были последним поводом отказаться от приглашения, но Ахмед с хохотом заявил, что еды хватит на всех, и детям "дорогого партнёра" его отпрыски будут рады не меньше, чем он сам. Елена сдалась, но про себя решила, что детей оставит дома, с Софьей. Гостеприимство гостеприимством, но головой нужно думать.
И вот наступил день поездки в Газу. Все трое - Елена с мужем и Ахмед - ехали на машине последнего. Елене понравилось, как Ахмед вёл автомобиль. Сосредоточившись на управлении, он, казалось, сливался с "Мицубиси" в единое целое, и машина, повинуясь ему, мчалась быстро и легко, словно не замечая виражей и редких дорожных выбоин. Когда они выехали в Газу, несколько раз на дороге попадались израильские блок-посты, но удостоверение личности Елены и паспорт Леонида делали своё дело. Солдаты чуть недовольно покачивали головами, но пропускали автомобиль без замечаний. Елена прислушивалась к себе: нечто вроде тревоги точно ощущалось, но вполне возможно, что это было просто беспокойством, вызванным поездкой в небезопасный район, а также отголоском антипатии к Ахмеду.
Когда автомобиль вырулил к деревне и поехал по главной улице, Елена едва подавила разочарованный возглас. Конечно, она видела деревни много хуже, но эта не производила приятного впечатления. Покосившиеся домики, заборы из гнилых досок, странная смесь песка и гравия под ногами, сонные куры, редкое блеяние баранов... Чумазые дети, возившиеся в пыли у дороги дополняли невесёлую картину. Судя по всему, здесь жили не больше трёхсот человек.
Елена поморщилась, представив жилище Ахмеда, но её ждал приятный сюрприз.
Машина подъехала к самому большому дому и остановилась. Гостей уже ждали. На пороге выстроились в ряд разновозрастные дети, младшему было года четыре, а старший не выглядел старше десяти. Ребятишки дружно поздоровались, Ахмед поцеловал каждого в затылок и отпустил играть.
- Проходите, гости дорогие!
Леонид пропустил супругу вперёд и Елена замерла - внутри дома всё было по последнему слову техники. Откуда только взялось? Сплошная автоматика. И что, в остальных домах так же? Воистину, наружность обманчива. Молодая красивая смугляночка, которая оказалась женой Ахмеда, провела гостей по всему дому.
- А почему вы своих детишек не привезли? - огорчилась красавица. - Наши дети с радостью поиграли бы с новыми знакомыми.
Ахмед улыбнулся и что-то сказал сестре по-арабски. Елена пробормотала, что дети кашляют и она не взяла их из-за опасения заразить других. Смугляночка недовольно кивнула и пригласила гостей в комнату. Там их уже ждал большой стол и несколько красиво одетых людей. Зафия, сестра Ахмеда, очень хорошо смотрелась в шикарном белом платье. Её жених, Мохаммед, был несколько скован и неразговорчив, но вёл себя корректно и производил неплохое впечатление.
- Разделите с нами трапезу, - пригласил Ахмед. - Основное празднество будет завтра, а сегодня мы просто выпьем за знакомство.
Елену и Леонида, как почётных гостей, посадили напротив жениха и невесты. Рядом с Еленой сел сам хозяин дома. Остальные члены семьи засуетились, на столе появлялись всё новые и новые блюда, разливались напитки, звучали тосты...
Несмотря на то, что на столе было очень много еды, Елена решила не набирать вес. Кроме того, вино, которое им с Леонидом налили из особой, самой дорогой бутылки, показалось ей совсем невкусным. Лёня пил с удовольствием, а вот Елена так и не смогла сделать больше трёх крошечных глотков. Впрочем, ей вообще не нравилось никакое вино, да и любое спиртное.
- Скажу по секрету, - наклонился к Елене Ахмед. - У меня для сестры есть подарок. Конечно, он мог быть и больше... но, думаю, мы и без... дополнительных удовольствий неплохо повеселимся. Только Зафии ничего не говорите.
Елена кивнула. Оказывается, этот араб был хорошим братом, раз приготовил новобрачной сюрприз.
Ахмед засмеялся, едва не подавившись бараниной, и отпил из стакана воду. Кажется, он вообще не пил алкоголь. Даже за знакомство. Что же, очень разумно.
Веселье продолжалось до восьми часов вечера. Елена и Леонид немного побродили по деревне, но быстро устали и отправились спать. Оказалось, что Ахмед постелил им кровати в разных комнатах. Елена удивилась, но возражать не стала. В чужой монастырь, как говорится...
Часовая стрелка не успела дойти до девяти, как дом погрузился в сладкую дрёму.

* * *

Елена проснулась от неприятного ощущения, будто кто-то довольно сильно её толкнул. В комнате никого не было, часы показывали начало одиннадцатого, но сон испарился, оставив гудящее чувство тревоги. Она повернулась на бок и накрылась одеялом - стало прохладно, всё-таки на дворе середина декабря. И комары почему-то пристали.
Молодая женщина отмахнулась от назойливых насекомых, но от ощущения тревоги избавиться не смогла. Накинув одежду, Елена тихо, чтобы никого не разбудить, вышла из дома. Осмотреться вокруг, да и глотнуть свежего воздуха...
Первый же шаг за пределы дома принёс зловещий сюрприз. Деревня вовсе не спала! Везде, кроме дома Ахмеда, был зажжён свет, между дверьми сновали десятки людей, даже дети, которые в такое время просто обязаны находиться в постели. Неприятное чувство усилилось, и вместо того, чтобы пройти дальше, Елена замерла и вжалась в ближайшую тень. Теперь она рассмотрела происходящее в свете фонарей посередине деревни. Местные жители ходили не налегке, в руках у них были палки, ножи, камни - у всех без исключения. У противоположного дома стоял пятилетний мальчик, он поднял палку, которая была выше его роста, и попытался размахивать ею.
- Что за дерьмо такое! - Елена едва сдержалась, чтобы не выругаться во весь голос.
Молодая женщина хотела было вернуться в дом и разбудить мужа, но внутри зажёгся свет, раздался жуткий гогот. От такого Лёня проснётся сам.
Кто-то пробежал рядом. Елена вжалась в стену, прячась в затемнённой нише. На пороге появились Ахмед и счастливый жених.
Они волокли по земле окровавленное тело Леонида.
- Сучка куда-то сбежала, но ничего, с ней разберёмся позже, далеко она не уйдёт. - Ахмед сплюнул. - Жаль, что они своих ублюдков не привезли. Но это мы исправим. Я знаю, где они живут. Обмануть старуху будет легко.

* * *

Вот так я и узнала, как выглядит самый мощный сигнал тревоги.
Минута шла за минутой, а я стояла, будто парализованная, вжавшись в нишу. Я на какое-то время перестала соображать, что происходит. Я словно исчезла из окружающего мира, и в нём остались только моё зрение и слух. Я даже не поняла, на каком языке Ахмед произнёс страшные слова. Возможно, на арабском, а мой спаситель тинь-йон дал мне перевод. А может, Ахмед вообще не произнёс ни слова, и мне померещилось. Всё это уже не имело значения. Значение имело совсем другое.
Я слышала, как в двух шагах от меня торжествующе орала толпа. Слышала, как убийцы стреляли в воздух и взрывали петарды.
Я видела, как тело моего мужа проволокли между домами, оставляя широкий кровавый след, и привязали к какому-то шесту посреди деревни. И сотни мужчин, женщин и детей сгрудились вокруг него, и каждый старался ударить палкой, железным прутом, ножом или камнем.
Даже маленькие дети. Даже они, перебирая своими маленькими ножками, спотыкаясь, подходили к шесту, тыкали ножиками в мёртвое тело моего мужа и бросали в него камни своими крошечными ручонками. А взрослые с весёлым смехом подбадривали их и подавали пример.
И так оно продолжалось - минута за минутой.
Вот, значит, какой свадебный подарок приготовил Ахмед своей сестре. Заодно я поняла, почему жена Ахмеда так огорчилась, что мы не привезли наших детишек.
В эти чудовищные часы я не задумалась, почему, собственно, убийцы не стали искать меня. Возможно, они считали, будто кто-то из них меня уже прикончил. Если я правильно расслышала и поняла Ахмеда, они полагали, что я вышла, но никуда не денусь. Логично, спору нет. Не исключено, что на мой счёт у них были более интересные планы, нежели простое убийство. Может, была какая-то иная причина. Какая разница?
Постепенно веселье утихало. Притомились арабские патриоты.
То, что висело на шесте, уже нельзя было назвать человеческим телом. У меня не осталось сил вглядываться, но, кажется, они оторвали голову Лёни и бросили её рядом. А подростки стали играть ею, как мячом. Впрочем, возможно, всё это мне померещилось и играли они на самом деле обычным мячом. Мячом кровавого цвета. Теперь это уже не имело значения.
Я перестала чувствовать. Я не была готова ощутить боль потери. Я просто ждала, когда в домах потухнут огни. Один за другим они угасали, и каждая минута приближала меня к тому, что я должна была сделать.
В действительности, не так уж много времени прошло. Когда погас свет в последнем окне, часы показывали половину первого ночи.

* * *

Ахмед был первым. Не потому, что он главный виновник, а просто из-за того, что его комната была ближайшей к входу. Я использовала один из тех ножей, которыми убивали Лёню. Нож был очень хорошо отточен, как бритва. Полагаю, Ахмед совсем не мучился. На его столике я увидела ключи от машины и пистолет. Пистолет с глушителем. Не помешает.
Я не думала, зачем я это делаю. Из мести за Лёнечку? Чтобы благополучно покинуть эту проклятую деревню? Чтобы никто из них не смог добраться до моих детей? Или - всё вместе?.. Ни о чём таком я и не помышляла, действуя ножом.
Что-что, а тихо ходить я умею. Арабские патриоты, вы знаете, как ходит смерть? Те, которые в ту ночь встретились со мной, это узнали. Если меня что-нибудь и беспокоило, то только кровь, которой я старалась не перепачкаться. Впрочем, опыт на этот счёт у меня имелся богатый.
Они спали очень крепко. Крепкий сон честных людей после тяжёлого трудового дня. И ещё более трудовой ночи.
Ни единого крика или хрипа. Ни одного движения агонии. Мне вовсе не нужно, чтобы они страдали. Мне от них нужно совсем иное.
Так и не успела я узнать, как звали жену Ахмеда, молодую красивую смуглянку. Да и не к чему ей теперь имя. Зато молодой она останется навсегда. Как и мой Лёнечка.
Зафия, я расторгаю твой брачный договор. Со своим женихом ты если и встретишься, то как-нибудь в другой раз, при иных обстоятельствах. Если загробная жизнь действительно есть.
Жених, на самом деле, ты мне сразу не понравился, но я пыталась убедить себя, что неправа. Вот и оказалось опять, что следовало больше доверять чутью.
Израильская армия, когда ведёт боевые действия, старается беречь арабских детей. Но я-то не армия. Ахмед, у тебя было пятеро детей, от четырёх до десяти лет, верно? Угадай, сколько осталось. Угадать-то совсем легко. Напрасно твои дети брали с тебя пример - там, у шеста.
Арабы любят строить дома так, чтобы из одного дома в другой можно было войти, не проходя через улицу. Очень удобно. Хорошо вы строите, арабы.
Я не считала их. Зачем? Подумаешь, статистика. Важно, чтобы эту ночь ни один из них не пережил.
Из дома в дом, из комнаты в комнату, от кровати к кровати...
И ещё не забыть в каждом доме проверить туалет и ванную...
Младенцев я всё-таки не смогла.

* * *

Я подошла к рукомойнику и вымыла руки, а затем лицо. Теперь, когда всё это осталось позади, меня охватила дрожь. Лёнечка... миленький... Тихо ты, дура, успеешь нареветься. Теперь ещё надо выбраться отсюда.
Светало. Я вышла на улицу. Подошла к шесту...
Я не помнила, как переносила Лёню по кускам в машину Ахмеда. Последней положила туда его голову. Всё-таки это ею играли в футбол детки. Когда уже заканчивала, зазвенела моя тревога. Я успела отпрыгнуть и прикрыться локтем. В то же мгновение левую руку пониже плеча мне обожгла автоматная пуля. Я дважды выстрелила из пистолета Ахмеда, и мальчик с автоматом в руках упал, выронив оружие. Если бы я не успела прикрыться, он бы попал мне в сердце. Да, хорошо стрелял этот мальчик. Когда он успел так научиться? Совсем вроде маленький... Мальчик, как же это я тебя прохлопала? Я ведь такая аккуратная и внимательная. Может, ты куда-нибудь на улицу выходил, пока я у тебя в гостях была? Надеюсь, второго такого вундеркинда в деревне нет? Я подошла к нему ближе. Он был ранен всего лишь один раз, в бедро. Надо же, какие позорные выстрелы. Впрочем, в тот момент я уже была ранена, а стреляла всего-навсего из пистолета, уважительная причина. Мальчик с ужасом глядел мне в глаза, дрожа и плача. Мальчик, а ведь я тебя запомнила, ты пользовался арматурой. Когда ты бил железным прутом моего мужа, неужели ты думал, что тебе следует жить? Нет, не следует.
Я совершенно бездарно сделала себе какое-то подобие перевязки, из-под которой почти сразу потекла кровь. Я села в машину и немедленно дала максимальный газ, рассчитывая проехать как можно дальше, прежде чем потеряю сознание. Я уже начала потихоньку отключаться, когда впереди замаячил израильский блок-пост. Я съехала на обочину, затормозила и стала сигналить.

* * *

Капитан Навон ехал в направлении Ашкелона, собираясь с мыслями, довольно-таки беспорядочными после увиденных в арабской деревне ужасов, когда внезапный звонок мобильного телефона заставил его вздрогнуть. Да уж, такие зрелища не для твоих слабых нервов, капитан службы безопасности. Шломо включил телефон:
- Алло, Шломо? Пять минут назад поступило сообщение: в городскую больницу доставлена из Газы молодая женщина со сквозным ранением левого плеча. Она израильтянка. Её муж, иностранный гражданин, убит, причём очень жестоко. Я вот что думаю: не сделали ли это те же самые, которые орудовали в деревне?
- Вот как?! Да, совпадение странное. Но тогда вряд ли к этому причастны еврейские экстремисты. А что, если причиной всему какие-то клановые разборки, случайными жертвами которых стали наша гражданка и её супруг?
- Всякое возможно, Шломо. Вдруг мы недооцениваем наших доморощенных экстремистов? В любом случае, я думаю, что тебе не помешает вести оба эти дела одновременно.

* * *

"Кровная вражда.
В ночь на 14 декабря группа жителей деревни Малрунь обстреляла из засады автомашины на шоссе. При этом было убито несколько жителей соседней деревни Хадидж, а также гражданин Германии. Его жена ранена.
Из деревни Хадидж пришла группа жителей, которые совершили жестокую расправу над теми, кого считали виновниками убийства их близких.
Благодаря усилиям глав кланов, очередной виток кровной вражды удалось остановить".
Газета "Вечерняя Газа", корреспондент Аслан Хусейни.

* * *

Шломо Навон собрался с мыслями, прежде чем поднял трубку телефона. Ох и разговор будет сейчас...
- Капитан Зубейд? Это Навон. Слушайте, что-то странное: экспертиза показала, что на ножах-уликах, которые я собрал в вашей деревне, кровь вовсе не тех людей, которые были убиты в своих постелях, а одного-единственного человека...
- Господин Навон! Я очень прошу вас забыть об этом деле! Я поступил чересчур поспешно, когда пригласил вас для участия в расследовании! Никакие еврейские экстремисты к делу не причастны, за последние несколько суток в этих местах не было ни одного израильского автомобиля! Это наше внутреннее дело! Забудьте. Вашей страны это не касается! Всё!
Немного оглушённый полученным отпором, Шломо положил трубку. Получается, палестинцы сами пришли к выводу, будто кто-то из них устроил такую резню? Впрочем... в самом деле, ведь тогда всё сходится. И жестокость убийц, и незащищённость жертв - вполне вероятно, что в преступлении участвовали профессиональные террористы, которые всякое умеют. И... ничего удивительного, что теперь палестинцы заинтересованы избежать огласки этого дела. Интересно, дадут они какое-либо официальное сообщение, или вообще - десятки, а то и сотни погибших людей словно бы и не существовали никогда? Да, но... в эту версию вписывается всё, кроме нападения на нашу гражданку и её мужа. Случайное совпадение? Кстати, надо выяснить, может, она уже пришла в сознание, не помешает расспросить её - вдруг выяснятся неожиданные детали, что бы там ни говорили палестинские коллеги.
Шломо Навон вышел из кабинета, запер за собой дверь. На улице стояла приятная декабрьская погода, не жарко, но и не очень холодно. Так что, сходить в больницу? Пожалуй, да...
Мирную тишину улицы вдруг нарушил злобный собачий лай, за которым последовал жалобный визг. Шломо повернул голову на шум: метрах в десяти от него три здоровенных пса удирали, жалобно визжа, от разъярённой маленькой чёрной кошечки, которая то и дело подскакивала к тому из врагов, который мчался недостаточно быстро, и наносила удар по ближайшему его фрагменту, вызывая очередной вопль. Шломо перевёл взгляд в ту сторону, откуда бежали все четверо: там стоял растерянный маленький серый котёнок. Понятно... эти псы напали на него, но рядом была кошка-мать, она и задала им жару. Надо же, как это она расправилась с ними, ведь сама такого размера, что запросто поместится в пасти любой из псин. Вот что значит - мать, защищающая своего ребёнка.
Шломо улыбнулся, покачал головой и направился дальше - к больнице. Внезапно он резко остановился, его словно обожгло кипятком с ног до головы: мать, защищающая своего ребёнка...
Догадка, вспыхнувшая в мозгу Шломо, была совершенно невероятна и неправдоподобна. Тем не менее, она объясняла решительно всё, что произошло минувшей ночью.

* * *

Огромный зал со стрельчатым потолком был разделён колоннами на три части, в полумраке мерещилось, что потолок уходит необыкновенно высоко - колонны поддерживали и усиливали эту иллюзию. Несколько крохотных окон впускали в помещение узкие лучики света, в которых безмолвно танцевали пылинки.
- Лёня, обещай, что мы вернёмся сюда!
- Обещаю. - Леонид ободряюще улыбнулся. - Уходить всегда грустно, но я тебе клянусь - как только мы разберёмся со всеми делами в Израиле, по первому же твоему требованию мы приедем сюда!
- ...вернёмся сюда.... обещаю... если не передумаешь... - Отозвалось эхо. Дорогое лицо расплывалось, уступая напору яви, но в голове Елены всё ещё звучал любимый и родной голос Леонида.
Мутный туман сна никак не хотел рассеиваться, женщина пошевелилась, раненая рука ударила болью и заставила очнуться. Елена открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Вокруг всё сияло чистотой - белые стены, большие окна, сверкающие чистыми стёклами, белая простынь, медленно опускающаяся и поднимающаяся в такт дыханию, трубка капельницы... Это больница, поняла раненая женщина. Значит, всё-таки добралась до наших. Хотя... слабое это утешение после всего случившегося. И всё же могло быть хуже.
В дверь негромко постучали и, не дожидаясь ответа, в палату вошёл высокий мужчина средних лет, в тёмном костюме.
- Здравствуйте. Вы - Елена Штерн?
- Да. - Голос Елены задрожал. Не только из-за слабости от ранения, но также потому, что она поняла, кто этот человек, зашедший к ней, не надев больничный халат.
- Меня зовут Шломо Навон. Я капитан, следователь Общей Службы Безопасности, - человек показал какое-то удостоверение, но Елена не обратила на него внимания. Посторонние вряд ли будут представляться офицерами Общей Службы Безопасности Израиля и заявляться в больницу. Да и сам приход его слишком предсказуем, чтобы не верить. Женщина обречённо вздохнула. Нетрудно догадаться, что сейчас произойдёт. "Вы арестованы за массовое убийство, теракт в арабской деревне". После всего случившегося, это пустяк. Хотя... Неужели дети останутся сиротами? Софья...
- Простите, сударыня, я понимаю, вам сейчас очень трудно говорить, но интересы безопасности...
Навон подошёл к кровати женщины и участливо поинтересовался:
- Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
"Странно, о чём он собрался расспрашивать? Решил поиграть со мной? Думает, что у меня были сообщники?"
- Нет, не возражаю.
Сейчас у Елены не нашлось бы сил возражать, даже если бы в палату ворвались арабские полицейские, надели на неё наручники и принялись избивать насмерть. Тихий вкрадчивый голос этого немолодого человека вполне мог быть ловушкой, но... почему-то успокаивал. Впрочем, это, наверное, из-за лекарств.
Капитан Навон задавал простые и понятные вопросы, требовавшие незатейливых ответов, но чем дальше, тем большее удивление они вызывали у Елены. К чему клонит следователь?
- Мы поняли, что вашу машину обстреляли из засады. Не могли бы вы назвать точное место? А на карте показать сможете? Впрочем, если не уверены, то это не обязательно. Ваш муж поступил героически, попытавшись вас спасти. Он отвлёк на себя внимание террористов и благодаря этому вы остались живы, не так ли?
- Да... верно...
Ошеломлённая Елена соглашалась со всем, что говорил капитан. В сущности, всё так и было. Лёня отвлёк террористов, а она спаслась.
- Сколько человек вы видели? Можете вспомнить, кто именно в вас стрелял? Какие-нибудь особые приметы? Впрочем, я догадываюсь, что вам некогда было их рассматривать. Вас ранили перед тем, когда вы пытались занести тело супруга в машину? Когда террористы ушли, вы сели за руль и пытались вести, да?
Елена непонимающе кивала, с удивлением глядя в серьёзные и грустные глаза Навона. Почему этот человек не поинтересовался, куда ушли террористы? Они ведь далеко не ушли... Почему он не спросил по пистолет с глушителем? Елена точно помнила, что взяла его с собой в машину. Почему Навон не выясняет, чья это была машина? Ведь автомобиль был не просто чужим, угнанным, но и вообще не израильским... Почему он этого не спросил?
А может, он вовсе не хочет спрашивать о том, на что его собеседнице будет трудно ответить?
- Спасибо за помощь, сударыня. - Капитан спрятал в папку карту и блокнот. - Вы нам очень помогли. Выздоравливайте. И примите мои соболезнования.
Навон поклонился и, избегая взгляда Елены, вышел прочь. Раненая женщина с минуту прислушивалась, как удаляются его шаги... как он заводит мотор своей машины - рядом, прямо под окном... И только когда звук отъезжающего автомобиля стал неслышен, она заплакала. От неожиданного облегчения от того, что служба безопасности почему-то решила не трогать её? Или, скорее, от боли в сердце... Лёнечки больше нет. Они никогда не вернутся в Хайдельберг, никогда не будут любить друг друга, никогда не посмотрят друг другу в глаза... Никогда... чудовищное, отвратительное слово...

* * *

Она медленно шла по дороге. Той самой, которой ехала накануне прочь отсюда. Она шла туда, где свершилось непоправимое. Зачем? Неужели всё ещё надеялась вернуть, спасти мужа?..
Да, наверное, надеялась.
Вот она, проклятая деревня смерти. Елена с содроганием смотрела на страшный шест - теперь пустой, чистый, без единого кровавого следа. Может, и не случилось здесь ничего? Померещилось? Достаточно будет проснуться, чтобы увидеть рядом Лёнечку - живого, невредимого...
Она не сразу расслышала странный звук. Ропот будто из-под земли. Он постепенно усиливался, нарастал. Справа, слева, отовсюду выглядывали головы. Те, кто стал её жертвами. Она вернулась за своим мужем, и они пришли к ней. Они выползали из-под земли, окровавленные, увечные, покрытые страшными ранами. Они стонали, протягивали руки к своей убийце, словно моля её о чём-то, укоряя. Без единого слова Елена поняла: "Зачем ты сделала это? Почему так поступила с нами?.." На мгновение её захлестнула волна ярости. Кто жалуется? Жестокие убийцы, лишившие её любимого человека, покушавшиеся на неё саму, мечтавшие разделаться с её детьми?! И они ещё смеют плакаться?!
- Ах вы мерзкие твари! А ну вон от меня! Ваше счастье, что это всего лишь сон и я не могу уничтожить вас снова! Будьте вы прокляты вместе со всеми, кто вам дорог! - Мертвецы плаксиво застонали и поползли прочь - обратно в землю. И только одна окровавленная голова осталась наверху...
Елена без труда узнала милое, навеки утраченное лицо. Она вскрикнула, заплакала, содрогнулась во сне и открыла глаза.
Рядом с её кроватью сидела мать Леонида. Самый близкий теперь человек. Софья, казалось, постарела на десяток лет. На её лице проступила печать глубочайшего несчастья, морщины резко выделились, появились тёмные круги под опухшими от слёз глазами.
При виде свекрови Елена не смогла сдержать слёзы. Комната поплыла перед глазами, молодая женщина сглотнула, тщетно пытаясь избавиться от горького комка в горле.
- Софья... Сможете ли вы простить меня? Не уберегла я Лёнечку...
Вместо ответа Софья схватила руки Елены и принялась целовать их, плача и причитая:
- Леночка, родненькая, за что же мне тебя прощать?! Разве ты в чём-нибудь виновата, прекрасная девочка? Одна ты у меня осталась, доченька, только ты и детки наши, умоляю, не бросай старуху!
Елена обняла её здоровой правой рукой, и две женщины, лишившиеся самого любимого человека, слились в едином порыве страдания и горькой, тщетной надежды на несбыточное...

* * *

Я часто читала в разных книжках, что убийца видит во сне тех, кого он убил. В общем, нельзя сказать, будто это неправда. Я время от времени встречаю во сне Ахмеда, Зафию и прочих. Это как некая... то ли творожная, то ли облачная масса, которая при виде меня недовольно хнычет. Ведь я нарушила их устои. Я, женщина, расправилась с их мужчинами. Я сделала им неприятно. Ай-яй-яй. Иногда они быстро уходят сами, а иногда мне приходится на них шикнуть.
Вероятно, мы с вами скоро расстанемся, друзья мои. Я уезжаю в Германию. Я нужна Софье, и я, в свою очередь, не могу без неё.
Лёнечка... любимый... как же теперь я... все мы...

* * *

Госпожа Е. заплакала, и наша тусовка поспешно отошла от неё. В конце концов, повеселиться на первое апреля мы сможем в другой раз.



Глава 4. Превыше всего


Этот сентябрьский день оказался на удивление жарким и знойным, но наступивший вечер принёс в город прохладу. По тёмному переулку, торопливо стуча тонкими каблучками, шла девушка. На вид ей было не более восемнадцати лет, возможно, даже шестнадцать, она зябко куталась в тонкую кофточку и старалась не оглядываться. За спиной послышались чьи-то шаги.
- Девушка, а, девушка, а как вас зовут? - ехидно спросил мужской голос.
Девушка вздрогнула, но не ответила, лишь прибавила шагу. Было заметно, что она нервничает. Ещё немного, и она побежит.
Сзади загоготали. Четыре, пять, может, шесть голосов.
- Куда вы торопитесь, барышня? - второй голос казался почти интеллигентным. - Можно, мы вас до дома проводим? Мало ли что в тёмной подворотне случиться может?!
Компания снова засмеялась. Девушка не выдержала и побежала. Через несколько шагов каблук сломался, и она чуть не упала.
Парни заулюлюкали, затопали ногами.
- Быстрей, быстрей!
- Ещё чуть-чуть, и новый мировой рекорд установишь!
Девушка подскочила к двери в подъезд, рванула её на себя и скрылась в глубине дома.
К подъезду подошли шестеро молодых людей и высокая тёмноволосая девушка-подросток в мини-юбке. Парни были коротко стрижены, в руках держали бутылки с пивом. Самый высокий и мускулистый нёс подмышкой гитару, а другой рукой обнимал за талию единственную в этой компании представительницу слабого пола.
- Может, здесь перекантуемся? - спросил он.
- Давайте лучше к соседнему дому отойдём, - послышался интеллигентный голос, принадлежавший белобрысому парню в чёрной футболке с нарисованным черепом. - Кто знает, что эта дура выкинет? Вдруг в милицию позвонит.
- Не трусь, Гарик. - Высокий снисходительно сплюнул. - Никуда она не позвонит. Она ж чуть от страху не описалась.
- Борода, а почему "чуть не"? - ухмыляясь спросил Гарик, и компания громко засмеялась.
Молодые люди разместились на ступеньках у подъезда.
- Юль, садись ко мне, - предложил Гарик.
- Даже не мечтай, - девушка подмигнула "Бороде" и устроилась у него на коленях.
- Вот интересно, - толстяк с серьгой в ухе отпил из бутылки и посмотрел на Гарика. - Можно ли человека до смерти напугать?
- Да, Гарик, - поддержал товарища тощий небритый парень. - Интересно! Ты у нас тут самый умный, интеллигент весь из себя, вот и растолкуй с медицинской точки зрения!
- Вот ещё! - фыркнул Гарик. - Не для твоих мозгов мои объяснения, Клещ! - белобрысый сплюнул. - А до смерти напугать очень легко. Если какая баба твою физиономию увидит, точно концы отдаст не сходя с места.
Парни снова заржали, а Клещ обиженно мотнул головой.
- Если меня увидит и сразу помрёт, так на тебя будет смотреть долго, потому что ты, жук навозный, ничего собой не представляешь!
- Чего?! А ну, повтори!
- И повторю! - Клещ поднялся и нагло уставился на парня с черепом на футболке. - Думаешь, умный такой, раз в институт поступил? Так тебя туда по блату взяли, из-за папашки! Чтобы ты в армию не загремел! А потом выперли за неуспеваемость, никакой папашка не помог! Придётся тебе этой осенью обувать кирзачи, да по приказу командира на брюхе по грязи ползти.
Гарик поднялся и с силой швырнул бутылку об асфальт. В руке его что-то блеснуло.
- Не тебе судить, козлина, как я в институт поступил! А в армию я не попаду. Мы ещё посмотрим, кто будет по грязи брюхом ползти!
- Мальчики, не ссорьтесь. - Юля встала с колен "Бороды", но, видимо, не очень рассчитывая на эффективность своей миротворческой миссии, на всякий случай отошла в сторону.
- Парни, парни! - "Борода" поднялся и встал между готовящимися к драке. - Спокойно! Разборки нам сейчас ни к чему. А вот темку Толстый правильную задал. Только не с той стороны. Вопрос не в том, как быстро человек помрёт, а как долго прожить сможет, когда его пырнуть хорошенько.
Гарик сверкнул глазами.
- Какое-то время стопроцентно проживёт. Хотя, конечно, это смотря куда его ранить. Если в голову, то есть в затылок или в висок, то сразу кончится. А если в шею, думаю, минуту будет дёргаться, пока кровью не захлебнётся, если, конечно, артерию не задеть.
Клещ сплюнул и опустился на ступеньку.
- Ну ты сел на любимого конька, - буркнул он. - Да ни минуты покойничек не проживёт. Если удар смертельный, всё дело в секундах.
- Ну и я о том же толкую! - Гарик скрестил руки на груди. - Минута, между прочим, в секундах измеряется! Только вы неправы вот в чём. Как определять, жив он или нет? Ты ему пульс будешь щупать, что ли? По-моему, правильнее так: стоит шкет на ногах или уже хлопнулся. Валяется - не так важно, сколько он ещё продышит, труп и есть.
- Дурак ты, Гарик, - "Борода" выбросил пустую бутылку в кусты и открыл новую. - Ни о какой минуте и речи быть не может. Максимум, секунд пятнадцать. И то, если бугай...
- На что спорим? - Белобрысый кивнул в сторону несостоявшегося противника. - Вот его пером в печень, точно будет минуту дрыгаться. Он же у нас как пиявка, вцепится, не оторвёшь! И за жизнь изо всех сил держаться будет. Правда, Клещ?
Худощавый неодобрительно покачал головой и холодно поинтересовался:
- Тебе жить надоело?
Высокий взял гитару и резко ударил по струнам.
- Гарик, раз смелый такой, тебе и начинать. Вот первый, кто из подворотни выйдет, сколько, по-твоему, проживёт? В смысле - на ногах простоит, тут я с тобой согласен, пульс щупать не будем.
- Сорок секунд простоит, - не моргнув глазом ответил тот.
- Десять, - отрезал Клещ.
- Сразу кончится, - включился в разговор толстяк с серьгой в ухе, - максимум пять секунд. Хотя... если нож из раны сразу не выдёргивать... может, Клещ и прав, десять.
"Борода" улыбнулся.
- Запустим тотализатор, а? По рублику для начала? Выкладывайте, у кого сколько есть.
На ступеньку легли мятые купюры.
- Юлька, ты участвуешь?
Девушка кивнула и положила на ступеньку деньги.
- Двадцать секунд, - коротко сказала она.
- А вдруг сразу двое в подворотню войдут? Одновременно, а? - поинтересовался Клещ.
- Значит, дважды твою догадку проверим. Гарик, готов?
Молодой человек в футболке с нарисованным черепом коротко кивнул, вразвалочку отправился к подворотне и оттуда махнул рукой.
Ждали недолго. Во двор, шаркая стоптанными башмаками, вошла старуха, рядом с ней, пофыркивая, бежала лохматая болонка. Гарик подобрался, выскочил из укрытия и резким движением ударил женщину в живот. Старуха охнула и, удивлённо глядя на убийцу, медленно осела на землю.
- ... два, три, четыре, - хором считали парни.
Гарик нагнулся, чтобы посмотреть на старуху, и покачал головой.
- Быстро отошла.
- Одиннадцать секунд, - констатировал парень с гитарой. - Клещ, выигрыш твой.
- Несправедливо, - обиделся Гарик. - Кто ж знал, что старуха первой будет. Она и до нас не жилец была, слабая. Давайте переиграем.
- Ну уж нет, - Клещ довольно улыбаясь собирал со ступенек разлетевшиеся от порыва ветра купюры. - Если только заново поспорить. Не слабо?
- Я готов.
- А старуху куда денем?
- Пусть лежит, никому ведь не мешает. Пойдёмте в другое место.
- Нет, пацаны. Я домой, - заявил толстяк. - Денег у меня всё равно с собой больше нет. Давайте завтра, в парке. Или, может, на старом месте? Только, чур, жертву посолиднее выберем, а то несерьёзно как-то. Я согласен с Гариком: старуху мочить не очень честно. Кто её знает, может, она бы и так коньки откинула за минуту, без всякого пера.
- Ладно. - Гарик бросил прощальный взгляд на болонку, которая жалобно скулила и, словно не замечая убийц, лизала руку своей мёртвой хозяйки. - Вообще-то, во двор собака первой вошла. По идее, надо было её кончить.
- Так не поздно ещё! - гоготнул Клещ.
Гарик хмыкнул.
- Я своё дело сделал. Охота тебе с собакой возиться и гоняться за ней - никто не возражает. Мне развлечений на сегодня достаточно.
"Борода" поднялся, взял Юлю за руку и неспеша отправился восвояси. Молодые люди пошли за ним, оставив после себя несколько недопитых бутылок и мёртвую женщину, на плаще которой медленно увеличивалось в размерах тёмно-бордовое пятно. Юля то и дело бросала взгляд назад, то ли сомневаясь, хорошо ли было то, что только сейчас произошло, то ли, наоборот, запоминая приятное зрелище.

* * *

Здравствуйте, друзья! Год назад я думала, что больше мы с вами не встретимся. Но, как видите, получилось. Мы со свекровью только позавчера приехали из Франкфурта, чуть под ливень не попали. Софье захотелось посмотреть весенний Тель-Авив, а я вспомнила про эти наши тусовки. Вроде как за мной должок.
В прошлый раз я, кажется, подпортила вам настроение своими небылицами про... ну, не важно, если не помните. Про такое вообще лучше не вспоминать. Короче, попробую я сегодня поднять вам настроение, развлечь. Надеюсь, получится. Первое апреля всё-таки! Но на многое не рассчитывайте. Жизнь - сложная штука, смешного в ней мало, страшного больше. Хотя, уж если случаются курьёзы, так смешнее не придумаешь!
Итак, почти год назад я уехала с Софьей и детьми в Германию и начала свою вторую иммиграцию. Надо сказать, германская и израильская иммиграция - две большие разницы, как сказали бы в Одессе. Вдруг обнаруживаешь, что иммигрант тоже человек! Единственное его отличие от остальных граждан - недостаточное владение местным языком и слабое представление о законах своей новой страны. Вместе с тем, возникает очень специфическое чувство, боязнь - как бы нечаянно не нарушить местные порядки, не вызвать неудовольствие гостеприимного народа. Честное слово, со мной такое было впервые. Когда, несколькими годами ранее, я приехала в Израиль, то не прошло и трёх дней, как нарушила закон на полную катушку, ни секунды не колеблясь. А вот в Германии я вела себя тише воды, ниже травы, хотя никто от меня вроде этого специально не требовал. Я даже избегала ездить на автомобиле, хотя на права сдала с первой попытки. Не хотела вляпаться в какое-нибудь происшествие. Пользовалась общественным транспортом, поездом. Кто бы мог подумать, что и там меня поджидает сюрприз?

* * *

Ночью прошёл сильный ливень. В утренних новостях сообщали об угрозе наводнения в верховьях Дуная и кое-где в бассейне Рейна, но Елена не отказалась от очередной поездки на занятия. Она надела плащ, полусапожки, шляпку, взяла сумку, зонт и бросила взгляд в зеркало. Стройная, высокая молодая блондинка с выразительными глазами и правильными чертами лица была образцом элегантности, хоть сейчас фотографируй для рекламы.
- Очень хорошо, фрау Штерн, - улыбнулась она и поправила выбившуюся из-под шляпки прядь волос.
Тихо, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей и Софью, Елена вышла в коридор и закрыла за собой входную дверь.
В будни она ездила в Майнц на занятия немецким языком. В сущности, эти уроки были ей не нужны - она почти свободно могла говорить на различные темы, но пока не хотела отказываться от удовольствия побыть в среде таких же, как она, иммигрантов. Эти встречи приносили Елене радость, она ощущала дружелюбие и открытость людей, волею судьбы оказавшихся в чужой стране. Между ними складывались особые, почти родственные отношения; они старались помочь друг другу по мере сил и радовались чужим успехам. Именно этого - единения душ - и не хватало Елене. Германия казалась слишком скупой на эмоции, какой-то холодной, замкнутой, хоть и вполне дружелюбной страной.
Молодая женщина направилась к железнодорожному вокзалу. Дорога оттуда до Майнца занимала менее получаса, и Елена воспринимала эти поездки как своеобразный туризм, целевые экскурсии с изучением немецкого языка.
Вопреки прогнозам синоптиков, обещавшим сегодня чуть ли не второй всемирный потоп, дождь едва накрапывал, и Елена даже не стала открывать зонт. Прохладный воздух бодрил, и настроение у женщины было великолепным. Светофоры охотно зажигали нужный свет, встречные мужчины приветливо улыбались, недвусмысленно поворачивая головы вслед красавице. Не прошло и пяти минут, как довольная жизнью фрау Хелена Штерн пришла на вокзал. В отличие от французской, германская железная дорога обычно не могла похвастаться хронометрической точностью, но нынче, видимо, особенный день - поезд пришёл точно по расписанию. Елена заняла место в кресле и прикрыла глаза.
В голове молодой женщины вертелись фразы, пройденные на предыдущем занятии. Она не переставала удивляться, как, оказывается, богат русский язык, по сравнению с немногословным немецким. Взять, к примеру, самую простую фразу: "я тебя люблю". По-русски можно сказать как угодно: и "я люблю тебя", и "люблю я тебя, люблю!", и "тебя я люблю, и никого другого". А в немецком только стандартное выражение "ich liebe dich". Да и эмоциональности никакой.
Поезд тронулся, и тут вдруг Елена ощутила лёгкий толчок тревоги. Она открыла глаза и удивлённо осмотрелась по сторонам. Справа сидели несколько женщин разного возраста. Одну из них она знала в лицо: темноволосая румынка, убиравшая в том учебном центре, куда направлялась Елена. Судя по тому, что уборщица оживлённо переговаривалась с соседками на незнакомом языке, те тоже были румынками. Неужели опасность, пусть и незначительная, исходит от этих женщин?
Через ряд от румынок расположился тучный пожилой немец, он дремал, надвинув на глаза шляпу, из-под которой виднелись лишь седые усы и тонкие губы. Детей в вагоне не оказалось, да и ничего подозрительного не было - люди ехали по делам, кто на работу, кто на учёбу. Оставался ещё один вариант: что-то случится с самим поездом.
Пока Елена раздумывала, какая же неприятность может приключиться с составом, дверь неожиданно распахнулась, и в проход протиснулся молодой парень на костылях. Он был одет в длинное тёмно-серое пальто.
- Добрые господа! Помогите калеке! - протянул он высоким, почти мальчишеским голосом, демонстрируя сильный акцент. При первом его движении вдоль прохода между креслами обнаружилось, что у парня нет правой ноги. Пассажиры недовольно притихли. Одни молча уткнулись в книги, другие начали старательно изучать собственные башмаки, а кто-то просто отвернулся к окну. Елена поморщилась, она терпеть не могла подобные сцены. Не то чтобы она одобряла попрошаек, но в жизни всякое случается, и у человека действительно могли быть проблемы с деньгами. В его положении это особенно обидно. А люди отворачивались, будто стыдились чего-то. А стыдиться тут нечего. В конце концов, не подать милостыню - не преступление, а вот отворачиваться от увечного, наверное, не очень прилично.
Молодая женщина открыла сумочку, чтобы вынуть для парня несколько монет. Внезапно сзади раздался резкий выкрик:
- Зиг-хайль! Германия превыше всего!
Елена дёрнулась, словно от удара током. Смысл этих слов был слишком понятен, но в таком сочетании она слышала их впервые. Ни разу за то время, пока фрау Штерн жила в Германии с Леонидом, или позже, с начала иммиграции, ей не приходилось сталкиваться с местными нацистами. Елена будто забыла, что эта улыбчивая гостеприимная страна когда-то шла за Гитлером, пестовала СС и рвалась завоевать весь мир, чтобы построить на костях невинных людей новый расовый порядок.
Так вот откуда исходил сигнал тревоги! Елена закрыла сумочку и приготовилась встретить неприятности во всеоружии. Впервые за много недель ей пришла в голову мысль о том, что она зря отказалась от автомобиля - дорожные происшествия не самое страшное, что может случиться, а главное, осторожность позволяет их избежать, тогда как здесь, в вагоне, остаётся пассивно ждать событий.
Тем временем по проходу неторопливо шли пятеро бритоголовых парней. Они рассматривали пассажиров и недобро ухмылялись. Пожилой мужчина с седыми усами проснулся, но, увидев молодчиков, снова надвинул на глаза шляпу. Самый здоровенный - молодой парень лет двадцати пяти, с физиономией бульдога - довольно нахально подмигнул Елене, но тут же засвистел и дёрнулся к увечному нищему.
- Эй, червяк! Ты что тут делаешь?
Нищий замешкался, разворачиваясь на костылях в проходе. Нацист подскочил к нему и сильно пнул в зад. Калека вскрикнул, едва не упал, и тут же вполне здоровая правая нога его выскочила откуда-то из-под пальто. Бритоголовые радостно засвистели и заорали что-то непонятное. Самый высокий из них ещё раз ударил нищего в спину, тот упал. Нацисты столпились вокруг него и начали с наслаждением пинать.
Елена с отвращением отвернулась от происходящего. Обманщик, возможно, даже вор, этот человек заслужил наказания, но не побоев... Молодая женщина невольно сжала кулаки, но тут же остановила себя: нельзя вмешиваться, ни в коем случае. Она не полиция, её никто не трогал, к тому же она даже никогда раньше не видела злополучного "калеку". Зачем влезать в чужие разборки?
Фрау Штерн ещё раз посмотрела на бритоголовых, лениво пинавших жулика, и внезапно на неё накатила какая-то горячая волна. Совершенно явственно предстало перед ней давнее российское прошлое, когда она тоже не собиралась вмешиваться в события. То, что произошло примерно за год до знакомства с Киото-сан, за неделю до переезда на новый адрес.

* * *

В тот день Елена возвращалась домой позже обычного - Виктор Иванович надумал поговорить с девушкой по душам и выбрал для этого не самое подходящее время, его постоянно кто-нибудь беспокоил, заходя в кабинет или звоня по телефону. А через час в комнату вбежала взволнованная "секретарша", что-то шепнула на ухо шефу, тот изменился в лице и сразу выскочил прочь, махнув Елене на прощание рукой. Поэтому разговора не получилось, а время ушло. На улице уже стемнело, кое-где зажглись фонари, старушек у подъездов сменила молодежь.
Елена шла по вечернему городу, размышляя о том, успеет ли она вернуться домой прежде, чем около её подъезда появятся хулиганы. Уже неделю перед их домом по вечерам собиралась довольно неприятная компания - шестеро парней с пивом и полным отсутствием совести. Они били бутылки, громко орали и нескладно подпевали бренчанию гитары. Не так давно к ним присоединилась девица сомнительного поведения, которая не отставала от "кавалеров" в употреблении нецензурных слов и распитии алкоголя.
Обитатели дома старались делать вид, что не замечают происходящего, лишь уборщица тётя Маша каждое утро жаловалась - ей приходится убирать осколки стекла и подметать окурки.
Елена была солидарна с жильцами дома и тоже предпочитала не реагировать. Она плотно закрывала окна перед сном, надевала наушники и отключалась от происходящего до утра. Конечно, девушка могла без труда разобраться со шпаной, но пока не видела в этом необходимости. Беспокоить Виктора Ивановича по пустяковому поводу ей не хотелось, а милиции Елена избегала по понятным причинам.
Когда до подъезда оставалась примерно сотня шагов, Елена услышала пьяные песни. Она посмотрела на часы. Видимо, парни тоже изменили своё расписание - обычно они появлялись здесь несколько позже. Девушка замедлила шаг, раздумывая, идти ли мимо хулиганов или подождать какого-нибудь случайного спутника. Не то чтобы она боялась этих молодчиков, просто не хотела лишний раз нарываться на драку, которая в такой ситуации была вполне вероятна. Эти парни уже не раз на глазах Елены цеплялись к проходившим мимо них девушкам, возвращавшимся домой в одиночестве.
- Леночка, - услышала она знакомый, хотя и несколько заплетающийся голос, - как ты поживаешь?
Обернувшись, Елена увидела Игоря Петровича, соседа по подъезду. Высокий, плечистый, с тяжёлым подбородком, этот мужчина работал слесарем. Он несколько раз ремонтировал девушке сантехнику, упрямо отказываясь от денег за свои услуги.
- Добрый вечер, Игорь Петрович, - поздоровалась Елена. - Спасибо, у меня всё хорошо. А как дела у Маргариты?
- Отлично дела, - выдохнул мужчина, широко улыбнулся и слегка покачнулся.
Елена поняла - сосед пьян. Не настолько, чтобы упасть, но вполне достаточно, чтобы язык перестал неукоснительно повиноваться мозгу. Девушка кивнула. Продолжать разговор ей не хотелось, но в голову пришла мысль, что за компанию с Игорем Петровичем пройти к подъезду будет намного спокойнее. Уж на двоих-то хулиганы у подъезда напасть не решатся.
Сосед хотел добавить пару слов, но вместо этого дружелюбно махнул рукой и неспешным шагом поплёлся к подъезду. Елена пропустила Игоря Петровича немного вперёд и, избегая вдыхать отдающий перегаром воздух, пристроилась метрах в трёх позади слесаря. Тот шёл, слегка покачиваясь, и что-то тихо бормотал себе под нос.
Они вышли на открытое место. Пьяная песня смолкла. Компания у подъезда как-то напряжённо взглянула на проходящих мимо. Шестеро тех самых бездельников, плюс злополучная девица. Елена насторожилась, сделала пару шагов на носках, проверяя, не стеснены ли движения джинсами...
Справа послышался едва заметный топот пары ног, обутых в спортивные тапочки. Один из тех, кто минуту назад распевал под гитару - светловолосый парень в чёрной футболке с нарисованным черепом - подбегал к Игорю Петровичу. Елена резко развернулась, на миг замерла, удивляясь, отчего вдруг этот мальчишка движется так быстро и уверенно - ведь, кажется, пьян, рядом с парнями у подъезда не одна пустая бутылка?..
Блондин сделал резкое движение. Елена вздрогнула при виде тусклого блика фонаря на лезвии ножа. Игорь Петрович охнул и схватился за правый бок.
- Раз! Два! Три! - раздался дружный хор полудюжины глоток. Елена оцепенела, не в силах сделать движение. Что происходит?
- Четыре! Пять! Шесть!..
Игорь Петрович грузно пошатнулся и рухнул наземь.
- Он шестнадцать секунд простоял. Вот чёрт. Выходит, я снова проиграл, - обернувшись к своим друзьям, раздосадованно заявил тот, кто только что убил ни в чём не повинного человека.
- Козёл ты, Гарик, - радостно крикнул худой небритый парень. - Правильно тебя из института выперли. Потому что тупой, как стенка, да к тому же упёртый.
- Заткнись, Клещ. Неохота мне об тебя руки марать. - Парень в футболке с черепом сплюнул. - Ведь бугай! И чего бы ему минуту не простоять?!
Елена растерянно оглядывалась по сторонам. Да что же такое здесь сейчас произошло, в самом деле?.. Почему? Что такое они считали? Какие ещё секунды? Они о чём-то спорили между собой? И из-за этого убили человека?
- Эй, ты! - недовольным голосом обратился к ней тот, кого сидящий у подъезда назвал Гариком. - Можешь идти, не бойся. Мы уже опять добрые. Просто поспорили, хотели посмотреть, сколько времени простоит на ногах этот козёл, если ему воткнуть перо в печень. Тебе повезло, ты шла за ним следом, а не впереди. Иди себе, ложись бай-бай, только не вздумай трепаться ментам о том, что видела!
По мере того, как звучал развязный голос бандита, Елена чувствовала, как её оцепенение проходит, стремительно уступая место ярости. "Это что же - если бы я шла первая, зарезали бы меня вместо моего соседа? Ну уж нет. Не зарезали бы. Игорь Петрович... зачем же они его... Ах вы, поганые отморозки..." Елена сжала кулаки.
- Ты, мразь! Легко напасть на безоружного человека, да?! Посчитал ты, сколько он простоял, смертельно раненый?! Думаешь, теперь ты сто лет жить будешь, подонок?
Вся компания ахнула одновременно. Гарик на мгновение опешил, но тут же взял себя в руки.
- Ах ты, сучка наглая! Тебя пощадили, а ведь могла и ты вот так же сейчас валяться! Ну, погоди...
На помощь к Гарику неспешно поднялся худой небритый парень. Теперь они вдвоем надвигались на беззащитную девушку. Вынырнули из карманов складные ножи... щёлкнули кнопкой, выпуская наружу лезвия... Но Елена уже стояла в боевой стойке, и мысли её были чёткими и ясными.
Двойной шаг-разворот назад и вправо - отвыкший от серьёзных противников Гарик не успел отскочить, скорость подвела его. Удар левой в колено - хулиган охнул. Быстрый шаг вправо, прыжок - и Елена ударила пяткой в голову. Парень выронил нож - очень вовремя, девушка подхватила трофей и быстро, в упор метнула в худого. Тот покачнулся, хрипя и хватаясь за горло, и медленно опустился на землю.
Девушка кинула быстрый взгляд на лежащего на земле Гарика и рванулась к тем четверым парнями, которые до сих пор сидели, растерянно уставившись на сражение.
Глаза Елены застилал кровавый туман, она уже не понимала, что делает, ею овладел азартный автоматизм ближнего боя - руки и ноги сами двигались, парировали и наносили удары, выламывали чужие суставы и кадыки, добивали раненых...
Она пришла в себя, когда драться было уже не с кем. Левый локоть саднило, через рукав куртки капала кровь - кажется, пришлось поставить блок под чей-то удар ножом. Все недавние противники Елены валялись в лужах собственной крови, Гарик пытался ползти, остальные лежали неподвижно.
У подъезда оставалась только девушка, смотревшая на Елену расширенными от ярости глазами. Елена на секунду замерла, раздумывая, как поступить. Убивать девчонку всё-таки не хотелось. Однако та сама решила свою судьбу. Подхватив с земли пустую бутылку, она резким движением ударила её о стену, отбив донышко, и с яростным воплем бросилась на противницу.
Елена легко ушла в сторону, перехватила худую руку с опасным стеклом, сделала подсечку, толчок... Девчонка упала, со стуком ударилась головой о бордюр, опрокинулась грудью на собственное орудие убийства и застыла неподвижно.
Елена пару секунд смотрела на неё, затем шагнула к подъезду, и тотчас её ударила нервная дрожь. Шесть, а то и семь человек примерно за минуту, если не быстрее. И из-за чего? Оттого, что кому-то захотелось посчитать, сколько продержится на ногах смертельно раненый прохожий... Пошатываясь, поднялась она по лестнице, едва не теряя сознание, вошла в квартиру, на автопилоте перевязала себе рану...

* * *

Когда я очнулась, то обнаружила себя по-прежнему сидящей в комфортабельном кресле вагона в поезде, ехавшем на Майнц. Ох, эти российские воспоминания... мягко говоря, не из самых приятных. На следующее утро после гибели Игоря Петровича весь дом давал показания о том, что произошло. Соседи взахлёб рассказывали милиции о пьяной драке, поножовщине между этими окаянными хулиганами, которые каждую ночь не давали спать честным людям. В глубине души ни один из них, думаю, не пожалел этих парней, вольно или невольно они оказались на моей стороне. А мне и подавно не было жалко подонков. Не пощадили же они Игоря Петровича.
Кто-то из соседей рассказывал, что среди убитых был опознан некий Бородин по прозвищу "Борода", который хорошо известен милиции с четырнадцати лет и неоднократно привлекался за поножовщину. Не знаю, что да как там обнаружили. Ко мне милиция не приходила. Возможно, посчитали, что шестнадцатилетняя девчонка вряд ли сможет сказать им что-то новое. Или потому, что меня не так просто было застать дома. Не исключены и другая причина... В любом случае, ни у кого никаких вопросов не возникло. Смерть моего соседа тоже приписали хулиганам... а вовсе не маньякам, убивающим людей на спор. С моей стороны возражений не последовало.
Я тряхнула головой. Подобные воспоминания всегда действуют на нервы возбуждающе, а вмешиваться в события, происходившие сейчас в вагоне, мне было нужно меньше всего. Не моё это дело, и пусть всё горит синим пламенем. Тем более что обманщик действительно виноват. И потом, мужчина должен уметь постоять за себя. Если хватило наглости изобразить увечного, то должна была найтись и смелость оказать сопротивление.
"Калека" больше не сопротивлялся. Он лежал на полу, обхватив руками голову, и тихонько всхлипывал. Видимо, нацистам это показалось недостаточно интересным, они по разу сплюнули на беднягу и оставили в покое незадачливого попрошайку. Нищий тут же поднялся, охая и потирая левый бок. Судя его виду, не так уж сильно он и пострадал.
Я мысленно поздравила себя за то, что не стала вмешиваться не в своё дело. Вот ничего страшного и не случилось. А если бы я последовала первому порыву, кто знает, вдруг от этого стало бы хуже...
Тем временем последователи несостоявшегося владыки мира нашли себе новую забаву. Они подошли к женщинам-румынкам:
- Вы куда это едете? - спросил один из бритоголовых. - В Майнц, что ли? Может, познакомимся? Вы немки, а? Или из каких-нибудь недочеловеков? Почему не отвечаете? Брезгуете истинными арийцами?
Румынки застыли, словно парализованные ужасом, беспомощно глядя на своих оскорбителей. А те только распалялись на глазах всего вагона.
- Ишь, сучки черномазые! - включился второй. - Ну-ка, поможем вам произвести на свет арийцев!
Компания засмеялась. Тот, который больше других избивал нищего, схватил за руку знакомую мне уборщицу, вывернул, заставляя стонущую девушку развернуться к нему спиной. Другой захохотал и ухватился за плащ жертвы, пытаясь стащить его. Я словно впала в ступор, молча смотрела на ужасающую сцену. Да что же такое, в самом деле... Неужели подобное может происходить в стране Гёте и Шиллера?
Тем временем нацисты стянули с румынки плащ и кофточку. Игнорируя жалобные вскрики и беспомощное сопротивление жертвы, дёрнули вниз её юбку, обнажая трусики. Я очнулась. Ещё немного - и произойдёт то, что допустить я просто не в состоянии.
- Эй, вы! Хватит! Оставьте девушку в покое!
Я сама не поняла, что это произнёс мой голос. Сознание словно раздвоилось. Одна моя сущность ещё пыталась отгородиться от происходящего, убедить себя не вмешиваться, но другая - та, которая одержала верх тогда у подъезда, в поединке с семью отморозками - уже не могла молчать.
Ухмыляющийся молодчик повернулся ко мне.
- Фрёйляйн! Вам-то какое дело? Это же, небось, румынка, а то и турчанка! Наводнили сучки нашу славную страну, загадили всё. А против вас мы ничего не имеем. Вы, видно, из новых немцев, недавно приехали, ещё не разобрались в происходящем. Сидите себе спокойно и не рыпайтесь. А то мы можем и вами заняться поближе.
Это было последней каплей. Больше я не могла сдержать себя.
- Ошибся! Я не немка, а еврейка! Израильтянка! Понял, ублюдок фюрера?
Эти слова заставили всю компанию бритоголовых подскочить на месте и оставить румынку в покое.
- Что?! Так ты вонючая еврейка! Сама созналась... Не добили вас при фюрере, а вы, значит, опять сюда лезете... Ну, держись, конец тебе, семя Израиля...
Нацист не вынул никакого оружия, просто поднял руки и двинулся на меня, словно намереваясь задушить. Я удивлённо уставилась на него. Неужели он полный идиот? А хоть бы и так, это его проблема...
Я резко рванулась вперёд и вниз и, скользнув правым коленом по пластиковой поверхности пола вагона, быстро ударила кулаком вверх - прямо в промежность бритоголовому. Мгновение - я рывком вскочила с пола и развернулась. В тот же момент мой противник заревел от боли и наклонился вперёд, едва не падая. Не дожидаясь, что будет с ним, я прыгнула к четверым оставшимся. Один из них ловким движением выдернул из кармана кастет и нанёс удар. В этот самый момент поезд резко вышел на поворот, и я на мгновение потеряла равновесие, не успевая уйти от удара. Вместо ухода качнулась вправо, пропуская слева от себя кулак нападающего. Захват рукава, рывок на себя - немец пошатнулся. Подсечка с разворотом, толчок - и нацист, лишившись равновесия, тяжело обрушился на пол и со всей силой ударился головой о металлическую ножку ближайшего кресла...
Я раньше других поняла, что произошло. Точнее, это поняло моё подсознание. Где-то на задворках разума, словно большая неоновая вывеска, вспыхнула надпись: "Уходить - немедленно". Прежде чем из раскроенного бритого черепа хлынула кровь, я прыгнула к своему креслу, подхватила зонтик и сумочку, дёрнулась к двери, ведущей в проход, легко отшвырнула самого низкорослого из нацистов, оказавшегося у меня на пути, и спустя секунду уже мчалась по коридору вдоль вагона.
Как всё плохо-то вышло, хуже и придумать трудно. Вот так не захотела я вмешиваться. Стопроцентное убийство, в лучшем случае непреднамеренное. И всё это при многочисленных свидетелях. Убит уроженец страны. Даже на обвинение в превышении необходимой самообороны рассчитывать не смогу. Даже если бы обстоятельства были благоприятны, высылки не миновать. Но обстоятельства-то, увы...

* * *

Я успела пробежать два вагона, когда поезд начал тормозить. Первой моей мыслью было: "Это из-за меня. Сейчас войдут полицейские, проверят весь поезд..." Но нет. За окнами виднелась какая-то станция. Не Майнц, что-то небольшое. Недолго думая, я открыла ближайшую дверь и выпрыгнула на перрон. Быстрее, вперёд, не назад, чтобы моё бегство не заметили из вагона, в котором я ехала минутой раньше...
С неба закапал дождь, доказывая справедливость закона Мэрфи: если дело плохо, то обязательно станет ещё хуже. Я раскрыла зонтик и через минуту поняла - подтвердилась ещё одна непреложная истина: "нет худа без добра". Несмотря на то, что зонт значительно ограничил мне обзор, он же и скрыл мое лицо, превратив невольную убийцу в рядовую пассажирку, а может, даже встречающую или провожающую поезд.
С трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, я быстрым шагом вошла в здание вокзала. Спрашивать у кого-либо название города не стоило: не могла же респектабельная фрау сойти с поезда невесть где. Если полиция будет опрашивать свидетелей, а я не сомневалась - так оно и случится - обязательно всплывёт человек, который вспомнит странную даму в светлом плаще, интересовавшуюся названием станции. Итак, мне нельзя показывать, что я не знаю, куда приехала, а уж там выкручиваться как угодно.
На вокзале было немного народа. Я быстро огляделась в надежде обнаружить хоть какую-нибудь надпись с названием города, но не нашла сразу, а искать её специально времени не было. По моим следам наверняка уже шли блюстители закона. Я покинула здание вокзала и тотчас увидела остановку.
Автобус уже закрывал двери. Я рванула с места бегом.
- Стойте! Впустите меня!
Водитель открыл дверь. Я вошла внутрь, купила билет, села к окну и перевела дух. Ну что, пока пронесло?..
Я понятия не имела, откуда и куда едет автобус, главное для меня - как можно быстрее и дальше уйти от места происшествия. Полиции по-прежнему не было видно. Автобус набрал ход, и я с облегчением откинулась на сиденье.
Дождь постепенно превратился в ливень, и я уже почти не видела проплывающий мимо пейзаж. Водитель снизил скорость и включил фары. Автобус стал похож на большую рыбу, с трудом плывущую против течения. Дорога превратилась в реку. Мне пришла в голову совершенно дурацкая мысль о том, что зонт, плащ и сапожки хоть и рассчитаны на дождливую погоду, но от такого ливня не спасут. Хотя, может, в том месте, куда ехал автобус, дождь уже кончился?..
Где-то в начале салона спросонок заплакал маленький ребёнок. Женский голос тихо начал напевать колыбельную, и люди в салоне, до этого момента негромко гудевшие разговорами о погоде и политике, постепенно замолчали. Песня была очень красивая и грустная - о рыбаке, который ушёл в море и не вернулся. Ребёнок успокоился, да и мои мысли, наконец, нашли нужное направление.
Можно ли меня опознать? Наверное, да. Правда, из пассажиров меня могла знать лишь уборщица, а остальные наверняка запомнили только плащ да шляпку. Значит, первым делом нужно сменить одежду. Кстати, на правом колене колготок образовалась дырка - видимо, из-за моих манёвров во время драки. А вот вопрос: как теперь поведёт себя румынка? Надеюсь, она не окажется свиньёй и не сдаст меня полицейским. В конце концов, я же за неё заступилась...
Если эта женщина не подведёт, остаётся фоторобот. Но это не так страшно, как могло бы показаться. Во-первых, можно надеяться, что опытные полицейские едва ли займутся этим занудным делом, а скорее предпочтут поручить его какому-нибудь новичку, а то и стажёру, которому нужно набираться опыта. Лишь бы не мешал коллегам своим присутствием и дурацкими вопросами. Во-вторых, у меня ведь тип внешности Евы Браун, только не такая пухлая. Не зря нацисты сперва отнеслись ко мне уважительно. Не будут же хватать подряд всех местных блондинок...
Ай! Вот я дура болтливая! Я же обмолвилась, что еврейка и израильтянка! Чем это может грозить? Наверняка поднимут документы находящихся здесь израильтян, предъявят фотографии для опознания... к тому же женщин со светлыми волосами будет мало...
Э, погоди, я же не проболталась, что иммигрантка. Мало ли здесь израильских туристок, они даже в местной визе не нуждаются! Значит, с этой стороны опасаться подвоха не следует. Что остаётся? Только Майнц. Сегодня меня не будет на учёбе. После случившегося мне лучше там не появляться - даже если всё будет спокойно, я сама нечаянно могу себя выдать. А если я туда не приеду, это не вызовет подозрения? Пожалуй, нет, сам по себе прогул занятия ничего не доказывает. Мало ли, из-за непогоды не смогла приехать, наверняка не одна я такая буду. А вдруг полицейские всё-таки заподозрят меня и примутся выяснять, где я была? И где же я провела утро, в самом деле? Единственный выход - как-то организовать алиби. Каким образом это сделать? Позвонить Софье? Но мобильник могут проверить...
Приняв решение, я с трудом заставила себя спокойно сидеть на месте. Автобус еле двигался, и казалось, что до ближайшей остановки он полз очень долго. Но наконец-то он затормозил. Я пулей вылетела из салона. Надеюсь, водитель не запомнил моё лицо, а одежду я вот-вот поменяю. Но сперва нужно найти телефон-автомат.
Дождь крупными тяжёлыми каплями забарабанил по куполу зонта. Мне пришлось преодолеть с полсотни метров среди луж, прежде чем обнаружила спасительный агрегат. Дрожащим пальцем я набрала знакомый номер и замерла в ожидании, когда длинные гудки сменятся бархатным голосом свекрови. Только бы она была дома!
- Алло.
- Софья, это я! Понимаете, у меня неприятность... - затараторила я. - Нет, ничего особо страшного, но... могу я попросить вас просто включить мой компьютер, войти в любую программу, всё равно что сделать и сохранить? Логин - "ЛенкаШтерн", пароль - "Леон".
- Да-да, Леночка, я сейчас... минуточку...
Голос Софьи звучал растерянно. Кажется, я плохо сыграла роль, напугала свекровь своей неприятностью. Но, если получится, нечто вроде алиби есть: была дома, встала поздно, голова болела. Из-за дождя решила прогулять занятие, включила компьютер, сделала какую-то ерунду, вот доказательство - сохранившееся изменение...
- Леночка! Я вошла в Интернет, там какой-то русский форум, я им оставила сообщение от твоего имени - просто поздоровалась со всеми. Адрес этого форума сохранила. Так годится? И вообще, учти, меня сейчас нет дома, ты одна с детьми, я ушла рано утром к врачу, он подтвердит, что я в это время была у него. Так что всё в порядке, не волнуйся!
Я с облегчением вздохнула. Вот это свекровь, просто золото! Я и мечтать не могла о таком алиби. Да, но... получается, она поняла, что у меня неприятности с полицией?.. Хотя - что толку прятать шило в мешок...
- Огромное вам спасибо, Софья!
- Лишь бы всё было в порядке! Приезжай домой поскорее! Я буду молиться за тебя, Леночка.
Я повесила трубку и оглянулась по сторонам. Пришло время заняться внешностью - сменить плащ и шляпку на новые, да и тёмные очки не помешают. Ещё купить сумку побольше, не выбрасывать же вещи, которые сейчас на мне. Расплачиваться придётся наличными, не кредиткой - её проверят в первую очередь. А я ведь целый день была дома... Надеюсь, денег хватит.

* * *

В течение примерно минуты с того момента, когда Елена выскочила из вагона, где нечаянно убила нациста, все находившиеся в нём пассажиры приходили в себя. Да уж, на недостаток впечатлений им было грех жаловаться. Только что на их глазах нищий калека превратился в проходимца, которого с наслаждением избили нацисты, затем тёмноволосая румынка чуть не стала жертвой насилия, а молодая привлекательная незнакомка убила человека.
Мужчина с седыми усами, сдвинув свою шляпу на затылок, неподвижно и молча смотрел, как под рухнувшим насильником собирается тёмно-красная лужа. Где-то истерически взвизгнула женщина, но никто не пошевелился. Спасённая румынка вместе со всеми окружающими безмолвно смотрела на труп. Даже парень, получивший от Елены по гениталиям, забыл о боли и глядел на своего погибшего товарища. Другие нацисты, словно понявшие, что смерть существует и для них, тоже были парализованы страхом.
Поезд начал тормозить. В вагон заглянула проводница. Она не сразу поняла, куда все смотрят.
- Молодой человек! Вам плохо? - громко, на весь вагон спросила она.
Один из наци дёрнулся:
- Убили его! Еврейка! Немца убила, арийца! Гадина, недочеловек! Шпионка! Зовите полицию! Немедленно! - голос его срывался на визг.
Проводница отступила назад, взгляд её не мог оторваться от мертвеца, похоже, на неё накатывала тошнота.
- Да... да... сейчас... - женщина поднесла руку ко рту и попятилась к выходу.
Люди постепенно приходили в себя, они подходили ближе, смотрели, будто заворожённые, на убитого молодого парня и тихо переговариваясь. Усатый мужчина в шляпе укоризненно качал головой и бормотал что-то о необходимости дождаться полицию и ни в коем случае ничего не трогать.
В атмосфере общей растерянности пассажиры забыли непосредственных участников событий. Мнимый калека тихо подошёл к спасённой девушке и тронул её за плечо. Как только румынка обернулась, прижал палец к губам и потянул её в сторону двери, за которой минутой ранее скрылась проводница.
Оглянувшись, и убедившись, что его слова не будут услышаны посторонними, жулик заговорил:
- Надя! Не вздумай рассказывать о том, что здесь произошло! Ни о моём избиении, ни о том, что тебя пытались изнасиловать! И ни в коем случае не рассказывай про эту девушку, которая нас всех спасла! Ты её не успела разглядеть - и всё тут. И вообще, ты всё забыла от ужаса при виде мертвеца. Если на тебя начнут кричать в полиции - заливайся слезами, визжи, будто тебя режут, падай в обморок, но ни слова. Понятно?
Надя с изумлением посмотрела на своего спутника:
- Николай! Понимаешь, я её хорошо знаю! Вернее, не так: не знаю её имени, откуда она, но она учится там, где я работаю!
- А теперь забудь об этом! Она заслужила того, чтобы мы её не выдали этой банде убийц! И полиции, которая заодно с ними. Всё, пока, мы с тобой незнакомы. -
"Калека" опёрся на костыли, поджал ногу и отправился в соседний вагон - зарабатывать на жизнь. Потому что, хотя представление в злополучном вагоне закончилось, но в поезде осталось ещё немало жалостливых пассажиров, которые не подозревали о том, что Николай жулик.

* * *

Дождь сделал очередной перерыв, когда из магазина женской одежды вышла высокая молодая женщина в алом плаще, сапогах на тонкой шпильке, с ярко-красной сумкой через плечо. Лицо её закрывали большие тёмные очки. Елена постаралась выбрать одежду, противоположную по стилю и цвету той, в которой она отправилась утром на занятия. Сейчас она была похожа на женщину-вамп, даже помаду она подобрала яркую, вызывающую. Вот уж действительно: хочешь получше скрыться среди толпы - делай всё, чтобы из неё выделиться внешне. Елена чувствовала себя в этом наряде не очень уютно. Всё её существо противилось такому образу, но, учитывая сложившуюся ситуацию, это было лучшее, что она могла придумать. Впрочем, судя по взглядам прохожих мужчин, воспринималась она ими отнюдь не как вампир.
Молодая женщина немного постояла под козырьком. Дождь снова нескончаемым потоком полился с неба, которое словно треснуло по швам. Елена раскрыла только что купленный зонт-трость и уверенно направилась в сторону автобусной остановки.
Лужи на асфальте постепенно превращались в реки, которые, сливаясь в единый по-ток, втекали в океан. Один такой океан Елене пришлось обогнуть по большой дуге, благо на дороге практически не было автомобилей.
Она до сих пор не знала, где находится, однако, переодевшись и ре-шив вопрос с алиби, она немного успокоилась. Расспрашивать прохожих ей всё же не хо-телось - теперь на неё нельзя было не обратить внимания, да и не так это важно - местона-хождение. Где-то недалеко от Майнца. Если бы не дождь, найти нужный автобус - дело нескольких минут.
Немного поразмыслив, Елена решила, что просто вернётся на ту остановку, с которой пришла, узнает у водителя, идёт ли автобус до вокзала, а оттуда домой. И хватит приключений. Для себя она уже решила, что с завтрашнего дня ездит исключительно на своём автомобильчике, а про поезда забудет навсегда.
Подул ветер, и молодая женщина положила руку на шею, придерживая воротник. Вот уж хуже некуда - ветер во время дождя. В такую погоду очень легко простудиться, а это было бы совсем некстати.
Когда она пришла на остановку, там как раз стоял автобус.
- Скажите, вы едете на железнодорожный вокзал?
- Да, фрёйляйн, поднимайтесь скорее, не следует вам мокнуть!
Елена облегчённо вздохнула, сложила зонт и вошла в салон. Похоже, приключения подходят к концу.

* * *

Лейтенант полиции Дитрих Кляйн посмотрел на кондиционер и нахмурился - то ли техника вышла из строя, то ли на улице потеплело. По спине полицейского тонкой струйкой стекал пот. Ещё ни одно первичное дознание не доставляло ему столько неприятных ощущений.
Дитрих нажал на кнопку пульта, увеличив приток воздуха в помещение, и устало посмотрел на "подопечных". Перед ним сидели притихшие нацисты, которые сегодня впервые поняли, что пролитие крови может вдруг коснуться и их. Они тоже могут стать жертвами. Вернее, уже стали. Один из этих парней больше никогда не крикнет "зиг хайль", а другой, вполне вероятно, не сможет обзавестись арийским потомством.
Чуть поодаль на двух скамейках напряжённо застыли румынские иммигранты, несколько женщин и молодой парень в пальто - Николай Балиеску, ранее задерживавшийся полицией по подозрению в мошенничестве. Офицер поморщился - на его памяти это уже третий случай, но вина ловкого жулика так ни разу и не была доказана, а значит, Балиеску пока не удастся выслать из страны.
Среди свидетелей был также герр Хайнц Рорбах, седоусый мужчина с небольшим животиком. Герр Рорбах владел пивной и являлся заслуженным активистом партии христианских демократов. Он единственный из всей собравшейся компании выглядел уверенно и спокойно.
Дитрих Кляйн сделал глубокий вдох.
- Так. Давайте всё-таки разберёмся, что произошло в этом вагоне. Из-за чего начался конфликт, приведший к убийству?
Одна из румынок всхлипнула, приложила к глазам мятый носовой платок и с надрывом в голосе произнесла:
- Я точно не знаю, просто вдруг завязалась драка. Один из этих, - они кивнула в сторону бритоголовых, - нечаянно толкнул другого, и тот умер, когда головой ударился.
- Да, да! Драка была ужасная! - вполголоса стали лопотать женщины.
- Чё ты врёшь-то, черномазая! - возмутился один из наци. - Говорю же, баба там была. Еврейка. Сумасшедшая! Она и убила!
Румынка всхлипнула и зарыдала в голос. Женщины принялись успокаивать подругу на своём языке, а полицейский схватился за голову. Показания свидетелей противоречили друг другу, да так, что вообще ничего нельзя было понять. Можно было предположить, что румынки покрывают преступницу из женской солидарности, но нацисты и между собой спорили так, что дым столбом, а потому версия стычки между ними отнюдь не выглядела беспочвенной.
- Минутку, - произнёс Кляйн, прервав поток оскорблений бритоголового в адрес девушки. - Так что же это за женщина?
- Это еврейка его убила! - уверенно заговорил здоровенный парень, который, видимо, был лидером в группе. - А мне по одному месту так дала... я на неё в суд подам за нанесение телесных повреждений. Пусть мне массаж оплачивает! -
Другие нацисты заржали.
- И вообще, - продолжил лидер, - мы шли через поезд, призывали пассажиров вспомнить о былом величии Германии, и тут вдруг эта стерва! Сама напала! Первая! Без всякой причины! И призналась, что еврейка! Террористка!
- Подождите! - офицер последовал примеру румынки и тоже вытащил носовой платок. - Еврейская террористка, намеренно выслеживающая нац... вас? Сумасшедшая и безоружная?
- Да! Да! Не было у неё оружия, - воскликнула девушка, - а вот у того, что головой ударился, кажется, я видела нож.
- Чего ты мелешь! - вскочил наци.
- Минуточку! - холодным тоном осадил его Кляйн. - У него действительно нашли нож. Как, впрочем, и у вас. Другое дело, что нет доказательств, что убитый им воспользовался в драке.
Балиеску громко закашлялся.
- Офицер, может, отпустите меня? Я ни при чём! Честное слово! У меня простуда.
Кляйн вздохнул и перевёл взгляд на румына.
- Балиеску, откуда у вас свежий синяк под глазом? Осложнение после гриппа?
Румынский жулик снова жутко закашлял и начал стучать себя кулаком по груди.
Лейтенант посмотрел на ту румынку, которая сидела рядом с мошенником.
- Так значит, потерпевшего убила женщина? Зачем же вы говорите, что была драка между наци... потерпевшими?
Девушка оторопело уставилась на полицейского и вдруг закатила глаза.
- Мне плохо!
- Воды! Воды! - переполошились румынки. - Надя, ты в порядке?
Лейтенант подал стакан воды, женщины побрызгали своей подруге на лицо, и та понемногу пришла в себя.
- Скажите, - обратился Дитрих к нацистам. - А когда та женщина сказала вам, что она еврейка? Когда вы дрались с ней?
- Сразу же и сказала. Да. Она прямо закричала, я, мол, еврейка, а вы - ублюдки, и я вас всех сейчас поубиваю. И сразу напала на нас.
Полицейский вытер платком шею. Он никак не мог составить целостную картинку случившегося. У пятерых здоровенных парней нашли кастеты и ножи, но, тем не менее, они не оказали неизвестной никакого сопротивления. Да ещё убитый недавно был задержан за нападение на иммигрантов, но отпущен... Наверняка эти наци не просто так шли по вагонам. Может, всё-таки они и напали первыми? Всё равно непонятно, зачем неизвестная назвалась еврейкой при виде пятерых наци. Может, этого и не было? Потерпевшие это выдумали для красоты?
Румынка, не сдерживаясь, рыдала в голос, нацисты, не обращая внимания на представителя закона, о чём-то спорили с Балиеску, который то сверкал глазами, то испуганно прижимал руки к груди и зажмуривался. Только седоусый мужчина, владелец пивной, сохранял спокойствие. Он прикрыл глаза и тихо посапывал, и даже громкие выкрики и всеобщее возбуждение не были помехой его безмятежному сну..
- Герр Рорбах, вы ничего не хотите добавить к показаниям потерпевших?
Мужчина не пошевелился. Дитрих откашлялся и слегка толкнул представителя партии христианских демократов. Тот вздрогнул, поправил сползшую на затылок шляпу и открыл глаза.
- Да! Всё было именно так! Современная молодёжь совершенно утратила представление об истинных ценностях! Куда это годится - курение в общественных местах?! А ещё пытаются придать законность бракам гомосексуалистов! Неслыханное безобразие! Это куда же мы все катимся, господа?!
Лейтенант Кляйн оторопело уставился на герра Рорбаха. О чём он, собственно, говорит? Он вообще расслышал, о чём его спросили? Он хоть понимает, что здесь не собрание его партии?
- Герр Рорбах, простите! Я бы хотел, чтобы вы высказались по поводу показаний потерпевших! Вы хорошо поняли мой вопрос? Может быть, вы не расслышали некоторые из показаний?
- О да! В нынешних условиях, когда никому нельзя доверять, сегодняшнее происшествие не должно восприниматься с удивлением! К этому всё шло! Злополучные забастовки, взяточничество в государственных учреждениях, попустительство виновным со стороны социал-демократической администрации...
- Герр Рорбах! Достаточно! Спасибо вам большое! Вы нам очень помогли!
Лейтенант Кляйн помассировал себе виски, выпил воды из графина, примерно минуту посидел, тупо глядя перед собой, а затем тяжко вздохнул:
- Так, ладно! Давайте хотя бы выясним, как выглядела эта женщина!
Произнеся эти слова, офицер сразу приуныл. Этот вопрос он задавал уже трижды. Нацистов водили в комнату для составления фоторобота, но так ничего и не добились. Получался какой-то расплывчатый женский образ, вполне возможно, навеянный юношескими фантазиями допрашиваемых. Что касается Рорбаха, то вместо ответов он неизменно принимался громко рассуждать о засилье американской порнографии.
- Она была брюнеткой?
Лейтенант демонстративно обращался только к нацистам. Они, по крайней мере, отвечали хоть что-то внятное. На Рорбаха лейтенанту было страшно даже смотреть.
- Нет. По-моему, блондинка, - послышался голос того, кто жаловался на нанесённую ему травму в интимном месте.
- Еврейка-блондинка? Вы уверены?
- Нет, конечно! Никакая не блондинка она! И нос у неё кривой, длинный. Типичная еврейка. Просто на ней белая шляпа, а потому так казалось, - возразил другой, который не успел принять участие в драке и из-за этого пылал желанием срочно найти и покарать злодейку.
- А одета она была как? Белая шляпа, понятно. А ещё что?
- Пальто вроде...
- Какое пальто? Вы уверены? В такую погоду? Может, плащ?
- А, точно, плащ. Или пальто. Белое.
- Не, пальто серое такое! Мышиного цвета! Точно помню!
- И сапоги. Тоже белые. Ноги, кстати, длинные, красивые...
- Ты, козёл, еврейкины ноги рассматривал, пока мы сражались за страну!
Дитрих мысленно застонал. Кажется, ничего у него не получится. Ещё немного, и он взвоет.
- Так, погодите! А сумочка, зонтик у неё были?
- Не. Точно не было ничего такого.
- Или было? Что-то она схватила с сиденья. Может, сумочку?
- Да воровка она! Конечно! Наверняка сумка и была, краденая! Точно!
Герр Рорбах вынул из портфеля салфетку и принялся громко сморкаться. Лейтенант Кляйн выронил авторучку. У него вдруг невыносимо разболелась голова. Вероятно, виной этому был кондиционер, который давно пора заменить на новый.

* * *

Я смотрела из окна автобуса на бурный водный поток, перекрывший шоссе, и жалела себя. Это было не в моём характере, обычно я не занималась самооплакиванием. Увы, сегодня в душе моей происходили странные вещи - сердце трепетало в предчувствии неминуемых бед, душа стонала, будто в неё вонзились чьи-то острые когти, а глаза изо всех сил щурились, пытаясь не выпустить наружу солёную влагу, которая всё равно предательски выползала из уголков глаз. И вот я смотрела на разлившийся Рейн и жалела себя.
До сих пор всё шло лучше некуда - я удачно покинула место происшествия, уехала достаточно далеко, чтобы замести следы, мне хватило наличности, чтобы сменить одежду, автобус подобрал меня в самый подходящий момент, но.... Будто небеса разозлились на моё везение, решили наказать меня за дурное поведение и выплеснули на землю столько ненависти, что она превратилась в воду и остановила меня. Я застряла посреди дороги и, не исключено, надолго. А при неудачном стечении обстоятельств полиция может меня вычислить и найти, и тогда моё "алиби" разлетится, словно осенняя листва от порыва ветра. Ещё и Софья окажется в неприятном положении укрывателя преступницы...
Дождь не просто стучал по крыше автобуса, он вколачивал мне в голову: "Ты проиграла. На сей раз, ты действительно проиграла. Тебе крышка. И поделом. Не лезь, куда тебя не просят".
Я робко обращалась к своему "шестому чувству", но тинь-йон молчал, вероятно, полагая, что грядущий арест вовсе никакая не опасность. Действительно, ведь не убьют, не искалечат. Может, мне удастся найти хорошего адвоката, который добьётся минимального срока заключения? Вот уж слабое утешение! А как же дети?! Что станет с ними, пока я буду сидеть в тюрьме? Без них, без Софьи мне не для кого жить.
В тот миг, признаться, я проявила слабость. Не нужно мне было вспоминать Леонида, но он вдруг явственно предстал передо мной, и я чуть не расплакалась. Ну почему другие женщины живут нормальной жизнью - растят детей, ухаживают за мужем, ведут хозяйство, а на мою долю всё время выпадают лишь неприятности?! Неужели где-то там наверху решили, что мне по силам эти испытания? Отчего не поинтересовались моим мнением? Почему мне нельзя было вырасти обыкновенной девочкой, которая после института выскочила бы замуж за очкарика-студента, родила ему двоих-троих детей и до смерти готовила обед и стирала постельное бельё?
Водитель включил в салоне свет, и из окна на меня глянуло отражение. Честное слово, я чуть не рассмеялась. Надо же быть такой глупой! На меня смотрела не та уверенная в себе красавица, которую я каждое утро видела в зеркале, и не та ласковая мама, которую я старалась каждый день показывать своим детям, не та властная и сильная женщина, которую знали на моей старой работе. На меня смотрело совершенно незнакомое существо женского пола - грустное, почти несчастное и очень одинокое. Я не знала эту женщина, да, признаться, и не хотела знать.
И чем, спрашивается, я недовольна? У меня прекрасные дети, самая лучшая на свете, заботливая свекровь, денег вполне хватает... Я могу постоять за себя и за своих близких, у меня есть кое-что получше Ангела-хранителя. К тому же, я никогда бы не променяла свою жизнь на участь среднестатистической женщины - российской, израильской или германской. Несмотря на удары и потрясения, я была по-своему счастлива. Почти. Потому что, конечно, мне очень не хватало Леонида, недоставало мужского плеча, на которое можно было опереться и тихо, по-женски всхлипывая, поплакать.
Я улыбнулась своему отражению и поняла - что бы ни случилось, я больше никогда не буду себя жалеть. А из сегодняшней напасти я уж как-нибудь да выкручусь.
Автобус продвигался вперед черепашьим шагом. "Дворники" трудились из последних сил, но по лобовому стеклу вода текла сплошным потоком, и рассмотреть что-либо было затруднительно. Временами мне казалось, будто мы стоим на месте. Дети, сидящие позади, начали колотить ногами по моему сиденью и жаловаться на усталость. Водитель выглядел очень растерянным. Время от времени он давал гудки, хотя впереди никого, только вода. Сзади уже стояли десятки машин, водители которых ожидали непонятно чего, сигналили без толку, будто не понимая, что лучшее решение сейчас - развернуться и постараться убраться отсюда подобру-поздорову, найти другой маршрут к намеченной цели.
А я ничего не могла сделать. Просто сидела и смотрела на дождь, чувствуя кожей, как полиция приближается, чтобы надеть на меня наручники и упрятать за решётку - за то, что я сделала несусветную глупость, вмешалась не в своё дело.
На несколько минут небо просветлело, и я смогла увидеть картину бедствия во всей красе. Пожалуй, я стала чуть более отчётливо представлять, как будет выглядеть второй всемирный потоп. По встречной полосе мимо автобуса проплывали автомобили. То есть, конечно, они касались колёсами земли, но создавалось полное впечатление, что они плывут. Вода доходила почти до середины дверок, водители выглядели лупоглазыми рыбами в аквариуме, хотя было это совсем не смешно.
В бурном потоке неслись сломанные ветки, мусор, чей-то раскрытый зонт... Мне представился человек, выпустивший его из рук от резкого порыва ветра, и захотелось немедленно оказаться дома. Какой чёрт понёс меня сегодня учить язык, который я и так знаю?! Выпить бы сейчас горячего чаю и прижать к груди детей. Всех сразу. Как там они? Скучают ли по маме? И Софья, наверняка, места себе не находит. А позвонить я не могу, иначе прощай, алиби...
Через двадцать минут автобус дополз до остановки. И тут я поняла, что Небо приготовило для меня ещё одно испытание.

* * *

- Герр Рорбах! Могу я вас потревожить?
Господин с седыми усами снова проснулся и сурово взглянул на обратившегося к нему лейтенанта Кляйна.
- Герр Рорбах! Со слов потерпевших мы составили фоторобот преступницы! Могу я попросить вас всмотреться в него? Может быть, вы укажите на какие-то неточности, ошибки?
- Современная молодёжь, к сожалению, совсем не чтит семейные устои...
Полицейский поджал губы и твёрдым голосом прервал очередную "проповедь":
- Герр Рорбах! Я полностью согласен с каждым вашим словом! Пожалуйста, скажите, верен ли фотопортрет?
Лейтенант настойчиво сунул седоусому свидетелю бумагу с распечатанным фотопортретом. Герр Рорбах, возможно, хотел бы произнести речь на тему морали и нравственности, но...
Он словно язык проглотил. Некоторое время он, выпучив глаза, удивлённо рассматривал то, что ему сунули под нос. А затем удивление улетучилось. Он твёрдо посмотрел в глаза лейтенанту:
- Да! Это она самая! Фотопортрет составлен очень точно! Возьмите её, арестуйте, и как можно скорее! Безопасность народа - превыше всего!
Дитрих Кляйн облегчённо вздохнул. Остались сущие пустяки - найти подозреваемую. И если уж он пережил первичное дознание, опознать еврейскую женщину по фотороботу - пара пустяков.

* * *

Едва я увидела тех, кто стоял в ожидании посадки в автобус, как поняла, что надо срочно звонить адвокату. Трое полицейских, а с ними - один из моих утренних знакомых - тот самый, кому я хорошенько врезала по причинному месту. Все четверо промокли вдрызг, но на дождь и омывавшие их ноги потоки воды внимания не обращали. Они оживлённо переговаривались, рассматривая какой-то чертёж. Или картинку. А может, чью-то фотографию. Я сразу догадалась, что это за картинка. Ой, мамочка, ведь это фоторобот...
Моя душа ушла в пятки. Я словно забыла, что выгляжу совсем не так, как утром, и узнать меня можно только в том случае, если я сама для этого очень постараюсь. Я надела тёмные очки и сделала вид, будто дремлю, однако повернулась так, чтобы видеть происходящее.
Водитель открыл дверь, и мои преследователи поднялись в салон. Я снова подумала о звонке адвокату, но силы совершенно оставили меня. Даже если бы я захотела, то не смогла и пальцем пошевелить. Тинь-йон негромко завизжал, хотя и без его дурацких сигналов всё было понятно. Что же делать? Глупо надеяться, что меня не заметят?
С тех, кто пришёл меня арестовывать, ручьями стекала вода. Нацист чихнул - сперва один раз, а затем ещё и ещё. Похоже, по дороге в полицейский участок меня ещё и гриппом заразят. Сопровождавшие нациста полицейские обвели мутными взглядами салон - я чуть не упала в обморок, даже забыла выдохнуть - а затем обратились к водителю. Тот долго вглядывался в фоторобот, а потом отрицательно покачал головой.
Мои преследователи прошли в салон. Мимо меня, моего сидения. Нацист как-то странно на меня посмотрел, но ничего не сказал. Они расположились где-то сзади. Это что означает - полиция хочет арестовать меня позже? Наверное, им спешить некуда. Действительно, не помчусь же я сломя голову навстречу ненастью...
Обуреваемая горестными мыслями о своём неминуемом аресте, я и не заметила, как автобус затормозил у следующей остановки. На мгновение в мозгу мелькнула мысль выскочить из салона и сломя голову помчаться прочь, но здравый смысл взял верх. Я отлично дерусь, но ведь не посреди водных потоков. Вряд ли смогу убежать от четверых спортивных мужчин. Наверное, у меня всё ещё оставалась надежда на то, что меня не узнали. Моё бегство лишь ухудшило бы положение. А может, у меня просто уже не было сил что-то делать.
Тем временем в салон поднялся человек, одетый спасателем, и тут вдруг я явственно услышала "миу". Я осторожно подняла голову: в большой ладони спасателя лежал котёнок - совсем маленький, промокший, перепуганный. Мне вдруг захотелось взять его в руки, обогреть, помочь ему высушить шёрстку... Однако спасатель уже унёс четвероногого малыша куда-то в середину салона, и я могла только размышлять, как эти двое оказались вместе. Может быть, этот добрый человек вытащил котёнка из потока? Маленькому зверьку нужна какая-то помощь? Как жаль, что я не могу поучаствовать в благородном деле спасения своих ближних, пусть и четвероногих...
Занятая своими мыслями, я не заметила, как автобус прибыл к следующей остановке. И тут вдруг мимо меня, хлюпая водой, набравшейся в обувь, протопали четыре пары ног. Три в полицейской форме и одна в штатском. Спустя секунды мои недобрые знакомые покинули салон, дверь за ними закрылась. Так меня не узнали? Ну да... Только сейчас до меня стало доходить, что иначе и быть не могло, и я принялась тихо благодарить всех святых за то, что опасность прошла мимо.

* * *

Было уже около семи часов вечера, когда измученная, продрогшая Елена устало вышла из автобуса. Наконец-то дома, вернее, почти дома. Оставалось каких-нибудь две сотни шагов. Разумная это была идея - сойти с поезда не во Франкфурте, а остановкой раньше, и добраться оттуда автобусом. Дождь уже совсем утих, удовлетворённый теми бедами, которые наделал за последние часы. Ещё немного и Елена переоденется в сухое, расслабится, поужинает и отдохнёт...
- Фрау Штерн!
Молодая женщина вздрогнула, услыхав повелительный призыв. Она обернулась...
Метрах в пяти слева от неё остановилась полицейская машина, откуда выходил молодой, высокий страж закона, небрежно помахивавший дубинкой. Его лицо показалось Елене знакомым. Где-то она его видела... Но не здесь. Не во Франкфурте. Нет! Точно, во Франкфурте, но в аэропорту. "Паркер" - так она его назвала тогда про себя... Тот самый, который напал на террориста и, вполне возможно, спас этим жизнь ей, ожидавшей тогда ребёнка, а также многим другим пассажирам. Так он, выходит, полицейский... что ж, это многое объясняет. Видно, на этот раз общение с ним окажется совсем не таким приятным, как тогда. Арестует сейчас...
Елене даже в голову не пришло попытаться оказать сопротивление. Не только из-за усталости, но просто потому, что она действительно чувствовала свою вину. Нельзя было реагировать, вмешиваться не в своё дело... Вот она, расплата за глупость и несдержанность... Простите, Софья...
- Фрау Штерн! Извините, но сейчас уже довольно поздно, а вы одна. Вы мне позволите проводить вас до дома?
Елена ошеломлённо уставилась на "Паркера". Так он не собирается арестовывать её? Или это жестокая шутка?
Тем временем "Паркер" махнул рукой водителю машины и вежливо взял молодую женщину под локоть. До Елены стало вдруг доходить, что намерения "Паркера" имеют мало общего с его служебными обязанностями.
- Да... Я не возражаю... Давайте, пройдёмтесь вместе, - ошарашенно пролепетала она, чувствуя, как ледяной ком под сердцем начинает стремительно таять.
- Простите, я не представился. Моё имя Вальтер. А вы, я знаю, Хелена?
Молодая женщина растерянно кивнула. Вот так, нежданно-негаданно, вместо ареста - романтическая прогулка?..
Они шли не торопясь. Елена чувствовала себя слишком усталой, а Вальтер явно не спешил расстаться со своей новой знакомой, такой красивой и женственной, пусть и одетой сегодня несколько экстравагантно. И всё же шаг за шагом приближалось их расставание. Вдруг Елена почувствовала, как рука Вальтера мягко придержала её за локоть:
- Фрау Хелена! Простите, можно, мы задержимся на минуту?
Не ожидая неприятностей, женщина уступила, сделала несколько шагов в сторону... и вдруг поняла, что оказалась перед витриной телевизионного магазина, на которой стояли несколько аппаратов. Один из телевизоров работал, причём звук был слышен довольно отчётливо:
- Полиция ведёт расследование убийства, происшедшего сегодня утром в поезде, направлявшемся из Франкфурта в Майнц. Существуют различные версии случившегося, и среди них далеко не все в пользу потерпевшего. И всё же главное сейчас - задержать ту, которая совершила это зловещее преступление. Законность и порядок превыше всего. Ещё раз просим вас посмотреть на фоторобот подозреваемой...
Елена внезапно поняла, что речь идёт о ней. Но... с экрана телевизора на неё смотрело какое-то странное лицо. Выпученные дикие глаза, жуткий нос, перекошенный рот со злыми тонкими губами, чёрные волосы, выбившиеся из-под белой шляпки... Если бы не эта самая шляпка, копия которой тихо лежала сейчас в красной сумке, Елена, пожалуй, решила бы, диктор рассказывает о каком-то другом происшествии. Если бы какой-то недоброжелатель захотел нарисовать на неё злую карикатуру, будучи совершенно неспособен к изобразительному искусству, и то у него не могло бы получиться более отвратительно, глупо... и непохоже. На мгновение ей даже захотелось крикнуть "Это неправда! Я не такая, я - вот какая!", признаться во всём Вальтеру - ведь она совсем другая, ничего общего с этим жутким портретом... Однако Елена вовремя сдержалась. И тут же Вальтер заговорил сам:
- Как видите, фрау Хелена, и у нас бывают трагические происшествия. Но не сомневайтесь, полиция разберётся во всём. Виновная будет найдена.
Вальтер замолчал. Пока Елена силилась понять, что же означает для неё загадочная фраза провожатого, он вдруг заговорил снова. Правда, совсем тихо. Елена едва различила странные слова:
- А может быть, я уже нашёл ту, которую так долго и безуспешно искал...

* * *

Друзья мои! Если вам кто-то скажет, что немецкое выражение "ich liebe dich" лишено эмоциональности, не верьте этому! На свете нет более прекрасных, нежных, чарующих слов! Клянусь вам в этом - на основании моего собственного опыта...



Глава 5. Всходы на Елисейских Полях


Здравствуйте, друзья! В прошлый раз я вам рассказывала, как познакомилась с франкфуртским полицейским Вальтером Гросмутом. Ах, как красиво начинался наш роман! Но наступили и серые будни. Год назад мы с Софьей вернулись из Израиля, и сразу после этого наш роман с Вальтером начал давать трещины. Нет, не подумайте, что я его разлюбила или он сделал какую-то глупость, просто однажды вечером он, пряча глаза, сказал мне, будто ему ужасно неудобно, но сделать мне предложение он пока не может. Потому как официально женат. Правда, он успокоил меня тем, что вот-вот разведётся, но это самое "вот-вот" тянется уже полгода.
Я, конечно, немного растерялась, а он посмотрел на меня, будто его поймали на супружеской измене, хотя на самом деле я не собиралась его обвинять. По правде говоря, я и сама довольно смутно представляла себе наш будущий брак. Расставаться с Софьей не хотелось, да и не было уверенности, что Вальтер так легко поладит с нашими детьми, хотя до тех пор он вроде хорошо к ним относился. Конечно, был вариант, что Вальтер переедет к нам... но я понимала, ему самому это может прийтись не по вкусу. И... помимо прочего, я нет-нет, да и вздыхала о Лёне. Не то чтобы считала необходимым износить башмаки траура, и всё же не так это просто - заниматься любовью даже с самым лучшим мужчиной, когда в памяти то и дело всплывает смерть мужа.
Вальтер рассказал о причине своего развода. По его словам, тремя годами раньше Мария получила большое наследство в Швейцарии и решила открыть свой бизнес. Купила чахнущую фирму дизайна женской одежды и, как признавал Вальтер, довольно быстро наладила свои дела. Очень скоро фрау Гросмут стала преуспевающей бизнес-леди, а вокруг неё оказались десятки ярких мужчин, которые нередко выглядели куда респектабельнее, чем скромный лейтенант полиции. Мария стала раздражительной, у неё появились новые друзья, изменился круг интересов, а потребности выросли до небес. Вальтер очень быстро ощутил на себе все эти перемены и не испытывал от них восторга, а затем... В общем, когда он впервые увидел меня в аэропорту, он уже был в процессе затяжного развода. Как ни странно, именно тогда, когда Вальтер решил расстаться с женой, та вдруг решила, будто муж ей совершенно необходим. Ситуация осложнялась тем, что в случае развода Вальтеру пришлось бы платить алименты на двоих детей.
Я выслушала историю своего любимого без криков "ты меня обманул, изменщик коварный", но, надо признать, радости мне это всё не доставило. И даже ощутила некоторую солидарность с его женой: как и она, я до этого момента не рвалась под венец, но известие о том, что предложения руки и сердца я в ближайшее время не услышу, меня огорчило.

* * *

Капитан Шломо Навон задумчиво вертел в руках папку с материалами дела шестилетней давности - убийство арабскими террористами двоих израильских полицейских на приморской набережной Тель-Авива. Вроде бы всё понятно. Кроме трёх малозначительных, на первый взгляд, моментов. Прежде всего, это первый и единственный известный теракт, когда убийцы перерезали своим жертвам горло безопасной бритвой. Как они могли приблизиться незамеченными? Почему погибшие не сопротивлялись? Второе: ни одна организация не взяла на себя ответственности за это преступление. Конечно, сам по себе данный факт ничего не доказывает и не опровергает, и всё же теракты проводятся именно для того, чтобы ими хвастаться. И третье. Совсем пустяк. На рукаве одного из убитых обнаружен золотой волос. Его жена, то есть вдова, брюнетка, вообще все женщины в семье темноволосы. Да, конечно, могла быть тайная любовница, и вообще - мало ли где мог прицепиться к погибшему полицейскому волос блондинки. И всё же... перед капитаном Навоном упорно представала картина массового убийства в одной деревне в Газе, где жертвы тоже не оказали никакого сопротивления... и где незадолго до этого побывала одна блондинка.

* * *

В тот вечер, впервые за время нашего с Вальтером романа, я собиралась лечь спать одна. Мой любимый отправился на Лазурный Берег с женой и детьми. Его фрау обещала, что если он проведёт с ней месяц, она согласится дать развод. Я бы на месте Вальтера не очень-то в такое поверила. Уж если он будет с ней хоть наполовину так ласков, как со мной, Мария никогда в жизни на развод не согласится. Вместе с тем, я признавала, что Вальтеру непременно следовало поехать с детьми. Я и сама, если бы должна была разорваться между Вальтером и нашими с Софьей детьми, наверняка выбрала бы второе. И всё же понимание пониманием, а в восторг меня предстоящая разлука с Вальтером не привела.
Софья, вероятно, заметила, что сегодня я ночую в одиночестве. Мне было до сих пор неясно, как она относится к Вальтеру. С одной стороны - ни малейшей враждебности. С другой - мне то и дело казалось, что она немного ревнует. Впрочем... разве не с этого же начиналось её знакомство со мной? А теперь я воспринимаю её почти как мать.
Дети уже спали, только Наташа никак не могла успокоиться. Она, казалось, совершенно бесцельно бродила по комнатам, беря в руки то одну вещь, то другую.
- Мам, а это откуда? - спросила она меня.
Я обернулась. Девочка держала в руках небольшую хрустальную статуэтку, изображающую Хайдельбергский замок, тот самый, где мы с Леонидом провели две чудесные недели после свадьбы. Откуда она её вытащила? Я поёжилась от внезапно нахлынувших воспоминаний.
- Мы обязательно поедем туда, а сейчас иди в кровать.
Наташа капризно надула губы.
- Не хочу.
Мне тоже не хотелось спать. Можно было посмотреть телевизор или выйти в интернет, но дочь невольно напомнила мне о погибшем муже, и в голове промелькнула мысль, что надо обязательно снова побывать в Хайдельберге. Не с Вальтером, а с детьми. Леониду это было бы приятно, да и я, возможно, окончательно смирилась бы с его смертью. И... совершенно идиотское ощущение: мне вдруг показалось, если я снова пройду по нашему с Лёней последнему маршруту, то он вернётся ко мне...
Опустившись на диван в гостиной, я закрыла глаза.
Этот дом мы покупали вместе с Леонидом, здесь всё напоминало о нём - от мягкой итальянской мебели до занавесок на окнах. Мы выбирали его долго, рассмотрев с десяток вариантов. Дом должен был быть просторным, светлым, с небольшим палисадником, где можно устроить беседку и детские качели, рядом не должно находиться автомагистралей и мест, где вечерами собирается много народа. Нам были нужны тишина и покой. И мы нашли такой дом.
Помню, как Леонид спорил по поводу цвета стен. Он был категорически против предложенного мной фисташкового, а я отказалась от коричневого. В результате стены получились бледно-голубые. Как мечта. Это и был дом нашей мечты. Правда, теперь мечты претерпели кардинальные изменения.
Зазвонил телефон, мгновенно вернув меня к действительности. Я встала с дивана, но Наташа опередила меня и взяла трубку.
- Мама, это спрашивают тебя! Кто-то с сильным акцентом!
Я пожала плечами. Это не Вальтер, а остальные меня мало интересуют. Но, конечно, отвечу.
- Фрау Штерн слушает!
- Елена, извините! Могу я поговорить с вами? Это не займёт много времени, буквально четверть часа!
Я опешила. Не сразу поняла, что собеседник обращается ко мне на иврите. Не много найдётся израильтян, с которыми я захочу общаться, и почти все они заговорили бы со мной по-русски.
- Простите, а завтра нельзя? Я собираюсь ложиться спать.
- Тысяча извинений! Вопрос срочный! Честное слово, я вас не задержу! Я здесь, рядом, перед входом в ваш дом!
Пожалуй, я бы послала этого типа подальше - израильская настырность меня никогда не приводила в восторг - но что поделать, ему повезло: я не знала, чем занять оставшиеся до сна два-три часа, а вспоминать о жизни с Лёней слишком больно.
- Хорошо. Так и быть, заходите. Но учтите: только четверть часа. Спустя шестнадцать минут я выставлю вас за порог, а если будете возражать, вызову полицию.

* * *

Отправив дочь в постель, я открыла дверь и увидела на пороге высокого мужчину неопределённого возраста. И сразу узнала, хотя видела его лишь второй раз в жизни. А в первый раз мы общались не более часа.
- Капитан Шломо Навон, к вашим услугам, сударыня!
Да, точно, это он. Капитан израильской службы безопасности, тот, который расследовал один из самых страшных эпизодов в моей жизни.
Я проводила Навона в гостиную и опустилась в кресло. Капитан расположился на диване.
- Что вам угодно?
- Елена, прежде всего, пожалуйста, посмотрите эти фотографии!
Он протянул мне папку. Я открыла её, ожидая неприятный сюрприз...
Я не ошиблась. Сюрприз и вправду оказался весьма неприятным. Хуже некуда. Фотоснимки мёртвых детей. Искалеченных детей. Мальчиков и девочек. Десятки фотоснимков. И ещё - фотографии места, где всё это случилось. Самая большая дискотека Тель-Авива - "Пингвин". Да, помню. Одно из самых страшных известий, которые я когда-либо слышала.
- Капитан, я не понимаю. Зачем вы мне это дали?
Мой голос дрожал. Не такие картинки я хотела бы смотреть перед сном.
- Елена! У меня мало времени, и я вынужден быть откровенным. Я знаю, кто вы и что умеете. Я знаю, кто на самом деле убил жителей деревни Малрунь. Знаю, кто убил двоих полицейских у Тель-Авивского пляжа шесть лет назад. Знаю также, почему вы сделали это всё. И скажу вам вот что: я полностью на вашей стороне. Клянусь, что никто и никогда не узнает о моих открытиях. Мало того, я отдам вам это.
Шломо протянул мне ещё одну папку.
- Здесь оригиналы документов, которые могли быть использованы против вас. Делайте с ними что хотите.
Я перевернула пластиковую обложку. Да, капитан не лгал. Я посмотрела данные экспертизы - оказывается, когда я обшаривала карманы тех мерзавцев, которые изнасиловали меня в день приезда в Израиль, мой волос остался на их одежде. А вот и анализ ДНК - стопроцентное совпадение. Я перевернула лист и обнаружила полиэтиленовый пакетик, в котором лежал тот самый волос. А ещё справка о том, что накануне убийства этих двоих я была у гинеколога, диагноз - лёгкие травмы, возможно, вызванные изнасилованием.
Перед глазами потемнело, и если бы я стояла, то наверняка бы рухнула на пол.
Я откинулась на спинку кресла. Если бы капитан стал шантажировать меня, угрожать, я знала бы, как поступить. Но он объяснил, что всё знает, и теперь помогает уничтожить собранные против меня улики. Почему?
- Капитан... вы чего-то хотите от меня? Или просто из симпатии даёте возможность выбраться из всего этого дерьма? Если второе, зачем вы дали мне папку, касающуюся теракта в "Пингвине"?
Я не узнала свой голос, он стал глухим и отрывистым.
- Елена! Да, я вам симпатизирую, вы даже не можете себе представить - как. И всё же... теперь, когда вы ознакомились с материалами обеих папок, расскажу вам об одном человеке. Его имя - Сулейман Набиб. Он живёт в Париже, в одном из самых шикарных особняков города. И... этот человек - главный организатор теракта в дискотеке "Пингвин". Я не прошу вас ни о чём. Сейчас я уйду, и вы меня больше никогда не увидите. Единственное... если вы захотите... встретиться с господином Набибом, то вот номер телефона нашего человека в Париже, который поможет вам. Сведения о господине Набибе, его особняке, охране и прочем вы найдёте на этом диске. Вот вам также кредитная карточка, которую вы сможете использовать.
Капитан Навон протянул мне бумажку с номером телефона, кредитку и компакт-диск и ушёл, оставив папки с материалами двух дел. Я почему-то была уверена, что капитан сдержит слово. Сдержит оба обещания, которые дал мне. Никто не узнает леденящие душу подробности о тихой и скромной Елене Штерн, и я больше никогда не увижу его.
- Мам, он уже ушёл? - Наташа выглянула из своей комнаты.
- Ты ещё не спишь? - устало спросила я.
- Почему ты разговаривала на незнакомом языке?
Я подошла к дочери и обняла её.
- Быстро же ты забыла иврит. У меня появились дела, милая. Возможно, мне придётся уехать на несколько дней. Вы ведь побудете с Софьей?

* * *

Я долго колебалась, но всё-таки приехала в Париж.
Стоя на набережной, я задумчиво смотрела в тёмную воду Сены. Несмотря на сведения, которые содержались на диске Навона, я пока не была готова перерезать горло господину Набибу. Впрочем, пока всё равно было непонятно как это сделать. Вчера вечером я нашла его особняк и погуляла вокруг. Охрана, видеонаблюдение, высокий решётчатый забор, пара бультерьеров... всё, как в дешёвом боевике. Было и ещё одно обстоятельство, которое остерегало меня от решительных действий.
Что мне известно о Набибе? Он чем-то не устраивает израильские спецслужбы, это факт. Его хотят убрать, причём моими руками. А вот действительно ли он является террористом, мне неизвестно. Может, он какой-нибудь журналист, написавший статью, вставшую поперёк горла израильской разведке? Кстати, ведь капитан Навон вовсе не разведчик. Он из Общей Службы Безопасности Израиля, то есть контрразведки. Израильская контрразведка занимается борьбой против террористов в Израиле, но не за рубежом. Иначе говоря, господин Навон вышел за рамки своих непосредственных обязанностей. Почему он это сделал? Ну мало ли... Наверное, потому, что Мосад в последнее время дважды опозорился - в Иордании и в Швейцарии, вот и решили временно отстранить его от щекотливых операций. Резидент в Париже, банковский счёт - всё это не проблема, можно организовать даже за один день. И поручили это дело Навону... а он обратился ко мне... странно...
Внезапно меня будто током ударило. Я вдруг вспомнила, что среди детей, погибших в "Пингвине", была пятнадцатилетняя девочка по имени Сара Навон...
По Сене проплыл прогулочный кораблик, и какой-то турист махнул мне рукой. Я машинально помахала в ответ и пошла вдоль набережной.

* * *

О, Париж! Те, кто никогда не был в этом городе, представляют его чем-то сказочным, этакой изящной туфелькой с каблуком-шпилькой - Эйфелевой башней. Сколько людей мечтают побывать там, хотя бы одним глазком увидеть Елисейские поля и стеклянные пирамиды Лувра, пройтись по Риволи, заглянуть в Мулин Руж, подышать воздухом Монмартра, посетить Нотр Дам де Пари, ступить на мостовую, по которой шагали Наполеон и Готье, Людовик XIV и Эдит Пиаф...
Я никогда не мечтала о Париже, мало того, предложи мне кто-нибудь отправиться сюда даже на экскурсию, наверняка бы отказалась. Не люблю, когда какой-то товар слишком рьяно рекламируют. Париж и есть товар. Самый разрекламированный на свете. Слишком уж много восторгов вызывает Её Величество Столица Франции. Однако, как это часто бывает, то, что мы совершенно не планируем, вдруг происходит. И вот я в Париже - уже второй раз. А в первый раз побывала здесь шесть лет назад...

* * *

Итак, впервые я оказалась в Париже шесть лет назад. Можно сказать, проездом в Тель-Авив. Тогда город показался унылым и мрачным. Первое впечатление испортил мелкий моросящий дождь и пасмурное небо, которое делало каменный город ещё более серым. Впрочем, позже моё мнение о столице Франции несколько изменилось, хотя нельзя сказать, что намного к лучшему.
Я поселилась в небольшом пансионе на окраине города. Окраина и центр Парижа - две большие разницы. Первая - тихая, молчаливая, вечерами пустынная и какая-то усталая, напоминала мне старую деву, а второй - уверенный в себе красавец, дамский угодник и эстет. Я никогда не любила донжуанов, поэтому, не колеблясь, предпочла окраину, к тому же цены там вдвое, а то и втрое ниже, чем в центре, да и с поиском жилья проблем не возникло.
Первые несколько дней я просто гуляла по городу, привыкая к обстановке и любуясь видами. Несмотря на моё первоначально негативное отношение к центру, там было на что посмотреть. Я ничем не выделялась из толпы зевак и туристов, поминутно щёлкающих фотоаппаратами, показывающих пальцами на статуи, колонны, здания, облака... Даже облака здесь были сродни достопримечательностям.
Вдоволь насмотревшись на Париж, я занялась поисками работы. Не то чтобы я нуждалась, но и транжирить скромные накопления не хотелось. К счастью, я вовремя наткнулась на объявление в газете: "Требуются фотомодели и манекенщицы с правом работы во Франции".

* * *

Школа моделей "Подиум" была одной из престижнейших школ манекенщиц Франции. Владелица сего заведения - сорокалетняя Моник Ролле - по праву гордилась своим детищем. В её кабинете висел большой стенд, на котором булавочками пришпилены фотографии лучших учениц и красивейших девушек мира моды - выпускниц "Подиума". Каждое утро мадам Ролле пила кофе, смотрела на них и удовлетворённо улыбалась. Дела шли в гору. Ежедневно у порога школы моделей выстраивалась очередь длинноногих красавиц, желающих заниматься у Моник. Лишь единицам удавалось попасть в сие шикарное заведение, а те, кто попадал, обязательно становились если не топ-моделями, то высокооплачиваемыми манекенщицами, и приносили школе немалый доход и популярность.
Сегодняшний день не был исключением. Моник допила ароматный напиток и посмотрела на часы. Через пару минут в кабинет войдёт первая претендентка на вакантное место.
Девушка не заставила себя долго ждать. Опытный глаз Моник сразу определил - девчонка что надо. Миловидная, высокая, гибкая, с развитой фигурой и отличными ногами... Однако, помимо этого, было в ней что-то, что выделяло её среди других красавиц - какой-то внутренний стержень, душевная сила и уверенность... Моник хватило одного взгляда, чтобы понять - новенькая будет пользоваться спросом. Однако показывать это в первую же минуту не стоило, чтобы не вздумала требовать особых условий. Мадмуазель Ролле холодно кивнула вошедшей.
- Присаживайтесь.
- Меня зовут Элен Кац, я туристка, но имею право на работу во Франции, - произнесла девушка.
Моник кивнула, но представляться не стала. Если мадмуазель Кац пришла в "Подиум", то должна, по крайней мере, читать модные журналы. А ещё ни один глянцевый толстячок не обходился без упоминания о самой престижной модельной школе и её владелице. Вместо приветствия, Моник недовольно спросила:
- У вас есть с собой фотографии?
- Да, конечно. Вот мой портфолио, - претендентка протянула женщине папку и откинулась в кресле.
Мадам Ролле нахмурилась. Она привыкла, что в её присутствии девушки, особенно новенькие, теряются, робеют, ощущают власть и влияние хозяйки школы и трепещут от одной мысли о её недовольстве. А эта Элен развалилась в кресле, да ещё улыбается, словно говоря "Я знаю себе цену, знаю, что нужна вам"... Хотя, признаться, Моник это даже понравилось. Малышка отнюдь не глупа - сразу показала себя в выгодном свете. Несмотря на кажущуюся вальяжность, поза, которую она приняла, была очень соблазнительна и при этом изящна. Хоть сейчас на обложку.
Хозяйка "Подиума" заставила себя сдержать ответную улыбку, высокомерно кивнула и обратилась к папке. Судя по представленным там материалам и снимкам, манекенщицей на подиуме мадмуазель Кац не работала, однако несколько её фотографий попали в журналы.
- Почему вы не пошли в модельный бизнес после того, как ваше лицо украсило обложки Российских журналов мод? - поинтересовалась Моник.
- Не считала эту профессию серьёзной. К тому же в России за это платят мало... а требуют много.
Мадам Ролле невольно усмехнулась. А девчонка-то нахалка. Всему есть предел. Заявить такое в её присутствии!
- Любопытно.
Моник вновь углубилась в фотографии. По мере перелистывания страниц лицо её всё более и более мрачнело.
- Знаете, мадмуазель Кац, у вас просто ужасные фотографии.
Моник отодвинула от себя папку и открыто посмотрела на девушку. Та как будто ничуть не испугалась грозных слов хозяйки школы, не изменилась в лице, всё так же мило улыбалась. "Вот так характер у девчонки", - с восхищением сказала про себя мадам Ролле.
- Фотограф, с которым вы работали, настоящий инвалид - без рук и без головы. Разве можно было снимать настолько бездарно?! В нашей школе таких, слава Небесам, нет. Вам больше не придётся довольствоваться малым. Я положу к вашим ногам весь Париж!

* * *

Люди, ни разу не сталкивавшиеся с модельным бизнесом, полагают, что быть моделью легко и жизнь у див с подиума самая что ни на есть безоблачная. Вся работа состоит в том, чтобы пройти пару раз по ковру, демонстрируя то ли собственное тело, то ли наряды от известных дизайнеров, да принимать подарки и слушать восхищённые возгласы из толпы. Девочки, которые приходят к мадам Ролле, именно так и думают, однако школа жизни учит другому.
В первые же дни мне назначили специальный курс физических упражнений для укрепления мышц, хотя, на мой взгляд, я в этом совершенно не нуждалась, и определили список продуктов, которые ни в коем случае нельзя брать в рот. Прочитав его, я поняла, что умру от голода. Отныне мне предстояло питаться исключительно сырыми овощами, салатами и минеральной водой. Я, конечно, сделала вид, что согласилась, а сама подумала, что вряд ли смогу долго выдержать подобную "диету". Впрочем, поскольку я не собиралась засиживаться в Париже слишком долго, всё это меня не особенно смутило.
Занятия в школе моделей начинались рано утром и продолжались двенадцать часов ежедневно, кроме выходных. Каждый день мы изучали что-то новое. Были уроки пластики, танцев, этикета. Нас учили правильно ходить и дышать. Мы тренировались не падать с огромных каблуков-шпилек и красиво носить на голове мешочки с песком. Мы много времени проводили в спортивном зале и бассейне, изучали историю моды и листали популярные женские журналы... Всего и не перечислить.
Я быстро познакомилась с другими ученицами "Подиума", но поняла, что найти подругу не смогу. Большинство девушек приняли меня холодно и настороженно. Осмотрели меня с ног до головы, будто оценивая степень опасности, и произнесли стандартные приветственные фразы. Ни одна из них не подошла ближе, не заговорила, не попыталась сблизиться или чем-то помочь. Может быть, с другими новенькими они вели себя иначе, но я спиной чувствовала их неприязнь. Особенно выделялась среди всех Селин Прево. Она заканчивала обучение и была явным лидером в коллективе. Рассчитывала на престижную работу и считала себя лучше других. Остальные девушки преданно смотрели её в рот, потому что Селин была на хорошем счету у мадам Ролле и они надеялись с её помощью хоть на шаг приблизиться к звёздной вершине. Надо ли пояснять, что их надежды были тщетны, так как Селин не собиралась никому помогать?
Единственным человеком, с которым мне было легко общаться, и от которого можно было не ждать колкого слова в свой адрес, был Ник.

* * *

Когда мадмуазель Кац вошла в студию, она чуть не споткнулась о какой-то провод.
- Осторожнее там! - крикнул ей высокий мальчишеский голос. - Вы мне всю аппаратуру сломаете.
Студия была небольшой и уютной. Повсюду стояли разных размеров осветительные приборы, от которых по полу тянулись длинные толстые провода. В углу рядом с огромным шкафом для одежды, словно гигантский айсберг, расположился белый кожаный диван, на котором вперемешку лежали пояса, туфли и бижутерия. Прямо напротив двери - огромный каркас с натянутой на нём зелёной материей, такая же материя была расстелена и на полу.
На зелёном алый купальник кудрявой блондинки выделялся ярким пятном. Селин принимала одну соблазнительную позу за другой, на мгновения замирая, чтобы фотограф успел запечатлеть её, и улыбалась.
Элен встала в стороне, ожидая, когда закончится сеанс. Фотографом оказался молодой человек. Судя по причёске - ёжику ярко-жёлтых волос - ему вряд ли можно дать больше двадцати, хотя, конечно, он должен был быть несколько старше. У Моник Ролле работали исключительно профессионалы.
Фотограф бегал вокруг Селин, делал снимки и давал команды.
- Милая, а теперь ложись. Хорошо! Руку на бедро. Куда ты поставила ногу? Убери! Подними подбородок! Руки! Не забывай про руки!
Блондинка беспрекословно выполняла все прихоти желтоволосого, и Элен, не выдержав, прыснула. Паренёк был похож на цыплёнка - такой же тощий и беспокойный, а уверенная в себе Селин плясала под его дудку.
- Что смешного? - фотограф замер и обернулся к вошедшей. - Пришли, так стойте молча.
- Меня Моник прислала.
- А! Так значит, вы Элен! Очень приятно, - "цыплёнок" снял с шеи ремень фотокамеры с огромным объективом и протянул девушке руку. - Зовите меня Ник.
Рукопожатие затянулось. Девушка осторожно высвободила ладонь из цепкой хватки фотографа, а тот внезапно подмигнул.
- Это чтоб вы не думали, что я какой-то неправильной сексуальной ориентации. С этим делом у меня полный порядок. - Он поднял глаза к потолку. - А причёска моя - это протест против серых будней и выражение моей индивидуальности. Так что обращайте внимание! - он обернулся на Селин, взмахнул рукой и крикнул:
- На сегодня всё!
Элен улыбнулась. Если бы Ник не предупредил её, она бы действительно подумала, что за пределами работы фотограф интересуется вовсе не девушками. Высокий голос, нарочитое мальчишество и откровенно женоподобные жесты недвусмысленно намекали на то, что так вовремя опроверг Ник.
- Стилисты с вами хорошо поработали, - кивнул фотограф, - а вот платье на вас безобразное. Такую грудь грешно скрывать.
Он просеменил к шкафу, распахнул дверцы и начал вытаскивать оттуда наряды.
- Вот, это должно подойти! - сказал он, - переодевайтесь.
Селин подошла к Нику и демонстративно чмокнула его в щёку.
- Не увлекайся, зайчик. В "Подиуме" только одна модель, достойная твоей гениальной камеры. И она уже уходит отсюда.
Элен поморщилась. Селин снова демонстрировала ей свою неприязнь, а "цыплёнок", будто не замечая издёвки, кивнул головой и уставился на новенькую.
- Вы не могли бы отвернуться, - попросила девушка.
- Нет. Привыкайте к пылким взглядам. Вполне возможно, что вам придётся ходить по подиуму голышом.
"Как же, как же. Накануне этого знаменательного события я уеду в Израиль", - подумала Элен.
Мадмуазель Кац стянула платье, которое ей подобрал стилист, и надела полупрозрачную сорочку.
- Бюстгальтер снимите, - скомандовал Ник. Он хотел ещё что-то добавить, но передумал. - Я пока займусь камерой.
Фотограф отвернулся, Элен снисходительно улыбнулась и выполнила его просьбу. Профессионалу лучше знать. Покончив с переодеванием, она легла на зелёную материю и подпёрла голову рукой. Ник тотчас ожил, забегал вокруг, снимая то с одного ракурса, то с другого, и без умолку тараторил.
- Теперь, когда мы познакомились поближе, пора перейти на "ты". Ляг на бок, руку под голову. Так, хорошо! Скажи, ты раньше моделью не работала? Или у тебя просто талант?
- У меня просто талант.
- Это снимки для альбома, - пояснил Ник. - Их делают для всех новых моделей школы. Как только придёт запрос от какого-нибудь кутюрье или стилиста, мы предоставим им альбомы, и те счастливицы, что получились на снимках лучше других, начнут карьеру звезды. - Ник посмотрел на часы. - А теперь сядь на колени.
- И что, все так начинают?
- Не все. Иногда крутые дяди приходят лично, чтобы посмотреть на деле. Тогда мы устраиваем показ купальников.
- Понятно.
Дверь в студию распахнулась, и на пороге появилась Моник.
- Ник! Ты всех новеньких сфотографировал? Звонила секретарь Филиппа Крезо. Завтра им нужны альбомы.

* * *

Филипп Крезо был преуспевающим модельером. Пожалуй, ещё пара громких показов, и он выйдет на пик карьеры. Его коллекции продавались в лучших парижских магазинах, ему давали заказы актрисы и политики. Пусть не с самого верха, но достаточно, чтобы о нём говорили как о талантливом и удачливом модельере с отличным вкусом и безупречным чувством стиля.
Крезо был молод, холост и горяч. Итальянская кровь, которой в нём было три четверти, заставляла его сердце заходиться в бешеном ритме каждый раз при виде соблазнительной представительницы слабого пола. Рано пресытившись физическими удовольствиями и получив доступ к самым красивым женщинам Франции, Крезо выбирал себе спутниц особенно тщательно. Его больше не устраивали длинные ноги и пышная грудь, он хотел безупречной красоты и пламенной страсти. Женщина должна быть не покорной наложницей в серале шаха Филиппа, а королевой - сильной, властной, своенравной. Ни в коем случае она не должна быть его поклонницей. Безвольные куклы, позволяющие делать с собой всё что угодно, уже приелись. Но королеву для себя Филипп ещё не нашёл, и потому появлялся на показах своих коллекций и светских раутах каждый раз с новой партнёршей.
Благодаря череде удач, у кареглазого красавца появились немалые деньги. Он купил шикарную квартиру почти в самом центре столицы, наслаждаясь вечерами видом сверкающей огнями Эйфелевой башни.
Предстоящий показ новой коллекции должен был стать самым успешным за прошедшие годы, поэтому Крезо подошёл к его подготовке с особым рвением. Филиппу удалось соблазнить двух самых известных моделей Парижа - это обошлось в кругленькую сумму, но он не сомневался, что затраты окупятся сторицей. Громкие имена вкупе с ярким шоу, сценарий которого уже был готов, вознесут Филиппа Крезо на вершину Олимпа моды. Оставалось подобрать двум бриллиантам достойное обрамление - юных моделей из самых известных домов моды.
Крезо не стал мучиться выбором, а обратился сразу в два престижнейших заведения - школу моделей "Подиум" и агентство "Мод-Арт". Получив толстые альбомы с фотографиями, Филипп отпустил горничную и приготовился наслаждаться созерцанием юных красоток.
Налив в бокал мартини, он устроился в кресле и открыл подборку "Мод-Арт". С фотографий улыбались самые красивые девушки Парижа - изящные и хрупкие, уверенные в себе и вызывающие, роскошные и скромные они сменяли друг друга как в калейдоскопе. Некоторые снимки Крезо рассматривал дольше других, отмечая в ежедневнике имена и делая лишь ему понятные заметки. Отложив в сторону один альбом, он обратился к другому. Уровень фотографий "Подиума" был несколько выше, но модели ничем не отличались от тех, что он уже видел. Дойдя до середины, Филипп уже выбрал достаточное количество девушек, однако продолжил листать каталог из чистого упрямства. И вдруг...
Эта девушка вовсе не годилась в качестве обрамления. Она сама была достойна бриллиантовой оправы, даже больше - не всякому бриллианту было впору обрамлять её. С фотографии на него смотрела самая великолепная женщина в мире. Светловолосый ангел с горделивым королевским взглядом и точёной фигуркой. Поистине, Елена Прекрасная... А её имя... это что, совпадение? Филипп вздрогнул. Нечаянно выплеснув из бокала мартини, он воскликнул:
- Я нашёл её! Элен Кац, да ты сущая чертовка! Женщины не бывают такими потрясающими! Пусть я сгорю в аду, но ты должна стать моей!

* * *

Элен была несколько удивлена тем, что её, начинающую модель, только недавно поступившую в "Подиум", выбрали для показа. Не то чтобы такого не случалось в России, но здесь, за границей, это было немного неожиданно. Моник собрала девушек перед выходом на сцену и обратилась к ним с наставлением.
- Дамы! Через несколько минут для некоторых из вас откроется дорога на вершину горы. Филипп Крезо обратился к нашему агентству для того, чтобы выбрать модели для показа своей новой коллекции.
Девушки в одинаковых белых купальниках разместились на стульях в кабинете мадам Ролле и внимали каждому её слову. Строгая, волевая, непреклонная, иногда чересчур резкая, Моник была их пропуском в свет.
- По просьбе Крезо, мы предоставили фотографии, и он выбрал вас. Уверена, что Филипп обратился и к "Мод-Арт". Я очень рассчитываю, что вы покорите его сердце и ему не придёт в голову мысль тратить время на их жалкий курятник.
Кудрявая блондинка подняла руку.
- Мадам Ролле, позвольте задать вопрос.
- Да, Селин.
- Почему среди сфотографированных моделей оказалась новенькая?
Моник поджала губы.
- У тебя проблема, Селин? Тебя задевает, что она получила шанс сразу, как только её включили в альбом, в то время как ты считаешься самой "старой" моей ученицей?
Селин покраснела от злости и бросила уничижающий взгляд в сторону Элен Кац. Та пожала плечами и отвернулась.
- Дорогая моя, - Моник продолжала жёстко и отрывисто. - Школа даёт одинаковые шансы всем подопечным. Эта новенькая умеет почти всё то, что умеешь ты, и то, что мадмуазель Кац оказалась эффектнее и талантливее тебя, не её вина, а её счастье. Итак, дамы, - голос Ролле смягчился, - вперёд! И пусть Крезо проглотит свой итальянский язык от восхищения нами.
Модели встали и потянулись к выходу. До начала показа оставалась пара минут. Элен задержалась, чтобы поговорить с Моник, но Селин схватила её за руку и больно сжала.
- Если тебя однажды похвалили, не думай, что можешь приставать к ней с глупыми вопросами. Лучше приведи себя в порядок, неряха!
Элен выдернула руку.
- Селин, уймись! Я не претендую на твою симпатию, но, пожалуйста, ради своего же блага, не приставай ко мне.
- Это угроза?
Мадмуазель Кац молча отвернулась. Чем-чем, а угрозами она никогда в жизни не занималась. Элен покинула кабинет хозяйки школы и направилась к кулисам. Её выход был последним.

* * *

Филипп Крезо нарядился на показ, будто на свидание. Он всегда следил за собой, но сегодня был особенный день, сегодня он встречался со своей королевой. Строгий чёрный костюм, туфли из кожи крокодила, тонкий аромат туалетной воды, тщательно уложенные волосы... Филипп рассчитывал произвести хорошее впечатление.
Надменная и ничуть не уступающая ему в элегантности костюма Моник Ролле проводила модельера в зал для показа и села рядом.
Филипп с нетерпением уставился на ширму, откуда должны были появиться девушки в купальниках, и поправил бриллиантовую заколку на галстуке.
- Мсье Крезо, - полушёпотом сказала Моник, - я надеюсь, вы найдёте то, что ищите.
- О! Я тоже на это надеюсь, - Филипп вкладывал в эти слова особый смысл, который мадам Ролле знать было вовсе не обязательно. - А я смогу поговорить с девушками?
- Конечно. Сразу после показа.
- Отлично.
Под потолком заиграла музыка, свет сбавил яркость, и на сцене появилась кудрявая блондинка.
- Селин Прево, - пояснила Моник. - Самая перспективная и опытная модель "Подиума".
Крезо небрежно кивнул, наблюдая за тем, как девушка идёт по сцене. Она была очень красива, но Филипп ждал появления своей королевы. Сделав пометку в ежедневнике, он удовлетворённо окинул взглядом стройные ноги и упругие ягодицы Селин. Тем временем на сцене появилась другая модель.
Филипп также сделал пометку, но на девушку уже не смотрел. Первое и единственное, на что он обращал внимание - лицо. Теперь он знал, как выглядит его королева, и ждал её появления, точно ребёнок похода в цирк.
Моник что-то говорила ему, но Крезо даже не слушал, имена моделей пролетали мимо его сознания, не оседая в голове. И вот, под самый конец показа, когда он почти отчаялся, вышла Она. Филипп напрягся, будто хищник, готовый к прыжку, и замер.
Элен Кац прошла по сцене, бросив на него лишь один взгляд, но от этого взгляда Крезо чуть не задохнулся. О, чертовщина... Да, это была она - женщина его мечты.
Не отрываясь от созерцания ангела со взглядом чертёнка, он наклонился к мадам Ролле:
- Моник, я могу поговорить с этой девушкой?
Хозяйка "Подиума" кивнула и поманила королеву спуститься со ступенек и подойти ближе.
Крезо сглотнул. Мадам Ролле поднялась с кресла.
- Если не возражаете, я вас оставлю.
Филиппу было это только на руку. Он дождался, пока мадам скроется за дверью, вскочил с кресла и рухнул перед Элен на колени.
- Мадмуазель Кац! Я влюблён в вас с той самой минуты, как увидел ваши фотоснимки! Будьте моей королевой! Будьте моей подругой! Нет, что я говорю, будьте моей женой!
Девушка на мгновение оцепенела от удивления, а затем отступила на шаг и скрестила руки на груди. Модельер умоляюще воздел руки.
- Элен! Перед вами самый счастливый человек на планете, ибо мне позволено видеть тебя и говорить с тобой!
Филипп перешёл на "ты" и даже не заметил этого, он практически ничего не соображал, единственной целью его существования было не дать королеве из его снов исчезнуть.
- Мсье Крезо, - в голосе Элен был лёд. - Прошу вас, встаньте.
- Ни за что! Я готов лежать у твоих ног, целовать твои пальцы и ...
- Мсье Крезо, - Элен повысила голос.
- Умоляю! Давай хотя бы поужинаем вместе!
Мадмуазель Кац внезапно рассмеялась.
- Посмотрите на себя со стороны! Взрослый мужчина, а ведёте себя, словно школьник. Вы видели меня меньше минуты, а уже признаётесь в любви! Что вы обо мне знаете, кроме моей внешности? Внешность может быть обманчива, дорогой маэстро!
- Я ничего не могу поделать с собой! Я не смогу жить без тебя! И молю о свидании! - Филипп не мог противиться чарам этой женщины, он протянул к ней руки. - Я отдам тебе всё золото, ты будешь лучшей моделью на моём показе, королевой моей жизни и моих денег!
- Мне не нужна ни ваша жизнь, ни ваши деньги.
- Элен! Я схожу с ума! Я готов сделать всё, что ты только пожелаешь! Говори, что тебе угодно? Море? Я подарю любое, выбирай! Любой остров, любую гору!
Девушка снова засмеялась и подала модельеру руку.
- Поднимайтесь, вас может кто-нибудь увидеть.
- Мне всё равно. - Крезо приник губами к тонким пальцам королевы и начал покрывать их поцелуями. - Что ты хочешь за один ужин со мной - остров, море, океан?
- Море? Остров? Да что я буду с ними делать? - рассмеялась мадмуазель Кац и мягко отняла руку. - Я хочу... французский паспорт! Да, именно так! Я ведь всего лишь туристка! Хочу быть французской гражданкой! Вот так, господин Крезо! Не иммигранткой с гражданством через пять лет, а француженкой завтра! Вот тогда и поговорим. А сейчас прощайте, я должна вернуться к мадам Ролле!
Крезо застонал.
- Хоть китайский! Я приду за тобой, моя королева!
Едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, девушка поднялась на сцену и скрылась за занавесом.
Филипп проводил Элен пылающим взглядом. На минуту задумался. Наконец, поднялся с колен и вытащил из кармана мобильный телефон.
- Поль? Мне срочно нужно оформить один документ. Это очень трудно, возможно, даже связано с нарушением закона, но это для меня вопрос жизни. Поможешь?

* * *

Признаться, когда я впервые увидела Филиппа Крезо, он мне не понравился. Не знаю, как это объяснить. Вроде и на лицо он вполне симпатичный, и фигура у него спортивная, и чувствуется, что этот мужчина следит за собой, но что-то в нём было не то. Только после того, как он упал передо мной на колени, я догадалась, в чём причина моей антипатии.
Я всегда считала, что люди делятся на две категории - те, кому в любви нужен "ребёнок", чтобы доминировать над ним, ухаживать, следить и воспитывать, и те, кому в любви нужен "взрослый", чтобы самому оказаться на месте "ребёнка". Себя я относила ко второму типу. Мне однозначно не нужен "мужчина-ребёнок", или "мужчина-тряпка", что, по-моему, одно и то же. Я искала сильного и уверенного в себе человека, способного защитить меня и взять инициативу в свои руки. Естественно, "ребёнком" я не собиралась становиться, но в жизни мне приходилось принимать столько решений, что я с удовольствием переложила бы какую-то их часть на мужские плечи.
Так вот, едва Крезо рухнул передо мной на колени и начал речь о "королеве его снов", я тотчас поняла, что передо мной "мужчина-ребёнок" - тип людей, который я не то чтобы презирала, нет, скорее жалела, и в который однозначно не могла влюбиться. Может, я догадалась об этом сразу, как только увидела Филиппа, а может, где-то в глубине души я чувствовала, что этот человек доставит мне неприятности, но факт остаётся фактом - к концу нашей первой встречи Крезо мне не нравился.
Он ползал передо мной, а я, к своему стыду, не могла ничего поделать. Ни прикрикнуть на него, ни посочувствовать. Мне было смешно. Со сцены он казался сильным и уверенным, почти надменным, а как только мы остались наедине, оказался покорным и униженным, хотя и очень настойчивым.
Про паспорт я, конечно, ляпнула просто так. Не подумав. Это было первое, что пришло мне в голову, в сущности, дурацкая мысль. Хотя - почему дурацкая? Не остров же было просить. И просто так отшивать Крезо не хотелось, вдруг это привело бы к неприятностям для нашей школы.
Я была уверена, что эту просьбу Филипп Крезо выполнить не сможет, ведь для этого потребовалось бы изменить законы Франции, но это стало бы отличным поводом отшить его, не отказывая открыто. Теперь каждый раз, когда он пристанет ко мне со своим бредом про королеву и остров с океаном, я смогу ткнуть его носом в неисполненное обещание.
Когда я ушла за сцену, оказалось, что за нами наблюдало несколько пар глаз, в числе которых были и глаза Селин. Она тут же устроила истерику, обвинив меня в том, что я соблазнила Филиппа, чтобы выбиться в люди. К сожалению, мадмуазель Прево поддержали и другие девушки. Открыто своё недовольство высказали не все, но по их глазам и выражению лиц я поняла что они обо мне думают. Не буду лгать, всё это было неприятно, но не смертельно. Уж очень походило на зависть.
В тот же вечер я наткнулась в одном из модных журналов на статью о Филиппе Крезо. Автор статьи явно не любил этого француза итальянского происхождения. Сквозь восторженные отзывы о блестящем таланте модельера тонкой нитью была протянута идея богатых покровителей, а между строчек о блестящих во всех смыслах спутницах его жизни читалось старое русское слово "бабник". Были в статье и фотографии Крезо - на вечеринке в обнимку с рыжей женщиной, готовой выпрыгнуть из своего платья по одному лишь взгляду красавчика и на показе, когда фотограф крупным планом взял его руку, спустившуюся много ниже талии партнёрши. Признаться, в голове моей промелькнула мысль, что первое впечатление обманчиво, но я махнула на неё рукой и забыла о Филиппе на два дня.
Моник получила подтверждение - мсье Крезо приглашает принять участие в своём показе всех девушек, которых выбрал изначально, а это значит, что "Подиум" в очередной раз обошёл "Мод-Арт". Газетчики сделают из этого шумиху, девушки получат шанс, мадам Ролле купит новый автомобиль, и только мне было не по себе. Филипп упомянул моё имя, и Селин вновь завела разговор о том, будто я соблазнила кареглазого брюнета. Я старалась сдержать злость и не обращать на сплетницу внимания, но то, что случилось спустя сорок восемь часов, заставило меня подумать, что Крезо действительно влюблён не на шутку.

* * *

Филипп улыбался. Сегодня был его день. Поль не подкачал и в рекордные сроки сумел оформить французский паспорт для мадмуазель Кац. Теперь Элен никуда от него не денется.
Крезо потушил свет и подошёл к окну своёй квартиры. Эйфелева башня ещё не светилась, но Филипп не собирался любоваться видами, в его правой рукаве была маленькая коричневая книжечка, открывающая неведомые горизонты наслаждений, а в левой - телефон. Завтра в это же время новоиспечённая француженка будет стонать от наслаждения в его постели.
Мсье Крезо набрал номер мадам Ролле.
- Я могу поговорить с Элен Кац?
Моник без сомнения догадалась о его чувствах к Элен, но Филиппу было всё равно, сейчас он ощущал в себе огромную силу, мог совершить любое чудо, был практически богом.
- Алло. Мсье Крезо?
Филипп закрыл глаза, представив, как его королева недоумённо смотрит в пол, пытаясь угадать причину звонка, и улыбнулся.
- Я сделал паспорт, моя королева, - произнёс он. - Ты сдержишь своё обещание?
- То есть вы, месье, добились для меня статуса иммигрантки? Я вам очень признательна, хотя просила не совсем об этом. Тем не менее, благодарю вас.
- Нет, Элен. Начиная со вчерашнего дня, ты гражданка Франции. В порядке исключения тебе уже дали паспорт.
Крезо почти физически ощущал напряжение на противоположном конце провода. Разумеется, Элен не ожидала, что он справится с заданием, да ещё и так быстро. Этой птичке придётся принять его приглашение, а уж он-то постарается её не разочаровать.
- Что же, месье Крезо, - после некоторой паузы произнесла девушка, - если вы сдержали своё обещание, то и я сдержу своё. Но...
- Что за "но"?
- Нет, ничего. - Молодой человек услышал, как Элен вздохнула. Совсем не радостно.
- Отлично. Будь готова завтра. Я заеду за тобой в восемь.
Он повесил трубку и посмотрел в окно. Башня взорвалась сотней тысяч огней, будто давая сигнал: "Всё будет хорошо. Всё будет".

* * *

Он заехал за мной ровно в восемь, как и обещал. Одетый с иголочки, свежий, надушенный, с огромным букетом орхидей.
Признаюсь, я ждала этого свидания, испытывая сложные чувства. У меня не оставалось сомнений насчёт намерений Крезо. Филипп хотел получить моё тело и, если не обманывает, сделал для этого невозможное - оформил для Элен Кац французское гражданство. Отчасти, я сама была виновата во всём - надо было попросить в подарок Красное море....
Повернуть время вспять невозможно, а не выполнить обещание я не могла. Поэтому выбрала самое скромное из своих платьев, отказалась от украшений и даже не стала пользоваться косметикой. Нет, я не надеялась, что мой вид заставит Крезо отказаться от своих намерений, просто настроение было отвратительное, да и для кого мне было наряжаться? На кого производить впечатление? На Крезо, который и так до одури хочет уложить меня в постель? Или на саму себя, чтобы перестать выглядеть в собственных глазах полной дурой?
Я поставила цветы в воду, и мы спустилась к машине.
Филипп был предупредителен. Если б не предстоящее... я наверняка провела бы вечер с удовольствием. Но над головой моей витали большие виртуальные часы, отсчитывающие минуты до неизбежного. Крезо пытался шутить, пока вёз меня в ресторан, и, к моему величайшему удивлению, ни разу до меня не дотронулся, только подал руку, когда помогал выйти из автомобиля.
Признаюсь, вкус у итальянца был неплохой. Ресторан, куда он привёз меня, оказался очень уютным. Негромко играла музыка, вежливые официанты уже приготовили для нас столик, отделённый от остального зала занавеской, составленной из длинных стеклянных бус, которые отбрасывали блики отражённого света, словно капли дождя.
Как только мы сделали заказ, я поняла, что настал тот самый неприятный момент. Нужно было поговорить с Крезо до того, как он сделает первый шаг. Филипп достал из нагрудного кармана тонкую книжицу - мой новый паспорт.
- Да... спасибо, Филипп. Я вам очень признательна.
Я взяла документ и положила его в сумку, даже не раскрыв. Крезо удивлённо посмотрел на меня. Он, конечно, ожидал бурных восторгов и благодарностей... Что ж...
- Простите, Филипп... я помню своё обещание. Понимаю, вам было очень трудно раздобыть паспорт. И, раз уж я обещала, то выполню. Только, простите, не могу обещать вам пылкости в постели. Потому что, как бы вы ни были могущественны и богаты, я не люблю вас. Честное слово, буду стараться доставить вам удовольствие, но... в общем, не обращайте внимания на мои слова, я сделаю всё, что смогу.
Я отвернулась и чуть не расплакалась прямо в ресторане. Впервые в жизни мне приходилось говорить мужчине подобные слова.... давать подобные обещания...
Крезо почему-то молчал. Официант принёс заказ и удалился, и только после того, как стеклянные бусины занавеса перестали колыхаться, Филипп серьёзно посмотрел на меня и тихо сказал:
- Всё в порядке, Элен. Вы ничего мне не должны. Вы ведь обещали мне составить компанию на ужин - вы выполнили своё обещание. Буду рад, если эта маленькая книжечка окажется вам полезна. Очень приятно, что самая прекрасная женщина в мире станет отныне моей соотечественницей. А теперь, если я вам не очень противен, просто прошу вас побыть со мной немного. Вот и всё.
Я не могла поверить своим ушам. Мальчишка-повеса, ловелас, донжуан внезапно оказался великодушным и благородным. Поистине, то самое чудовище из сказки "Аленький цветочек", которую маленькая Лена очень любила в детстве.
Я с облегчением вздохнула и снова чуть не заплакала.
- Конечно... вы мне не противны... отнюдь нет...
И тут я поняла, что сейчас слёзы выдадут меня. Я выскочила из-за стола и скрылась за дверью дамской комнаты. Немного успокоившись, вернулась за столик.
- Простите, Филипп. С удовольствием побуду с вами. Вот только - я оглядела свой серый наряд, - мне жаль, что на мне неподходящее платье!
Филипп не удержался - поднявшись из-за стола, он расцеловал мои руки. Затем, спохватившись, робко посмотрел в глаза, словно опасаясь, не рассердилась ли королева. Но я вовсе не собиралась сердиться на принца, явившегося из облика чудовища.
- Ну, что вы, Филипп, в самом деле! - улыбнулась я. - Давайте просто поболтаем! Расскажите мне немного о себе - всё, что хотите!
Я положила ладонь на его руку и слегка сжала. Мне хотелось немного ободрить Крезо и, может быть, ещё раз извиниться.
Мы весело провели время. Филипп много шутил, рассказывал забавные истории из своей жизни и не сводил с меня восхищённого взгляда. Мне было приятно его внимание. Я подумала, что, возможно, ошиблась, определив его в группу "мужчина-ребёнок". Уверенный, но вместе с тем невообразимо нежный, он явно принадлежал к другой группе. Просто он выбрал не лучший способ знакомства. Бывает.
От выпитого вина закружилась голова. Филипп отвёз меня домой. И снова удивил, даже не попытавшись поцеловаться на прощание. Галантно склонившись, они прижал мою руку к губам и так на меня посмотрел, что я не выдержала и сама поцеловала его. В щёку. Хотя лишившееся контроля тело требовало другого, отнюдь не дружеского поцелуя.
Крезо отступил на шаг назад, приложил ладонь к груди и произнёс:
- Я люблю тебя, Элен.
Должна сказать, что слова эти и тон, которым они были произнесены, потрясли меня до глубины души. Думаю, в тот момент я и потеряла голову. Мне вдруг захотелось крикнуть ему: не уходи!
Поднявшись в свою квартиру, я долго лежала без сна, всматриваясь в темноту, и улыбалась.

* * *

Крезо вышел на балкон своей квартиры и посмотрел на спящий Париж. Высоко в небе светились мелкие точки звёзд, внизу - фонари и окна домов. Чуть слева, занимая полнеба, возвышалось металлическое творение архитектора Эйфеля. Филипп шутливо погрозил башне пальцем.
- А ты, оказывается, обманщица! - громко сказал он. - Всё получилось совсем не так, как я думал, но это даже хорошо. Это великолепно, чёрт возьми! Подумать только! Хотя и началось довольно печально - по моей вине. Я ожидал королеву, которая с благосклонной улыбкой вручила бы мне приз любви, а вместо этого вдруг увидел пленницу в оковах. Она будто поднималась на эшафот, чтобы принять смерть от руки победоносного врага... моей руки. Но даже в тот момент, глядя в глаза мне, своему палачу, она осталась королевой. И слёзы сверкали на её длинных изогнутых ресницах, словно диковинные бриллианты... Какое счастье, что у меня хватило рассудка опустить перед ней карающий меч... Если бы я взял королеву вопреки её чувству, никогда бы себе потом не простил. Подловить королеву на опрометчивом обещании - это была бы такая низость... О, чёрт! Неужели мне посчастливилось повстречать настоящее чудо?! Да... похоже на то...
Звёзды холодно мигали, словно пытались согреться, а Крезо будто не замечал прохладного ветра. Он мечтательно смотрел куда-то вдаль и вспоминал прошедший вечер. Его мозг навсегда запечатлел каждый жест, каждый взгляд, каждую улыбку королевы.
- Вот оно, настоящее счастье! - прошептал Филипп. - Я никогда от неё не отступлюсь. Даже если мне придётся умереть рядом с ней, я буду самым счастливым человеком на земле и ни на миг не пожалею о прожитом!
Крезо вздрогнул, когда с неба упала первая капля, и вернулся в квартиру. Ночной дождь запомнил его слова, а когда пришёл в следующий раз, газеты пестрели заголовками об убийстве талантливого модельера.

* * *

Вы помните, я говорила о своём первом, не слишком хорошем впечатлении от Парижа и о том, что оно претерпело некоторые изменения? Теперь пришло время объяснить, почему это случилось.
После того вечера в ресторане, я не видела Филиппа два дня. За это время в голове моей успели поселиться самые невесёлые мысли. Сначала я думала, что он отказался от идеи завоевать свою королеву, и, надо сказать, это меня несколько расстроило. Потом я списала всё на его занятость перед показом, затем на забывчивость, а под конец стала думать, что с Крезо могло случиться что-то страшное.
И вот, вечером второго дня я возвращалась домой. Дверь в квартиру оказалась открытой. Я замерла, прислушиваясь к звукам, а скорее к тинь-йон, но ничего не услышала, не ощутила. Осторожно протиснувшись в дверь, я взяла стоящий у двери зонт-трость, подтянула повыше юбку, чтобы не мешала движениям, и на цыпочках отправилась в комнату.
Филипп сидел в кресле, а перед ним на полу морем лежали розы. Миллион алых роз, как пела Пугачёва...
Я открыла рот и выронила зонт. Крезо улыбнулся, посмотрел на мои ноги, и я стыдливо одёрнула подол.
- Я ждал тебя, о моя королева, - сказал итальянец.
В тот день мы долго гуляли по городу, смеялись, болтали обо всём на свете и впервые поцеловались.
Если вы никогда не были во Франции, последуйте моему совету - отправляйтесь туда только с человеком, которого любите, тогда Париж покажется вам не кичливым донжуаном, а милым старичком, под молчаливое одобрение которого у любого фонтана можно будет присесть на скамеечку и долго целоваться.
Наш роман с Филиппом был чудесен. Мне казалось, что я ничуть не влюблена в итальянца, но страсть полностью поглотила меня, я с головой окунулась в этот водоворот и радовалась каждому мгновению. Днём у меня и Крезо были дела, но вечер и ночь полностью принадлежали нам. Мы бродили по набережной Сены, освещённой сотней фонарей, ужинали в самых лучших ресторанах, любовались ночной иллюминацией улиц и избегали людных мест, когда хотелось остановиться, чтобы в очередной раз выразить друг другу то, что словами выразить нельзя.
Это было похоже на сумасшествие. Может, во всём виновата итальянская кровь Филиппа, может, запах французского багета, а может, сама атмосфера города, в каждом камне которого отпечаталась страсть минувших поколений, но я полюбила Париж всей душой. Даже днём, шагая по булыжным мостовым, я ощущала удовлетворение и наслаждалась жизнью.
Между тем подготовка к показу новой коллекции Крезо шла полным ходом. Мы с девушками отрепетировали каждый жест, каждый поворот головы, научились не реагировать на то и дело взрывающиеся фейерверком искр края подиума и привыкли к присутствию на репетициях живого оркестра. Музыканты сверлили нас такими взглядами, что первое время кто-то из девушек нет-нет, да сбивался с ритма или начинал смеяться. Селин Прево примирилась с моим присутствием и не доставляла хлопот, к тому же предусмотрительный Филипп сделал так, чтобы мы с ней пересекались как можно реже.

* * *

За день до представления девушек привезли в специально снятый павильон, где должны были произойти главные события в жизни Филиппа. Подиум был установлен, дорожки расстелены, техники занимались последними приготовлениями к шоу.
Крезо представлял "греческую коллекцию". Макеты античных колонн, портиков, арок заполняли зал. Там и здесь вспыхивало пламя, по замыслу дизайнера, символизировавшее "греческий огонь". На самом деле, при ближнем рассмотрении "пламя" оказалось искусной имитацией - вмонтированные в подиум лампочки освещали шёлковые ленты, колыхавшиеся от порывов воздуха работающих вентиляторов. Создавалось полное ощущение открытого огня.
Будучи под впечатлением от встречи с Филиппом и поглощённая своими мыслями, Элен не присматривалась к платью, а потому, когда ассистентки причесали её и одели, девушка подошла к зеркалу и, едва взглянув на себя, замерла от потрясения. У Элен никогда не было комплексов по поводу внешности, она не сомневалась, что на любом конкурсе красоты могла бы занять высокое место, но сейчас она поняла, что знала о себе далеко не всё.
Из зеркала на неё смотрела совершенно фантастическая девушка. Именно фантастическая, потому что в действительности таких не бывает. Короткая золотистая туника аккуратно обтягивала её формы, оставляя открытыми ноги почти до верха бедра. Талия изящно перехвачена широким поясом. Верх туники был открыт, оставляя деликатный декольте, и окаймлён прозрачными фламандскими кружевами. Расширяющиеся рукава спускались чуть ниже локтей. На ногах у незнакомки с лицом Элен Кац были изящные золотистые босоножки в стиле древнегреческих сандалий, на высоких каблуках. Верх босоножек был выполнен из множества тонких ремешков, покрытых блестящими камушками. Вероятно, это были самоцветы или стразы, но смотрелись они не хуже драгоценных. В довершение всего, горделивую шею красавицы обвивало широкое золотое колье с вкраплениями бриллиантов, точно такое же, как браслеты на её запястьях.
Ошеломлённая этим внезапным зрелищем, Элен сделала шаг назад, невольно качнула головой, и тотчас волосы незнакомки в зеркале, собранные в "конский хвост", рассыпались по верху туники и кружевам, будто проливая золотой дождь...
Девушка растерянно оглянулась и увидела Селин. Та была в серебристой тунике и таких же босоножках, но рассматривать подробности её одеяния у Элен не было сил. Разве что впервые за время злополучного знакомства с мадмуазель Прево она ощутила зависть... всего лишь на несколько секунд, до того момента, когда снова взглянула в зеркало.
Теперь Элен поняла, почему Филипп возлагал такие большие надежды на этот показ. Воистину, Крезо был необычайно талантлив. Нет, он был гениален! И уж если мужчина способен проникнуть в глубину женственности, создать и оценить такую красоту... Девушка улыбнулась, видя, как Афродита в зеркале покраснела.
На репетиции Филипп не присутствовал, вместо него с ненужными советами к девушкам приставал Ник.
- Не волнуйся, цыплёночек, - улыбнулась Селин. - Это не твоя коллекция, почему ты так разволновался?
Фотограф покраснел.
- Я же за вас, дурочек, волнуюсь! От того, как вы пройдёте по этой дорожке, зависит ваша судьба.
- Всё будет хорошо, - Селин чмокнула Ника в щёку, оставив ярко-алый след помады. - Те, кому положено, будут замечены, а кому на сцене появляться слишком рано, дальше "Подиума" не уйдут.
Это был камень в огород Элен. Девушка вздохнула. Ей совсем не хотелось портить себе настроение ссорой. Она демонстративно отвернулась и отошла к окну.
- Не переживай, милая, - Ник подошёл к Элен и встал рядом. - Она всегда такая невыносимая.
- Я не переживаю, Ник. Ты не выйдешь в зал?
- Я лучше посмотрю на шоу из-за кулис. Среди зрителей я буду завтра. Слушай, я не схожу с ума? Вот эти девушки вокруг - ученицы нашего Подиума, а не богини с Олимпа? И ты тоже?
Зазвучала негромкая мелодия "Сертаки", началась репетиция. Элен дождалась своей очереди и ступила на подиум. Края сцены внезапно брызнули фейерверком, на мгновение ослепив девушку, и погасли. Элен покачнулась, у неё неожиданно закружилась голова. В ноздри ударил запах горелого, и, сделав несколько шагов, девушка упала и потеряла сознание.
- Элен, милая, с тобой всё в порядке?
Девушка открыла глаза и увидела лицо фотографа.
- Что случилось?
- Ты упала в обморок. - Ник участливо посмотрел в глаза Элен и помог ей подняться.
Перед занавесом уже столпился народ. Девушки с любопытством смотрели на мадмуазель Кац.
- Я бы подумала, что ты беременна, - довольно ухмыльнулась Селин. - Если это так, то скоро у тебя вырастет живот. Так что мой тебе добрый совет - если хочешь сделать карьеру модели, избавься от ребёнка.
- Заткнись, Селин, - внезапно вспыхнул Ник. - Не видишь, ей плохо. Конечно! Посмотреть, как вы питаетесь, то вообще удивительно, что на ногах до сих пор стоите. Идите, - прикрикнул он на девушек, - представление закончено!
Модели вернулись в гардеробную, а Ник неожиданно предложил:
- Давай, я отвезу тебя к врачу. Может, что-то действительно серьёзное.
Элен покачала головой. Сначала она сама хотела проверить, не оказались ли слова Селин пророческими.
Ник понял всё без слов.
- Я подожду тебя, - шепнул он. - И прикрою, пока ты будешь в аптеке.

* * *

Элен вышла из туалета слегка ошарашенная. Купленное в аптеке средство сработало. Полоска на тестере поменяла цвет, однозначно показывая - у мадмуазель Кац будет ребёнок. Теперь жизнь изменится. Ей придётся пересмотреть планы на будущее и найти ответы на кучу вопросов. Разумеется, речи не могло быть о том, чтобы избавиться от ребёнка Филиппа. Но, во-первых, надо решить, хочет ли она, чтобы Филипп принимал участие в воспитании малыша. Конечно, хочет. Что за вопрос?! Во-вторых, ей, наверное, придётся выйти за него замуж. Конечно, Крезо сделает предложение, и они поженятся. А где будут жить? В Париже? Пока тут неплохо, но как знать, не доберётся ли сюда Виктор Иванович? Ведь парижский вариант задумывался именно для его отвлечения. Может, не стоит отказываться от Израиля? Но как уговорить Крезо уехать? Париж - его жизнь, его карьера, его работа, его будущее. А в Израиле, если верить слухам, перспектив у него никаких.
Ник ждал Элен перед дверью. По её лицу фотограф понял всё.
- Деточка, - он пытался сдержать улыбку, но это плохо удалось. - Неужели через девять месяцев на свет появится маленькая красавица? Или красавец? Дрожи, земля!
Елена рассмеялась и уткнулась лицом в худую грудь фотографа.
- Не говори никому, пожалуйста.
- Клянусь! А отец ребёнка? - Ник погладил девушку по голове. - Это Крезо? Правильно?
- Да. А ты как догадался? Что, наши отношения так заметны? Я скажу ему после показа.
Молодой человек покачал головой.
- Значит, для тебя карьера модели закончена? Или ты хочешь...
- Конечно, я оставлю ребёнка! - Элен сердито посмотрела на растерявшегося фотографа. - Но всё-таки я выступлю на шоу Филиппа и...
Голова у Элен вновь закружилась, но девушка удержалась на ногах.
- Ник, ты мой самый лучший друг! Отвези меня домой, пожалуйста! - попросила она. - Похоже, на сегодня для меня репетиция закончена.
Фотограф кивнул.
- Не только отвезу домой, но и уложу в постель, - Ник смутился, что его слова могут быть восприняты как намёк, и добавил:
- Ты должна отдохнуть.
- Только бы завтра всё было хорошо.
- Может, не стоит тебе выступать? Я найду другую девушку. В "Подиуме" любая захочет оказаться на твоём месте.
Элен отрицательно покачала головой.
- У Селин появится очередной повод для подозрений, да и не хочется мне Филиппа подводить. Сейчас мне просто надо выспаться. Завтра предстоит сложный день и бессонная ночь.
Элен и не подозревала, что её слова окажутся вещими. Следующая ночь действительно будет бессонной, но поводом для этого послужит отнюдь не вечеринка.

* * *

За кулисами царил кавардак. До начала показа оставалось чуть больше десяти минут, а в последний момент, как это бывает, выяснилось, что у одного платья оторвалась пуговица, у другого помялся подол, и всё пришло в движение. Суетились костюмеры, гримёры, модели, сам Филипп Крезо сновал туда-сюда с бокалом мартини и пытался помочь. Но толку от него было мало.
Элен смотрела, как Филипп носится по комнате, и невольно улыбалась. Хорошо, что она решила отложить признание на вечер после шоу. Сейчас у Крезо и без её новости был целый ворох проблем. Модельер нервничал и чуть не опрокинул мартини на тунику Селин. Та нахмурилась и вежливо попросила Филиппа покинуть гримёрную.
Элен уже была готова. Она надела вчерашнее платье и выглянула в зал, откуда доносился приглушённый гул. Гости вполголоса обсуждали предстоящее мероприятие и делали прогнозы. Публика была самая претенциозная. Весь высший свет Парижа собрался в зале. Нескольких человек Элен узнала - видела их по телевидению и в журналах. Ещё двоих знала лично - Моник Ролле сидела рядом с соперником - тонкогубым Жаном Невер, директором "Мод-Арт". "Ага, - злорадно припомнила Элен, - это тот господин, который отказал мне в приёме на работу, как раз за день до того, как я увидела объявление "Подиума".
То и дело зал освещался белым светом фотовспышек. Мадам Ролле с удовольствием улыбалась журналистам, всем своим видом показывая скромность и торжество. Её модели были вне конкуренции. Жан Невер не отставал от Моник, но его улыбка показалась Элен не торжествующей, а зловещей.
Под потолком зазвучала музыка. Это было сигналом к началу показа. Девушка юркнула в гримёрку, проверила макияж и замерла в ожидании своего выхода. На сердце почему-то было тяжело. Возможно, сказывалось волнение. Или это даёт о себе знать новое состояние организма?
За кулисами двигалась живая очередь. Модели выходили на подиум, из зала доносились неумолкающие аплодисменты. Наконец, настал черёд Элен. Она ступила на ковровую дорожку и двинулась вперёд. Несколько секунд царила гробовая тишина, а затем отовсюду раздался дружный стон восхищения. Засверкали фотовспышки, сцена, как и на генеральной репетиции, взорвалась фейерверком. Элен мысленно улыбнулась - всё хорошо, её не тошнит, и голова не кружится, вот только почему-то снова пахнет гарью. Это не похоже на запах фейерверка, от которого у неё вчера закружилась голова. Где-то что-то горело.
Девушка дошла до конца дорожки, на миг замерла, повернулась вокруг своей оси, оглянулась в зал и направилась к занавесу. В зале раздались аплодисменты. Внезапно тинь-йон громко взвизгнул. Элен резко остановилась, словно вкопанная, и тут на её глазах огромная декорация, изображающая дорическую колонну, покачнулась и рухнула прямо на подиум. С изнанки картонный муляж уже вовсю горел. Пламя мгновенно перекинулось на ковёр, вспыхнули скатерти на ближайших к сцене столиках, за которыми сидели критики. В зале завизжали, началась паника.
Элен спрыгнула со сцены, расстегнула и сбросила великолепные, но неудобные сейчас босоножки на высокой шпильке и рванула к кулисам. Оттуда уже валил дым. Система пожаротушения почему-то не сработала, пламя разгоралось. Люди кричали, толкались, забыв о правилах приличия и о нарядных туалетах. Дамы визжали, помещение постепенно наполнялось дымом. Дышать становилось трудно.
Какой-то фотограф пытался сделать сенсационную фотографию парня, который закашлялся от дыма и упал на пол. Элен узнала Ника, подскочила к нему. Рванув подол, она оторвала от туники большой кусок и поискала глазами какую-нибудь жидкость. На столике остался недопитый бокал. Не задумываясь, Элен выплеснула жидкость на тряпку и прижала к лицу друга.
- Обопрись на меня, - крикнула она и попыталась приподнять Ника за руки.
Тот оказался удивительно лёгким, к тому же сам смог подняться. Шатаясь, Элен довела его до выхода, где образовалась давка - народ пытался покинуть здание.
- Сможешь сам выйти? - спросила девушка Ника.
- Смогу. Элен! - Ник снова закашлялся. - Ты спасла мне жизнь.
Девушка обняла фотографа и легонько поцеловала.
- Это было нетрудно. Я колдунья, отвожу опасность и от себя, и от друзей. Не лезь в эту кашу, подожди, пока толпа рассосётся.
- Ты точно колдунья, смотри, попадёшься инквизиции. А сейчас ты куда?
- Хочу убедиться, что с девушками всё в порядке.
- С девушками? И только?
Элен вздрогнула.
- Филипп остался за кулисами. Он должен был выйти в самом конце, чтобы представить главную модель. Ты его не видел?
Ник покачал головой. Девушка посмотрела назад. Занавес полыхал. Она нырнула в соседний коридор, где пока ничего не горело, и столкнулась с девушками в одеяниях от Крезо.
- Вторая дверь не открывается, - крикнула Селин. - Беги в зал, дура, к главному входу!
- Вы не видели Крезо?
Селин сморщилась и не ответила. Откуда-то слева донёсся негромкий стон.
Выбежав в коридор, Элен увидела, что на полу в луже крови лежит Крезо. На его шикарном костюме была дырочка, вокруг которой растекалось бордовое пятно. Опытной киллерше сразу стало ясно, что в него стреляли. Метили в сердце, но, видимо, промахнулись, иначе он был бы уже мёртв, а кровь бы остановилась.
Она подскочила к нему, опустилась на колени и лихорадочно стала искать пульс на шее. Пульс был, очень слабый, но был.
- Элен! - итальянец с трудом открыл глаза. - Я люблю тебя, Элен.
- Филипп, не умирай! - по щекам девушки покатились слёзы. - У нас будет ребёнок!
Крезо слабо улыбнулся.
- Я очень надеюсь, что будет девочка. Такая же красивая, как ты. Назови её Натали.
- Филипп!
Элен пыталась зажать рану, но казалось, что это уже бесполезно. Жизнь словно покидала тело Крезо.
- Вызовите скорую! - закричала она, но рядом никого не было.
- Кто в тебя стрелял? Ты видел? - Элен всхлипнула.
Филипп поднял руку и дотронулся до щеки девушки, губы его зашевелились. Элен наклонилась, чтобы расслышать слова.
- Я счастлив, что перед смертью смог увидеть твоё лицо.
Крезо вздохнул и замер, рука его безвольно упала на пол.

* * *

Утренние газеты сообщили о пожаре на показе мод и о смертельном ранении молодого дизайнера Филиппа Крезо. Жёлтая пресса тут же пустила волну слухов, что этот пожар дело рук конкурентов "Подиума" - модельного агентства "Мод-Арт" и его директора Жана Невера, который таким образом отомстил Крезо за то, что тот не выбрал для своего показа ни одной его манекенщицы. Да и само убийство некоторые смельчаки тоже приписывали руководству "Мод-Арт".
У Элен не было сил выяснять, когда состоятся похороны Филиппа. Её мутило. В перерывах между приступами тошноты она собирала чемоданы, понимая, что пора в Израиль. Судя по всему, длинные руки Виктора Ивановича уже тянулись к ней, убивая всех, кто оказался рядом. Возможно, впрочем, что это были только её домыслы и Филиппа действительно заказали из "Мод-арт", уж очень непрофессионально была сделана работа. Но Элен не хотела рисковать. Оставалось только позвонить в Тель-Авив Олегу и Марии. Во Франции ей делать было больше нечего.

* * *

Вот так грустно и печально закончились моё знакомство со столицей мира моды.
Сначала Париж предстал передо мной донжуаном, потом обольстительный красавец превратился в милого старичка, который, в конце концов, тоже изменил внешность. В итоге Париж оказался убийцей. И я вернулась сюда, чтобы составить ему достойную пару.
Я шла по набережной и смотрела по сторонам. С последнего моего посещения, город ничуть не изменился - тот же булыжник под ногами, тот же железнодорожный вокзал, превратившийся сто лет назад в музей. Те же скульптуры, даже туристы были теми же самыми, правда, теперь в их руках были цифровые фотоаппараты, зато выражение лиц оставалось неизменным - любопытство и восторг. Они не знали истинного лица этого кровожадного донжуана - центра Парижа.
Ненадолго остановившись на мосту Александра III, я задумалась о том, не свернуть ли мне к Дому Инвалидов, и засмеялась. Только сейчас я поняла, что, оказывается, в первый свой приезд сюда, я так ни разу и не побывала на Эйфелевой башне! Конечно, я видела её с Торкадеро - специальной смотровой площадки, даже спускалась к подножью, но подняться на саму башню не довелось. Это упущение следовало срочно исправить. К тому же, слышала, там есть специальные телескопы, в окуляры которых за два евро можно увидеть весь Париж в мельчайших подробностях. Может, оттуда смогу рассмотреть и особняк Набиба?
Я ускорила шаг и через полчаса приятной прогулки оказалась рядом с металлической красавицей.
Это действительно шедевр архитектуры. В каком бы месте Парижа вы ни находились, башня видна и кажется не такой уж большой, но стоит приблизиться к ней вплотную, начинает доходить масштабность и смелость задумки Эйфеля.
Вокруг башни в любое время года и суток толпится народ. Ежегодно "шрам на лице Парижа" посещают два миллиона человек. Мне тоже пришлось встать в очередь за билетом. Позади пристроилась семья немцев. Они негромко спорили, какой этаж для просмотра им выбрать.
- Первый, - предложил женский голос, - это самая большая площадка, и народа наверняка будет мало.
- Да, - пробасил мужчина, - но высота всего семьдесят метров! Что ты оттуда увидишь? Лучше сразу на третий этаж, поближе к облакам.
- Семьдесят метров вполне достаточно. Париж будет как на ладони.
- Мам, я хочу в облака! - присоединился к спору голос маленькой девочки.
Я не стала оглядываться, чтобы посмотреть на немцев, не хотела показывать, что понимаю их речь. В многонациональном Париже знать иностранный язык - это будто подслушать чужие мысли. А я вовсе не хотела, чтобы думали, будто я подслушиваю или вмешиваюсь в разговор.
- Пойми, дорогая! Тебе предоставляется отличная возможность увидеть не только город, но и ближайший пригород! К тому же, на третьем этаже есть чудный ресторанчик, где можно отлично провести время.
- Ты только представь, какие там цены! - отрезала женщина. - И ветер. Не забывай про сильный ветер. Ты хочешь, чтобы Анжела простудилась?
- Мам, я хочу в облака, - канючила девочка.
Мужчина вздохнул.
- Значит, идём на второй этаж. Не семьдесят метров, но и не облака.
Они замолчали. Я мысленно улыбнулась: для себя я давно решила, что золотая середина - лучший вариант. Первый этаж слишком низок, оттуда я вряд ли увижу особняк Набиба, на третьем этаже слишком ветрено, да и не нужно мне обозревать окрестности Парижа, а на втором этаже можно спокойно осмотреться. К тому же, там два уровня, и места хватит всем.
Я прошла к лифту и поднялась на смотровую площадку.
Тинь-йон негромко пискнул. Я насторожилась и осмотрелась вокруг. Нетрудно догадаться, что я находилась не в самом безопасном месте в мире. По периметру площадки были ограждения, но они не доходили мне даже до середины груди. В центре - несколько лестниц на нижний уровень, два лифта и собственно сами металлоконструкции башни. Туристы неспеша ходили вокруг, фотографируя вид сверху и снимаясь на фоне городского пейзажа. Ничего угрожающего я не заметила. Зато увидела то, что искала - окуляры. Сделав шаг по направлению к одному из них, я увидела, как на нижнем ярусе невысокая девушка в джинсовом костюме у перил наклоняется вперёд. Тинь-йон завизжал, и я вспомнила, что он ведёт себя так, если опасность грозит не только мне, но и окружающим...
Я кинулась к лестнице, сбежала по ступеням, быстро подскочила к девушке и схватила её за плечо.
- Эй! Вы что это? Вы же можете упасть!
Она посмотрела на меня покрасневшими от слёз глазами:
- Вам-то что? Дайте мне спокойно уйти...
Я опешила, а потом разозлилась.
- Не дам! И учтите: если вы немедленно не отойдёте от перил, я вас отшвырну назад и сразу позову полицию. Попытка самоубийства является уголовным преступлением, имейте это в виду.
- Если я не сделаю это сейчас, то потом всё равно...
- А зачем? - я внимательно посмотрела ей в глаза. - Вы молодая, привлекательная, какие у вас могут быть проблемы? Неужели всё из-за мужчины?
Она кивнула.
- Был у меня парень... но он оказался такой дрянью...
Вот в чём дело. Мне всё стало более-менее ясно. Ну и дура же эта девчонка... и всё же её жалко.
- Если он оказался дрянью, зачем вы наказываете себя? Я бы могла понять, если бы вы попытались прикончить его. Хотя и это глупо, ведь найдут и накажут. Почему бы вам не махнуть на своего бывшего друга рукой? Поверьте мне - вы в два счёта найдёте себе получше!
- Простите, мадам... у меня совершенно нет сил, чтобы что-то искать. Я просто хочу умереть.
Тинь-йон снова взвизгнул. Девчонка не шутила. Может, и правда, махнуть на неё рукой? Пусть себе... и через минуту у подножия Эйфелевой башни начнётся суета. От юного девичьего тела и симпатичного личика этой глупышки ничего не останется... Нет, не хочу. Не согласна. Пусть она дура, но я не хотела, чтобы она погибла. Как быть? Полицию звать, разумеется, я не собиралась. Попробовать как-то встряхнуть её?.. Как? Поговорить с ней о чём-то? Ой... Я вдруг поняла, какое у меня есть средство для встряски глупой девчушки. Только самой страшно пустить его в ход. Но есть ли варианты?..
- Давайте сделаем так: я вам сейчас расскажу про одну свою знакомую, вы меня внимательно выслушаете, а когда я закончу, то отойду от вас и предоставлю вам возможность сделать всё, что хотите. Кстати, вас как зовут? Я - Элен.
Девушка слабо улыбнулась:
- Очень приятно, Элен. А моё имя - Лизетт. А вы правда не будете мне мешать?
- Если внимательно меня выслушаете. Обещаю.
Лизетт отошла от перил на полметра, но по-прежнему держалась за них, поглядывая задумчиво то на меня, то на панораму Парижа.
На мгновение я задумалась. Не так уж много людей знают то, о чём я расскажу сейчас этой незнакомой девочке... в попытке спасти её маленькую жизнь. Хорошо хоть, она выбрала нижний уровень - здесь было мало народа. Люди спускались сюда лишь затем, чтобы сфотографировать друзей, стоящих на верхнем уровне. Снимки получались оригинальными, но догадливых туристов, к счастью, было немного. Даже той немецкой семьи, разговор которой я невольно подслушала внизу, я не заметила. Нам никто не помешает.
Я вдохнула, набираясь смелости, и заговорила:
- Итак, Лизетт, моя знакомая родилась в обычной русской семье, в небольшом российском городе. Ребёнок как ребёнок - любила книжки, особенно сказки, ходила в секцию художественной гимнастики. Училась в спецшколе с преподаванием ряда предметов на французском языке. До 14 лет с ней не происходило ничего особенного. Разве что родители её были людьми творческими, часто ездили на гастроли в разные города, во время каникул брали с собой дочку, но ведь и это не такая уж редкость, верно? Но вот однажды, во время поездки в один из городов на юге СССР, случилась беда.

* * *

Лена ехала на заднем сидении автомобиля и смотрела в окно. Вечерний город выглядел как-то тревожно... возбуждённо. По улицам сновали люди, молодые мужчины, которые выглядели очень деловито. Она посмотрела на родителей, сидящих впереди, но спрашивать о причинах всеобщего беспокойства не стала. Родители возвращались с концерта и очень устали, к тому же, это мог быть какой-нибудь местный праздник...
В гостинице девочка долго не могла заснуть. Почему-то из головы не шла тревожная беготня молодых парней на небрежно освещённых улицах этого, казалось бы, гостеприимного города. Решив, что ей просто хочется пить, Лена тихонько встала, прошла в ванную и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить родителей, набрала в стакан воды из-под крана.
У входной двери послышался странный шум. Девочка замерла, потом вернулась в комнату, прислушалась...
Внезапно сильный удар сшиб хилую дверь с петель. Лена сама не поняла, как рванулась на пол и спустя мгновение оказалась под широкой кроватью родителей... Почти сразу после этого зажёгся свет, раздались яростные вопли незнакомого мужчины... Лена услышала, как мать спросонок пыталась заговорить с теми, кто ворвался в номер... отец что-то крикнул, и сразу послышался сильный удар... Затем жалобно и тихо воскликнула мать... и наступила тишина.
Нет, не совсем. Ещё минуту-две Лена с замирающим сердцем слышала, как неизвестные уходят куда-то, негромко переговариваясь... затем из коридора послышался ещё один безжалостный удар, женские крики...
Девочка выбралась из-под кровати, только когда шум в гостинице совсем затих.
Мать, вся в крови, лежала на постели, и её остекленевшие глаза смотрели в потолок. Отец... его обезглавленное тело упало рядом с залитой кровью кроватью, возможно, поэтому убийцы не стали проверять, нет ли под ней кого-нибудь. В течение нескольких минут Лена непонимающе смотрела на мёртвых родителей. Мозг упрямо отказывался верить глазам. Она находилась в шоковом состоянии и почти ничего не воспринимала, отказывалась понимать.
В коридоре хлопнула дверь. Это привело девочку в чувства. Ей надо было как можно скорее убраться из гостиницы. Прочь из этого проклятого города.
Трясущимися руками Лена натянула одежду, стараясь лишний раз не смотреть на кровь, затем словно во сне открыла сумку матери, нашла документы и деньги, которые, как видно, совершенно не интересовали убийц. На секунду задержавшись на пороге, она всё-таки не выдержала и оглянулась, чтобы навсегда запомнить жуткую картину.
Спустя несколько минут, тревожно замирая от каждого шороха, Лена спустилась по лестнице к выходу из гостиницы. Внизу никого не было видно, только на полу виднелась лужица крови. Лена быстро выскочила на улицу и, прячась от света фонарей среди выступов домов, побежала к вокзалу.
Поезд на Москву ожидался только в семь утра, но касса была открыта. Касса была открыта - в буквальном смысле. На полу лежала мёртвая женщина. При виде её Лена тихонько ахнула и, не разбираясь, оторвала билеты сразу от нескольких пачек, лежавших на столике у окошка. После этого она ещё три часа пряталась среди каких-то мешков, пока не подошёл московский поезд. Лена сунула проводнице сразу все билеты, та удивлённо посмотрела на странную пассажирку без багажа, забрала нужную бумажку, и девочка села на своё место в плацкартном вагоне.
Только когда поезд тронулся и набрал ход, Лена вспомнила, что минувшей ночью стала сиротой. Она отвернулась к окну и тихо заплакала. Соседи переглядывались, о чём-то спрашивали её, но девочка даже не слышала их слов. Она осталась одна. Совсем одна в целом мире.

* * *

- Простите, Элен! Я ничего не понимаю! Кто, почему убил родителей этой девочки?
Моя новая знакомая выглядела очень удивлённой и испуганной.
- Понимаете, Лизетт, убиты были не только родители той девочки. В городе произошла резня. Местные жители убивали армян, а заодно русских, евреев - всех, кто внешне походил на армян или просто не знал местного языка. Лене и её родителям просто не повезло. Если бы их приезд состоялся чуть раньше или даже позже, всё прошло бы благополучно. А теперь скажите мне, Лизетт, как по-вашему, она правильно поступила, забрав деньги погибших родителей, бросив их без погребения в чужом городе?
Глаза Лизетт возмущённо расширились:
- Как вы можете так говорить?! Разве у неё был выбор? Да обратись она к кому-нибудь там за помощью, её бы просто убили! Эта девочка - молодец, что смогла выжить в такой ситуации! Я восхищаюсь ею! Я бы, наверное, так не смогла!
И это мне говорит самоубийца! Браво!
- Хорошо, Лизетт, успокойтесь, я вовсе не осуждаю Лену. Вы, наверное, догадываетесь, что мы вообще с ней хорошие подруги, раз она мне доверила такую тайну. Но вернёмся к тому, что с ней произошло потом. Итак, она вернулась в свой родной город...

* * *

Лена вышла из дверей вокзала, подошла к остановке и подняла руку. Через секунду рядом с ней притормозила жёлтая "Волга" с чёрными шашечками на дверцах. Стекло опустилось, девочка заглянула в машину.
- Тебе куда? - спросил таксист.
- Ой! Пожалуйста, отвезите меня домой! Я живу на Петропавловской пять! Сколько это будет стоить? Деньги у меня есть!
Водитель как-то странно посмотрел на Лену и улыбнулся.
- Садись. Привезу тебя домой, тогда поговорим о деньгах! Не беспокойся, много с тебя не возьму!
Успокоенная Лена села рядом с водителем, закрыла дверцу. Машина тронулась. Таксист оказался неразговорчивым, он включил радио и смотрел на дорогу. Спустя примерно минуту езды девочка удивлённо обратилась к водителю:
- Извините, пожалуйста! Мне кажется, что вы проехали Ленинский проспект!
- А... действительно, забыл. Понимаешь, я всю ночь не спал, теперь невнимателен. Но ты не волнуйся, моя оплошность - значит, тебе платить не придётся.
Лена пожала плечами и замолчала. Меньше всего сейчас имело смысл отвлекать водителя разговорами. Лишь бы не заставил платить лишнее. Разумеется, он знает другой маршрут.
Машина затормозила в запущенном дворе.
- Но... - Лена вздрогнула.
- Замолчи, - водитель высунулся в окно и нажал на сигнал.
Примерно через минуту из ближайшего дома вышел толстый, высокий, широкоплечий мужчина.
- Принимай пополнение! - сказал ему таксист. - Не забудь капусту!
"Что за капуста? Кого он называет пополнением?" - Мысли вихрем закружились в голове девочки. К своему ужасу, она понимала, что разговор каким-то образом касается её. Высокий мужчина распахнул дверцу:
- Выходи, приехала!
- Подождите! Мне же надо на Петропавловскую пять!
- Перебьёшься! Сама пойдёшь или тебя понести?
Лена не шелохнулась. Её просто парализовало ужасом, перемешанным с ощущением нереальности происходящего. Обратившийся к ней мужчина с размаха ударил её по левой щеке, грубо схватил за руку у плеча и резким движением выволок наружу:
- Не хочешь идти по-хорошему - пойдёшь по-плохому!
Девочка с трудом перебирала ногами, пока неизвестный вталкивал её в подъезд, затем тащил наверх по грязной лестнице. Щека горела от жестокой пятерни. Боль смешивалась с невыносимой обидой и острым предчувствием беды. Постепенно до неё начало доходить, что к себе домой она сегодня не попадёт, что здесь, в этом чужом доме, неизвестные намереваются совершить с ней нечто страшное.
Вчера она лишилась родителей, а сегодня сама попала в какую-то чудовищную историю...
Она попыталась вырвать руку, но мужчина держал крепко, он замахнулся, девочка зажмурилась. Удара не последовало, её снова рванули вверх по лестнице.
Лена поняла, что открытым сопротивлением она ничего не добьётся.

* * *

- Элен, послушайте! Кто её похитил? Цыгане? Арабы?
У Лизетт тряслись губы, она стискивала руки, а слёзы заливали её глаза. Вот так самоубийца! Похоже, моё средство действует.
- Нет, Лизетт. Это совершили русские люди. Итак, моя знакомая оказалась в публичном доме, который, среди прочих, обслуживал педофилов. И в тот же вечер к ней пришёл клиент...
- Несчастная девочка...
- Не спешите с выводами, Лизетт.

* * *

Лену заставили переодеться в прозрачное платьице, сквозь тонкую материю которого было отчётливо видно её тело. Из обуви дали ярко-красные туфли на огромных каблуках. Девочка надела их и пошатнулась - в таких она вряд ли сможет далеко уйти, к тому же они сваливались с ног, потому что были на пару размеров больше, чем требовалось.
Толстый и потный хозяин заведения удовлетворённо окинул её взглядом и схватил за руку.
- Топай со мной, - приказал он.
Её провели по длинному коридору в одну из комнат, большую часть которой занимала огромная двуспальная кровать. Толстяк посмотрел на девочку со злобой и подозрением, словно опасался, что какая-нибудь неуместная выходка новенькой вызовет гнев завсегдатаев.
- Эй ты, сучка! - грозно зашипел он. - Смотри, веди себя хорошо, не то я тебя выпорю и к кровати привяжу!
- Не надо меня привязывать... я постараюсь... только я ведь ничего не умею...
Лена с трудом, сквозь барабанную дробь зубов, выдавила из себя эти слова. В последние часы она изо всех сил старалась вести себя хорошо и никому не перечить. Всё это время она думала только об одном - как бы отсюда вырваться. Вырваться так, чтобы не смогли поймать. Для этого требовалось, чтобы у её похитителей не возникло желания связать её, запереть куда-нибудь, приставить охранника, поэтому она старалась казаться покорной и испуганной. Впрочем, последнее давалось без труда.
- Вот и хорошо. Будешь умницей, тебе здесь понравится. Не страшно, что ты не умеешь. Клиент твой, который сейчас войдёт, человек добрый, он любит, когда девочка в первый раз.
Лена кивнула, отводя взгляд. Первый раз... разумеется, будут также второй и третий... сколько всего?
Сутенёр окинул Лену критическим взглядом, спустил с её плеча бретельку и вышел из комнаты. Лена быстро прошла к шторе и отодвинула её. Бесполезно, окно зарешечено...
В коридоре послышались шаги. Девочка отскочила к постели и, стараясь улыбаться, уставилась на дверь.
Вошёл молодой мужчина - высокий, худой, с резкими азиатскими чертами лица.
- Привет, детка! Ты мне нравишься. Ложись, и займёмся делом.
Неизвестный отвернулся к столу, на котором стояло затуманенное зеркало, и стал раздеваться. Лена с ужасом и какой-то тайной радостью увидела, как "гость" снимает с себя пояс с кобурой... Вдруг мысли девочки стали чёткими и ясными. Оружие. Если удастся завладеть им, можно будет вырваться отсюда. Да, но... ведь этот человек намного сильнее. Обмануть его, добраться до кобуры... а вдруг пистолет не заряжен?
- Можно, вы ляжете, а я попробую сделать вам приятно? Мне ведь надо теперь многому учиться, и я хочу, чтобы вы получили от меня как можно больше удовольствия!
Незнакомец хохотнул, снял трусы и лёг на кровать, потягиваясь и прикрывая глаза в предвкушении наслаждения:
- А что, давай! Действуй! Ты хорошая детка, я дам тебе на чай!
С трудом заставляя себя не отводить взгляд от мужских причиндалов подонка, Лена улыбнулась изо всех сил... встала коленями на кровать...
"Моя прежняя жизнь закончена, - подумала она. - У меня никогда больше не будет мамы и папы. Они мертвы. Эти люди, которые сейчас окружают меня, готовы заботиться обо мне. Они будут кормить меня, одевать, охранять и давать на чай. Я буду сыта, хорошо одета и в безопасности. От меня потребуется только одно: быть покорной самкой, готовой на всё ради ублажения их похоти. Неужели я согласна на это?"
Неожиданно для самой себя, Лена изо всех сил ударила правым локтем в кадык незадачливому клиенту. Тот не успел ничего сказать - раздался хруст, затем хрип, и из горла убитого потекла кровь. Лена спрыгнула с кровати, босиком пробежала к столику и схватилась за кобуру. Так и есть - пистолет. С патронами? Как бы проверить... Она судорожно тыкала там и здесь, пока не вспомнила, как это делал герой одного фильма. Вот тут, сбоку, такая штука, которую называют предохранителем... А теперь попробовать вынуть обойму... Пружина оказалась тугой, Лена нажала изо всех сил... Обойма внезапно вывалилась прямо в руку девочки.
Лена никогда не держала в руках оружие, но мгновенно поняла, что патроны есть. Много патронов.
Она поставила обойму на место, до щелчка, затем отвела затвор назад до упора, отпустила его и почувствовала небольшое облегчение. Но расслабляться было явно преждевременно.
Девочка оглянулась в поисках нормальной одежды, но ничего подходящего не увидела. Она осторожно выглянула в коридор - и сразу встретила взгляд хозяина.
Толстяк расплылся в улыбке.
- Ну что, новенькая, всё в порядке?..
Девочка кивнула. На этот раз вполне искренне.
Нижняя челюсть сутенёра отвисла, а глаза выпучились, когда он увидел в руке ребёнка оружие. Без труда догадавшись, что промедление её погубит, Лена быстро подняла пистолет и нажала на курок...

* * *

Лизетт чуть не подпрыгнула от радости:
- Ура! Какое счастье! Хотя... Элен, я вот чего не понимаю. Откуда у того человека оказалось оружие? Он был военный?
- Нет, Лизетт, он был профессиональным киллером. Просто в тот вечер ему не повезло. Но моя подруга узнала о его профессии гораздо позже.
- Будь он проклят на том свете, негодяй! И сутенёр тоже! Какое счастье, что вашей знакомой удалось спастись!
- Увы. До спасения было ещё далеко.

* * *

Утром Лена проснулась около восьми часов. Голова казалась тяжёлой, мысли путались, перед глазами мелькали картинки страшного сна. Девочке снилось, что родителей убили, а саму её отправили в публичный дом.
Лена с трудом открыла глаза и увидела на тумбочке у изголовья пистолет. На неё накатила волна боли. Сон оказался вовсе не сном. "Мама... папа... где вы? Почему не со мной? Может быть, и мне следовало погибнуть в проклятом городе убийц, чтобы не расставаться с вами?" Девочка зарыдала, уткнувшись лицом в подушку.
Пистолет смотрел на неё тёмным дулом и молчал. А ведь вчера он кое-что ей сказал. Он объяснил, что вовсе не обязательно быть безропотной жертвой, что можно, даже нужно сопротивляться несправедливости, жестокости, убийцам... насильникам... Пистолет одним коротким словом рассказал, о том, что отныне жизнь её изменилась бесповоротно. Она убила. Она стала убийцей.
Да, теперь она убийца. Лена вспомнила, как из горла педофила хлынула кровь. Точно такая же по цвету, как кровь мамы и папы... Теперь он был мёртв, точно так же, как и родители. "Другого пути к спасению не было. Почему? Совсем недавно он был жив, а теперь... я, я убила его своими руками... я убийца... Как это страшно - убивать... Возможно, ещё хуже, чем умереть самой..."
Пистолет бесстрастно взирал на плачущую девочку. Он был доволен.
Лена рыдала в подушку, понимая, что пистолет прав и сделанного не вернуть. И родителей не вернуть. Но самой надо продолжать жить, иначе зачем вообще было рождаться?
Когда слёзы кончились, Лена взяла пистолет и убрала его в шкаф - зарыла среди вороха одежды. Надо было сделать это ещё накануне вечером, но вчера ей было не до этого.
Папу и маму не воскресить никакими рыданиями. А тот человек... зачем он, собственно, пришёл в комнату, где находилась перепуганная четырнадцатилетняя девчонка? Так ведь ясно - зачем... А потому едва ли следует о нём сожалеть. Он вроде толстяка-сутенёра. Странно, вот его Лене совсем не было жаль, она и вспомнила о нём почти случайно... Это потому, что он был жесток - ударил по лицу, тащил волоком, угрожал? Или причина в чём-то другом?..
Боль понемногу утихала, притуплялась. В какой-то момент Лена вдруг почувствовала, что очень голодна. Конечно, следовало бы сделать физзарядку, упражнения, которым обучили в секции художественной гимнастики, но на это совершенно не было сил. Лена прошла на кухню, налила воды в электрический чайник, включила его...
Электрический чайник не включился. Девочка удивилась. Чайник испортился? Или нет электричества? - Она попыталась включить свет на кухне. Ничего. Выходит, верно, неполадки с электричеством. Пробки перегорели? Надо выйти наружу, включить...
Она накинула на себя платье, открыла дверь и прямо в тапочках шагнула за порог...
В тот же миг какая-то сила рванула её за руку, как накануне сутенёр, прижала лицом к стене, надавила сзади, стесняя дыхание...
- Стоять! Не двигаться!
Перепуганная Лена с трудом поняла, что снова попала в какой-то страшный переплёт. Краем глаза она увидела милицейскую форму...
- А ну смотри в стену! Не шевелись!
Грубые руки крепко сдавили ей плечи. Чьи-то пальцы жёстко поползли по её спине, бокам, ягодицам, бёдрам...
- Где оружие? Говори!
Ошеломлённая Лена с трудом поняла, что речь идёт о захваченном вчера пистолете. Значит, милиционеры пришли сюда из-за совершённого ею накануне двойного убийства...
Неожиданно девочка ощутила на правом запястье ледяной холод металлического браслета. Тотчас раздались безжалостные щелчки, и сталь охватила тонкое детское запястье, сдавливая его. Сильный, болезненный выворачивающий рывок - и вторая рука оказалась в тугой металлической клешне. Наручники... Лена едва не теряла сознание. Арест... убийство двух человек, незаконное хранение оружия... а на днях по телевизору была передача, обсуждалась возможность применения смертной казни к несовершеннолетним убийцам. "Господи, - мысленно взмолилась девочка, - неужели меня расстреляют? За что? За то, что моих родителей убили беспощадные погромщики? За то, что меня похитили таксист и сутенёр? За то, что я не пожелала стать малолетней проституткой?.."
Один из милиционеров шагнул в комнату и через минуту крикнул:
- Вот её пистолет! В шкафу спрятала! Всё в порядке, можем ехать.
Шлёпая тапочками по лестничным ступенькам, грубо подталкиваемая двумя дюжими милиционерами, Лена спустилась к подъезду. Соседка с первого этажа, выглянувшая за дверь, при виде её, закованной в наручники, изменилась в лице, негромко ахнула и перекрестилась.
Спустя секунды захваченная милиционерами девочка садилась в "воронок", в то отделение, которое было предназначено для преступников, а потому отделено решёткой от водителя.

* * *

Девушка тронула меня за руку.
- Элен, послушайте! Ведь вашей подруге нечего было опасаться! Её нельзя было ни в чём обвинить! Она спасала себя от насилия и смертельной опасности! У этих ваших милиционеров совершенно нет сердца - так обращаться с безвинным ребёнком!
- Вы отчасти правы, Лизетт. Вполне вероятно, что мою подругу никто ни в чём бы не обвинил. Вот только везли её милиционеры вовсе не в своё отделение, а к тому человеку, который был нанимателем киллера, убитого моей подругой.
Лизетт посмотрела на меня с ужасом:
- Вы хотите сказать, что милиционеры в вашей стране работают на преступников?
- Ну... далеко не все, конечно, но иной раз происходит и такое. Это был тот самый случай.

* * *

Виктор Иванович Самойлов был очень серьёзным человеком. Тридцативосьмилетний математик занимался особой работой, той, что относилась к уголовно наказуемым действиям и каралась по закону пожизненным заключением. Если бы адвокат Виктора Ивановича занялся подсчётом срока, положенного за все преступления, совершённые руками Самойлова или по его указанию, набралось бы столько лет, что не хватило бы и десяти жизней, чтобы это отсидеть. Впрочем, самому Виктору Ивановичу не было до этого никакого дела. Он не сомневался, что решётка ему не грозит.
Невысокий, слегка полноватый, всегда гладко выбритый, он был образцом аккуратности. Самойлов тщательно следил за собой, предпочитал классический стиль одежды, не любил туфли "на липучках" и галстуки, но костюм его всегда был тщательно выглажен, а светлые волосы разделял идеально ровный пробор.
У Самойлова второй день болела голова, и вот по какому поводу. Один из лучших его киллеров, здоровый и ловкий мужик по прозвищу Щегол, был убит. И убит не каким-нибудь снайпером, суперменом или легавым, а простой девчонкой. Причём эта девчонка справилась не только со Щеглом, но и с сутенёром Прыщом. Впрочем, толстяк был шестёркой, и его, в отличие от Щегла, совсем не было жалко, но вот как четырнадцатилетняя дурочка смогла прикончить сразу двоих здоровых мужчин, один из которых к тому же был профессиональным убийцей? Впрочем, тот тоже хорош. Идиот Щегол зачем-то взял с собой в бордель пистолет. Глупость губит людей. Глупость и вседозволенность. Щегол решил, что с ним никто не справится, что он самый крутой и умный... И вот результат. Впрочем, Щегла-то девчонка убила голыми руками... Это совершенно не укладывалось в голове Виктора Ивановича.
Самойлов тяжело опустился на чёрный кожаный диван и закрыл глаза руками. Предстояло решить один вопрос. Нет, не о девчонке. Её, разумеется, вот-вот возьмут его люди. А вот кто заменит Щегла? Равного этому киллеру не было во всём городе. Да и в соседних, вероятно, тоже.
Единственное, что радовало - менты, наконец, оправдали те деньги, которые он им подкидывал. Они восстановили в деталях картину произошедшего и разыскали таксиста, который привёз девчонку. Водитель вспомнил адрес, который она ему назвала, описал внешность... Таксиста на всякий случай проверили, уже очень неправдоподобно выглядело то, что сделала девчонка-соплячка... Но, как уверяют менты, тот оказался ни при чём.
Голова просто раскалывалась. Виктор Иванович налил минералки в стакан и осушил его одним глотком. Предстояло решить, что с этой девчонкой делать, когда её найдут.
"Проститутка из неё не получилась. Камень на шею, и в речку? Можно, конечно. Хотя... дурак я тогда буду. Девчонка-то явно жаловаться не собирается, проблем нам не создаёт, а я её цап-царап. Труп, между прочим, когда-нибудь из реки выловят, опознают. К тому же она сирота, а родители её были уважаемыми людьми, многим добро сделали. А, чёрт, кодекс не рекомендует сирот обижать. Прыщу кодекс нипочём, впрочем, ему теперь всё нипочём. Ладно, если решу, что она мешает, прикончу. Но только сам. Никто и спрашивать не будет о подробностях. А вот без Щегла-то многие дела теперь пойдут насмарку. Хороший всё-таки киллер был. Был, да весь вышел. Получается, четырнадцатилетняя девчонка победила его голыми руками. А, чёрт..."
Дверь шикарного кабинета Виктора Ивановича осторожно приоткрылась, и внутрь заглянул помощник.
- Шеф! Там привезли... эту. Вчерашнюю.
Виктор Иванович чуть вздрогнул. Вот девчонка и нашлась. Любопытно на неё посмотреть.
- Ладно, давай её сюда.
Едва за помощником закрылась дверь, Виктора Ивановича бросило в жар. Он вдруг понял, для чего ему может пригодиться эта осиротевшая девчонка, убившая накануне лучшего киллера в городе...

* * *

Милиционеры сняли с Лены наручники, а затем грубо подтолкнули её к тяжёлой деревянной двери. Боязливо оглянувшись на тех, кто её доставил сюда, девочка робко дотронулась до ручки. От того, кто находился по ту сторону двери, она не ожидала ничего хорошего. Вздохнув, Лена осторожно приоткрыла её и заглянула внутрь.
- Заходи, девочка, не бойся!
На диване сидел человек. Лена затруднилась бы определить его возраст, но сразу поняла, что к милиции никакого отношения он не имеет. Холодный взгляд, большой толстый нос, гладко выбритый подбородок, элегантный костюм... даже у отца такого не было, потому что слишком дорого. Да и кабинет говорит вовсе не о скромном милицейском жаловании. Дорогие кожаные диван и кресла, стол из массивной древесины, статуэтки, выкрашенные под золото... или это и есть золото?
- Садись к столу!
Незнакомец мягко улыбнулся и стал похож на соседа Лены этажом ниже - пожилого и очень доброго учителя. Лена села в кресло. Человек подвинул к ней небольшой стеклянный столик, на котором стояли тарелка с бутербродами, ваза с конфетами и чайник, из носика которого тонкой струйкой поднимался пар.
- Ты, наверное, голодна? Покушай, чувствуй себя как дома, - предложил незнакомец. - Тебя как зовут?
- Лена... - пленница с недоумением и страхом смотрела на улыбающегося человека.
Руки болели после наручников, и она потирала запястья, не понимая, зачем её сюда привезли. Убивать? Не похоже... Человек ободряюще кивнул, и Лена решилась.
"Будь что будет... есть очень хочется, и пусть потом хоть убивают".
Она взялась за бутерброды и не заметила, как опустошила тарелку. Два стакана чаю с конфетами "Мишка косолапый" неожиданно подняли ей настроение. Поев, она робко посмотрела в глаза незнакомцу.
- Спасибо вам... всё очень вкусно.
Девочка замолчала, понимая, что сейчас будет сказано самое главное. Незнакомец поднялся с дивана, подошёл ближе. Погладил её по голове, широко улыбнулся:
- Ай да молодчина ты! Мы уже три года искали этот бандитский притон! Если бы не ты, так бы и не нашли! Какая ты умница, что сбежала оттуда!
Лена сглотнула. Значит, человек не собирается её наказывать? Он одобряет её поступок? Говорит, будто она всё сделала правильно? Но тогда зачем к ней ворвались, надели наручники, устроили обыск?
Девочка в недоумении смотрела на незнакомца. "Вряд ли он милиционер, - решила она. - Но спрашивать не буду. Как бы хуже не было".
Мужчина с холодным взглядом и мягкой улыбкой наклонился ближе.
- Ты хочешь знать, кто я? Начальник Особого Отдела при Прокуратуре. Занимаюсь особо важными делами, которые не входят в компетенцию милиции. В том числе и такими преступлениями как проституция малолетних, наркотики, торговля оружием.
Лена робко кивнула. Она не поверила ни единому слову незнакомца, но предпочла прикинуться дурочкой. Где это видано - милиция не занимается проституцией, наркотиками? По телевизору говорят совсем не так. И почему милиционеры были так жестоки, если должны были просто пригласить её, Лену, к сотруднику прокуратуры? Да и не похоже совсем это место на прокуратуру. На шикарный офис каких-нибудь мафиози очень похоже. Как в фильмах про ментов.
- Да, понятно. Простите, а как вас зовут?
Мужчина помолчал пару секунд, а затем широко улыбнулся:
- Леночка, зови меня "дядя Витя"!

* * *

- Элен, я так и не поняла, что же решил сделать с вашей подругой тот человек, который представился ей как "Дядя Витя"?
- О, очень просто, Лизетт. Он рассудил так: эта девочка смогла убить профессионального киллера - значит, из неё получится гораздо лучший киллер. Согласитесь, ведь очень логично, верно?
- Какой кошмар! Или убивать других, или погибнуть самой - так получается?
- Не спешите, Лизетт. Главарь шайки понимал, что просто так четырнадцатилетняя девочка не пойдёт убивать людей по приказу. Одно дело - прикончить насильника-педофила, чтобы спасти себя, и совсем другое - убивать ни в чём не повинных людей. Мою знакомую стали готовить.

* * *

- Виктор Иванович! Вы меня вызывали?
- Да, Лена. Садись, есть дело.
Виктор Иванович выглядел суровым и озабоченным. За полгода, прошедшие с начала их знакомства, он больше ни разу не изображал из себя сотрудника прокуратуры. Возможно, потому что понял - с Леной это бессмысленно.
- Так, Лена! Прежде всего: как продвигаются тренировки каратэ?
- Спасибо, Виктор Иванович. Мне больно ставить блоки, у меня от них потом синяки, но остальное получается легко. Надеюсь скоро сдать на чёрный пояс.
- Молодец. А то что больно... Ничего не поделать, терпи. Если надо, ходи к массажисту, мы тебе это оплатим. Ты должна быть здорова и всегда готова к бою. Понимаешь?
- Да, Виктор Иванович. Конечно, понимаю. Я буду стараться.
- Вот и молодчина. - Виктор Иванович задумчиво посмотрел на девочку и кивнул на большой телевизор в углу. - Теперь вот что. Давай-ка мы с тобой посмотрим один фильм. Сразу предупреждаю, в нём много неприятного. И всё же постарайся досмотреть его до конца. Договорились?
Девочка молча кивнула. Она прекрасно понимала, что другого выхода, кроме неукоснительного исполнения распоряжений Виктора Ивановича, у неё нет.
Виктор Иванович закрыл жалюзи и нажал кнопку на пульте. Перед глазами Лены замелькали странные кадры - молодые женщины, зачастую девочки не старше её, которых куда-то приводили... затем увозили... а потом некоторые из них оказались мертвы.
Фильм закончился.
Лена ошеломлённо смотрела перед собой.
- Лена, ты в порядке? У тебя есть вопросы?
- Д-да... Виктор Иванович... я не поняла, что делали с этими женщинами? Почему кого-то из них убили?
- Вот это как раз то самое дело, по поводу которого я тебя вызвал. - Самойлов достал из кармана платок и промокнул лоб. - В городе действует центр по поставке рабынь на Ближний Восток. Руководит им некий Василий Кузнецов по кличке Хлыщ. Некоторым женщинам удалось сбежать от своих хозяев и, с помощью российского посольства, вернуться домой. Здесь они подали заявление в милицию, и назавтра все были убиты. Их трупы даже не стали скрывать - бросили на улице, в назидание всем, кто посмеет сопротивляться господину Хлыщу.
- И милиция всё это покрывает?!
- Да. Боюсь, что всё намного хуже: милиция вовсю помогает Хлыщу в его трудном деле. Разумеется, не бесплатно. А значит, рассчитывать мы можем только на себя. Вернее, я могу рассчитывать только на тебя. Дело в том, что Хлыщ очень любит девочек-подростков, и ко мне поступили сведения, будто он сделал заказ на сегодняшний вечер...

* * *

Небрежно помахивая сумочкой, Лена вышла из автомобиля и подошла к элитному ночному клубу. Возле дверей стоял охранник - бритоголовый качок с физиономией лопаты.
- Эй! Ты к кому это пришла? - резко спросил он, но в голосе его не было враждебности, а глаза и вовсе пожирали стройную фигурку, едва прикрытую вечерним платьем с потугами на Голливуд.
- Да я шо! Мне шкажали, хожяин ваш выжывал. А шо, не так? Я могу и нажад...
Лена выговаривала слова несколько небрежно, видимо, из-за того, что во рту у неё была жевательная резинка. Охранник осклабился:
- Да нет, всё так. Ах ты, козочка какая... Не обессудь, мне положено тебя проверить.
Лена послушно вскинула руки, не шелохнулась, пока охранник недвусмысленно ощупывал её.
- Ладно, иди... Телефончик-то оставишь, а?
Лена не ответила, просто пожала плечами, зашла в вестибюль. Там процедура проверки повторилась, но уже без лишних разговоров, внутренняя охрана была куда деловитей внешней.
- Сумку оставь, - приказали ей.
Девочка безропотно положила вещи на стойку.
- Четвёртый! Проводи девушку к шефу! - буркнул в рацию охранник.
Лена прошелестела платьем всю дорогу к лифту, а потом - уже на третьем этаже - от лифта до спальни Хлыща. Тот встретил её у порога, окинул придирчивым взглядом, довольно улыбнулся:
- Ай, какая цыпочка! Новенькая, да? Ты мне нравишься. Посмотрю, какова ты в деле, может, заберу тебя у Лопушника.
Лена пожала плечами, начала медленно, играя бёдрами, стягивать платье. Хлыщ с удовольствием взирал на каждое её движение. Сняв платье, под которым ничего не оказалось, Лена вынула изо рта жевательную резинку и с улыбкой повернулась к хозяину.
- Я готова! Как желаете? Мне снизу, сверху?
- Ну, давай пока сверху...
Хлыщ лёг в постель и с интересом уставился на девочку. Та широко улыбнулась, по-восточному сложила и подняла руки над головой, покачивая бёдрами, приблизилась к кровати, вступила на неё... затем оперлась левой рукой о подушку рядом с лицом Хлыща, поднесла правую к его лицу... и тотчас полоснула его по шее обломком лезвия бритвы.
Тем самым обломком лезвия, который был спрятан у неё за передними верхними зубами и вынут одновременно с жевательной резинкой.
Спрыгнув с кровати, чтобы не испачкаться кровью, она сбросила подушку и сразу увидела пистолет. Проверила обойму. Надела платье и, не глядя на окровавленную постель, выбежала в коридор. У лифта никого не было. Быстрее туда. Теперь вниз...
Охранники внизу удивлённо уставились на девочку, которая пять минут назад поднялась на этом самом лифте, из которого только что вышла.
- Ну что? Уже кончили? Быстро ты, однако...
Физиономия охранника вытянулась при виде пистолета. Три выстрела - и в доме покойного Хлыща больше нет внутренней охраны. Ещё один трофейный пистолет - в левую руку...
Наружный охранник вовремя услышал выстрелы и успел вызвать подкрепление. Однако, на его несчастье, ровно в тот момент, когда он переговаривался с диспетчером, Лена выскочила из дома. В отличие от охранника, ей не нужно было снимать пистолет с предохранителя...

* * *

Я на минуту замолчала, раздумывая, как продолжить, и посмотрела вокруг. На небе появились тучи, вскоре должен пойти дождь. Туристов на нижнем ярусе почти не осталось, лишь в дальнем углу стоял молодой человек и в бинокль смотрел на Дефанс.
- Так что, Лизетт, подготовка моей знакомой состояла прежде всего в том, что ей давали задания, связанные с ликвидацией различных мерзавцев. Очень просто: показывали их в деле, и когда она заходилась от ярости, ей давали в руки оружие. Лена быстро научилась великолепно драться, стрелять и уходить от погони. Она была крайне осторожна. А девочка-подросток, как вы понимаете, никакого беспокойства у крутых дядей не вызывала.
- Знаете, мне пока ничуть не жаль этих крутых дядей. Этот самый Хлыщ ничуть не лучше того киллера-педофила. Пожалуй, даже хуже.
- Да, хотя попадались и довольно случайные люди - например, охранники этих негодяев. Не менее ужасно, что иногда ей приходилось убивать и детей...
- Какой ужас! - Девушка всплеснула руками. - Вот тут, действительно, оправдать её невозможно.
- А если речь шла о других детях-киллерах? - спросила я. - О детях - жестоких убийцах? Поставщиках наркотиков, сутенёрах? Лизетт, если 17-летний мальчишка руководит молодёжной бандой, которая захватывает детей ради выкупа, и если не получает денег, убивает заложников - он намного лучше того киллера-педофила?
- Послушайте, Элен, я вконец запуталась! Нет, это вы меня запутали! Конечно, таких "детей" можно и нужно убивать наравне со взрослыми мерзавцами! Получается, что ваша знакомая вообще ни в чём не виновата! Конечно, если вы мне всё рассказали правильно. И, на мой взгляд, она вовсе не была киллером. Она убивала от невыносимой обиды на несправедливость, для защиты других людей и самой себя, но не потому, что выполняла преступные приказы.
- К сожалению, моя знакомая не имела возможности отделять опасных преступников от не столь опасных. Так что "на счету" у неё оказались и жестокие бандиты, и незадачливые путаники, которым просто не удалось найти лучшую работу. Были и женщины, даже дети, хотя и совсем немного. Я согласна с вами, что назвать её киллером трудновато. Во всяком случае, господин Самойлов вовсе не считал, что она заменила ему Щегла, который никогда не утруждался поисками правды и справедливости, а просто выполнял смертоносные приказы, после чего пересчитывал гонорар. Возможно, у Виктора Ивановича лопнуло терпение. И вот он, видимо, решил, что пора вывести юную киллершу на настоящую мишень. А может, у него по какой-то причине не оказалось иного выхода.

* * *

- Привет, Лена. Есть дело. Мне нужно успокоить трёх человек. Ты у меня понятливая, объяснений не потребуешь. Вот сведения о них - имена, адрес...
Самойлов протянул девочке коричневую папку. Елена кивнула и посмотрела на первую страницу. Серебряков Олег Владимирович. Серебрякова Мария Александровна. Серебряков Вадим Олегович. Мальчику одиннадцать лет. Странно. Он-то в чём замешан?
- Витя, я не поняла. Ты мне поручаешь всех троих? И мальчика тоже?
- Да, в точности так. И мальчика.
Елена недоуменно посмотрела в глаза шефу. До сих пор каждый раз, когда он давал задание, очень чётко объяснял, в чём провинился тот или иной человек... "мишень". Но на этот раз Виктор Иванович только недовольно нахмурился:
- В чём дело? Тебе что-то непонятно? Даю тебе сроку неделю. После этого они должны исчезнуть. Ясно?
- Ясно...
Удивлению Елены не было границ. Да, конечно, она давно поняла, что Виктор Иванович с законом по разные стороны баррикады, но, по крайней мере, ей поручали ликвидации заведомых подонков, бандитов, убийц, к тому же чётко объясняли, в чём состоит их преступление. А сейчас... Впрочем, может, у шефа просто нет времени? Или настроение плохое? Надо разобраться самой, в чём провинилась эта семья.
Вместо того чтобы идти домой и готовиться к операции, Елена направилась в местную библиотеку. Не потому, что рассчитывала почерпнуть что-то из газет, а просто библиотекарша Алёна знала все городские сплетни, включая те, которые касались бандитских разборок.
- Привет, Алён! Проконсультируй, пожалуйста, а? Кто такой Серебряков? Он имеет какое-то отношение к преступному миру?
- Ты про какого Серебрякова? Олежку? Это тот, который в Москве будет давать показания по делу об афганском маке?
"О, ёлки-палки! Как же я могла забыть! Точно! Адрес-то московский! А я вообразила, что он из нашего города. Да, но... придётся лететь в Москву?"
- Так он москвич?
- Какой же москвич? Здесь он родился. И жена его Маша. Дружил с Витей Самойловым, ты вроде его знаешь, да? Потом отчего-то они рассорились, а вскоре Серебряков уехал в Москву. Выяснилось, что он вроде как был связан с мафией, только непонятно где - здесь или в Москве. Между нами, я думаю, что Самойлов что-то про него узнал, оттого они и поругались.
"Мамочки! Это что же - Серебряков является свидетелем по уголовному делу? И его показания затронут Виктора Ивановича? А я должна убрать свидетеля? И не его одного, а вместе с женой и сыном... Ну да, ведь и они вполне могут что-то знать..."
- Да, Алёна. Спасибо тебе большое. Ты мне очень помогла.

* * *

Вечером два дня спустя Серебряковы возвращались с прогулки по Садовому кольцу к себе в квартиру, которую они сняли на время проживания в столице. Когда Олег открывал замок, ему показалось, что пружина ослабела.
Серебряковы вошли в квартиру. Сняли пальто. Прошли в переднюю комнату. Неожиданно из коридора появилась молодая золотоволосая девушка с пистолетом в руке, которая негромко скомандовала:
- Садитесь! Тихо, ни звука! Слушайте меня внимательно, от этого зависит ваша жизнь! И без глупостей, иначе придётся сделать то, что мне поручил ваш старый друг Виктор Иванович Самойлов!

* * *


Глаза Лизетт напряжённо расширились:
- И что же... она?
- Моя знакомая вовремя разобралась, на что её толкают. Но она также понимала, что отказ не спасёт её жертвы, а её саму может погубить. Поэтому она встретилась с этими людьми, рассказала им о грозящей опасности и убедила их исчезнуть.

* * *

"Дорожно-транспортные происшествия. Вчера у Волоколамского шоссе сгорел автомобиль Toyota Corolla. Машину вынесло на обочину, где она перевернулась. Бензин вспыхнул. В автомобиле находились четверо пассажиров, среди них один ребёнок. Все они погибли. По неподтверждённым данным, все пассажиры, кроме водителя, были связаны, то есть речь шла о похищении. Возможно, что пассажир, находившийся рядом с водителем, сумел как-то помешать ему в управлении, из-за чего машину вынесло на обочину. Имеются сведения, что один из похищенных проходил в качестве свидетеля по делам, связанным с наркотиками."
Виктор Иванович с отвращением отбросил "Известия".
Паршиво дело. Не стоило направлять на эту операцию Лену, она всегда нервничала, когда требовалось баб с малолетками убирать. А сделала она всё грамотно: не замочила их в квартире, а вывезла на природу, чтобы уложить на покой в тихом месте. Вот только автомобиль их не следовало брать, ведь след образовался... хотя - не в такси же их сажать. Сам виноват, Самойлов. Надо было дать девчонке подмогу. Привык уже, что она всегда одна справляется. Ну да ладно, нового киллера найти можно, главное - Серебряковы выбыли из игры.

* * *

- Подождите, Элен! Я не понимаю: так Лена погибла? И эти люди, которых ей поручили убить, тоже?
- Нет, Лизетт. Все они остались живы. По настоянию моей подруги, Олег Серебряков дал взятку сотрудникам местного морга и получил от них четыре свежих трупа, которые по сложению походили на него самого, жену и сына, а также на мою подругу. Затем, ночью, Лена вывезла трупы за город и имитировала автокатастрофу, а после этого подожгла машину. Пока приехали пожарные, тела обгорели так, что узнать их было совершенно невозможно. Олег Серебряков помог моей подруге оформить документы на выезд в Израиль, а также для турпоездки во Францию, с правом работы. Сами Серебряковы уехали в Тель-Авив. Как ни странно, после всего случившегося они очень привязались к Лене.
- Не вижу в этом ничего странного! Она ведь спасла им жизнь!
- Да, конечно. Вот только многие люди за это благодарят совсем иначе. И всё же Серебряковы были порядочны и благодарны. Вскоре моя подруга оказалась в Израиле, и в первый же день её изнасиловали двое местных полицейских.
- Да что же это такое! - ахнула Лизетт. - Послушайте, не может быть! Евреи не стали бы её насиловать!
- Увы, Лизетт, это были именно евреи. Через два дня моя знакомая выследила их и убила. Как вы полагаете, она была права? Ведь они больше не были для неё опасны.
- Зато они были опасны для других женщин! Эта ваша знакомая - настоящая героиня Сопротивления! Про таких фильмы снимать надо!
- Подождите, я не закончила. У моей знакомой появилась семья. Муж, дети. Но однажды ночью её мужа жестоко убили арабские террористы. Лена настигла их и убила - всех до единого. А ведь среди них были и дети.
- И пусть дети! Раз они заодно со взрослыми террористами, пусть и отвечают наравне!
- Хорошо, Лизетт. Я вижу, вы полностью оправдываете мою знакомую. А ведь ей пришлось выдержать немало страданий, лишиться родителей, да ещё убить многих людей. Пусть негодяев, но ведь людей. Не проще ли было умереть самой?
Лизетт смутилась.
- Элен, я понимаю, на что вы намекаете. На мой поступок. Возможно, я и вправду поспешила. Пожалуйста, дайте мне немного подумать над вашими словами. Единственное... понимаете... сейчас, когда я вас выслушала, я сомневаюсь, могло ли всё это произойти. Я бы очень хотела поговорить с вашей знакомой, чтобы она подтвердила ваши слова. Мне нужно убедиться, что все, что вы рассказали, не выдумка, хочется посмотреть на эту отважную и сильную женщину. Это возможно?
Я задумалась. Ведь сейчас мне придётся раскрыться... а если я этого не сделаю, вдруг эта дура Лизетт всё-таки покончит с собой? В конце концов, я ведь всегда могу сказать, что придумала эту историю от начала до конца и в ней нет ни капли правды.
- Хорошо, Лизетт. Вы можете поговорить с моей знакомой. Собственно, вы уже делаете это последние полчаса.
Лизетт вздрогнула.
- Знаете, я так и думала, - тихо сказала она. - И если уж на свете случаются такие вещи... То, что произошло со мной - глупость. Разумеется, я не стану прыгать вниз, и вообще, постараюсь теперь быть, как вы, такой же сильной. Лишь бы у меня получилось.
Я кивнула.
- На твоём месте я нашла бы себе хорошего парня. А про этого забыла.
- Я так и сделаю. Кроме того, постараюсь найти подходящую работу. Мне было очень приятно познакомиться с вами, Элен. Лена.
- Мне тоже, - я протянула ей бумажку, где был записан мой телефон. - На крайний случай. Звони, если какие проблемы возникнут.
Я отвернулась и отправилась к лестнице. Мне ещё нужно было посмотреть в окуляр на дом Набиба. Тинь-йон молчал, и я не сомневалась, что с Лизетт отныне всё будет хорошо.
Тогда я ещё не знала, что ошибаюсь.

* * *

Утром Париж разбудил мадам Штерн мелодичным сигналом сотового телефона. Молодая женщина потянулась за трубкой и, не открывая глаз, сонно произнесла:
- Да. Слушаю.
- Элен? Доброе утро. Это Лизетт. Я вас разбудила?
Елена открыла глаза и посмотрела на часы. Половина десятого. Долго же она спала. В обычные дни она встаёт рано, но сегодня жаворонок проспал восход солнца.
- Всё в порядке, Лизетт. Что-то случилось?
- Ничего не случилось. Просто... мне очень неудобно... - голос в трубке стал наивно-умоляющим. Лизетт явно смутилась, ведь Элен просила звонить только в крайнем случае. - Я нашла объявление в газете. Школа манекенщиц "Мод-Арт" приглашает на просмотр. Сегодня. А я очень волнуюсь и... не могли бы вы пойти со мной туда?
Элен помолчала. В голове её вихрем пронеслись мысли. "Вот как! "Мод-Арт" набирает манекенщиц. А что же "Подиум"? Существует ли эта школа сейчас? Наверное, существует. Оправилась после тогдашней беды... а я?.. На показе убили Крезо... Для них это не только удар, но и антиреклама хуже некуда. Ах, Филипп..."
- Хорошо, Лизетт. Я пойду с тобой. Мне будет даже интересно познакомиться с ними поближе. Во сколько начало?
Елена и сама не знала, почему согласилась составить Лизетт компанию. Возможно, она снова хотела окунуться в атмосферу мира моды, прикоснуться к прошлому... к счастливому прошлому, когда они с Филиппом бродили по вечернему Парижу, держась за руки. А может быть, даже спустя несколько лет, хотела успокоить ущемлённое самолюбие - ведь Жан Невер, директор "Мод-Арт" не принял её тогда в агентство, и Елене было любопытно взглянуть на девушек, которые считались в "Мод-Арт" идеалом красоты.
Так или иначе, мадам Штерн согласилась сопровождать Лизетт. Просмотр был назначен на два часа, и у Елены оставалось время, чтобы привести себя в порядок, тем более что она так и не решила, как поступить с господином Набибом. Весь вчерашний вечер она бродила в окрестностях его особняка и в который раз взвешивала все "за" и "против". Даже если она свяжется с резидентом, телефон которого дал Навон, вдвоём они ничего не смогут. Этот особняк можно было взять только приступом, и для этого потребовался бы целый отряд.
Мотивы Шломо Навона были Елене понятны, его погибшую дочку очень жалко, как и других детей из "Пингвина", но она не могла понять, почему Провидение снова выбрало её орудием возмездия и восстановления справедливости. Неужели Ему было недостаточно тех страданий, которые уже выпали на долю молоденькой женщины? Ведь она любила и Леонида, и Филиппа, хотя поначалу и сомневалась в своих чувствах к Крезо. А ведь до Филиппа были годы сиротства...
Прошлым вечером Елена всерьез подумывала о том, чтобы отказаться от идеи устранения Набиба. Пусть с ним разбираются те, кому это положено по долгу службы. Подонков, подобных Набибу, тысячи. Взять хотя бы Виктора Ивановича... Так неужели с ними всеми разбираться хрупкой женщине? Мадам Штерн ещё ничего окончательно не решила, но позвонить резиденту и извиниться перед ним, в случае чего, будет делом нескольких минут. А кредитную карточку можно отправить по почте.
Елена вздохнула и прошла в ванную. Зеркало показало, что за время, прошедшее с последнего её появления в "Мод-Арт", Элен почти не изменилась. Может, стала чуть серьёзнее, исчезла острота черт, в глазах появилась затаённая грусть, но она нисколько не постарела. Всё такая же уверенная в себе красавица, вслед которой оборачиваются и восхищённые мужчины, и завидующие женщины. А значит, кто-нибудь в "Мод-Арт" может её узнать. Маловероятно, но не исключено. Мадам Штерн не хотелось, чтобы это произошло, поэтому она решила измениться насколько это возможно, и первый шаг её был - перекраситься в брюнетку.

* * *

Елена увидела Лизетт сразу. Девушка стояла недалеко от входа в агентство и время от времени оглядывалась. Она ждала свою новую знакомую. Мадам Штерн подошла к ней и положила руку на плечо.
- Ты готова? - спросила она.
Лизетт удивлённо посмотрела на брюнетку и вдруг рассмеялась.
- Элен, никогда бы вас не узнала!
Елена удовлетворённо кивнула: желаемый эффект достигнут.
- Пошли.
Девушки открыли дверь и очутились в просторном холле. Скромное, но со вкусом обставленное помещение было пусто.
- Я думала, что тут должен находиться секретарь или охранник, - разочарованно вздохнула Лизетт.
Елена пожала плечами. В прошлоё её посещение "Мод-Арт", в этом холле действительно сидел охранник, который объяснил ей, как найти кабинет Жана Невера, а сейчас им не у кого было узнать, где проходит отбор моделей.
Лизетт подошла к столу и склонилась над какой-то бумагой.
- Я надеялась, здесь что-нибудь написано, - пояснила она через мгновение и добавила:
- Да, но язык странный какой-то. Ничего не понимаю.
Елена подошла, чтобы тоже посмотреть, но в это время позади раздался хриплый бас:
- Вы кого-то ищите, девушки?
Лизетт обернулась и приглушённо вскрикнула, но тут же зажала ладонью рот и покраснела. Елена тоже невольно вздрогнула, когда увидела так тихо подкравшегося к ним мужчину. Человек был уродлив. На его квадратном лице, будто печатью, были оттиснуты ровные, полукруглые брови и неподвижные глаза. Через правую щёку, нос, до левого глаза проходил толстый красный рубец.
Мужчина недовольно скривился, зрачки его сузились
- Простите, - стараясь не смотреть на шрам, вежливым голосом спросила Елена, - вы не подскажите, где проходит кастинг?
Незнакомец улыбнулся, отчего лицо его стало ещё уродливее, и, не разжимая зубов, процедил:
- Прямо по коридору, а там увидите.
- Спасибо.
Молодая женщина отвела взгляд. Как только они отошли на порядочное расстояние, Лизетт шепнула:
- Видела, какой у него шрам?
Елена прижала палец к губам:
- Он может услышать. И вообще, так говорить нехорошо.
Лизетт покраснела.
- Я просто не ожидала встретить в модельном агентстве такого уро..., - девушка запнулась.
Коридор повернул налево, и в его конце девушки увидели открытую дверь.
Вопреки ожиданиям Елены, в "Мод-Арт" она не заметила ни единого знакомого лица. В большом зале в креслах расположились несколько девушек, пришедших по объявлению. Они нервничали, готовясь пройти по подиуму. В стороне сидели четверо - двое парней и две женщины, видимо, от "Мод-Арт". Они мрачно смотрели на девушку, которая неуверенно шла по подиуму.
Елена села на свободное кресло и внимательно осмотрела соперниц Лизетт. Среди примерно двадцати девушек, ожидавших просмотра, пятеро были с арабской внешностью. Самые красивые. На их фоне Лизетт будет неуютно. Впрочем, шансы её не так уж малы, ведь эти арабские красавицы относятся к одному типу внешности, а значит, только одна из них гарантированно будет принята, насчёт остальных - бабушка надвое сказала.
Один из молодых людей, которых Елена мысленно назвала "судьями", махнул Лизетт рукой, вызывая её на сцену. Мадмуазель Кац пожала руки девушки, благословляя её на подвиг и ободряя. Увы, Лизетт Елену разочаровала. Она угловато двигалась, не знала, куда деть руки, и вообще выглядела очень неуверенно. Молодая женщина вздохнула и отвернулась от подиума. Главное, чтобы Лизетт понравилась судьям, а в агентстве её всему научат.
Одна из арабок странно взглянула на Елену и вдруг что-то произнесла на незнакомом языке. Возможно, на арабском. Елена удивлённо посмотрела на неё и тут же вспомнила, что сегодня выглядит как жгучая южная женщина.
- Простите, мадмуазель, я не понимаю по-арабски! - улыбнулась она.
- О! Это вы простите! Я была уверена, что... Извините меня за глупость, - женщина смущённо опустила глаза.
Елена с интересом посмотрела на неё. В Израиле она привыкла, что к женщинам, тем более немусульманкам, арабы относятся без лишней вежливости, а во Франции, выходит, бывает и наоборот. Впрочем, это неудивительно: среди всякого народа есть подонки вроде Набиба или Самойлова, а есть и нормальные люди.
- Всё в порядке, вы не должны извиняться.
- Я просто хотела сказать, что вы очень красивы и наверняка будете приняты. Надеюсь, что буду иметь счастье проходить по подиуму рядом с вами. Меня зовут Лейла.
- А моё имя - Элен. - Она посмотрела на Лизетт, которая всё ещё ходила по подиуму, или, точнее сказать, пыталась ходить. - Видите ли, Лейла, я пришла сюда не для просмотра. Просто хотела подбодрить подругу. Она сейчас как раз на сцене.
Лейла с интересом уставилась на Лизетт.
- Что ж. Данные у неё неплохие. Надеюсь, ей повезет и судьи не станут обращать внимания на неопытность, - сказала Лейла.
Лизетт тем временем спустилась с подиума и о чём-то разговаривала с "жюри". Елена хотела верить, что у Лизетт всё будет хорошо, но разум говорил ей, что ничего отрадного подруга от них не услышит. Мадмуазель Кац отвернулась к входной двери, которую так никто и не закрыл, и стала смотреть в коридор. Внезапно, ещё ничего не осознав, она вздрогнула всем телом. К входу приблизился человек, из-за которого Елена была сейчас в Париже. Господин Набиб уверенно прошёл мимо девушек, ожидающих просмотра, подошёл к "судьям" и что-то им сказал, потом дружелюбно махнул рукой Лизетт и удалился куда-то вглубь здания.
Елена удивлённо смотрела на четвёрку оценивающих. Те нисколько не удивились появлению Набиба, значит, тот бывает в "Мод-Арт" регулярно, к тому же, так уверенно прошёл куда-то за подиум... Молодая женщина улыбнулась. Пожалуй, со звонком резиденту следует повременить. Если Набиб бывает здесь регулярно, возможно, штурмовать его особняк не придётся... Но какое отношение он имеет к "Мод-Арт"?
К Елене подбежала довольная Лизетт. Лицо её сияло от улыбки, она чмокнула новую знакомую в щёку.
- Как хорошо, что ты пошла со мной! - шепнула она. - Судьи сделали несколько фотографий, взяли адрес и телефон и сказали, что позвонят мне! Как ты думаешь, это хорошо?
- Ну... наверное, неплохо.
Елена не стала уточнять, что шесть лет назад её приняли в "Подиум" без лишних фотоснимков и без прохождения по одноименному предмету мебели. Впрочем, она действительно подумала, что Лизетт имеет недурные шансы. Зачем бы иначе "Мод-Арт" стал тратиться на её фотографии?
- Так, девушка! Давайте, побыстрее!
Елена оторопело обернулась. На неё недовольно смотрел тот самый человек, который десять минут назад пригласил Лизетт на сцену.
- Давайте, поднимайтесь на подиум! - сказал он.
- Простите, я...
- Быстрее, не задерживайте!
Елена встала с кресла и поднялась на подиум. Она не могла объяснить, что именно заставило её сделать это, возможно, она просто надеялась, что лишние несколько минут общения с "Мод-Арт" принесут ей больше сведений о Сулеймане Набибе. Елена прошлась по подиуму, не особенно стараясь двигаться как манекенщица, и вопросительно посмотрела на судей. Один из них схватил фотоаппарат и сделал несколько снимков.
- Мы вам позвоним. Оставьте свой телефон и адрес.
Елена спустилась вниз и, стараясь не показать излишнюю заинтересованность, спросила:
- Скажите, а вот этот красивый мужчина, который зашёл внутрь, он здесь работает?
- Мадам, вы сюда пришли кавалеров ловить или на работу устраиваться? Этот мужчина не для вас, он хозяин "Мод-Арт".
Елена опешила.
"Как это - хозяин? В его досье об этом ни слова! Или наши израильтяне полные кретины, или... может, Набиб совсем недавно купил "Мод-Арт?"

* * *

Когда девушки покинули здание "Мод-Арт", Елена насторожилась: тинь-йон сигнализировал об опасности, причём довольно сильно. Когда это началось? До того момента, когда Елена увидела Набиба, ничего подозрительного точно не было, а потом её постоянно кто-то отвлекал.
Молодая женщина подозрительно посмотрела на Лизетт, которая вовсю щебетала о том, как здорово они будут смотреться на подиуме вдвоём. Неужели эта крошка просто заговаривает зубы, а на самом деле снова задумалась о самоубийстве? Елена отмахнулась от этой мысли - в прошлый раз сигнал был немного слабее сегодняшнего, значит, опасность грозит ей самой, пусть и не смертельная.
Елена осторожно осмотрелась вокруг, но ничего подозрительного не заметила. Невдалеке у палатки с мороженым остановилась молодая мамаша с ребёнком. Малыш громко требовал шоколадное лакомство. В кафе на углу за столиком целовалась пара подростков. Обыкновенная улица, обыкновенные прохожие, даже из окон ближайших домов на Елену никто не смотрел.
Лизетт мечтательно рассуждала о блестящей карьере на подиуме, иногда спрашивая подтверждения у спутницы. Значит, сигнал идёт от неё. Елена рассердилась. Получается, Лизетт снова задумала глупость. Но она не может быть нянькой при этой девчонке. Когда они минуют эту стоянку, то разойдутся в разные стороны... Елена отправится в гостиницу, а Лизетт... даже если она снова купит билет на Эйфелеву башню, это её проблема. Всё, что она могла, Елена для этой девочки сделала.
Молодые женщины отошли чуть в сторону, пропуская выезжающий со стоянки автомобиль. Внезапно тинь-йон завопил очень громко. Елена резко развернулась и успела заметить, что в их сторону едет чёрная машина, из окошка которой выглядывает тот самый уродливый мужчина из Мод-Арт - со шрамом на лице - прижимающий к плечу нечто подозрительно похожее на винтовку...
Не успела она дёрнуться в сторону, как ощутила укол в шею.
Перед глазами Елены медленно поплыли дома, испуганное лицо Лизетт, которая неслышно раскрывала рот, и автомобили...

* * *

Когда я очнулась, первая мысль была: всё-таки жива. Видимо, в меня стреляли капсулой со снотворным. Хотели не убить, а... похитить? И где я теперь?
Я открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Более всего это место напоминало больничную палату, а я лежала на кушетке. Я сделала движение и тихо охнула от боли: запястья были скованы наручниками. Вляпалась. Вот тебе и наука самосохранения. Когда кому-то очень захотелось меня сцапать, никакой тинь-йон не помог.
Справа послышался стон. Так я не одна здесь? Я спустила ноги с кушетки и огляделась. Похоже, это было нечто вроде перевалочного пункта. В комнате стояло ещё несколько кушеток, и на них лежали или сидели растерянные девушки в наручниках. Без всякого труда я узнала их. Лизетт, арабские красавицы и ещё одна девушка, также бывшая на просмотре в "Мод-Арт". Вот это номер! Так нас похитили люди "Мод-Арт"? Или, скорее, подручные Сулеймана Набиба... И что он собирается делать с нами? Видимо, не убивать, иначе бы просто были использованы обычные пули, и тогда не вертеть бы мне сейчас головой. Сразу вспомнился Хлыщ с его работорговлей. Может, господин Набиб действует в том же направлении?
А что, очень правдоподобно, тем более что для Ближнего Востока Набиб куда более свой, чем какой-то Хлыщ из российской глубинки. Неужели он использует просмотры в "Мод-Арт" для отбора кандидаток на отправку в гаремы? И никто его не поймал? А что такого? Он похищает или молоденьких девушек, вроде Лизетт, которые пытаются вести самостоятельную жизнь вдали от родных, или арабок, чьи семьи не решатся жаловаться на могущественного соплеменника. Да и я ведь сказала на просмотре, что мать-одиночка. Формально, чистая правда, хотя фактически нас шестеро, а то, может, и Вальтер присоединится вскоре. Выходит, жаловаться практически некому. Просто пропадают некоторые девушки, вот и всё. Наверное, не так уж часто. Возможно, вообще впервые, если Набиб приобрёл "Мод-Арт" недавно. Учитывая, что французская полиция довольно благодушна к нарушителям закона, маловероятно, что Набиба кто-то потревожит. Сошёл же ему с рук теракт в "Пингвине"...
А может, я просто фантазирую? Может, это простой киднэппинг, и за нас потребуют выкуп? Не похоже. Арабки точно не смогут заплатить за себя много, да и Лизетт наверняка небогата. Да и я вряд ли выгляжу богатой вдовой, состоятельной матерью семейства. Так что, судя по всему, нас ждёт отправка куда-нибудь на юго-восток. Значит, надо попробовать освободиться.
Я начала рассматривать наручники, размышляя, как бы от них избавиться. Конструкция самая примитивная, Гудини наверняка разобрался бы с ними в два счёта, но я, увы.... Остаётся пожалеть, что среди разных вещей, которым я обучалась у Самойлова, не нашлось места эскапологии. Эту науку мне бы следовало освоить. Освобождаться из пут, выбираться из плена, избавляться от наручников... как бы всё это мне сейчас пригодилось! Хотя, если киллер оказывается в наручниках, вряд ли ему дадут ускользнуть.
Пока я размышляла о том, как бы избавиться от проклятых железок, послышался звук открываемой двери. Я вздрогнула и смиренно опустила руки на колени. В комнату вошла молодая женщина восточной наружности.
- Простите, где мы находимся? - спросила я у неё.
Я старалась быть предельно вежливой, но незнакомка даже не повернула ко мне головы. Лейла обратилась к ней по-арабски, и на этот раз та ответила довольно надменным тоном. Они обменялись ещё несколькими фразами. Я посмотрела на Лейлу. Её лицо было растеряно. Незнакомка вышла из комнаты, и я, не теряя ни секунды, подбежала к кушетке арабской красавицы.
- Ну? Что она сказала тебе?
- Ой, Элен... наше дело очень плохо. Мы теперь наложницы. У каждой из нас уже есть хозяин в Аравии. Как быстро они нас раскупили...
Вот уж в этом ничего удивительного. Пока мы тут лежали, вполне мог состояться Интернет-аукцион. Новейшая техника на службе у рабовладельцев.
- А ещё, Элен, я у неё спросила, нельзя ли снять с нас наручники. Она сказала, что если мы будем вести себя хорошо, то вечером их снимут, но приставят в охрану мужчин.
Я подошла к Лизетт, которая, не шевелясь, лежала на своей кушетке, и села рядом. Девушка доверчиво посмотрела мне в глаза и спросила:
- Элен, ведь вы нас спасёте?
В её голосе было столько веры в меня и надежды, что я не рискнула её разочаровывать, хотя плохо представляла, что делать. А впрочем, есть вариант... но, чтобы обсудить его с Лизетт, нам надо оказаться вдвоём в душевой, чтобы льющаяся вода заглушала речь, на случай, если нас подслушивают.
- Надо подождать, пока с нас снимут наручники, Лизетт.

* * *

Незнакомка, к которой Лейла обращалась по-арабски, не солгала. Ближе к вечеру с нас сняли наручники и приставили охрану - высокого, болезненно-худого мужчину со злобным взглядом и кривой усмешкой. Я знала такой тип людей. Несмотря на обманчивую немощность, они обладали огромной силой, сродни силе сумасшедших в момент обострения болезни. Мышцы не играли роли, важна была внутренняя психологическая агрессия. Победить таких людей тяжело.
Лизетт, похоже, думала иначе. Её возбуждённо горящие глаза говорили: "С этим ты легко справишься", она совсем не знала жизни. Тем не менее, я решила действовать согласно плану, который изложила Лизетт в душевой. В конце концов, ведь в глазах охранника мы всего лишь слабые женщины.
- Эй, вы! Спать ложитесь! Завтра поедете к шейхам! - каркнул охранник, когда стрелка часов подошла к десяти.
Под бдительным взглядом худощавого мы послушно легли на нары. Улучив момент, когда он смотрел в сторону, я переглянулась с Лизетт и тотчас повалилась на пол.
- Сударь! Вон той женщине плохо! - громко произнесла моя подруга.
Вот сейчас самый ответственный момент. Трюк старый, но вдруг сработает?
- Эй! Что с вами? - охранник подошёл ближе. Я старалась не двигаться, да и не дышать по возможности.
- Сударь! Она не дышит! Вы можете позвать врача?
Лизетт переигрывала. Мне не нужен был врач, и я совершенно не хотела, чтобы охранник отправился за подкреплением. Хотя... и тут имелись варианты. Где наша ни пропадала?!
Мужчина подошёл ко мне вплотную, наклонился, перевернул на спину. Я почувствовала его руки на своей груди и поняла - пора действовать. Хотел лишний раз пощупать женщину? Вот тебе!
Я резко ударила охранника по ушам - с обеих сторон. Прежде чем он повалился, выскользнула из-под него и сразу огрела локтем по почке. А теперь можно забрать пистолет и ключи...
Все женщины в комнате смотрели на меня с ужасом, только Лизетт подбежала и, выхватив у меня ключи, бросилась открывать наружные двери.
- Эй, вы! Чего ждёте? - закричала я. - Хотите в Аравию? Быстрее на выход, все!
Мне некогда было смотреть, услышан ли мой призыв. Вместе с Лизетт мы выскочили в коридор.

* * *

Я быстро шла, скорее даже бежала по длинному, слабо освещённому коридору. Под потолком тускло мерцали лампочки, которые почему-то напомнили мне Россию. Я и представить не могла, что в самом сердце Европы, в городе любви Париже может происходить такое - похищение женщин и отправка их в гарем! Но ведь не город в этом виноват, а человек. Интересно, думала я, не является ли этим человеком господин Набиб? Если нет, пусть считает, что заново родился.
Лизетт убежала вперед, чтобы открыть дверь, а я с тревогой осматривала стены и потолки. За нами могли следить камеры наблюдения, а значит, с минуты на минуту приходилось ожидать вторжения. Правда, я рассчитывала, что такое маловероятно, ведь здесь содержат не опасных преступников, а субтильных дамочек, да и то недолго, однако я хотела убедиться, что неприятный сюрприз в виде десятка вооружённых до зубов охранников нам не грозит.
Судя по всему, от нас действительно не ждали неприятностей. По-видимому, женщины должны находиться здесь день-два, пока их не продадут и не отправят заказчикам. К тому же, если Набиб занялся работорговлей совсем недавно, вряд ли он успел оборудовать коридоры видеонаблюдением.
Впереди меня послышался лязг ключей.
"Вот чёрт, неужели Лизетт не может открывать потише?! До сих пор мы действовали бесшумно, а этот грохот только глухой не услышит".
Прислушиваясь к тинь-йон, я проскочила длинный тёмный коридор, за которым виднелась решётка. Дверца в ней была открыта. Ладно. Тинь-йон дал сигнал, и я подняла пистолет наизготовку. Пока никого. Я преодолела ещё один коридор и услышала слабый крик. Лизетт?! Мгновение спустя я завернула за угол и увидела её: она трепетала в руках охранника, который приставил к её голове пистолет.
- Эй, ты! Бросай оружие, не то пристрелю твою подругу!
Я отпрянула назад - за угол.
Вряд ли он убьёт Лизетт, ведь теперь она собственность какого-нибудь шейха. Да и в меня стрелять не будет без крайней необходимости.
Раз, два, три...
Я снова рванулась за угол и сразу дала три выстрела подряд. Мой противник выпустил из рук испуганную девушку и, с пробитой головой, повалился на пол. Я тут же забрала у подруги ключи:
- Ну ты хороша! Без оружия лезешь вперёд! С этого момента следуешь за мной на расстоянии двух метров, ясно?
Лизетт кивнула. Она была очень бледна. Я решила, что урок пошёл ей впрок.
- Проверь его карманы! Оружие мне, ключи держи при себе!
Пока она разбиралась с содержимым карманов мертвеца, я забрала уже ненужный ему пистолет и проверила обойму. Ещё одну обойму тотчас передала мне Лизетт.
- Девчонки, у вас всё в порядке? - Это из-за угла осторожно выглянула Лейла. - Я слышала выстрелы!
Взгляд её остановился на мёртвом охраннике, и она с интересом посмотрела на мой пистолет.
- А где остальные наши? На свободу не собираются? - спросила я.
Лейла тряхнула головой и твёрдо сказала:
- Не знаю. Я с вами. Пистолет дашь?
- Извини, Лейла, мне оба нужны. Если только следующий трофейный отдам.
Немного побледневшая, но от этого ещё более красивая арабка кивнула и храбро перешагнула через труп.
"Вот глупышка эта Лейла, - подумала я, - что она собирается делать с пистолетом? Неужели считает, что научится стрелять за две минуты?"
За первым коридором начинался другой, такой же тусклый и пустынный. Мне уже начало казаться, что мы находимся в огромном лабиринте. Вдруг впереди замаячила дверь с зарешеченным окошком.
Ой, если здесь слышны были выстрелы, дело плохо...
- Лизетт, давай, пробуй ключи!
Моя подруга принялась судорожно тыкать трофейными ключами в замочную скважину, а тем временем я изо всех сил всматривалась в полумрак, отделённый от меня решёткой.
- Готово, Элен!
Мгновение спустя мы втроём были по ту сторону двери.

* * *

Когда девушки оказались перед лифтами, Елена попыталась вспомнить внутренний план дома Набиба, который так предупредительно передал ей вместе с другими сведениями капитан Навон. Вдруг они всё-таки находятся в том самом особняке? Если это так, то хозяин на третьем этаже, а пленниц, разумеется, держали в подвале. Но что, если здесь несколько подземных этажей? Где выход?
- Элен! Не надо в лифт! Лучше на лестницу! - негромко сказала Лейла.
Елена немного удивилась, услышав эти разумные слова от арабской красавицы. Видимо, не зря здешние девушки смотрят боевики по телевизору - кое-что из них усваивают. Кивнув, она подтолкнула Лизетт к двери, на которой был значок лестницы.
Дверь тихонько скрипнула, и они, стараясь не шуметь, начали подниматься, прислушиваясь к каждому звуку. Вот раздался шум спускающегося лифта... похоже, их побег замечен и к охранникам прибыло подкрепление.
Елена обернулась к Лейле и остолбенела. Девушки не было видно. Вот тебе и умница. "Ничего, - успокоила себя Елена, - в подвале есть где спрятаться, да и не будут же её убивать - заказчик за это по головке не погладит. А через час-другой здесь появится полиция, и Лейла тоже будет спасена. Главное, выбраться наружу".
Они с Лизетт поднимались пролёт за пролётом, но так и не встретили ни одного охранника.
"Странно, что тюремщики оставили лестницу без присмотра", - сказала про себя Елена.
Наконец они заметили значок третьего этажа...
"Ну что, господин Набиб, это вы или нет?.."

* * *

Едва выйдя с лестничной площадки в коридор, я увидела ту самую девицу, которая так надменно вела себя с нами, когда мы были в заключении. Она не сразу меня заметила, а когда увидела, вскрикнула.
- Ни звука! - предупредила я. - Руки вверх!
Я была уверена, что она прекрасно знает французский, и не ошиблась: наша тюремщица, дрожа, подняла руки над головой. Я заметила у неё на поясе две пары наручников.
- Лицом к стене! Руки назад! Ноги расставить!
У меня не было желания убивать её, но, если бы бывшая надзирательница попыталась сопротивляться, я не задумываясь нажала бы на курок. К счастью, это не понадобилось. Моя противница беспрекословно выполнила распоряжение. Сняв у неё сбоку пару браслетов, я надела один из них ей на левое запястье, а затем, дёрнув, притянула к правой руке. Несколько щелчков, и неизвестная лишилась возможности сопротивляться. Она издала слабый стон и задрожала. Ну вот, а внизу была такая крутая и высокомерная. Я взяла другую пару наручников и вывела свою пленницу на лестницу.
- Не бойся ты, дура! Не убью я тебя, только молчи! Подожди здесь, пока полиция приедет.
Я пристегнула её правую ногу к стойке перил.
При слове "полиция" женщина испуганно посмотрела мне в глаза, но ничего не сказала. И правильно, ведь альтернатива полиции могла быть только одна...
Мы с Лизетт вернулись в коридор.
Если бы я внимательнее изучила план дома, наверняка бы знала куда идти. Но тогда я вовсе не была уверена, что стану связываться с господином Набибом, и даже не пыталась запомнить расположение комнат... Где же его кабинет?
Лизетт поняла меня без слов.
- Придётся открывать все подряд, - сказала она.
- Идём по правой стороне.
Лизетт вовремя схватила меня за левую руку. На нас смотрело дуло пистолета...
Я дёрнулась назад, прячась за ближайший угол. Вот они, сюрпризы... Лизетт отскочила куда-то мне за спину, молодчина, незачем ей сейчас в свалку... Тинь-йон резко просигналил, и я наугад ударила рукояткой пистолета сверху вниз перед собой.
Попала. Мой противник выронил оружие... но и я тоже. Не страшно, у меня за поясом другой пистолет... Однако, прежде чем я сделала движение, чтобы дотянуться до него, тинь-йон тявкнул, и неизвестный сделал быстрый выпад, от которого я едва увернулась.
А, чёрт, придётся драться...
Только теперь я рассмотрела своего врага, вышедшего из-за угла. Тот самый тип со шрамом, который встречал нас с Лизетт в Мод-Арт... а потом стрелял сонными ампулами. Что же, пора рассчитаться...
Я ожидала, что он нагнётся за пистолетом, но не тут-то было. Мужчина сделал быстрый выпад, я отскочила, заходя ему вбок, и тут же он отпрыгнул в сторону Лизетт.
Ах ты, какой шустрый...
Ещё несколько быстрых движений моих и его, он ударил - мимо, но и я тщетно попыталась захватить его руку.
Разозлить бы его...
- Держись, Элен! Я с тобой! - раздалось где-то за спиной.
Краем глаза я заметила выскочившую со стороны лестницы Лейлу.
Так, вдвоём уже легче...
Уродец заметил девушку и попытался напасть на Лейлу. Я несильно стукнула его ногой в бок, он обернулся ко мне, и тут Лейла провела подсечку...
Спустя минуту наш противник был уже скован наручниками, а я с уважением всматривалась в арабскую красавицу, неожиданно продемонстрировавшую такую прыть. Только теперь я заметила пистолет на её правом боку. Где это она его раздобыла?
- Лейла, лучше держать пистолет слева!
- Нет, Элен, я левша.
Ого! Вот это девушка! Она что, хочет сказать, что сумеет воспользоваться оружием?
- Лейла, ты можешь прикрывать сзади? А я буду проверять комнаты.
- Да, конечно, - кивнула она. - А Лизетт пусть идёт между нами.
Очень правильная мысль.
Я прислушалась к тинь-йон и толкнула ближайшую дверь.

* * *

У окна стоял мужчина в светлом льняном костюме. Он обернулся, и я мгновенно узнала его.
- Господин Набиб! Как я рада вас видеть! Вы не поверите, но только ради вас я приехала на днях в Париж!
Он оторопело посмотрел на меня, но затем улыбнулся:
- Добрый день, девушка. Кажется, вы наша новая фотомодель? Очень рад видеть вас!
Если он хотел меня смутить, то своего добился. Я тут же пожалела, что не выстрелила сразу, как только увидела его. Гораздо труднее продырявить человека, который разговаривает с тобой вежливо и улыбается, будто не замечая направленный на него пистолет.
Хоть бы он сделал резкое движение...
- Господин Набиб, вы помните теракт в "Пингвине"? - спросила я. Пистолет всё же был направлен ему в голову.
- А... да. Это было ужасно. Убийство детей - так отвратительно... - Сулейман не двигался, но и страха не выказывал.
- Израильские спецслужбы полагают, что его организовали вы!
- Это неправда. Разве я похож на террориста?
Тут уж я совсем растерялась. Похож, непохож... Вдруг, действительно, ошибка?.. Я вспомнила все свои колебания и неуверенность по поводу причастности Набиба к терактам...
- Но ведь это вы приказали нас похитить после показа в Мод-Арт!
- Э-э... Нет. Вас разве похитили? Поверьте, я понятия об этом не имел.
Набиб не шевелился. Он всё так же вежливо улыбался и смотрел на меня яркими серыми глазами, такими чужими на загорелом лице.
Я утратила дар речи. Мне было совершенно ясно, что Сулейман нагло лжёт, но рука отказывалась послать пулю в безоружного человека, который с улыбкой отрицал смертоносные обвинения.
Я молчала. Молчал и Набиб. Мысли в моей голове мелькали, будто вспышки. Вызвать полицию? Так ведь он наверняка отвертится... Перед глазами то и дело вставали фотографии погибших в "Пингвине" детей. Сердце требовало возмездия, а рука почему-то не слушалась. Я не могла нажать на курок. Нужно было убить этого подонка сразу, как только вошла.
Прежде чем я успела что-либо решить, у меня за спиной раздался выстрел. В свой последний миг господин Набиб успел перевести удивлённый взгляд на кого-то, кто стоял позади меня...
Я обернулась и увидела Лейлу, которая сжимала в руке дымящийся пистолет.

* * *

Вот так, друзья, и завершилась моя вторая поездка в Париж. Добавлю только, что вскоре вернулся мой милый Вальтер. Смущаясь ещё больше, чем прежде, он объяснил, что он помирился с женой. Выходит, на этом наши пылкие отношения закончились.
- Елена, но мы же останемся друзьями? - спросил он.
- Разумеется, Вальтер! Я буду с радостью вспоминать каждое мгновение наших встреч! У меня к тебе просьба: нельзя ли устроить в фирму твоей жены одну милую французскую девушку? Её имя Лизетт.

* * *

Знаете, я часто думаю: как же это Лейла смогла попасть в голову Набибу с дистанции в двенадцать метров? Единственное объяснение, которое я нахожу... Но ведь такого совпадения не может быть, верно?



Глава 6. Долги и платежи


Здравствуйте, друзья!
Оглянуться я не успела, а год после нашей минувшей встречи прошёл, как не бывало. Детки мои подросли. Быстро летит время, незаметно. Наверное, потому, что прошедший год был наполнен событиями. Иногда радостными, иногда печальными, а иногда просто страшными...

* * *

В ту ночь в старом, заброшенном помещении Института прикладной математики было, как всегда, тихо и спокойно. В окна падали скудные блики уличных фонарей. Только около полуночи послышался едва заметный скрип двери, на которой виднелась поблекшая надпись "Подсобное помещение". Слабый, еле видимый луч фонаря тускло скользнул по стенам и исчез. В проёме двери появилась тонкая фигура, одетая в чёрное. По очертаниям тела и гибкости движений сторонний наблюдатель понял бы, что это молодая девушка, которой не чужд активный спорт. Она бесшумно вошла в помещение, высветила стеллажи, заваленные бумагами, прошла в противоположный угол, где стояло несколько столов, и выдвинула один из ящиков. Вскоре нашла документы, заинтересовавшие её, разложила их на столе и старательно сфотографировала. Спустя минуту девушка исчезла, словно её и не было в этом заброшенном на вид месте.


* * *

В последние дни я почему-то часто вспоминала наш с Лёней разговор по поводу тинь-йон. Он выдвинул странное предположение, которому я едва не поверила. Мой любимый объявил, что тинь-йон притягивает неприятности; дескать, как только я познакомилась с покойным ныне Киото-сан, в жизни начали происходить жуткие вещи. Взять хотя бы историю с заминированными часами... Леонид умолял меня не учить наших детей этому ужасающему, как он выразился, искусству. Я дала слово и намеревалась до поры до времени его сдерживать, а потом снова поговорить с мужем.
Напрасно я не рассказала ему тогда о том, при каких обстоятельствах стала сиротой, а назавтра после этого и убийцей. Иначе, пожалуй, заминированные часы ему бы показались детской игрушкой. Леонид не знал и того, что происходило со мной после гибели родителей... Оглядываясь назад, я признавала - в моей жизни неприятностей хватало и без тинь-йон. Кто знает, как сложилась бы судьба, познакомься я с наукой самосохранения хоть за неделю до гибели папы и мамы...
Сейчас, по прошествии трёх лет со смерти мужа, я поняла, что не могу оставить детей без защиты. Подобная мысль уже не раз приходила мне в голову, но то, что случилось в день рождения дочери, только укрепило уверенность - начать обучение нужно немедленно.

* * *

Тель-Авивский пляж - одно из самых замечательных мест города. Впрочем, то же самое можно сказать о любом пляже, в каком бы городе он ни находился, ибо это отдых, развлечение и приятное времяпрепровождение с пользой для здоровья. Дети с нетерпением ждут выходных, чтобы родители смогли отвезти их к большой воде. Родители делают вид, что уступают настойчивым просьбам, требуя обещаний вести себя хорошо и не хулиганить, а сами с удовольствием окунаются в тёплую солёную воду и забывают о проблемах.
Увы, красоту люди ценят недолго. К ней привыкают и перестают замечать. Жители прибрежных районов давно не выходят на улицу, чтобы побродить по песку или подышать морским воздухом. Те, кто приехал в самый большой город Израиля на заработки, и вовсе не вспоминают о море. Они могут годами жить в Тель-Авиве и ни разу не побывать на пляже. Жизнь города расписана по минутам.
Олег Владимирович Серебряков тоже относился к категории очень занятых людей, однако он часто приходил на пляж. Обычно после работы, ближе к вечеру, когда народа становилось меньше, шезлонги, выстроенные вдоль берега, пустели, а от воды веяло прохладой. Благодаря хорошей физической подготовке, в свои сорок с небольшим он выглядел бодрым и подтянутым. Женщины с удовольствием оглядывали его ладную фигуру и улыбались. А он улыбался им в ответ. Олег Владимирович любил свою жену Марию, но женское внимание льстило ему.
В тот вечер Серебряков пришёл на пляж раньше обычного. С наслаждением снял туфли, расстегнул рубашку, подставив грудь ветру, и неспеша направился вдоль берега по самой кромке воды. Он шёл, ступая уставшими за день ногами по влажному песку, слушал крики чаек, время от времени улыбаясь собственным мыслям.
Мимо пробежали два мальчика.
- Не догонишь! Не догонишь! - кричали они.
За ними, тяжело впечатывая в песок пятки, пыхтя, мчался высокий мужчина в синих плавках, над которыми нависал небольшой животик. На животе кремом от загара было нарисована весёлая рожица.
- А ну, идите сюда! - кричал мужчина. В голосе его, впрочем, слышались едва сдерживаемые нотки смеха.
Поравнявшись с Олегом Владимировичем, мужчина мельком посмотрел на него и неожиданно споткнулся. Замер и Серебряков. На лице его отразилось недоумение, испуг и обречённость. Мужчина, не говоря ни слова, рванул в обратную сторону. Олег бросил туфли на песок и побежал следом. Он слишком хорошо знал этого мужчину, несмотря на то, что прежде видел его всего два или три раза.
Иван Кузнецов, по прозвищу Жмых, работал на Самойлова Виктора Ивановича. Выполнял мелкие поручения, но человеком был серьёзным. Самойлов на него полагался и не считал обыкновенной "шестёркой". Серебряков познакомился с Жмыхом случайно, и знакомство это не принесло ничего хорошего, хотя и раскрыло глаза Олегу на некоторые дела его бывшего друга Виктора Ивановича. Олег не сомневался, что теперь, когда Кузнецов заметил его, обязательно доложит "шефу" о месте пребывания опасного свидетеля.
Серебряков рассчитывал догнать и обезвредить Жмыха. Он не задумывался о том, что будет делать, если догонит преступника - постарается прикончить его сам или сдаст полиции. В голове звучала сирена тревоги: местопребывание его семьи раскрыто, а значит, жизнь всех Серебряковых под угрозой. Однажды Самойлов уже отдал приказ об их устранении, и, разумеется, теперь не остановится ни перед чем.
Жмых понял, что на пляже не скрыться, и свернул в сторону города. Олег нёсся следом, молясь, чтобы под ноги не попалась какая-нибудь особо острая ракушка или улетевшая обёртка от сандвича. Упасть - значит потерять из виду Кузнецова, погибнуть самому и погубить жену и сына.
Мужчина в синих плавках выбежал к стоящим вдоль берега гостиницам, в два прыжка пересёк лужайку и скрылся за углом. Серебряков перемахнул через низкий заборчик, тоже свернул за угол и растерянно остановился. Жмыха нигде не было видно.
Оглянувшись по сторонам, он пробежал вправо, потом вернулся и обречённо закрыл голову руками. Немного постоял, раздумывая, и босиком, не возвращаясь на пляж за туфлями, направился к ближайшему телефону.
- Маша? Собирай вещи. Ты уезжаешь во Франкфурт.

* * *

Наташа задолго стала готовиться ко дню своего рождения.
- Что тебе подарить? - в очередной раз спросила я её, но вместо ответа вновь увидела лишь загадочную улыбку.
- Пусть будет сюрприз для меня!
- Может, ты подскажешь, что для тебя будет самым хорошим сюрпризом? - пошла я на хитрость.
- Самый сюрпризный сюрприз, - Наташа улыбнулась и убежала к близнецам.
Дети - великолепные психологи. Они манипулируют родителями, а нам это нравится. Вот и я делала вид, будто не понимаю, что Наташеньке хочется собаку. Маленького пушистого щенка, с которым можно играть. Однажды она завела разговор по этому поводу с Софьей, но та очень строго сказала, что с собакой надо гулять трижды в день, а пока щенок не подрастёт, он будет грызть мебель и обувь. Наташа расплакалась и убежала в свою комнату. Я не могла понять, что случилось, пока моя мама-свекровь не объяснила причину слёз маленькой принцессы. Пришлось пообещать - щенка мы обязательно заведём, но чуть позже. С тех пор Наташа ждала. Рисовала собак и дарила картинки друзьям. Один рисунок - симпатичную лохматую дворняжку ярко-рыжего цвета - с помощью магнита прикрепила на холодильник. Чтобы мама не забыла. И я не забыла, хотя дочка ни разу не заговорила о желанном подарке!
У моих знакомых - Олега и Марии Серебряковых, тех самых, чью смерть мне пришлось инсценировать несколько лет назад, когда я ещё работала на Виктора Ивановича, очень кстати появились щенки. Их спаниели произвели на свет трёх очаровательных кутят, и Серебряковы не знали что с ними делать - сын давно вырос и служит сейчас в армии, а им без щенков хватало проблем. Я решила убить двух зайцев одновременно - облегчить Серебряковым жизнь и воплотить в действительность мечту моей дочери о собаке. В день рождения дочки я хотела сводить её к Олегу и Марии, где Наташа самостоятельно могла выбрать себе "подарок".
Я позвонила им, чтобы договориться о встрече, но узнала, что Мария как раз собирается в эти дни посетить Франкфурт и ей ничего не стоит захватить с собой щенят. Олег был чем-то обеспокоен, но предложению забрать у них одного из щенков обрадовался. На вопрос о причине волнения туманно и немного зловеще ответил, что я спасла им жизнь, а потому он считает неправильным и дальше прятаться за моей спиной. Я не стала вникать в смысл этих слов. Так или иначе, согласие забрать кутёнка было получено, и в назначенный день мы с дочкой подходили к гостинице, где остановилась Мария.

* * *

Елена была не слишком близка с четой Серебряковых, но те нередко приезжали в Германию, и тогда они встречались. Чаще просто созванивались по телефону, Франкфурт - Тель-Авив. В последнее время Мария Александровна сетовала на то, что их сыну Вадиму в армии непросто. Искренне радовалась за быстро растущих близнецов мадам Штерн, а также крепыша Сашу и красавицу Наташу. Вот и сейчас она показала себя прекрасной подругой: ведь Марии наверняка не так просто было провезти в самолёте троих кутят и их лохматую мамашу, а она сделала это, да ещё уверяла, будто всё получилось очень легко.
Мадам Штерн честно старалась отвечать взаимностью на тёплое отношение со стороны Марии и Олега, но часто ловила себя на неискренности. Как будто это Серебряковы когда-то имели задание убить её...
А может, дело было просто в том, что Софья с тоскливой ревностью смотрела на всех друзей своей названой дочки? Так или иначе, Мария Александровна, которая как раз приехала во Франкфурт, с радостью приняла Елену и Наташу у себя.
- И сколько лет тебе сегодня исполнилось? - полюбопытствовала Мария.
- Шесть! - Наташа радостно улыбнулась и покрутила головой в поисках сюрприза. - Мам, а где же сюрприз? Ты обещала...
Женщины переглянулись. Мария Александровна подмигнула девочке и взяла её за руку.
- Какой же это сюрприз, если его сразу видно? Идём со мной, я всё покажу.
В углу просторной гостиной стояла большая плетёная корзина, в которой лежала Берта - золотистый спаниель. Рядом с Бертой копошились три маленьких щенка.
- Какие хорошенькие! - глаза девочки засветились счастьем.
- Можешь выбрать любого. - Мария Александровна с улыбкой смотрела на Наташу.
- Мам, это и есть сюрприз?
Елена кивнула, не в силах сдержать улыбку радости при виде восторга дочки. Наташа тут же подбежала к собакам и начала с ними играть. Мария Александровна тихо вздохнула.
- Как быстро идёт время. Помню, как впервые увидела тебя. - Женщина с грустью посмотрела на фрау Штерн и понизила голос. - Ты была такая худенькая и большеглазая, что я даже не сразу задумалась о том, как ты попала в нашу квартиру. Мне тогда даже показалось, будто пистолет в твоей руке игрушечный. В каком-то смысле так и получилось. Олег мне потом рассказывал, что сперва была у него мысль напасть на тебя, попытаться обезоружить... а потом, когда ты заговорила, он про всё забыл, такая ты оказалась хорошая и... беззащитная.
Елена поморщилась. Ей не хотелось вспоминать историю, в которой она была не молодой матерью, а наёмным убийцей. А ещё меньше ей хотелось напоминаний о её "беззащитности".
- Мария, у вас с что-то случилось? Олег был какой-то странный, и так сухо говорил со мной по телефону....
Женщина покосилась на радостно смеющуюся девочку и поманила Елену на кухню.
- Все дела решаются за чашкой чая,- произнесла она. - У нас неприятности, Лена. Серьёзные неприятности.

* * *

Елена слушала Марию с нескрываемым чувством растерянности.
- Значит, вас обнаружили случайно? Просто встретили Олега на пляже?
Женщина кивнула.
- Ты пей чай, Леночка.
Мадам Штерн только для виду притронулась к чашке. История, которую рассказала ей Серебрякова, была банальна, но оттого не становилась менее пугающей.
- Видимо, судьба у нас такая, - вздохнула женщина. - Самойлов нашёл нас в Тель-Авиве, значит, и здесь настигнет. Мы не можем всю жизнь прятаться.
Елена положила ладонь на руку подруги и слегка сжала её.
- Олег обратился к властям?
Мария Александровна вздохнула.
- Ещё нет, но придётся.
Из гостиной донеслось весёлое тявканье рыжего спаниеля и звонкий смех Наташи.
- Только бы до Вадима не добрались. Он сейчас в армии служит.
Елена покачала головой.
- За сына не волнуйтесь, его-то армия защитит, предупредите его, чтобы домой на побывку не ездил. Но вот Олег, увы, становится первой мишенью. Мне кажется, напрасно он не приехал с тобой...
Мария Александровна грустно кивнула. На кухню вбежала Наташа. Девочка прижимала к груди маленького рыжего щенка.
- Тётя Маша, можно, я вот этого возьму?
- Конечно, можно, радость моя! - женщина улыбнулась как ни в чём не бывало, обняла ребёнка и звонко чмокнула в щёку.
- А это мальчик или девочка?
- Девочка. У Берты на этот раз одни девочки родились.
- Вот и хорошо. А то у нас в семье одни мальчишки. Трое братьев и ни одной сестры. Будет теперь у меня младшая сестрёнка, - улыбнулась Наташа.
- Иди, дочка, поиграй. Нам с тётей Машей нужно поговорить.
- О взрослых делах?
- Именно. А ты пока имя для щенка придумай.
Девочка убежала обратно в гостиную, и Мария Александровна робко посмотрела на Елену.
- Лена, ты так хорошо разбираешься в подобных делах. Может, посоветуешь что-нибудь?
- Максимум, что мне удаётся придумать, - задумчиво произнесла мадам Штерн, - посоветовать обратиться к властям. Только не израильским. Не верю, что израильская полиция вас защитит. Я бы предложила действовать так: пусть Олег позвонит в понедельник в консульство России и скажет, что готов дать показания, но не на территории посольства, а, допустим, у своего адвоката. Если России его показания нужны, на его предложение согласятся. И пусть обязательно позвонит сразу же американцам, договорится о присутствии представителей ФБР. Не помогут россияне - глядишь, вмешаются американцы. Шансы на спасение увеличатся.
Мария Александровна опустила глаза
- А ФБР-то зачем? Разве оно поможет?
Елена с удивлением посмотрела на свою собеседницу.
- Неужели Олег так ничего тебе и не рассказал?

* * *

Это было примерно за полгода до того, как Виктор Иванович дал Лене Кац распоряжение ликвидировать семью Серебряковых. В то утро в доме Олега и Маши зазвонил телефон.
- Олег? Это Витя Самойлов. Слушай, у меня к тебе просьба. Ты ведь едешь на днях в Америку? Можно тебя попросить захватить с собой некоторые вещички? Понимаешь, не хочется, чтобы пограничники их лапали, а у тебя дипломатический паспорт. Кузнецов тебе передаст пару мешочков, хорошо?
Серебряков колебался не долее секунды. Отказывать другу детства было просто неприлично.
- Конечно, Витя. Захвачу с собой. Только ты предупреди в Сакраменто получателя, чтоб мне за ним не бегать.
- Вообще-то, в Сан-Франциско. Это ничего? Тебе нетрудно будет туда заехать?
Перспектива поездки из консульства на побережье не привела Серебрякова в восторг, но, в конце концов, это было не слишком обременительно.
- Ну, хорошо. Кому передать? Опиши мне этих людей, чтобы я не ошибся.
- Всё будет в порядке, они сами к тебе подойдут. Это наши эмигранты, они будут одеты так...
... Олег очень удивился, увидев, что получателями багажа, который он привёз из Москвы, являются китайцы. Или, по крайней мере, люди, внешне очень похожие на китайцев. Но Виктор говорил про русских эмигрантов. Впрочем, может, это буряты? Но почему они между собой общались на незнакомом языке? На бурятском, что ли? И при этом с ним, с Олегом, говорили на ломаном английском, а не русском...
Уже по возвращении в консульство, Олег заглянул в багажник своей машины, которому полагалось быть пустым, и обнаружил там пакетик, видимо, выпавший из какого-то мешка. "Ах да, - вспомнил он, - у этих китайцев-бурятов, действительно, один мешок то ли дырявый оказался, то ли завязался плохо, оттуда всё время что-то вываливалось, они подбирали. Вот такие пакетики, что ли? Вернуть им? И ради этого снова ехать к побережью? Или позвонить, чтобы они приехали, сами забрали? Скорее последнее - если им нужно. Ну а если не нужно... собственно, почему бы не посмотреть, что там за сокровища? Может, какая-то ерунда, которую и выбросить не жалко?" Недолго думая, Олег взял ножницы и разрезал злополучный пакетик...
Вечером того же дня он услышал в сводке новостей о том, что на набережной Сан-Франциско обнаружены мешки с контрабандным наркотиком. Олегу не требовалось о чём-то спрашивать, чтобы понять, как эта отрава попала в Фриско.
"Получается, друг детства Витька вот такими делами занимается... Ах ты, дерьмо какое... И меня в это втянул. Теперь я по уши замаран. А ведь партия наркотиков крупная, выходит, солидными делами ворочает мой друг детства. И не в первый раз просил он меня о странной услуге, мне раньше и в голову не приходило проверять. И что - опять попросит? Ведь наверняка так и будет. Как же мне тогда быть? Если откажусь ему помогать в следующий раз - у него на меня компромат: провёз контрабандой наркотик, пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью. Никто и разбираться не станет, знал я о содержимом пакетиков или нет. Обязан был знать содержимое багажа. Но ведь не соглашусь же я в следующий раз! Не могу! И что будет? Шантаж, затем телега в посольство, проверки, изгнание из МИД, позор, обрушивающийся на всю семью? Бери выше, Олег: уголовное дело за контрабанду наркотиков. Особо опасное преступление. И что же мне теперь делать?"
Обливаясь холодным потом от осознания того, что теперь он полностью в руках бывшего школьного друга, занявшегося особо грязными делами, Олег неожиданно вспомнил про другого своего одноклассника - Антона. С ним, в отличие от Вити, Олег не общался уже целую вечность. А ведь Антон работал в Генеральной Прокуратуре СССР... всего-навсего старшим следователем по особо важным делам.

* * *

Мария проводила нас до двери. Наташа, радостно обнимавшая свой тихонько повизгивавший подарок, побежала вниз по лестнице. Я попрощалась с Серебряковой и тоже стала спускаться. Я не сомневалась, что Самойлов рано или поздно действительно выйдет на Олега, а тогда нападёт и на мой след.
Вот бы каким-то волшебством удалить Виктора Ивановича из моей жизни, чтобы он никогда не напоминал о себе даже намёком, вроде сегодняшнего... Хорошо я всё-таки замела следы тогда - семь лет назад. Как бы хотелось надеяться, что дражайший защитник сирот Самойлов больше никогда не нарушит моего покоя...
Если всё получится и мой совет принесёт пользу, Серебряковы в качестве важных свидетелей получат защиту в США и уедут. Всё и обойдётся.
Поглощённая мыслями, я вышла из подъезда и внезапно услышала тревожный сигнал тинь-йон. Дочка шла метрах в двадцати впереди меня. Вдруг из-за угла на бешеной скорости вылетел какой-то сумасшедший мотоциклист. Я замерла на мгновение. Откуда он тут взялся? Проезд же запрещён! Я не успевала добежать до Наташи, мотоциклист мчался прямо на мою дочку...
Раньше, чем я успела крикнуть или что-то сделать, Наташа вдруг отскочила к ближайшему дому и вжалась в узкий промежуток между двумя выступами фасада. В тот же миг мотоциклист пронёсся в двух шагах от неё и, прежде чем я подоспела, был таков. Через три секунды я обнимала свою девочку, щенок, которого неловко прижала Наташа, недовольно заскулил.
- Наташенька, миленькая! Какой ужас! Счастье, что ты отпрыгнула к дому! А мне казалось, что ты не заметила этого мотоциклиста. Или ты услышала звук его мотора?
Дочка смотрела на меня расширившимися глазами:
- Мама... ты же сама крикнула мне "быстрее к дому"!
Тут уж наступил мой черёд удивляться.
- Доченька, я не могла ничего тебе крикнуть. Я едва успела заметить этого проклятого лихача. Ты что, услышала крик и узнала мой голос?
Моя девочка смотрела изумленно, почти обиженно, будто не веря, что я не шучу.
- Ну да... Ты мне крикнула: "Быстрее к дому". Я испугалась, а мотоцикл услышала, когда уже отскочила.
Я снова обняла дочь, не в силах сдержать эмоции. В словах Наташеньки я слишком отчётливо узнала столь знакомый мне сигнал тревоги.
Тот самый тинь-йон, который на протяжении нескольких лет моей жизни совершенно внезапно оборачивался то сиреной скорой помощи или воздушной тревоги, то зуммером телефона, то колющей шпорой Провидения.
Что же это значит? Моя дочка без всяких тренировок владеет тайной самосохранения? Или сигнал каким-то образом передался от меня?
Так или иначе, мне предстояло обо всём ей рассказать.

* * *

Дома Елена рассказала Наташе про тинь-йон. По мере того, как она пыталась объяснить дочери, что это за наука, Наташа смотрела на маму полными восторга глазами и кивала головой. Все ощущения, возникающие при срабатывании сигнала, которые описывала Елена, казалось, были знакомы девочке, а если нет, то у неё хватало фантазии вообразить их себе. Она улыбалась и с нетерпением качала ногами под стулом.
- Мамочка! Как интересно! А ты меня научишь этому самому тиньёну?
Елена вздохнула. Всё-таки семена тех сомнений, которые Леонид посеял в её душе, давали всходы, но то, что случилось два часа назад - свершившийся факт, который однозначно даёт понять - пути назад нет. Вместе с тем, женщина совершенно не представляла себе, как проводить тренировки с Наташей. Киото-сан колол своих учеников булавками, но Елена не могла и помыслить о том, чтобы причинить дочери боль. Не могла даже имитировать, потому что знала - она не будет убедительна даже для самой себя. А если не будет ни угрозы, ни даже убедительной её имитации, неоткуда взяться и сигналу. Девочка не сможет поймать тонкую ниточку тревоги, чтобы сплести из неё надёжный в случае опасности канат. Так о каких тренировках могла идти речь? Но, может, что-нибудь удастся придумать позже?
- Знаешь, дочка, давай мы это отложим. Когда ты немного подрастёшь, я тебя всему научу, - в голосе Елены прозвучала неуверенность.
Наташа обиженно кивнула.
На следующий день, когда Елена вернулась домой, то увидела, что Наташа сидит на стуле зажмурившись. Андрей стоял за её спиной, в его руках было что-то маленькое, едва заметное. Мальчик осторожно, стараясь не дышать, поднёс руку к левой руке Наташи. Девочка отреагировала мгновенно - отдёрнула руку и задорно засмеялась, не открывая глаз.
- Мимо! Попробуй ещё раз!
Елену охватило любопытство, захотелось подсмотреть, чем занимаются дети. Она тихонько подошла к ним поближе. В руке Андрея она увидела маленькую булавку.

* * *

Иван Кузнецов, по прозвищу Жмых, стоял на углу одной из улиц вблизи автобусной станции в Тель-Авиве и смотрел на часы. Минут через десять заканчивается рабочий день у Олега Серебрякова. Ещё немного - и он выйдет на улицу, чтобы сесть в автобус пятого маршрута. По пути к автобусной остановке он пройдёт здесь. В этот самый момент нужно будет включить зажигалку и закурить. Даже если зажигалка не сработает, не страшно: Нина, сидящая на чердаке напротив со снайперской винтовкой в руках, увидит движение и обратит внимание на прохожего. Общие приметы Серебрякова ей дали, так что ошибиться не должна, но мало ли - вдруг мишень будет идти, разглядывая дома по правой стороне, к Нине будет обращена затылком, вот для этого случая и нужен сигнал. Итак, ещё десять-пятнадцать минут ожидания...
Кузнецов вздрогнул, услышав чей-то голос. Он растерянно обернулся: прямо перед ним стояла девушка в форме израильского полицейского и что-то настойчиво объясняла. Видя, что её не понимают, она поймала за рукав какого-то прохожего и заговорила с ним. Тот кивнул и обратился к Жмыху:
- Эй, парень, дуй отсюда поскорее! Сейчас здесь оцепление выставят!
- Что? Почему? Какое ещё оцепление, зачем? - Жмых растерялся: что же, операция срывается?
- "Почему, почему". Подозрительный предмет здесь какой-то нашли, понял? Если бомба шарахнет, тебя потом вот с этого дома соскребать будут! Так что давай жми отсюда быстрей, если жизнь дорога!
Наверное, Жмых просто так не ушёл бы - бомбы он боялся куда меньше, чем гнева Шефа в случае провала сегодняшней операции. Однако на подмогу девице-полицейской подоспело ещё три человека в форме, и все они мягко, но настойчиво принялись дружно выталкивать Кузнецова из опасной зоны.

* * *

Николай Иванович Самойлов сидел в чёрном кожаном кресле большого кабинета и, ухмыляясь, рассматривал журнал "Европейская мода" семилетней давности.
Невысокий, слегка полноватый, всегда гладко выбритый и хорошо одетый, он никогда не интересовался тем, что носили семь лет назад, и фотографии обнажённых красоток его не привлекали. Для удовлетворения потребности выглядеть "со вкусом" у него был личный, как это теперь модно называется, стилист, который подбирал рубашки и галстуки. А для нужд, так или иначе имеющих отношение к продолжению рода, у него были настоящие девочки, живые, ничуть не уступавшие тем, которых запечатлел фотограф модного журнала. Стоило только свистнуть, и около Виктора Ивановича собирался целый цветник, каждая розочка в котором была готова буквально на всё, лишь бы дядя Витя не осерчал.
Причина интереса Виктора Ивановича к стильному журналу состояла в том, что с его обложки горделиво смотрела удивительно красивая молодая женщина, в которой Самойлов узнал беглую Елену Кац.
- До чего же хороша, стерва... Просто совершенство, другого слова не подберёшь, - пробормотал Самойлов. - И всё-таки придётся от тебя избавиться.
Виктор Иванович отбросил журнал, взял со стола пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой.
- Впору задуматься, а не сделать ли из этого великолепного тела чучело, как любят некоторые, - хмыкнул он. - Пожалуй, нет. А ведь обидно - такую красоту в землю, реку или в бетон. Ничего не поделать, предатель не должен жить.
В том, что Елена была предательницей, Самойлов не сомневался. Она не выполнила порученное ей дело, помогла заказанным мишеням уйти, замести следы, и ударилась в бега, имитировав собственную гибель. Виктор Иванович понимал, что её обнаружение - шутка Провидения. Если бы Жмых не встретил на тель-авивском пляже Серебрякова, кто знает, чем закончилось бы эта история. Но Провидение, видимо, решило сыграть с Самойловым игру под названием "кто кого". Серебряков оказался слишком умным - позвонил в консульство России и сообщил, будто готов дать показания по делу об афганском маке, при условии, что это состоится не на территории посольства, а у адвоката. Естественно, об этом звонке тут же было доложено Виктору Ивановичу, который после некоторых раздумий дал "добро" на такую встречу.
Дорогой друг детства оказался шустрым и предусмотрительным - пригласил на эту встречу кого-то из ФБР. Из-за этого Самойлов был вынужден отозвать Нину, и Провидение снова выиграло очко. По сведениям, поступившим от человека, присутствовавшего на их встрече, Серебряков попросил у американцев убежища в рамках программы защиты свидетелей, и те задумались, но не отказали. Когда же российские представители заявили, что их государство имеет серьёзные претензии к беглому дипломату, сотрудничавшему с наркомафией, американцы предложили обратиться за третейским судейством к израильтянам. Было ясно, что местная полиция поддержит своих заокеанских коллег, а потому претензии российских представителей были сразу отозваны. Дело запахло предоставлением Серебряковым убежища в США, однако Виктор Иванович не собирался сдаваться. Он был уверен - Серебряков не покинет Израиль без своей жены, которая куда-то вовремя уехала из Тель-Авива подальше от опасности.
- Ты на мушке, Олег, - мысленно сказал Самойлов другу детства и раздавил недокуренную сигарету в пепельнице.
Восемь лет назад, немалая партия мака ушла в Штаты, и никто в США об этом не знал. Точнее, американские копы не знали, откуда в Калифорнии появилась огромная партия маковой соломки, которую чудом захватили таможенники. Исполнители-китайцы вовремя заметили опасность, бросили товар и задали дёру. Местные правоохранительные органы нашли тогда мешки с наркотическим сырьём, будто свалившиеся с неба, и в задумчивости чесали макушки.
- До сих пор бы чесали, - Виктор Иванович стукнул ладонью по столу. - Сволочуга. Шкура предательская! А ещё бывший одноклассник. Погоди, я с тобой рассчитаюсь, иуда...
Взгляд Самойлова упал на глянцевый журнал, с обложки которого смотрела другая предательница - Елена Кац. На эту женщину Виктор Иванович злился ещё больше, чем на Серебряковых, потому что именно она должна была решить калифорнийскую проблему ещё восемь лет назад, а вместо этого переметнулась в лагерь врага.
Самойлов не понимал, почему Елена заступилась за незнакомых ей людей, ведь проверено - ни она, ни её родители с Серебряковыми никогда не пересекались, и версию "тайный друг" можно было смело исключить. Впрочем, версию "они заплатили больше" Самойлов тоже не рассматривал. Денег, таких, чтобы хватило на подкуп киллера, у Серебряковых до бегства в Москву не было. Почему один человек может спасти жизнь другому, если не ради денег или хотя бы старой дружбы, Виктор Иванович представить себе не мог.
- Ленка, Ленка, - Самойлов открыл девятую страницу, где девушка с обложки была представлена во всей красе, и покачал головой. - И чего тебе в России не сиделось? Даже в столице не захотела остаться. У Олега наверняка имелись связи в Москве, особенно в Министерстве Иностранных дел. Нет, Париж ей подавай. А по-французски шпарить когда научилась? В школе? А ещё говорят, в наших школах плохо преподают иностранные языки. И что ты во Франции забыла? По подиуму захотелось пройтись? Сказала бы раньше, я мигом бы устроил тебя манекенщицей. Да ещё и рекламу такую сделали бы, что никакой Николь Кидман не снилась. - Виктор Иванович перевернул страницу и облизал пересохшие губы. - И в Париж я бы тебя свозил. А может, удалось бы использовать тебя для дел по ликвидации... в перерывах между подиумными показами. Никто бы не подкопался.
Самойлов тряхнул головой:
- Не о том размечтался, старый осёл.
Он снова забарабанил пальцами по столу. Оставалось решить две проблемы.
- Серебряковых ликвидирует Нина. Чтобы всё было чётко и без сюрпризов, как с Ленкой, с ней будет Жмых, проверит, чтоб всё было чисто. После этого - очередь супермодели.
Виктор Иванович буквально увидел ухмылку "Провидения". Обнаружили беглянку Кац только с Его помощью. В непосредственной близости - в соседнем городе, можно сказать, у Самойлова под боком, четыре года назад она устроила изрядный переполох - пришибла одного киллера-профи, заодно подпортила портреты тамошним крутым парням.
- Ай да девка... Только дура! Надо было тогда всех убрать, кто её видел. А так - свидетели остались, рано или поздно должны были всплыть германские хвосты. И о чём только думала?
Самойлов вспомнил, как навёл справки о Леониде Штерн, заодно обнаружил, что три года назад его убили в Израиле. С тех пор Елена - богатая вдова, живёт во Франкфурте со свекровью, растит детей. Первоначально доверяла ведение дел фирмы покойного супруга управляющему, а в последнее время стала сама во всё вникать, разъезжать по всяким там встречам.
- Доездишься, детка...
На столе зазвонил телефон. Виктор Иванович вздрогнул и снял трубку.
- Да! Слушаю!
- Виктор Иванович, это Жмых.
- Ну что, порядок?
В трубке немного помолчали.
- Вы с Ниной всё сделали, как я велел?
- Я всё делал, как велено... - извиняющимся тоном сказал мужчина на противоположном конце провода.
- Не понял? Так объект в порядке или нет?
- Шеф, в последнюю минуту возле того места, где должен был идти Серебряков, появились менты. Там какую-то бомбу нашли. Оцепление поставили и всех оттуда прогнали.
- Бомба? Оцепление? - воскликнул Виктор Иванович. - Какую такую бомбу нашли? Разве были сегодня теракты в Тель-Авиве? - От злости он хлопнул ладонью по столу и поморщился от боли. - А ты часом не врёшь?
- Виктор Иванович, честное слово, всё так и было!
- Ладно. Ясно. Отбой.
Самойлов с раздражением швырнул трубку и прошёлся по кабинету. Серебряковы, казалось, были заговорены - сначала их пощадила Елена Кац, а теперь у Нины не выгорело.
- Чёрт! Неужели там действительно оказалось оцепление? Может, Жмых сделал какую-нибудь глупость, а потом придумал дурацкое оправдание?! И как теперь быть? Гоняться за Серебряковыми или всё-таки заняться Ленкой?
В кармане завибрировал сотовый. Самойлов мельком глянул на дисплей - Нина. Он уже знал, какие новости услышит в трубке.
- Витя! Я не получила сигнал! Жмыха на месте не было!
- Отключай телефон немедленно! Отдыхай, загорай на пляже, занимайся спортом. Я свяжусь с тобой. Всё!
Он положил трубку и заскрипел зубами от злости.
- Пожалуй, лучше сначала заняться Ленкой.

* * *

Жарким августовским вечером Елена возвращалась из Берлина. Бормотание мотора серого "Ягуара" заглушала лёгкая музыка радиоприёмника. Она устала, но до дома было ещё не меньше часа езды. Женщина хотела поскорее обнять детей, Софью, поужинать и лечь спать.
В голове мелькали лица людей, с которыми она встречалась по работе - толстый подрядчик из Амстердама, пожилой джентльмен - сотрудник японской корпорации и... Вальтер Гросмут. С тех пор, как больше года назад прекратились их отношения, Елена не задумывалась о личной жизни. Ей хватало домашних радостей, проблем на работе, а в последнее время добавились и невесёлые мысли по поводу Серебряковых. О мужчинах думать было просто некогда.
Вальтер сам напомнил о себе. Он заглядывал время от времени, а в последний свой визит намекнул на то, что ему хотелось бы вспомнить былое. Елена прервала излияния "Паркера" по поводу прошлого. Что было, то было. Если он вернулся к супруге, пусть с ней и остаётся. Мария не заслужила предательства. Впечатление от знакомства с фрау Гросмут у Елены осталось самое благоприятное - элегантная женщина с изысканным вкусом. Неудивительно, что её фирма процветает. Оказывается, некоторые модели одежды она сама и демонстрирует, делая тем самым дополнительную рекламу - в шоу-бизнесе модный даже директор.
Елена прекрасно понимала недовольство Вальтера в ту пору, когда жена отодвигала его на второй план, но теперь, когда они снова вместе, чего Гросмут хочет от неё, Елены? Мелкой интрижки? Тогда он обратился не по адресу. Елене было неприятно. Если бы год назад Вальтер не помирился с супругой, а сделал предложение ей, она бы согласилась, и... неужели Вальтер вёл бы себя точно так же - приставал к какой-нибудь красотке с непристойными предложениями? Вот и получается - он, разумеется, герой, "Паркер", но к женскому полу испытывает чрезмерный интерес, не очень-то приличествующий добропорядочному супругу. Мария, конечно, была неправа, когда отодвигала его на задний план, демонстративно появлялась с другими мужчинами, но с тех пор как они помирились, ей самой впору посочувствовать.
Елена посмотрела в зеркало заднего вида. Позади неё вот уже вторую сотню километров следовал чёрный джип. Совпадение? Тоже едет во Франкфурт? Елена вздрогнула, когда сообразила, что тинь-йон даёт сигнал, и довольно сильный. Если бы она не задумалась о делах семьи Гросмут, обратила бы внимание на эту машину гораздо раньше.
"Откуда опасность? Какие-нибудь местные мафиози решили пошантажировать директора компании "Компьютеры Штерн"? Зря это вы, ребята, не на ту напали..."
Елена увеличила скорость. Джип тоже.
"Ого! А вот это уже походит на преследование. Неужели собрались соревноваться с "Ягуаром"? Или очень самонадеянные господа, или... поставили на "Джип" сверхмощный двигатель? На шоссе машин мало, можно себе позволить небольшие гонки. Если встретятся полицейские - обратиться к ним за помощью? А что им сказать? "Меня преследуют мафиози"? Ответ знаю заранее: фрау, вам в психиатрическую клинику, ближайший поворот налево."
Фрау Штерн снова прибавила скорость. Соревноваться с "Ягуаром" почти бесполезно. Она с удовольствием наблюдала, как "Джип" начал потихоньку отставать. Можно было даже свернуть на ближайшем повороте, посмотреть, как будет вести себя преследователь...
Внезапно тинь-йон завопил что было мочи, и Елена ахнула: прямо перед ней выехал длинный трейлер и перегородил шоссе. "Тормозить? Похоже, на это и расчёт. Да, теперь уже происходящее слишком напоминает серьёзные неприятности..." Елена притормозила, резко развернулась, отчего шины громко взвизгнули по асфальту, и рванулась навстречу "Джипу". Одностороннее движение, деваться некуда. Уж если столкнуться, то лучше с ним...
В боковое зеркальце было отчётливо видно, как трейлер сдвинулся немного в сторону, пропуская ещё один "Джип" - против основного направления движения... "Чёрт, почему ни одной машины вокруг? Ах да, август, вечер, чтоб ему пусто было..."
Елена успела раскрыть "бардачок" и попыталась проскочить справа от первого "Джипа", но нет, тот развернулся боком, а сзади нагонял второй... Молодая женщина открыла дверцу буквально за мгновение до удара...
Словно кто-то огрел изо всех сил по голове. Больно рванул за грудь страховочный ремень. Елена успела подставить локти, чтобы вырывающаяся защитная подушка не разбила лицо... и тут же правая рука скользнула в "бардачок", вынимая лезвие безопасной бритвы. Ещё не оправившись от страшного удара, полоснула бритвой по подушке. Та с негромким хлопком разорвалась, стремительно уменьшаясь в размерах, сдуваясь, будто лопнувший воздушный шарик...
Молодая женщина резким движением отстегнула ремень безопасности, открыла дверцу и спустя мгновение выскочила на шоссе. Голова гудела, в глазах расходились радужные круги, земля качалась, но Елена была уже в состоянии осмотреться по сторонам. Джип впереди был смят в лепёшку, как, впрочем, и капот "Ягуара". Вряд ли те, кто находился в той машине, ещё доставят хлопоты. А что со вторым "Джипом"? Тряхнув головой, чтобы сбросить наваливающуюся тяжесть, Елена обернулась назад. Второй "Джип" успел затормозить, и его удар о багажник "Ягуара" был не так силён, но водитель и его сосед не были пристёгнуты ремнями и явно получили сотрясение мозга. Во всяком случае, они даже не пытались сопротивляться, когда Елена забирала у них пистолеты.

* * *

Виктор Иванович Самойлов нервно барабанил пальцами по столу и покусывал губы, когда зазвонил мобильный.
- Шеф, она спаслась на шоссе!
Самойлов подскочил на месте - от удивления, возмущения, но более всего от восторга. "Ай да Ленка, и здесь выкрутилась", - мелькнуло у него в голове.
- Ей перекрыли дорогу и обложили с двух сторон, но она пошла на таран, её машина выдержала двойной удар, и теперь она возвращается домой...
Самойлов вздохнул.
- Понятно. Ничего не скажешь, умеют здешние кадры делать автомобили. Нашим бы так... Ладно, пусть Леший приготовится её встретить. "Хотя вряд ли и у него что-то получится", - мысленно добавил Самойлов.
Виктор Иванович разъединил связь. Похоже, говорить о выкупе за детей придётся с самой Ленкой, а не с её свекровью. А что, так даже интереснее. Как в классическом детективе: жертва сама придёт в поставленную ей западню, чтобы принять смерть.

* * *

Полиция и скорая помощь приехали быстро, почти сразу - возможно, подумала Елена, за происходящим на шоссе незаметно следит какая-нибудь камера наблюдения. Разобравшись, что к чему, и погрузив пятерых раненых в автомобиль с надписью "Ambulance", медики уехали. Полицейские вежливо расспросили Елену о происшествии.
- Вы уверены, что не знакомы ни с кем из тех людей, которые были в джипах?
- Нет, честное слово. Я в России давно не была...
- Из них только один является гражданином России, а ещё двое поляков и двое этнических турков с нашим гражданством. Извините, фрау Штерн, мне кажется, что вы всё-таки что-то знаете, но не могу требовать от вас откровенности.
Елена растерянно кивнула. Она уже поняла, чьих рук это дело.
"Сколько же людей у Самойлова? И ведь не Россия здесь, как он умудрился доставить сюда столько народу... Конечно, мог и местных нанять, наверняка так и поступил, но... до чего же длиннющие руки!"
- Фрау Штерн, вам помощь не нужна? - полицейский озабоченно смотрел на мятый "Ягуар". - Как же вы домой доберётесь?
Молодая женщина пожала плечами. "Наверное, лучше подождать, пока проедет попутная машина... хотя - как бы не нарваться на людей Самойлова". Она в задумчивости села за руль и машинально повернула ключ зажигания...
Елена не поверила своим ушам: мотор завёлся.
- Невероятно! Двигатель работает, только вот в капоте что-то дребезжит, наверное, вентилятору досталось.
Полицейский улыбнулся.
- Значит, сегодня всё же ваш день. Всё-таки сразу по возвращении домой вызовите техпомощь. Вообще-то нельзя на такой машине ездить, но, поскольку авария случилась не по вашей вине, разрешаем - один раз в порядке исключения, только до дома. Поезжайте, будьте осторожны, счастливо вам, благополучно добраться! Сразу по возвращении домой вызовите техпомощь.
Елена кивнула, ощущая лёгкий холодок в животе.
"Сомнений нет, это был привет от Виктора Ивановича. Выследил, понятно. Значит, и Мария в опасности. Надо предупредить её". - Молодая женщина взялась за мобильный телефон, но аппарат не работал - разрядилась батарейка, а может, он ещё раньше вышел из строя из-за удара защитной подушкой. Она сердито прикусила губу - придётся позвонить из дома, с обычного аппарата.
Волнение постепенно улеглось. Первая атака Самойлова провалилась, значит, какое-то время Елена выиграла. Первым делом, по возвращении домой, нужно сразу забрать детей и Софью, отвезти их во Францию. Или в Хайдельберг. Наташа давно туда просилась.
Поворот налево... до дома оставалось совсем недалеко.
Елена притормозила, приближаясь к подземному гаражу... и тотчас ощутила сигнал тревоги. Да что же такое, в самом деле, откуда здесь эта мерзость, неужели Самойлов уже успел наследить, отреагировать на происшествие на шоссе...
Отказавшись от намерения въехать на машине в гараж - действительно, зачем, ведь технической службе удобнее забрать искалеченный автомобиль с улицы - Елена взяла из "'бардачка" отобранный у бандитов пистолет и, прислушиваясь к тинь-йон, аккуратно скользнула в гараж. Её начала обуревать тихая ярость. Захотелось встретиться сразу со всеми бандитами Самойлова, не важно, сколько их там, и тогда уж - чья возьмёт, но чтоб прекратить это наваждение... Молодая женщина тихо двигалась между чёрными колоннами, осторожно осматриваясь в полумраке...
Она резко развернулась, направляя пистолет чуть левее того места, которым только что прошла, предосторожность обычно совершенно излишняя... но не в данном случае. Тот тип, которого она ощутила прежде, чем он сделал движение, поспешно поднял оружие, но Елена успела нажать на курок чуть раньше - и сразу спряталась за ближайшую колонну, прислушиваясь к затихающему эху двойного выстрела...
Её противник пошатнулся и упал, выронив пистолет. Елена сразу бросилась к нему, приставляя дуло к переносице раненого врага:
- Ну, мразь, конец тебе! Говори, где Самойлов!
Человек в полумаске ответил стоном. Из его правого бока, чуть ниже плеча, текла кровь. Елена немного подумала, забрала пистолет и отошла от раненого.

* * *

Последние минуты тинь-йон не умолкал, пищал, упорно извещая Елену об опасности. Вот и родной дом...
"Почему Софья не открывает дверь?"
Елена привыкла, что каждый вечер мама-свекровь ждёт её с работы и открывает прежде, чем дочка нажмёт на кнопку звонка или достанет ключ из сумочки . Сердце забилось в предчувствии беды. Пальцы задрожали, когда молодая женщина вставляла ключ в замочную скважину. Дверь распахнулась...
- Софья! Наташа!
Елена застыла, мучительно ожидая. Ответом ей была пустая тишина, нависшая под потолком ещё недавно уютного дома. Елена прикрыла за собой дверь, прислушиваясь к каждому звуку вокруг... прошла в спальню...
На кровати лежала Софья. Елена негромко вскрикнула, подбежала к пожилой женщине, пощупала пульс... Жива. На мгновение замешкавшись, Елена забежала в ванную и вернулась оттуда с мокрым полотенцем. Провела несколько раз по лицу свекрови... Та медленно открыла глаза, закашлялась и поднесла ладонь к лицу невестки:
- Леночка! Это ты! Какое счастье!
- Софья, что здесь произошло? Где наши дети?
- Как это - где дети?! - Софья испуганно огляделась по сторонам, села на кровати и позвала:
- Наташа!..
- Софья, что произошло? Вы заснули?
- Нет... В дверь позвонили, сказали, что собирают деньги на благотворительный фонд. Я открыла, и вдруг почувствовала на лице какую-то тряпку со странным запахом...
Не веря собственным ушам, Елена пробежалась по комнатам - и, к своему ужасу, убедилась, что в доме, кроме них с Софьей и маленького перепуганного щенка, никого нет.
Она без сил рухнула на диван.
- Вас оглушили... хотели забрать детей... - голос Елены сорвался, отказываясь произнести страшные слова: "И забрали их".
Наступила зловещая пауза, на протяжении которой две женщины, лишившиеся самого дорогого, боялись даже взглянуть друг на друга. Внезапно раздался телефонный звонок. Елена подскочила, будто подброшенная пружиной, и схватила трубку:
- Алло! Наташа?
- Привет, Лена! Восстала, значит, из мёртвых, да? А про старых друзей забыла?! Ай, нехорошо!
"Виктор Иванович... добрался-таки до меня..." - Теряя силы, Елена опустилась на ближайший стул.
- Ну, скажу я тебе, Ленок, ты суперагент! Джеймс Бонд отдыхает! Как ты наших ребят уделала на шоссе - я до сих пор поверить не могу. - Самойлов сделал многозначительную паузу. - Так что, суперагент, хочешь получить назад своих отпрысков? И даже не только своих?
Елена сглотнула. Ответ был слишком очевиден.
- Хвалю благое намерение. - Было слышно, как Виктор Иванович усмехнулся, но голос его стал угрожающим. - Много от тебя не потребую: принеси чек на пять миллионов евро на Кёниг-Фридрих-штрассе три, второй этаж и направо. Не делай глупостей, никакого оружия, не вздумай связываться с полицией, тогда детишки ваши вернутся домой в целости и сохранности. А что касается тебя... посмотрим.
- Да, Виктор Иванович... я сделаю всё, чего вы требуете...
- Вот и умница. Приезжай поскорее. Жду!

* * *

Перед глазами было темно, в ушах странно шумело, а тело, казалось, неслось по воздуху. Наташа пришла в себя. Она открыла глаза и тут же зажмурилась. Мгновения хватило, чтобы понять, где она находится и что происходит. Она лежала на заднем сиденье автомобиля. Руки в запястьях были обмотаны скотчем. Скосив глаза и чуть приоткрыв веки, она посмотрела вокруг и выдохнула - братья, все трое, полулежали рядом, но, кажется, были живы. В этот момент заговорил сидящий впереди человек.
- Налево сверни.
Голос был незнакомым, а слова прозвучали на русском языке, который Наташа не очень хорошо понимала. Всё, что помнила девочка, это был странный звук, похожий на сирену "Ambulance", раздавшийся, когда она играла с Андреем, но исходивший откуда-то изнутри неё, а затем - вонючая тряпка, которую кто-то прижал к её лицу. Её похитили, поняла она. Похитили вместе с братьями. Наташе стало страшно. Что теперь будет с ней и мальчиками? Тело, казалось, совершенно не хотело повиноваться - перед глазами всё ещё висела лёгкая дымка. Девочке не оставалось ничего другого, как притвориться спящей.
Автомобиль остановился, и её подхватили чьи-то сильные руки. По лицу пробежал ветерок, защекотав нос. Захотелось чихнуть, но Наташа сдержалась.
- Бери близнецов, а я возьму карапуза, - раздался над ухом голос человека, который взял её на руки. - Тащи наверх. И побыстрее.
Нога Саши задела её колено, но девочка не отреагировала. Она уже поняла, что сейчас их, скорее всего, где-нибудь оставят, запрут, и тогда можно будет хорошенько осмотреться, а пока лучше не шевелиться. Через пару минут её положили на что-то мягкое. Дверь закрылась, шаги стихли. Девочка открыла глаза. Она находилась на широкой кровати, с другой стороны которой лежали братья. Наташа вскочила и подбежала к мальчикам. Они были без сознания, но дышали.
Комната была самой обыкновенной, аккуратной и чистой. Кроме кровати, в ней находился платяной шкаф, небольшая тумбочка с телевизором и несколько картин с изображениями каких-то людей. На тумбочке там, где должен располагаться пульт, лежали маникюрные ножницы.
"До чего же глупыми бывают взрослые! Неужели телевизор не смотрят?" Она взялась кончиками пальцев за ножницы... было очень неудобно, но после нескольких попыток клейкая лента между запястьями попала в зазор между лезвиями.
Спустя полминуты дочка Елены Штерн уже снимала с себя остатки ленты.
- Просыпайтесь, - толкнула она Андрея и Мишу.
Мальчики с трудом открыли глаза и ошалело уставились на сестру.
- Только тихо, - шепнула Наташа. - Я сейчас вас освобожу.
Руки ребят тоже были склеены скотчем. Не очень туго, небрежно, словно только для того, чтобы болтающиеся руки детей не мешали похитителям донести их из машины в комнату.
- Мама! - Вдруг громко позвал Саша.
- Тс-с-с! - зашипели все трое.
Мальчик пришёл в себя и никак не мог понять, где находится.
- Мне страшно, - тихо сказал Андрей. - Нас похитили, да?
Девочка кивнула.
- Может, получится выбраться через окно?
Она подбежала к окну и осторожно отодвинула шторы.
- Высоко. Наверное, пятый или шестой этаж. Зато есть балкон.
- Может, попробовать позвать на помощь? - предложил Миша.
Наташа подёргала ручки, но окно не открылась.
- Не получается. Может, ты попробуешь?
Миша поднялся с кровати, но тут из коридора донеслись шаги.
- Кто-то идёт! - Наташа запаниковала. - Сейчас увидят, что мы освободились... Прячьтесь под кровать! Быстрее!
Близнецы скользнули на пол и исчезли под кроватью. Наташа прижала к себе ещё сонного Сашу, который наконец понял, что надо вести себя тихо, и в панике осмотрелась. Единственное место, где можно скрыться - шкаф. Но туда полезут в первую очередь. Может, спрятаться за портьерой, прикрывавшей балкон?
Прижимая к себе перепуганного маленького брата, Наташа подбежала к окну и укрылась за портьерой. Одна надежда, что похитители не станут долго искать в комнате, решат, будто дети сумели убежать, и выйдут. Интересно, запрут ли дверь? Если да, можно будет попробовать выбраться на балкон. А нет - значит, лучше в коридор.
Дети застыли, едва дыша, напряжённо прислушиваясь к приближающимся шагам. Вот неизвестный остановился перед входной дверью... раздался звук отпираемого замка... Шаги стали очень громкими и совсем близкими...
- Вот шалуны! Куда вы спрятались, а? Не сюда ли?
Энергичная женская рука резко отодвинула портьеру, и Наташа с ужасом увидела перед собой улыбающуюся молодую темноволосую девушку с короткой стрижкой, в синем спортивном костюме и с пистолетом за поясом.
"А как же мамин тинь-йон? - пронеслась в голове у Наташи горькая мысль. - Почему я не ощутила никакой опасности? Это потому, что я мало занималась?" Незнакомка забрала у неё малыша и, взяв со столика кружок скотча, снова связала плачущей девочке руки, на этот раз за спиной.

* * *

Вот и он - тот дом, куда велел прийти Виктор Иванович... Елена тяжело вздохнула и на несколько секунд задержалась, оглядывая улицу, словно прощаясь с Франкфуртом, Германией, всем миром. Потому что за порогом её ждала смерть. Это было слишком ясно, и об этом недвусмысленно вопил тинь-йон. Лучше бы он замолчал, и без него тошно. Жаль, Киото-сан не объяснил в своё время, как отключать эту визжалку...
Елена вошла в здание и медленно, пытаясь прислушаться через сирену внутренней тревоги к звукам в окружающем мире, начала пониматься по ступенькам лестницы. Второй этаж... дверь направо. Да, здесь всего одна такая. Открыто...
Елена вошла и сразу оглянулась по сторонам. Никого не было видно. Обыкновенная комната - стол, несколько стульев, два больших стеллажа с книгами.
- Заходи, Леночка! Располагайся поудобнее!
Елена вздрогнула. Голос раздавался откуда-то с потолка. Она посмотрела наверх и заметила динамик. В голову пришла глупая, ненужная мысль: "Это что же, Самойлов успел оборудовать? Или в этом помещении когда-то проводились мероприятия, требовавшие общего оповещения?"
- Проходи в комнату, Леночка! - любезно пригласил вкрадчивый голос Самойлова. Елена покорно кивнула, подумав, что где-то здесь наверняка есть и камеры наблюдения. Она прошла в комнату.
- Обернись, детка, налево.
На столике, стоявшем слева у стены, Елена увидела маску. Точнее, наглазную повязку, по виду похожую на карнавальную маску, но без прорезей для глаз, вроде тех, которые выдают в самолётах дальних рейсов, чтобы пассажиры могли заснуть.
- А теперь, детка, положи на стол чек. Я надеюсь, ты принесла его с собой?
Елена кивнула.
- Отлично, какая ты умница. Жаль только, что поздновато за ум взялась. А теперь возьми маску, подойди к стулу и сядь на него.
Молодая женщина подчинилась командам из динамика. Всё равно другого выхода у неё не было.
- Сейчас, детка, надень маску и подними голову кверху. Я хочу убедиться, что ты не подглядываешь. Вот так, хорошо, умница. А теперь заведи свои красивые ручки за спинку стула.
Елена не удивилась, услышав в коридоре мягкие шаги. Кто-то, невидимый ей из-за повязки, приблизился, и через секунду на запястья молодой женщины легла холодная сталь наручников. Раздались щелчки. Ещё через мгновение неизвестный снял повязку с лица Елены. Она посмотрела перед собой и увидела молоденькую девушку с короткой стрижкой, у которой в руке был пистолет. Лицо неизвестной показалось женщине знакомой. Елена машинально обернулась, словно ища защиты, и встретилась взглядом с Самойловым.

* * *

Виктор Иванович сильно изменился за последние годы. Слегка сгорбился, пополнел, однако взгляд его остался таким же холодным и пронзительным.
- Ну что, Леночка? Молиться будешь? Вот и наступила твоя смертная минутка!
Виктор Иванович усмехнулся, бросил взгляд на чек, на столе, вынул пистолет из кобуры и направил его в висок молодой женщины. Она зажмурилась. Тинь-йон издал печальный всхлип и затих. Наверное, оттого, что уже ничего не мог поделать для своей хозяйки.
"Что же. Вот и пришла мне пора узнать, каково было тем, кого я убивала. Правы были они или нет, смерть нас сейчас уравняет. Что ждёт меня там? Чёрная пустота? Или адское пламя? Убийца... Господи! Делай со мной что хочешь, только защити моих детей!"
Елена услышала, как раздался звук передёргиваемого затвора...
И в тот же миг грянул выстрел.
Елена не сразу поняла, что произошло. До неё донёсся звук упавшего пистолета, и сразу же - чей-то стон невыносимой боли. "Я жива? Меня не убили? Стреляли не в меня?" Она открыла глаза и обвела комнату растерянным взором. Виктор Иванович стоял, ошеломлённо глядя на девушку с короткой стрижкой, и из правого плеча его текла кровь.
- Нина... что ты делаешь? Почему ты выстрелила в меня?
Нина опустила пистолет:
- Наверное, мне следовало сделать это гораздо раньше, но я всё надеялась, что обойдётся. Не обошлось, - девушка виновато посмотрела на пленницу. - Лена, простите меня, пожалуйста! Я знаю, что вы обо мне подумали! Честное слово, я не такая уж неблагодарная дрянь! Я хорошо помню, как восемь лет назад вы спасли меня от похитителей, рискуя своей жизнью.
Елена ошеломлённо вспоминала: тёмный подвал, прикованная к батарее четырнадцатилетняя девочка... Ну да... её звали Нина... Так это она? Та самая Нина сейчас служит Самойлову? Вернее сказать - минуту назад делала вид, будто служит..
- Виктор Иванович! - снова заговорила Нина. - На что вы рассчитывали? Что я такая законченная сволочь и бандитка, какой вы хотели меня видеть? Нет, я получше. Должна вам сообщить кое-что - девушка не глядя вытащила из внутреннего кармана какие-то фотографии. - Вам эти снимки ничего не напоминают? - Она швырнула их в лицо Самойлову. Некоторые упали в лужицу крови изображением вниз, Виктор Иванович опустил глаза, словно пытаясь рассмотреть остальные.
- Так вот, Витя! Накануне отъезда в Израиль я побывала в старом здании Института Прикладной Математики, в той комнатке, которая называется "Подсобное помещение". Которую вы использовали в качестве своего архива.
Самойлов вздрогнул и поднял растерянный взгляд на Нину.
- Должна признать, - продолжала девушка, - что это была недурная идея - держать вашу финансовую документацию в таком месте, где никому не придёт в голову её искать. И мне бы не пришло, если бы вы ненароком не проговорились.
Глаза Самойлова полезли на лоб, словно он пытался вспомнить, когда и при каких обстоятельствах выдал тайну Нине.
- Итак, Витя, теперь я точно знаю, кто и почему приказал убить моих родителей и похитить меня, когда мне было четырнадцать... правда, у меня и раньше были подозрения, но они ничего не стоили без доказательств... Неужели дело только в том, что мои родители, будучи руководящими сотрудниками банка, стали проверять один из твоих счетов, на котором оказалось немало интересного? Впрочем, с твоей точки зрения, наверное, это страшное преступление, достойное смерти.
Нина на мгновение сделала паузу, словно задумалась о чём-то давно ушедшем. Затем тряхнула головой:
- А какую цель имело моё похищение? Заставить папу и маму быть сговорчивее? Или заманить их в смертельную ловушку? И Лена чуть не сорвала твой план, освободив меня? О, защитник сирот... Но даже тебя я, возможно, оставила бы в живых, если бы ты не добивался так упорно смерти Лены.
Виктор Иванович стоял неподвижно, но глаза его горели ненавистью.
- Должна огорчить, - продолжала Нина, - Жмых не имеет никакого отношения к спасению Серебряковых. Это я его подставила.
Виктор Иванович судорожно раскрыл рот, будто рыба, задыхающаяся на воздухе.
- Я позвонила в тель-авивскую полицию и сказала, что возле автобусной станции заложена бомба. Витя, ты знаешь, почему я довела ситуацию до конца и позволила тебе поднять дуло на Лену? Только из жалости к тебе. Хотела дать тебе шанс. Пощадил бы ты Лену - возможно, я бы тебя и не тронула. Так что ты не её, а себя приговорил к смерти. Такой злобной гадине как ты жить нельзя.
Самойлов держался левой рукой за свою рану, и из-под его пальцев обильно сочилась кровь. Он тяжело опирался на стол левым бедром, едва не падая на пол. Нина положила левую ладонь на плечо Елены.
- Лена, не беспокойтесь, пожалуйста, о детях, они в полной безопасности, и я через несколько минут передам их вам.
Наступила пауза. Девушка молчала, и никто не произносил ни слова, хотя у каждого была на это своя причина.
- Витя, пару минут назад ты предлагал Лене молиться. Это очень любезно с твоей стороны. Так и быть, возьму с тебя пример. Молитесь, господин Самойлов, потому что через минуту вы будете мертвы. Молитесь о прощении предателям, убийцам и лжецам, которые в своих преступлениях используют не в меру доверчивых друзей и осиротевших детей. А пока, Витя, ложись на пол, лицом вниз, руки и ноги расставь пошире. Пусть рана тебя не смущает, ещё немного - и она совсем не будет тебе мешать. Или предпочитаешь сразу?
Лицо Самойлова было искажено болью. Он с мученической яростью посмотрел на Нину и, негромко постанывая, выполнил её требование. Девушка немедленно опустилась правым коленом на шею своего бывшего шефа, приставила ему пистолет к затылку и прошлась левой рукой по карманам. Ещё через пару секунд она поднялась, держа ключ от наручников:
- Лена, я очень извиняюсь, что мне придётся немного повозиться, ведь приходится держать в поле зрения эту поганую тварь...
Елена с наслаждением пошевелила освобождёнными руками, растёрла запястья.
- Лена, можно вас попросить взять пистолет Виктора Ивановича? А теперь... Шеф, ты хорошо помолился?
Нина повела дулом к виску Самойлова, и мгновение спустя раздался выстрел.
Девушка подошла к столу, на котором лежал принесённый Еленой чек, и взяла его в руки. Мгновение поколебалась...
- Чтобы не было искушения! - и, улыбнувшись своей недавней пленнице, Нина разорвала драгоценную бумажку.

* * *

Знаете, друзья, мне часто приходилось читать в детстве, да и позже слышать, что люди платят злом за добро. Я почти поверила в это, но, к счастью, Нина доказала мне обратное. Сделанное однажды добро обязательно вернётся.



Глава 7. Старые знакомые


С первым апреля, дорогие друзья! Кажется, совсем недавно начались наши встречи-посиделки, а вот уже я готовлюсь отправить дочку в школу. Как же стремительно летит время!
Ах, это прошлое, до чего же оно коварно, всё время напоминает о себе самым неожиданным образом... В прошлый раз я рассказывала вам, как всплыли в моей жизни Виктор Иванович Самойлов и молоденькая девушка Нина, которую я до тех пор видела всего-то однажды, в темноте, в течение часа или полутора. Наверное, то, что тогда произошло, повлияло на меня. Я вдруг решила оставить дела компании, продала большую часть своих акций и отправилась в отпуск. А разве можно отдохнуть где-либо лучше, чем во Франции? Вот я и оказалась нежданно-негаданно... ну, не совсем во Франции, но почти. В Монте-Карло.

* * *

Апрельское солнце нехотя плавило снег, лениво скользя лучами по крышам домов, потрескавшемуся асфальту и унылым лицам прохожих в небольшом городке, затерявшемся где-то в российской глубинке. Пешеходы щурились, втягивали головы в плечи и ускоряли шаг, будто опасались растаять. Женщины, мужчины, дети, подростки - все они были поглощены своими насущными делами, никто из них не смотрел на небо, не вдыхал полной грудью свежий весенний воздух, не радовался приходу вечно запаздывающей весны.
В нескончаемом потоке людей выделялась дородная женщина. На вид ей было около пятидесяти лет, но двигалась она удивительно плавно и быстро. Большая сумка в руке, казалось, совершенно не сковывала движений. Женщина постоянно оглядывалась, будто опасалась преследования, кого-то высматривала в толпе и поминутно поглядывала на часы. У перехода она остановилась, бросив короткий подозрительный взгляд на молодого долговязого парня, стоявшего рядом, и нетерпеливо посмотрела на светофор.
Парень внезапно вздрогнул - где-то совсем рядом раздался тихий короткий свист. Женщина медленно осела на тротуар. Из сумки посыпалась картошка. Молодой человек в ужасе замер - на затылке упавшей виднелась небольшая кровавая рана.
- Снайпер! Террорист! - закричал кто-то истерическим голосом.
Люди в ужасе бросились в разные стороны - вперёд, чуть не под колёса проезжающим автомобилям, назад, туда, откуда прилетела таинственная пуля, направо и налево, лишь бы подальше от того места, где лежала погибшая женщина.
Солнце безразлично прошлось лучом по рассыпавшейся картошке и скрылось за тучей.
Несмотря на общее волнение, улица опустела совсем не надолго. Возникшая было паника даже не успела как следует разгореться - кроме одиночного выстрела, не произошло ничего угрожающего. Неизвестная женщина неподвижно лежала лицом в покрасневшей лужице, но вокруг неё всё осталось по-прежнему. У тела погибшей стали собираться люди, опасливо оглядывавшиеся по сторонам. Первым подошёл пожилой мужчина, к нему присоединилась пара студентов. Через пятнадцать минут, когда в отдалении послышалась милицейская сирена, вокруг мёртвой женщины стояло человек десять.
Молоденький лейтенант вылез из машины и боязливо оглянулся на крыши ближайших домов, будто опасаясь, что снайпер всё ещё сидит на месте и держит улицу под прицелом.
- Расступитесь, дайте пройти, - закричал он собравшимся.
К нему подошёл высокий толстый майор. Народ поспешно раздвинулся, попуская милиционера.
- Пульс проверь, - буркнул майор и, приготовив сигарету, достал из кармана зажигалку.
- Нет пульса.
- Документы смотрел?
Лейтенант нахмурился и полез в карманы пальто упавшей женщины.
- Нет ничего.
- В сумке посмотри. Думаешь, она документы в кармане носила?
Молодой человек смутился и поднял с земли сумку. Через минуту извлёк оттуда паспорт.
- Гаврилова Ольга Михайловна, 1947 года рождения. Прописана на Комсомольской.
Майор затянулся.
- Я бы сказал, что очередной висяк, - еле слышно пробормотал он. - Шальная пуля, скорее всего, предназначалась для кого-то другого, который давно умотал прочь. Опроси свидетелей.
Лейтенант закашлялся.
- Товарищ майор, а может... За два дня это уже четвёртая шальная пуля. Все четыре жертвы как будто случайны. Неужели этот снайпер такой мазила? А может быть, эти убийства как-то связаны между собой?
Майор нахмурился, недовольный тем, что его вздумал поучать младший по званию, и распорядился:
- Гипотезы твои, Гришин, проверять позже будем. В отделении. А пока займись опросом свидетелей.
Налетевший ветерок мягко откинул полу плаща убитой женщины и разогнал тучи. Солнце вновь посмотрело на землю. Майор Мишин неторопливо курил сигарету. Ещё вчера он выяснил, что между тремя предыдущими убийствами не было никакой связи, и трудно поверить, что эта женщина, которую только что застрелили, знала других погибших. Однако, что бы он ни говорил только что лейтенанту про шальные пули, сам майор догадывался, что Гаврилова Ольга Михайловна погибла не случайно, ошибочно принятая за какую-нибудь криминальную особу. Пока у него не было доказательств, а потому лейтенанту знать о догадках старшего по званию было не обязательно. Майор Мишин надеялся, что доказательства в скором времени появятся, а если нет, он в любом случае не будет выглядеть дураком.

* * *

Вечерний Монте-Карло утопал в ярких огнях рекламных щитов и лампочек, переливался всеми цветами радуги так, что рябило в глазах. На главной улице в ряд по обе стороны широкой магистрали, разделённой полосой травы, возвышались казино. Правильнее сказать, возвышались рекламные щиты, ибо отнюдь не все здания были высоки. Лучший способ привлечь внимание к своему заведению - рекламная вывеска, и ни одно казино не упустило возможности во весь голос заявить: "Заходите к нам! Здесь вас ждут небывалые выигрыши!" Казалось, даже звёзды блекли на фоне гигантского светового шоу.
Город жил игорным бизнесом, буквально только им и дышал, и старался создать соответствующую атмосферу. Елена неторопливо шла по улице, разглядывая казино и гуляющих. Одни выходили из игорных заведений с видом победителя, другие были задумчивы, но ни в чьих глазах мадам Штерн не увидела огорчения. Ни один человек не пожалел, что приехал. Возможно, ей просто не встретились те, кто проиграл крупную сумму.
Из дверей одного казино вывалилась большая шумная компания. Люди смеялись, поддерживая нетвёрдо стоявшего на ногах товарища, а тот во всё горло распевал какую-то песню на английском. Елена прошла мимо, и все проводили высокую стройную блондинку жадными взглядами.
Мадам Штерн поморщилась и посмотрела на вывеску казино, рядом с которым остановилась. Заведение было приличным, по крайней мере, оно было явно крупнее соседних и его вывеска не пестрела всеми цветами радуги, а была выдержана в едином стиле с украшениями на фасаде и униформой стоящего перед дверью швейцара
Швейцар приветливо улыбнулся и открыл дверь, приглашая молодую женщину войти. Елена не была настроена испытывать судьбу, но рассудила, что впоследствии будет очень жаль, если так и не заглянет ни в одно игорное заведение. В конце концов, предаваться азарту вовсе не обязательно. Можно просто посмотреть, как играют другие.
Елена поднялась по ступеням и вошла внутрь.
В казино было несколько залов - в одном играли в рулетку, в другом стояли столики для покера, в третьем заседали любители крэпса. Не обошлось дело и без "одноруких бандитов".
Атмосфера в казино показалась Елене приятной. Молодая женщина прошлась по залам, рассматривая обстановку и наблюдая за играющими. Для себя она разделила посетителей заведения на три группы. Первую, к коей Елена относила и себя, она окрестила "праздно-гуляющими". Эти люди не стремились выиграть и пришли в казино, чтобы просто приятно провести время. Они сидели за стойкой бара, изредка останавливались то у одного автомата, то у другого, попеременно подходили к игрокам в кости и карты, но редко когда включались в игру. Вторая группа - заядлые игроки с горящими глазами и трясущимися губами, настоящие фанаты, почти сумасшедшие, на которых и смотреть было неприятно. К третьей группе Елена отнесла людей, у которых азарт ещё не проник в кровь, не ударил в голову, но возможно, до этого им было недалеко. Они играли, чтобы развлечься, и за большими деньгами как будто не гнались.
Елена остановилась рядом со столом, на котором крутилась рулетка.
- Делайте ваши ставки, дамы и господа! - объявил крупье.
Игроки стали протягивать фишки, и молодая женщина обратила внимание на человека, чья стопка чуть ли не в два раза была больше остальных. Ничем не примечательный мужчина средних лет в яркой "гавайской" рубашке сделал самую крупную ставку.
- Двенадцать, - сказал он.
Крупье принял фишки, отодвинул их на соответствующее поле и объявил:
- Ставки сделаны. Ставок больше нет.
Шарик весело побежал по ободу рулетки, спустя несколько секунд замедлил ход, запрыгал по ячейкам и успокоился.
- Выиграло двенадцать! - объявил крупье.
Мужчина в "гавайской" рубашке сгрёб фишки в кучу, и снова сделал ставку.
- Двадцать восемь!
Шарик снова побежал по кругу, пока не остановился в одном из секторов.
- Выиграло двадцать восемь, - не дрогнув ни единым мускулом на лице, объявил крупье, и снова подвинул мужчине в яркой рубашке горку выигранных фишек.
"Этому человеку определённо везёт. Счастливчик", - подумала Елена и стала пристальнее следить за игрой.
Через пятнадцать минут "счастливчик", улыбаясь, удалился к стойке бара, пытаясь не растерять по дороге свой выигрыш. Елена проводила его взглядом и снова повернулась к рулетке. Она заметила, что "девятка" ещё ни разу не выиграла. Это было несколько странно. По теории вероятности, полсотни запусков рулетки, которые она застала, хотя бы однажды должны были привести шарик в ячейку с номером девять.
Елена подозрительно посмотрела на крупье, но тот действовал словно автомат, ни разу не сделав лишнего движения. Совпадение?
- Я хочу поставить двести франков, - сказала она.
- Очень хорошо, - крупье указал куда-то в сторону. - Обменяйте деньги на фишки и приходите.
Елена прошла к обменнику и увидела мужчину в "гавайской рубашке". Он рассовывал по карманам выигранные доллары и что-то тихо напевал под нос. Узнав молодую женщину, он улыбнулся и подмигнул, но на всякий случай отошёл подальше.
Елена не собиралась выигрывать, но и терять крупную сумму тоже не хотела. Она обменяла пятьсот франков на фишки и вернулась к рулетке. Ей было интересно поставить эксперимент - жульничает крупье, или теория вероятности всё-таки подтвердится на практике?
- Делайте ваши ставки!
- Девять, - сказала Елена.
Крупье бесстрастно принял ставку и запустил шарик.
- Выиграла семёрка!
К играющим присоединился толстый японец. Он тоже сделал ставку на девятку и теперь кусал губы, вертя в руках последнюю фишку.
- Я хочу ещё раз поставить двести на девятку, - сказала Елена.
Японец внимательно посмотрел на женщину и протянул фишку крупье.
- Девять, - произнёс он и обратился к Елене. - Вы красивая, вы принесёте мне удачу.
Крупье запустил шарик. Японец жалобно смотрел на рулетку и что-то шептал. Елена украдкой взглянула на мужчину. Он был вполне прилично одет, недорого, но со вкусом Судя по румянцу на щеках и вспотевшему лбу, сильно волновался.
"Неужели поставил последние деньги? - промелькнуло в голове Елены. - Если войти в азарт, можно здорово проиграться. Видимо, этот японец относится ко второй группе - Игрок с большой буквы. А мне это ни к чему. Если сейчас пролетаю, ухожу. Посмотрела, как оно в казино, и довольно".
- Выиграла девятка!
Японец радостно вскрикнул и даже хотел было обнять ту, что принесла ему счастье, но вовремя опомнился.
- Идите домой, - шепнула ему Елена, - хватит испытывать судьбу.
Японец быстро-быстро закивал головой и отправился к игровым автоматам.
Молодая женщина облегчённо вздохнула и забрала выигрыш. Она вдруг вспомнила, что именно такую систему игры описывала в одном из своих романов Иоанна Хмелевская.
На часах было без десяти минут дедвять. Детское время.
"Раз уж решила посетить казино, пора и в других залах побывать". Она посмотрела вслед уходящему японцу и рассудила, что составлять ему компанию не хочется. Можно было отправиться к картёжникам, но Елена ничего не понимала в висте, покере и прочем, поэтому направилась к играющим в кости.
Она подошла к столу в тот момент, когда напряжение играющих достигло апогея. Девушка, одетая в платье с огромным вырезом на спине, спускающимся до ягодиц, сделала крупную ставку. Мужчины подзадоривали её, и та, польщенная их вниманием, вертелась перед столом, как юла, принимая комплименты. Рассмотрев её, Елена поморщилась: она не понимала женщин, которые перебарщивают с косметикой. Тем не менее, встала рядом и начала следить за игрой. Фишки у Елены были, но она не собиралась делать ставки.
- Мадмуазель, не желаете что-нибудь выпить?
Елена обернулась. К ней обращался темноволосый молодой человек, очень красивый и уверенный в себе. В руках он держал бокал с коктейлем. Незнакомец говорил с лёгким акцентом, вероятно, русским. Женщина посмотрела в удивительно красивые серые глаза молодого человека и покачала головой.
- Нет, спасибо, алкогольные напитки я не люблю. А апельсиновый сок у них здесь есть?
Парень с готовностью поставил бокал прямо на стол и, облокотившись, небрежно заметил.
- Вы знаете, я тоже обычно не люблю спиртное. Купил просто из-за того, что обстановка располагает. Но раз вы хотите соку, я тоже возьму с удовольствием. Пойдёмте к стойке?
Он картинно подставил Елене локоть, и женщина приняла его приглашение.
- Извините за назойливость, но увы, никак не мог найти другого способа познакомиться с вами. А очень хочется, - улыбаясь, проговорил парень. - Меня Игорем зовут.
- Елена. - Она улыбнулась и перешла на родной язык. - Скажите, мы не встречались в России? Ваше лицо кажется мне знакомым. И глаза...
Елена замолчала. Глаза у Игоря были удивительные. Она была уверена, что видела этот взгляд раньше - лукавый, но честный, смелый, и при этом сдержанный.
- Вряд ли. - Молодой человек купил сок и с интересом посмотрел на свою спутницу. - Такую женщину как вы невозможно просмотреть. А если бы я вас однажды увидел, постарался бы всегда быть рядом, Елена Прекрасная.
Елена улыбнулась и отпила немного сока.
- Вы уверены, что хотите близко познакомиться со мной? - спросила она. - А вдруг я замужем? Может, у меня дети?
- А для чего тогда существует развод? - развёл руками Игорь, но тут же поймал недовольный взгляд собеседницы и стушевался. - Извините. Не очень удачная шутка. Но я всё-таки надеюсь, что вы свободны и обстоятельства позволят нам узнать друг о друге чуть больше, чем может предложить стойка бара.
Елена не ответила. Она медленно потягивала сок через 'соломинку' и, улыбаясь, разглядывала незнакомца. Внешность его вполне располагала к знакомству. Он был привлекателен и неглуп. Пусть слова Игоря были иногда несколько неуклюжи, это производило впечатление искренности и непосредственности. И Елена подумала, что общение с этим человеком ей скорее приятно, чем наоборот.
- Вы играли в рулетку? - поинтересовалась она.

* * *

В небольшом кафе на набережной Сены было многолюдно. Французы редко назначают деловые встречи поздно вечером, однако среди собравшихся были два человека, которые явно пришли сюда не с праздной целью. Оба темноволосые, стройные, в тонких льняных рубашках, они сидели за столиком в центре зала и молчали. Кареглазый смуглый мужчина с грустью смотрел на собеседника. Казалось, он не решался задать какой-то давно мучивший вопрос. Второй удручённо вертел в пальцах очки с затемнёнными стёклами.
- Ну что, Поль? Есть какие-то новости? - решился, наконец, первый.
Его собеседник отложил очки в сторону и отрицательно покачал головой.
- Ну да. Я так и знал. Если бы ты нашёл какой-нибудь след, то сразу бы позвонил.
- Единственное, что могу сказать тебе точно - во Франции её нет. Ты понимаешь, мои друзья в МВД сделали всё что могли. Прости, Филипп. Это моя вина. Я не должен был упускать её из виду.
Филипп покачал головой.
- Нет. Виноват я и только я. Слишком хорошо притворился мертвецом. Хотел, чтобы она поскорее ушла, ведь убийца был рядом. А ты... ты ведь не знал, что она ждёт моего ребёнка. И ни тебе, ни твоим друзьям не следует винить себя за последствия моего промаха.
Поль не отвечал - смотрел в сторону, кусая губы. Филипп вздохнул, поднялся с места и направился к выходу.

* * *

Время пролетело незаметно. Елена посмотрела на часы и увидела, что маленькая стрелка вплотную приблизилась к десяти.
- Вам уже пора? - спросил Игорь. В его голосе слышалось неподдельное сожаление. - Позвольте, я куплю вам ещё соку.
Елена кивнула, и Игорь отправился к стойке. Женщина проводила его взглядом и внезапно ощутила укол тинь-йон. Она осмотрелась по сторонам, но видимой опасности не было. Елена шагнула вслед ушедшему молодому человеку... сигнал практически исчез. Движение назад - и зуммер тинь-йон раздался вновь. Значит, опасность касается кого-то из окружающих?..
Молодая женщина осмотрелась. Её взгляд задержался на мужчине в "гавайской рубашке".
"Что он здесь делает? Он ведь уже разменял фишки на доллары и должен был уйти домой ещё час назад, - подумала Елена. - Неужели тревога касается этого человека? Вполне возможно. Выигрыш у него был крупный. Может, его собираются ограбить?" Она вспомнила, как "счастливчик" рассовывал по карманам деньги.
Мужчина в "гавайской рубашке" задержался около игровых автоматов. Игра настолько увлекла, что он забыл про время, и сейчас с нескрываемым удивлением смотрел на часы.
Похлопав на прощанье по "однорукому бандиту" ладонью, он направился к выходу. Елена последовала за ним. Тинь-йон давал достаточно громкий сигнал, и женщина забыла, что вот-вот должен был вернуться Игорь.
"Счастливчик" вышел на улицу. Сигнал постепенно нарастал. "Судя по всему, - решила Елена, - этот удачливый игрок действительно в опасности".
Неизвестный направился к стоянке автомобилей. Елена шла следом. Внезапно к объекту её наблюдения подскочило двое. Один из них ударил мужчину по шее - тот упал... Но в тот же миг Елена перехватила руку нападающего и, подсознательно вспомнив опыт айкидо, лёгким рывком заставила противника отлететь на пару метров.
- Эй, вы! Отстаньте от человека!
Другой нападающий попытался ударить женщину кулаком в лицо и покатился по асфальту. Елена подумала, что одета не лучшим образом для драки: высокие каблуки, юбка до колен... и вообще, наряд наверняка сейчас пострадает.
Первый из нападавших уже поднимался, сжимая в правой руке нож. Однако прежде чем Елена среагировала, негодяй рухнул навзничь. Над ним стоял Игорь.
- Елена, зачем вы с ними связываетесь, они ведь опасны... Эй, сударь, - Игорь перешёл на французский и потрепал по плечу злосчастного картёжника, - вы в порядке?
Тот пошевелился, открыл глаза и заговорил с англо-американским акцентом:
- Да... спасибо вам... они хотели меня ограбить...
Елена не стала прислушиваться к изъявлениям благодарности неизвестного. Она посмотрела на часы и поняла, что пора домой.
"Счастливчик" сел в свой автомобиль и уехал.
- Я могу проводить вас до гостиницы? - спросил Игорь. - Вдруг вам встретятся какие-нибудь хулиганы...
Елена улыбнулась и взяла молодого человека под руку.
- В этом случае им не поздоровится. Против двоих они ничего не смогут сделать.

* * *

В кабинете майора милиции Мишина было прохладно. Отопление уже отключили, а температура воздуха на улице была недостаточно тёплой, чтобы проникающий в помещение воздух согревал. Мишин сидел за столом и в задумчивости смотрел на четыре папки, выложенные в ряд - четыре дела о шальных пулях.
Он уже успел установить, что убитые люди не были замешаны в криминале, не оставили после себя богатых наследников и не работали в каких-либо серьёзных компаниях. Разве что Гаврилова была заводской кладовщицей.... Но уже выяснили, что ничего ценного под её наблюдением не было. Один из этих людей длительное время отсутствовал в городе и вернулся сравнительно недавно.
Майор не нашёл между ними точек соприкосновения, но что-то подсказывало ему, что связь есть.
Мишин повертел в руках старый выцветший плакат, который был обнаружен в квартире Ольги Михайловны. "Научитесь предвидеть опасность! Приглашаем вас посетить единственные в стране курсы древне-японского мастерства тинь-йон - тайной науки о человеческой психике..." Майор и сам не знал, почему эта бумажка привлекла его внимание. Может быть потому, что убитая хранила её в единственном запертом на ключ ящике стола? Кто будет хранить такое объявление? И зачем? Оно было ей дорого как реликвия, память о чём-то важном в её жизни? Или просто однажды заперла непонятно зачем, а потом забыла?
В кабинет вошёл лейтенант Гришин.
- Товарищ майор, задержанный доставлен. Разрешите...
Лейтенант запнулся, увидев в руках старшего по званию плакат.
- Что? В чём дело? - Не без недовольства в голосе спросил майор.
- Товарищ майор, извините за вопрос: откуда у вас это объявление?
Мишин сурово посмотрел на лейтенанта.
- Какое ещё объявление? Ты о чём?
Молодой человек замялся.
- Когда проводили обыск на квартире одного из убитых, ну, того, помните, которому шальная пуля в левый висок попала, у него такое же объявление нашли. Вроде того, которое у вас в руках. Никто на него внимания не обратил, а я заинтересовался. Мне всегда нравились всякие тайные науки. Только то объявление старое оказалось.
Сердце Мишина замерло. Это что означает - связующее звено нашлось?..

* * *

Утром в гостиничный номер Елены постучал швейцар. Она открыла дверь и увидела огромную охапку хризантем. За букетом даже не было видно человека, который его принёс. Швейцар положил цветы на кровать и с поклоном удалился.
Женщина вытащила из букета небольшой конверт.
"Я не упущу вас из виду, Елена Прекрасная. Не хотите потанцевать? Если не возражаете, к шести часам, я заеду за вами. Игорь."
Елена улыбнулась. Молодой человек был настойчив и самоуверен, но именно это в нём и привлекало. Во всяком случае, для "курортного романа" годилось. Женщина не была намерена отказываться. Она приехала в Монте-Карло, чтобы развеяться, и танцы как нельзя лучше подходили для осуществления задуманного.
Елена поставила цветы в воду и подошла к шкафу. Критически осмотрев небольшой гардероб, который взяла с собой, она заметила:
- Что ж. Придётся прогуляться по магазинам. Заодно куплю что-нибудь Софье и детям.

* * *

Елена когда-то ходила недолгое время в секцию бальных танцев, но это было давно, и она не была уверена, что вспомнит основные движения. "Впрочем, - рассудила она, - не поведёт же меня Игорь в какое-нибудь заведение, где все подряд танцуют профессионально и только я окажусь белой вороной?!"
Немного подумав, Елена надела короткую белую юбку и такой же жакет, а под него блузку. Игорь приехал без пяти минут шесть. Елена с интересом посмотрела на него.
- Куда мы поедем? Что там за танцы?
- Просто ночной клуб, который я открыл для себя в прошлый приезд. Обстановка там очень благожелательная, каждый танцует как умеет.
Ночной клуб выглядел уютным. Играла негромкая музыка, официанты без суеты разносили прохладительные напитки. Время от времени голос из динамика объявлял танец, и тогда в середине зала начиналось движение пар. Примерно через минуту после того, как Игорь и Елена вошли в зал, был объявлен венский вальс. Игорь с улыбкой взглянул на спутницу:
- Потанцуем, Елена?
- Ну... попробуем!
Игорь мягко взялся за талию молодой женщины и аккуратно повёл её в танце к середине зала. Елена отметила, что партнёр он очень заботливый. Ей достаточно было смотреть ему в глаза, чтобы согласовывать движения. Она и не заметила, когда танец закончился, и послышались негромкие аплодисменты. Елена огляделась: окружающие улыбались и аплодировали им с Игорем, а впрочем, также и другим парам. Проявление скорее вежливости, чем восхищения.
"Ну и хорошо! - подумала молодая женщина. - Можно не опасаться насмешек в случае неудачного движения или ошибки."
Пока она размышляла об этом, объявили танго. Елена едва успела подумать, что этот танец намного сложнее вальса, как уже двигалась с Игорем под стилизованную музыку "Да здравствует Испания". Она сама немного удивилась, как легко получаются сложные па. "Это, наверное, из-за того, что Игорь безупречный партнёр", - тут же подумала она.
На этот раз его правая рука сжимала её талию гораздо сильнее, чем во время вальса, хотя неприятным это ощущение Елена бы не назвала. Их дыхание сливалось, и тела то и дело прижимались одно к другому чуть сильнее, чем предусмотрено светскими приличиями... а коварная мелодия танго уносила вдаль, куда-то к жарким берегам Бразилии, Аргентины или Перу. У Елены начинала понемногу кружиться голова, хотя она ещё не выпила ни капли вина...

* * *

Мы обедали в одном из тех маленьких ресторанчиков, в которых в роли официантов иногда выступают сами хозяева заведения, обслуживая самых "дорогих" клиентов. Атмосфера в таких местечках всегда располагающая, оттуда совершенно не хочется уходить, а еда, хоть и не богатая, приготовлена с особой тщательностью и любовью. Клетчатые скатерти, свежие цветы в вазочках и лёгкие занавеси на окнах... в таких ресторанчиках всегда хочется улыбаться. А в этом заведении особенно.
Молодой симпатичный блондин Поль, владелец ресторана, собственноручно принёс наш заказ и пошутил, не боится ли Игорь, что его отравят, чтобы украсть меня. На что Игорь весело ответил, что обладает сверхсекретным оружием супершпионов и издалека видит отравленную пищу.
Поль рассмеялся. Мне показалось, что он смотрел на меня, будто пытаясь вспомнить, где мог видеть моё лицо.
- У меня для тебя сюрприз, - прервал мои мысли Игорь.
- Сюрприз? Приятный, надеюсь?
Мой спутник рассмеялся.
- Радость моя, ну кто может сделать тебе что-то неприятное?!
Я заинтересовалась, но мой спутник не хотел раскрывать карты раньше времени.
- Сначала пообедаем, - сказал он, - а потом сама всё увидишь.
Я принялась за еду, краем глаза наблюдая, как Поль расставляет на стойке бокалы. Этот человек мне нравился. От него шёл необыкновенно мощный поток положительной энергии, и весь ресторанчик был буквально пропитан ею. Было жаль покидать это место, но любопытство не позволяло спокойно насладиться обедом. Едва покончив с десертом, я вопросительно посмотрела на спутника.
Тот неспеша расплатился, оставив Полю щедрые чаевые, и повёл меня к машине.
- Не возражаешь, если я завяжу тебе глаза? Ехать недалеко, и мне не хочется, чтобы ты обо всём догадалась раньше времени. Считай это маленьким приключением.
Я села на переднее сиденье сиреневого Пежо, который Игорь взял на прокат, и улыбнулась. Настроение было великолепным, и ничто не предвещало неприятностей, наоборот, где-то внутри выскочил чёртик, который подталкивал к маленьким безумствам. И я сдалась.
- Если ты обещаешь не отвлекаться от дороги и соблюдать правила движения...
Игорь всё понял.
- В бардачке лежит повязка. Только, чур, не подсматривать!
Я представила, как будет выглядеть наша пара со стороны, и рассмеялась.
- Французы подумают, что ты собираешься меня похитить.
- Совсем наоборот. Ты забываешь, что Париж - город влюблённых. Никто и слова ни скажет, а полицейские будут улыбаться, глядя на счастливую пару. Уверен, даже светофоры будут уступать нам дорогу.
Он завязал мне глаза, и я почувствовала, как машина тронулась.
- Куда мы едем?
- Милая, это же сюрприз!
Игорь положил руку мне на колено.
- Ты же обещал не отвлекаться от дороги!
- Я и не отвлекаюсь. Прохожих нет, а светофоры сами разбегаются.
Поездка действительно была недолгой. Через некоторое время я почувствовала на лице прохладный ветер и поняла, что машина выехала на набережную.
Пежо остановился.
- Не снимай повязку, - предупредил Игорь.
Он помог мне выйти из машины, и мы медленно спустились по каким-то ступенькам.
- Готово. Можешь смотреть.
Я сняла повязку и ахнула. Мы действительно стояли на набережной Сены, почти у самой воды. У причала покачивался небольшой, но очень красивый белый катер.
- Елена Прекрасная согласиться совершить самую романтичную на свете речную прогулку?
- Не имею намерения отказываться, мой капитан.

* * *

Филипп шёл по вечерней набережной Сены и рассеянно посматривал по сторонам. По его лицу бродила горькая улыбка.
- Вот и всё. Элен нигде нет. Уехала почти восемь лет назад из Франции неизвестно куда, и навсегда исчезла, - бормотал он. - Элен, любимая, где ты? Всё ли у тебя в порядке? А что с нашим ребёнком? Ах, увидеть бы тебя хоть на мгновение...
В кармане нервно завибрировал сотовый.
- Поль? - сердце Крезо сжалось, и вопрос вылетел сам. - Ты её нашёл?
- Извини, Филипп, я, наверное, зря тебе позвонил. Целый день думал. Понимаешь, сегодня ко мне в ресторан зашла молодая пара. Девушка была очень похожа на твою Элен.
- Просто похожа, или это была она?
- Не знаю. Не уверен. Но похожа. И, кажется, она говорила со своим спутником по-русски.
Связь внезапно прервалась.
- Поль! Поль! - Филипп едва не кричал.
Он забегал по набережной, лихорадочно набирая знакомый номер. Телефон ожил.
- Извини, батарейка села, - сказал Поль. - Я записал номер их машины - сиреневый Пежо, принадлежит фирме, занимающейся прокатом автомобилей.
Филипп внимательно слушал, глядя в воду. Мимо проплыл небольшой белый катер. Крезо мельком посмотрел на палубу... и не поверил своим глазам. На кормовой скамейке сидели, обнявшись, двое. Какой-то молодой парень, который сразу показался Филиппу неприятным и подозрительным, и... Элен???
- Не может быть!
- Что? Филипп, я не расслышал. Ты не мог бы говорить громче?
Крезо нажал кнопку "конец связи" и рванул за катером. Он бежал вдоль ограждения, не спуская глаз с красавицы-блондинки. Сознание его мутилось, разум возмущался невозможности происходящего. Неужели это действительно Элен? И что за тип рядом с женщиной его мечты? Или это обман зрения? А может, просто очень похожая на неё женщина? Невозможно поверить, что за столько лет она совсем не изменилась...
Время словно застыло, Филипп не замечал, где он находится, только бы не отстать, но, к его счастью, катер шёл медленно.
В какой-то момент рассудок взял верх. Молодой человек остановился и, задыхаясь, схватился за мобильный телефон, не без труда выговорив:
- Алло! Поль? Ты не поверишь, но мне кажется, я нашёл её. Она сейчас на прогулочном катере. Ты не мог бы приехать сейчас сюда... - он запнулся, пошарил глазами вокруг. - Они только что миновали Новый Мост...
На другом конце лини помолчали.
"Вот сейчас Поль скажет: глупость, невозможно, это я тебе заморочил голову."
- Вот как, Филипп... Значит, не так уж я был неправ. Моё хобби пригодилось. Похоже, в ресторане действительно была она. Я сейчас подъеду. Постарайся не потерять её из виду.

* * *

Прогулка была чудесной. Елена и Игорь сидели на палубе, дышали свежим воздухом и любовались ночным Парижем. Катер едва заметно покачивался на воде. Игорь был предупредителен, казалось, он предусмотрел всё, а в конце вечера внёс новое предложение.
- Тебе понравилось наше маленькое приключение на катере?
Елена едва заметно кивнула.
- А как ты относишься к большому приключению?
- Ты имеешь в виду кругосветное плавание? - засмеялась Елена.
- Я просто хочу побыть несколько дней наедине с Еленой Прекрасной. Без посторонних. Ты не заметила, какой-то сумасшедший француз наверное двадцать минут смотрел на тебя, даже бежал вдоль набережной?
- Нет. Я никого не видела.
- Может, я преувеличиваю, и всё равно, не хочу, чтобы на нас смотрели посторонние. Ну, так как?
- Ты имеешь в виду, Игорь, засесть безвыходно в номере какой-нибудь гостиницы?
Елена, улыбаясь, смотрела, как блики от фонарей танцуют на воде, и пила из высокого стакана холодный апельсиновый сок.
"Гостиница так гостиница", - лениво думала она про себя.
Игорь вытащил из кармана сложенный газетный лист.
- Вот смотри, объявление. "Тех, кто хочет уединиться вдали от городского шума, приглашаем в семейный пансионат "Рощица". Всего лишь три километра в сторону от Сен-Жермен - и вы в раю. В вашем распоряжении будет отдельный туристический домик со всеми удобствами, и вы сможете заказать продукты по телефону". - Игорь задул свечи и нежно поцеловал Елену в шею, в то место, куда опустился золотой локон. - Ну, как тебе?
- Что же... пожалуй, неплохая идея. Пусть будет "большое" приключение.
Елена не стала уточнять, что это дни, проведённые с Игорем в "Рощице", окажутся, видимо, финалом их романа. Что-то в Игоре ей не нравилось. Было в нём нечто такое, что не позволяло задумываться о продолжении их отношений, и уж тем более о свадьбе. И дело было не в том, что молодой человек принадлежал к так называемым "новым русским" и не любил рассказывать о себе. Он был очень добр, ласков, интеллигентен, но Елена не любила его и понимала, что чувство вряд ли когда появится. И всё же она поедет с ним в пансионат. Это будет её прощанием с Игорем.

* * *

Филипп едва следил за шоссе, поглощённый преследованием сиреневого Пежо. Там, в этой машине, находились женщина его мечты и неизвестный соперник. Филипп нервно кусал губы. "Неужели она вышла замуж? Это невозможно! Не хочу даже думать об этом! А может, они просто друзья?"
Крезо старался ехать медленно, чтобы не привлекать к себе внимания, но боялся потерять Пежо из виду, поэтому то и дело срывался, приближался слишком близко и вновь надолго отставал. Он увидел, как незнакомец одной рукой обнял свою спутницу за плечи, и сердце Филиппа заныло. Конечно, сидящие в Пежо были не просто друзьями.
Ещё одна мысль не давала Крезо покоя: ребёнок. Его сын. Или дочь. Если женщина его мечты тогда, семь лет назад, родила дочь, назвала ли она девочку Натали? И как ребёнок воспримет появление нового, настоящего отца?
Крезо вздохнул. В глубине души он боялся, что Элен не захочет его видеть, предпочтёт другого, того, кто уверенно ведёт сиреневый Пежо, небрежно положив одну руку ей на плечо. Ведь женщина мечты Филиппа легко могла сказать, что он слишком хорошо притворился покойником. "Мне очень жаль, - зазвучал у Филиппа в голове голос Элен, - ты для меня мёртв".
- Я буду бороться за тебя, моя королева, - упрямо сказал вслух Крезо.
На глаза Филиппа навернулись слезы, и он со злостью смахнул их.
Тысячи противоречивых чувств обуревали Крезо. Элен ушла с другим... Ну да, ведь нельзя требовать, чтобы она заперлась в монастырь, тем более с ребёнком... А этот тип, он знает про Натали или нет?.. А вдруг нет никакой Натали?.. Мало ли что могло произойти...
Филипп взглянул на очередной дорожный указатель: "Сен-Жермен - 5 километров" - и прибавил скорость.

* * *

Сиреневый Пежо остановился у небольшого двухэтажного домика, у порога которого ждала средних лет женщина, поигрывавшая ключами.
- Добрый день, дорогие мои друзья! Ваш коттедж уже готов, вот ключи! - Казалось, женщина произносила стандартные, давно заученные фразы. - Поднимитесь вон по той лесенке, и вы сразу увидите план комплекса, ваш домик номер тридцать пять! Автомобиль можете оставить на этой стоянке. С вас четыре тысячи франков! Вы платите кредитной карточкой, чеком или наличными?
Елена невольно усмехнулась, когда Игорь без пререканий вынул бумажник и расплатился. "Надо заметить, что цены здесь кусаются, прямо гостиница-люкс, - подумала Елена. - Трудно поверить, что и сервис соответствующий. А Игорь, видно, в деньгах не стеснён. Интересно, кем он работает? О своих делах он не обмолвился ни разу за всё время знакомства. Впрочем, мне-то какая разница? Пусть подобные вещи волнуют ту женщину, которая решится связать с Игорем свою жизнь. Мой случай не тот."
Игорь бережно поддерживал Елену под руку, пока они поднимались на небольшой холм. Через несколько минут оказались перед дверью домика, на которой было выведено число "35".
- Вот мы и одни, любимая!
Игорь прямо с порога обхватил Елену своими сильными руками, нежно сжимая её в объятиях, целуя её лицо, шею, плечи, грудь...
- Постой, постой, милый, - бормотала она, едва удерживая контроль над собой. - Давай хоть разденемся, а ещё хорошо бы принять душ...
Она и не заметила, когда одежда покинула их тела, не помнила, сходили они в душ или нет - просто вдруг оказалась в постели, уже нагая, рядом со своим спутником... и это было очень хорошо - его поцелуи, объятия... а затем стало ещё лучше, хотя и чуть-чуть больно, зато невыразимо приятно... А спустя несколько минут всё вокруг словно взорвалось фейерверком счастья...
- Закажем еду в номер? - спросил Игорь, влюблено глядя на Елену. - Нам принесут лучшее бургундское, какое только найдётся в местном ресторанчике. А ты пока позвони домой, чтобы не волновались.
Елена улыбнулась.
- Ты такой заботливый! Спасибо, тебе, милый!

* * *

Майор Мишин лихорадочно барабанил пальцами по столу. "А, чёрт, вот тебе и шальные пули...
Точно, давным-давно в местном театре были какие-то загадочные занятия, консьерж рассказал. Он же сумел опознать всех погибших - они действительно в этом участвовали. Вёл занятия некий японец, который однажды как под землю провалился. Кроме этого японца, неясна судьба одной девицы, Лены Кац, которая, кстати, тоже вскоре исчезла. И ещё был там какой-то парень, которого нет среди убитых, но кто он, откуда - консьерж не помнит. Говорит, не очень разговорчив был тот парень. Ну и секция: иных уж нет, а те далече, как сказал бы Пушкин."
Мишин задумчиво записал на листке:
1. "Японец". Вёл занятия, исчез 19 августа 1991 года.
2. Елена Кац. О ней много всего известно, но она тоже исчезла - в 1992 году.
3. Неизвестный парень. Исчез? Или где-то в городе? Попробовать его найти?
Мишин крякнул с досады. "Японца" искать почти наверняка бесполезно. Елена? Поспрашивали о ней соседей, её бывших преподавателей. Все очень положительно отзываются. Вот только странно: девочка с четырнадцати лет была сиротой, жила на какое-то жалкое социальное пособие, при этом одевалась очень хорошо и занималась в нескольких платных секциях. Проституцией не подрабатывала, это установлено точно. Откуда она брала деньги? Выяснили, что она была как-то связана с научным сотрудником местного института, математиком Самойловым, который погиб за границей год назад. И что - он её содержал? Тайная пассия? Если так, то у него-то откуда могли взяться на это деньги? Кстати, с его гибелью тоже много неясного: якобы его ограбили и убили германские турки или румыны. А ведь он не один уезжал во Франкфурт, с ним было несколько человек, друзья. Все они вскоре вернулись живёхоньки, а потом исчезли один за другим...
Стоп. Этак я далеко заберусь. Немцы расследовали гибель Самойлова, никакого криминала с нашей стороны не нашли - и всё, хватит, нечего мне в это лезть. Даже если найти сейчас всех его спутников, что они смогут рассказать о Елене Кац? Да и тот ли это след? Может, её в живых давно нет? А если не она, то кто остаётся? Тот неизвестный тип, который тоже ходил в секцию?"
- Товарищ майор! Фоторобот готов!
Мишин поднял голову. На пороге стоял лейтенант, протягивавший начальнику бумагу с изображением неизвестного. Майор рассеянно посмотрел на картинку.
- Чей фоторобот?
- Ну, того... из секции тинь-йон. Его консьерж сумел описать. У старика оказалась неплохая память на лица. Сразу видно, художественными делами занимался, пока на пенсию не вышел.
Мишин мысленно обругал себя: "Балбес. Сам же велел попробовать сделать фотороботы - и этого, и японца. Ну да, но не рассчитывал же, что получится."

* * *

Не теряя из виду влюблённую пару, Филипп шёл вслед за Элен и её таинственным спутником. Машину он оставил неподалёку, и теперь пешком взбирался на небольшой холм.
- Господин Крезо! Это вы!
Филипп остолбенел - его схватила за рукав молодая девица в лёгком летнем платье.
- Господин Крезо! Мне всегда так нравились ваши модели одежды! Греческая коллекция - это вообще нечто уникальное! А газетчики писали глупости, якобы вас убили, совести у них нет! Мне кажется, я могла бы очень хорошо демонстрировать ваши наряды! А вы как полагаете?
Девушка отошла на шаг назад, положила руки на бёдра и немного покрутилась перед остолбеневшем модельером.
Только теперь до Филиппа дошло, что перед ним очередная поклонница, из тех, что когда-то окружали его тысячами. Это было совсем некстати. Элен ушла в сторону домиков, и её легко можно было потерять из виду.
- Простите, мадмуазель! - Крезо откашлялся, пытаясь говорить серьёзно и слегка высокомерно. - Вы явно спутали меня с кем-то! Меня зовут Жерар, я приехал сюда, чтобы отдохнуть с женой и детьми. Я из Марселя, у меня отпуск, и я не знаю никакого Крезо.
Он невольно покраснел, вспоминая шквал восторженных отзывов на "греческую коллекцию" на фоне причитаний о его, Филиппа, мнимой смерти. Интересно, думал он тогда, гремели бы хвалебные фанфары, если бы критики знали, как всё произошло в действительности?..
- Да... но... - девица явно смутилась.
Крезо отметил про себя её хороший вкус и верность былым предпочтениям: надо же, за столько лет не забыла звёздного дизайнера, калифа-на-час, который ненадолго мелькнул на небосклоне мировой моды и исчез, спасаясь от убийц. Да и сколько лет было тогда этой девице? Судя по её внешности - не более пятнадцати.
- Анни! Ты куда подевалась?! - из ближайшего домика появился плечистый парень, который сумрачно посмотрел на собеседника своей возлюбленной и мягко, но ощутимо потянул её за руку.
- Простите, господин Жерар. Выходит, я ошиблась, обозналась... - Анни растерянно опустила глаза и, спотыкаясь, направилась обратно к домику, увлекаемая плечистым парнем.
Филипп облегчённо вздохнул. Он осмотрелся, но Элен и её спутника уже не было видно. Наверное, их домик где-то поблизости. Коттедж, в котором скрылись Анни и её друг, можно смело вычеркнуть из списка. Может, она в соседнем домике, который едва виднеется примерно в сотне метров, надёжно укрываемый зеленью рощи?
Филипп сделал несколько шагов в том направлении и тут же сообразил, что лучше подняться на пригорок, возвышающийся перед ним. Так он и поступил, без труда заглянул в окошко второго этажа - и тут же слетел вниз, пока его не заметили обитатели домика. На его счастье, они были слишком заняты важным делом, чтобы выглядывать из окошка...
Единственное, что пока удалось выяснить Филиппу, - спальные комнаты в этих домиках находятся на втором этаже.
Крезо в растерянности огляделся. Он не знал, сколько в пансионате домиков и как они расположены. Но как быть со спальнями? Может, есть другие варианты, кроме подглядывания в окна?
Филипп вздохнул. Надвигались сумерки, и он не знал, как поступить. В темноте он точно пропустит какой-нибудь домик, и тогда придётся начинать поиски с начала. Да и заблудиться недолго. К тому же, бродить среди деревьев в темноте опасно - фонарика у него не было, а подвернуть ногу в темноте - самое простое дело. Да если б у него и был фонарик, Крезо всё равно не смог бы им воспользоваться - яркий луч, мелькающий в кустах, привлёк бы внимание, а Филиппу нужно было действовать очень осторожно и незаметно.
Молодой человек посмотрел на домик Анни и её плечистого друга и подумал, что тоже может снять коттедж на ночь, чтобы утром продолжить поиски. Но где искать администрацию? Среди этих деревьев и кустарника легко заблудиться.
Крезо решил вернуться к машине и переночевать в ней, а с утра можно заняться поиском. Но перед тем как спуститься с холма туда, где оставил автомобиль, Филипп прошёл к месту, где потерял из виду Элен. Вдруг ему в глаза бросилась табличка, прикреплённая на одном из фонарей.
Молодой человек подошёл ближе и увидел заголовок: "План размещения коттеджей".

* * *

Мишин только что вернулся с места происшествия, как раздался телефонный звонок.
- Майор Мишин слушает!
- Товарищ майор! С вами говорит начальник оперативного отдела управления ФСБ, генерал-майор Комаров
Мишин вздрогнул и невольно вытянулся.
- Да! Слушаю очень внимательно!
- Вы не могли бы завтра подъехать ко мне? Есть важный разговор.
- Слушаюсь, товарищ генерал-майор.
Утром Мишин взял служебный УАЗик, и поехал в областное отделение ФСБ. За время поездки в его голове промелькнуло несколько не слишком приятных мыслей. Видимо, разговор предстоял действительно важный, иначе генерал-майор не стал бы звонить, а поручил это какому-нибудь адъютанту.
Комаров оказался невысоким субтильным субъектом с красными от недосыпания глазами и тонкими губами. Мишин отдал честь, но генерал-майор махнул рукой и расстегнул пиджак.
- Встреча будет носить неофициальный характер, - сказал он. - Присаживайтесь.
Майор кивнул и опустился в кресло.
- Вот что, товарищ Мишин... вы тут объявили всероссийский розыск на одного человека... Так вот, ни к чему это. Он вам не нужен. Вы меня понимаете? Свяжитесь с кем надо и сообщите, что розыск следует прекратить.
Майор непонимающе смотрел на собеседника. Он догадался, о каком человеке идёт речь. Во всероссийский розыск был объявлен Игорь Перфильев, единственный за последние несколько лет.
- Да? Но... поймите, у нас произошла серия убийств!
- И вам некого задержать? В таком случае, вы выбрали не лучший объект для своего усердия. Вы ведь уже знаете, что Перфильев наш сотрудник.
Брови Мишина медленно поползли вверх.
- Э-э... Товарищ генерал-майор, мы узнали об этом только вчера.
Комаров поморщился и коротко кивнул.
-. Я могу рассчитывать, что вы меня поняли? Не вынуждайте нас звонить по этому вопросу в ГУВД.
Майора прошиб холодный пот. "А, чёрт... вот так незадача. Ещё недоставало поссориться с ФСБ."
- Э-э... Понимаете, но тогда придётся закрыть дело без результата...
- Ну и что? Разве это у вас впервые? Товарищ подполковник, висяки - нормальное явление. Нигде в мире раскрываемость преступлений не достигает ста процентов. Итак, мы с вами договорились?
Наверное, Мишин не клюнул бы на "подполковника", если бы в тоне его собеседника не зазвучали откровенно угрожающие нотки. "Чёрт с ним, с повышением, но вот с ФСБ конфликтовать - последнее дело..."
- Да... Я понял. - Майор поднялся. - Дело будет закрыто.

* * *

Елена проснулась, когда солнце ещё только поднималось над лесом. Она хотела было подняться... и не смогла сделать движение. Открыв глаза, она увидела, что её запястья прикованы наручниками к изголовью. Попытавшись двинуть правой ногой, а затем левой, молодая женщина поняла, что и обе её щиколотки также заключены в стальные браслеты.
- Игорь! Проснись! Зачем ты меня приковал? Сними эти железки, пожалуйста! Мне неприятно!
Игорь проснулся, немного удивлённо посмотрел на Елену, затем улыбнулся и погладил её левое запястье, удерживаемое никелированным браслетом на цепи.
- Любимая! Ты прости, пожалуйста, что я не спросил разрешения. Понимаешь, мне очень хотелось попробовать с тобой этот вариант любви. Как будто ты моя пленница.
Елена ощутила слабый сигнал тинь-йон. "Ой, нехорошо-то как..."
Игорь уже приподнял одеяло на ней и начал целовать левый сосок, одновременно нежно пощипывая правый. Елена не выдержала, забыла про тревогу и почти сразу стала отвечать на ласки, насколько позволяли ей оковы. "Да... в самом деле, это совсем неплохо". Игорь старался изо всех сил. Сейчас, когда женщина была не в состоянии ему помочь или помешать, он буквально творил чудеса с её телом, словно вопреки её желанию то и дело погружая Елену в бездны наслаждения, действуя то изнутри неё, то извне. Его язык, пальцы, губы внезапно оказывались в самых неожиданных местах на теле Елены. Словно он был диковинным музыкантом, а она - его послушной скрипкой... Иногда ей было больно - совсем ненадолго и нестрашно, хотя и несколько тревожно, и вдруг боль сменялась самой нежной, восхитительной лаской, тем более желанной, что приходила она неожиданно.
- Извини, любимая!
На глаза Елены внезапно легла повязка - вроде той, которую она надевала в машине, перед поездкой по Сене.
- Милый! Пожалуйста, не на...
Её губы накрыл огненный поцелуй.
Теперь уже Елена не могла сказать "не надо" не только потому, что губы были заняты... А затем его зубы осторожно укусили её правый сосок...
Да, это было очень хорошо и приятно, и Елена словно уносилась куда-то вдаль на крыльях наслаждения... но внутри её сознания постепенно назревал протест. Ещё никогда ей не приходилось заниматься любовью подобным образом, но дело было даже не в этом. На фоне телесного удовольствия, надо признать, необычайного и совершенно неожиданного, крепло возмущение тем, что её приковали, лишили возможности двигаться и реагировать, не спросив её мнения и желания. Когда Игорь прерывал сеансы ласки, Елена пыталась двинуться, словно проверяя, не удастся ли на этот раз выскользнуть из оков. Но нет, цепи держали её надёжно, а браслеты были застёгнуты так туго, что даже немного врезались в нежную женскую кожу. Спору нет, Игорь знал, что делал, когда приковывал свою партнёршу.
- Игорь! Очень прошу тебя, прекрати это! Освободи меня!
- Мне очень жаль, любимая...
К губам Елена прижалась тряпка. Она вовремя успела сомкнуть уста и отвернуться, отказываясь принять кляп, но Игорь ухватил её за пышные волосы и накрыл тряпкой не только рот, но и нос, не давая сделать вдох. Молодая женщина сопротивлялась не менее минуты, но в какой-то момент потребность в воздухе взяла верх, и в тот же миг её рот заполнила тряпка - по всей видимости, её собственные трусики или лифчик. А ещё через пару секунд на её губы легла широкая полоска скотча.
- Вот так, любовь моя. Я хочу, чтобы ты мне больше ни в чём не препятствовала.
В голосе Игоря прозвучали совершенно новые нотки, отнюдь не отдававшие нежностью. Он всё так же ласкал Елену, но делал это без прежнего усердия. А самое главное - пленница с ужасом слушала мощный вой сигнала тревоги, буквально гремевший в ней...
"Неужели я попала в руки маньяка-садиста? И что же, он меня сейчас убьёт? Почему тинь-йон сработал только тогда, когда ничего сделать уже нельзя?"
- Догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь, - холодно заметил Игорь. - А потому маскироваться дальше нет смысла. Хочешь послушать, почему я проделал всё это с тобой? Уже догадалась, что далеко не только ради любви?
"Хочешь умереть сразу или сначала помучиться?" - вспомнился Елене знаменитый фильм. Там главный герой ответил: "Лучше, конечно, сначала помучиться". И, хотя рассудок подсказывал, что мучительная смерть несравненно страшнее обычной, Елена кивнула. Ведь и в том фильме герой поступил так же - и спасся...
Она ощутила руки Игоря на своей груди. Его пальцы снова побежали по её телу, навязывая наслаждение - теперь уже совсем нежеланное, унизительное, рабское, даже смертоносное.
- Вот и хорошо, милая. Когда ты в Монте-Карло спросила, не встречались ли мы в России, я, было, подумал - ну всё, узнала. Но нет, обошлось.
Игорь отошёл к окну, раздвинул занавески, впуская в полумрак комнаты лучи утреннего солнца. Потом обернулся к кровати.
- Господи, до чего же ты прекрасна! Если бы ты могла сейчас видеть себя! Никто на свете с тобой не сравнится. Убить тебя... хуже нет преступления. И всё же мне придётся сделать это.
Елена прикрыла глаза. Ничего другого она уже и не ожидала услышать.
- Боже мой, и тебя не станет... Я любил тебя с того момента, когда встретил в секции тинь-йон. Впервые пришёл туда, назвавшись Александром, потому что мне поручили собрать сведения об одном сомнительном типе, которого мы подозревали в попытке создать секту. Ты, конечно, поняла, что я говорю о Киото-сан. Он попал в наше поле зрения ещё в Москве, а затем, судя по всему, с помощью своей науки понял, что сеть вокруг него затягивается, и успел сбежать в провинцию - к вам.
Игорь взял со стула одежду и начал одеваться. Голос его звучал монотонно, он будто читал с листа, изредка позволяя себе негромкие, но эмоциональные всплески.
- Мы поставили на учёт всех, кто занимался у Киото-сан... и, разумеется, тебя среди прочих. Потом была глупая попытка твоего похищения - клянусь, я об этом понятия не имел. Те, кто в этом участвовал, потом три месяца провели в больнице. Зато они порассказали, как ты дерёшься. В тот период нас интересовал только Киото-сан. Его учеников мы не принимали всерьёз, а позже, в период власти Ельцина, нам стало не до того.
Игорь замолчал. Стало тихо, Елена даже подумала, что её палач вышел из комнаты. Но вот его голос раздался вновь:
- Короче, упустили мы из виду Киото-сан, да и он нам не особо мешал. Тогда мы ещё не знали, что причиной его спокойствия стала встреча с тобой. Чего вы не поделили с ним, а? Ну ладно, мне это не так важно. Главное, его не стало. Впоследствии, однако, наши командиры сообразили, что этот самый тинь-йон может быть очень даже полезен для наших целей. Были разработаны специальные методики... и в том числе - как маскироваться от тех, кто владеет этим знанием.
Елена поёжилась. В открытое окно влетел лёгкий ветерок, который холодком прошёлся по обнажённому телу.
- Ведь ты не ощутила никакой тревоги, когда мы только познакомились, верно? Это из-за того, что я в тот момент вовсе не собирался причинять тебе зла. Просто убедил себя, что не хочу. Это было нетрудно сделать, ведь я к тебе действительно испытывал совсем другие чувства...
Игорь полностью оделся. Он сел на кровать и положил ладонь на прикованную руку Елены.
- С другими бывшими учениками Киото-сан поступили намного проще - выследить и ликвидировать их в России было делом нехитрым. Но ты... Разыскать тебя и то оказалось большой проблемой. Пришлось прибегнуть к помощи ГРУ и МИД. В конце концов, нашли тебя - отчасти благодаря прошлогодним событиям во Франкфурте, когда ты рассталась с неким Самойловым. Но как было подойти к тебе - так, чтобы не вызвать подозрений? Кто-то в нашем руководстве догадался, что лучше всего поручить это дело мне. И вот ты в моей власти... а я по-прежнему могу только ласкать и целовать тебя. Но это пройдёт.
Игорь нежно поцеловал Елену в лоб.
- Пока ты вчера во время ужина ходила вниз, чтобы позвонить во Франкфурт, я добавил в твоё бургундское немного снотворного. Ты ведь ничего не почувствовала, пока я тебя пристёгивал наручниками? Хорошее снотворное, я знаю. И совершенно безвредное для здоровья, иначе я не решился бы его использовать.
Он снова сделал паузу и громко вздохнул:
- Скажу тебе правду: я бы с удовольствием остался с тобой наедине навсегда, если бы на мне не висел долг перед страной. Увы, я присягал выполнять приказы моих командиров, а потому не могу ни отпустить тебя, ни сбежать с тобой вместе. - Он сделал паузу, затем грустно вздохнул. - Как только ты попросишь меня убить тебя, я сделаю это. Потому что не желаю, чтобы ты мучилась несколько дней - прикованная, с кляпом во рту, с завязанными глазами. Я убью тебя, чтобы прекратить твои страдания. Но для этого мне необходима твоя просьба. Ну как, Лена? - Она ощутила на своей шее его горячее дыхание. - Сделать это прямо сейчас?
Женщина отрицательно качнула головой.
- Что же, будь по-твоему. Я понимаю, ты ещё не готова, тебе надо настроиться на смерть, это непросто. На всякий случай должен предупредить тебя: освободиться сама ты не сможешь, и на помощь тоже никого не позовёшь. Ты будешь час за часом биться в наручниках, сталь врежется в твоё тело. Тебя начнёт мучить жажда, сопровождаемая удушьем из-за кляпа. Однако если в следующий раз ты мне ответишь утвердительно, твои страдания моментально прекратятся. Ты даже не увидишь способа своей смерти. Я сейчас отлучусь ненадолго, а ты подумай. Обещаю, что убью тебя быстро и безболезненно. Когда вернусь, ты сможешь попросить меня об избавлении.
Последовала пауза, затем Элен услышала, как хлопнула дверь. Она опять тщетно дёрнулась в оковах, но железо отрезвило её болью. Молодая женщина отвернула лицо к стене и горько заплакала в ожидании возвращения палача.

* * *

Филипп проснулся оттого, что у него ныла спина. Спать в машине было неудобно. Он потянулся, открыл дверь и чуть не вывалился на дорогу. Мышцы затекли и ужасно болели.
Крезо попрыгал, сделал пару наклонов, разгоняя кровь в жилах, и осмотрелся.
Нежаркое утреннее солнце освещало живописную местность - между деревьями были разбросаны небольшие двухэтажные домики, выкрашенные зелёной краской так, что их почти не было видно на фоне буйной растительности - кустов и клумб.
Филипп вспомнил про план посёлка и поднялся к фонарю.
На чертеже было обозначено не менее сотни коттеджей и, судя по масштабу, располагались они довольно далеко друг от друга. Лишь в самом центре выделялась группа домиков, стоявших сравнительно компактно. Все они были помечены мелом.
- Что это значит?
Крезо сморщил нос и посмотрел на план ещё раз. Он заметил, что оба коттеджа, к которым он проявил интерес вчера вечером, также были помечены.
- Может, они помечают, чтобы различать занятые и свободные домики? Хорошо, если так!
Филипп внимательно изучил плакат и решил начать с большой группы домиков, тем более что они находились вблизи холма, где он потерял Элен из виду.
Крезо повертел головой, определяя верное направление, и пошёл к коттеджам. На мгновение ему показалось, что он ошибся - так плотно вдруг встали деревья... однако тотчас же расступились, пропуская его к поляне, на которой стоял один из домиков.
В тот же самый момент из коттеджа вышел мужчина. Филипп сделал шаг назад, укрываясь среди деревьев, и хорошо рассмотрел этого человека. Это был тот самый "счастливый соперник".
"За продуктами отправился, - горько подумал Крезо. - А Элен? Она осталась одна!"
Дождавшись, пока мужчина скроется за деревьями, Филипп подошёл к двери.
"Поговорить с ней теперь же - или никогда".
Он дёрнул ручку и с удивлением обнаружил, что дверь заперта. Постучать? Ему вряд ли откроют - в пансионат приезжают не затем, чтобы открывать дверь незваным гостям, а чтобы отдохнуть в тишине, вдали от посторонних. Тем более что запертая дверь едва ли говорит о желании принимать гостей.
Крезо огляделся и увидел ветвистое дерево, подходившее к окну второго этажа. "Придётся вспомнить навыки сицилийского детства", - улыбнулся он и, подпрыгнув, ухватился руками за сук. - Только бы окно не было заперто, иначе придётся выбить стекло."
Раскачавшись, Филипп закинул на толстую ветку сначала правую ногу, затем левую. Напрягся - и через несколько секунд уже сидел, прижавшись спиной к шершавому стволу. Полпути пройдено.
"Надо было ботинки снять, босиком было бы удобнее - подумал итальянец, - хотя... предстать перед королевой Элен без обуви... ".
Он не успел додумать эту мысль, как оказался на суку, прямо подходящему к окну второго этажа. Шторы были раздвинуты, а окно распахнуто. Из комнаты донёсся приглушённый стон.
Сук предательски затрещал. Рискуя свалиться вниз, обдираясь о ветки, Филипп ухватился за подоконник, сук больно ударил по правой голени... но молодой человек уже залезал в комнату. Спустя мгновение он уже смог осмотреться.
На кровати лежала обнажённая женщина. Самая красивая женщина, которую Филипп когда-либо видел. Элен. Он сразу узнал её, хотя глаза её было скрыты повязкой. Запястья и щиколотки её были прикованы наручниками к кровати, рот заклеен широкой полосой скотча. "Что это? Любовная игра? Не похоже."
Женщина застонала, дёрнула рукой, будто пытаясь освободиться... Филипп подскочил к ней, убрал кляп, снял с глаз Элен повязку.
- Филипп? - женщина смотрела на него не в силах больше произнести ни слова. Казалось, она оцепенела, не могла пошевелиться от удивления, а через секунду глаза её заблестели от слёз.
- Любимая! - Крезо потянулся к наручникам, которыми Элен была прикована к кровати, и, едва дыша, погладил запястье своей королевы. - Я освобожу тебя, хорошо? Как их открыть?
- Я не знаю, где ключи. Он, наверное, забрал их с собой или спрятал. Пожалуйста, освободи меня! - Женщина посмотрела в карие глаза Крезо. - Филипп! Это и правда ты?
- Прости меня, Элен, я так перед тобой виноват! Мне пришлось тогда притвориться мёртвым! Убийца был рядом, и я боялся, что он застрелит тебя! С сицилийской мафией шутки плохи.
Элен дёрнулась, пытаясь освободиться.
- Ты потом мне всё расскажешь. Человек, с которым я сюда приехала, хочет убить меня. Попробуй открыть наручники.
- Как?
- Мне кажется, конструкция довольно проста, их можно открыть согнутой проволокой. У меня в причёске несколько шпилек. Попробуй!
Крезо стряхнул с себя оцепенение, вызванное встречей с любимой, её видом и словами:
- Да... конечно, я сейчас. - Молодой человек осторожно прикоснулся к волосам Элен и нащупал твёрдое. - Нашёл.
Он согнул шпильку ближе к концу, разогнул в середине, вложил в браслет, удерживающий правую руку Элен... Спустя мгновение послышался заветный щелчок.
- Спасибо! Дай, теперь я сама!
Не прошло и минуты, как Элен была свободна. Филипп старался не обращать внимания на наготу женщины, но глаза не хотели подчиняться - взгляд его спускался к груди. Он отвернулся, чтобы не смущать Элен, а когда она окликнула его, увидел, что женщина полностью одета.
Элен мгновение стояла нерешительно посреди комнаты, а потом сделала шаг вперёд и нежно обняла своего спасителя.
- У меня нет слов, чтобы рассказать как, я тебе благодарна!
Филипп закрыл глаза. За это мгновение он бы отдал жизнь. Руки его сами собой обняли королеву.
- Я люблю тебя! И любил всё время! - негромко произнёс Крезо. - Я так долго тебя искал!
- Филипп! - Элен нежно посмотрела в глаза итальянца и неожиданно вздрогнула. - Нам надо уходить. Скорее вниз!
Женщина буквально потащила за собой Крезо, который едва не поскользнулся на ступеньках.
- Дверь закрыта!
Крезо отошёл на шаг назад и с разбега ударил плечом. Лёгкая дверь жалобно затрещала, распахнулась, и они нырнули в заросли.
Через полминуты на дорожке появился "счастливый соперник". Филипп почувствовал, как Элен сжала его руку.
"Как она узнала, что он сейчас придёт? - подумал он. - Услышала? А почему я не услышал?"
Не успел он додумать эту мысль, как женщина потянула Филиппа в сторону от коттеджа. Спустя несколько минут они вышли к холму.
- Элен, у меня есть машина.
Женщина обрадовано кивнула и поспешила за итальянцем.
Когда они уже подошли к автомобилю, Элен неожиданно спросила:
- Филипп, у тебя есть что-нибудь острое? Может быть, нож.
Крезо кивнул и открыл бардачок.
- Перочинный подойдёт?
- Отлично. Спасибо. Подожди меня здесь, пожалуйста. - Элен взяла ножик и скрылась в кустах.
Филипп хотел было отправиться следом, опасаясь, как бы королева не исчезла, но тут же обругал себя за неуместные подозрения и включил зажигание.
Молодая женщина вернулась через пару минут и села на переднее сиденье, рядом с Филиппом. Крезо вопросительно посмотрел на неё, но ничего не сказал. Элен поняла его без слов и удовлетворённо улыбнулась.
- Моя маленькая месть. Я проткнула шины его автомобиля, - сообщила она. - Теперь Игорь не сможет нас догнать. Если хочет, пусть жалуется в полицию!

* * *

Всё время, пока Филипп и Элен ехали из пригорода Сен-Жермен во Франкфурт, они говорили и не могли наговориться. Крезо не верил тому, что происходило с ним. После семи лет безуспешных поисков той единственной, ради которой стоило жить, они, наконец, встретились.
Элен рассказала Филиппу о себе, своей семье и дочери, которую назвала Наташей. Сердце Филиппа защемило. Вот и ещё одно доказательство того, что Элен его не забыла. В свою очередь он поведал ей о том, как сицилийцы предложили ему "сотрудничество", а он отказался, рассказал про угрозы и покушение на убийство, про поиски, про Поля, который так ему помогал, и про надежду. Надежду на встречу и любовь.
Филипп понимал, какое потрясение испытала Элен, когда увидела его после того, как похоронила почти восемь лет назад, и не был уверен, что сможет вновь покорить его сердце. Однако рука королевы лежала в его ладони, женщина улыбалась и, казалось, была вполне довольна, несмотря на то, что с ней произошло утром.
- Не волнуйся, - Элен ободряюще сжала руку Крезо. - Всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо.

* * *

Игорь не без грусти смотрел, как из муниципалитета Франкфурта выходили улыбавшиеся друг другу Елена и Филипп в свадебных нарядах, за которыми следовали их дети и Софья, утиравшая слёзы радости. "Елена... вот и всё. Утрачена навсегда. А разве могло быть иначе? Если бы она не досталась другому, её пришлось бы убить. Будь проклята профессия, которая отнимает счастье, вынуждая стремиться к смерти самого прекрасного, любимого человека".
На мгновение у Игоря мелькнула мысль - к чёрту её, такую жизнь... но он взял себя в руки. Нет, надо жить. Хотя бы пока, для того, чтобы вернуться в Москву и доложить о выполнении задания. Затем добраться до компьютера, где находится дело Елены Штерн, и стереть записи. Уничтожить все ниточки, которые могут вывести кого-либо из коллег на прекраснейшую женщину. А уж дальше - будь что будет...
Игорь увидел, как к счастливой новобрачной подбежал мальчонка-посыльный и передал огромный букет хризантем. Молодой человек знал, что написано на поздравительной карточке. То, что он сам написал:
"Счастья тебе, Елена Прекрасная!"

* * *

Пришло время выполнить обещание, которое Елена однажды дала своей дочери Наташе. Тогда, два года назад, она думала, что никогда не сможет приехать в Хайдельберг с мужчиной. Она обещала привезти сюда детей, а Вальтер, с которым она в то время встречалась, никогда бы не ступил на землю, по которой она ходила под руку с Леонидом. Но время лечит любые раны, и сейчас счастливое семейство шло по главной улице Хайдельберга, весело обсуждая экскурсионную программу.
Елена мысленно отметила переулок, где они с Леонидом целовались в медовый месяц и незадолго до его гибели шокировали местного подростка. Вывеска "Der grune garten" всё так же висела над входом в кафе, только мальчика, который смотрел на них со второго этажа, не было. Елена прислушалась к себе и с облегчением поняла, что боли больше нет. В груди осталась только грусть, которая навсегда селится в сердце, когда уходит любимый человек.
Близнецы Андрей и Миша вовсю глазели по сторонам, Саша, которому через пару месяцев исполнится четыре, устало дремал на руках Филиппа, Наташа шла рядом, изредка дёргая Елену за руку и задавая тысячу вопросов. Елене вдруг пришло в голову, что Филипп очень похож на Леонида. Особенно в последние дни, когда он отпустил бородку. Правда, Леонид был светловолос, а Филипп жгучий брюнет... а в остальном, в самом деле, их внешне сходство просто удивительно. Впрочем, тут же сказала себе Елена, не так уж это поразительно: какой-то психолог нашёл, что женщине нравятся мужчины вполне определённого типа... хотя - как же тогда быть с Вальтером и Игорем? Они в эту схему не укладываются. Да, но с ними и не получилось создать семью.
Наконец они подошли к замку. Елена мысленно поёжилась, представив, что гидом окажется тот самый высокий светловолосый Генрих со светло-голубыми, почти прозрачными глазами.
- Я куплю билеты, - Крезо поцеловал Сашу. - Просыпайся, не то самое интересное пропустишь!
Мальчик нехотя открыл глаза и тут же расплылся в улыбке. Он никогда не видел такого большого и красивого здания.
- Здесь живёт король? - спросил он.
Елена рассмеялась.
- Здесь давно уже никто не живёт. Но я покажу тебе трон и столовую, где пировали знатные вельможи.
Саша захлопал глазками, и Филипп опустил его на землю.
- Ведите себя хорошо, и я куплю всем мороженое.
Елена проводила взглядом мужа и, улыбаясь, посмотрела на громаду замка.
- Элен? Привет! - окликнул её знакомый женский голос по-французски.
Елена удивлённо оглянулась на голос и увидела высокую, стройную, уверенную в себе женщину с пышными светлыми кудрями, рассыпанными по обнажённым плечам.
- Селин?! Здравствуй! Надо же, какая ты стала красивая... и эффектная.
Блондинка откинула со лба прядь волос и улыбнулась.
- А это твои дети?
В её голосе сквозило плохо скрываемое превосходство над неудачливой соперницей по подиуму, которой прочили яркую звёздную жизнь, а она променяла её на кастрюли и пелёнки. Елена улыбнулась Саше, который снова попросился на ручки, и подняла малыша.
- Четыре маленьких счастья.
- И одно большое, - добавила Наташа, во французском произношении которой явственно чувствовался немецкий акцент. - Он ушёл за мороженым.
Елена снова улыбнулась. Она совершенно не сердилась на насмешливый тон Селин. Она, Елена, сделала правильный выбор - ковровая дорожка ничто по сравнению с семейными радостями.
К женщинам приблизился молодой человек с большим фотоаппаратом в руках.
- Простите, мадмуазель Прево, можно мне сфотографировать вас на фоне Хайдельбергского замка?
- О, да! - Селин широко улыбнулась и хитро подмигнула. - Пожалуйста, снимите нас вдвоём с подругой.
Фотограф оторвался от созерцания выреза на платье модели и посмотрел на Елену. На лице его поочерёдно отразилось любопытство, изумление, а затем и восторг.
- Простите! Вы... Элен Кац?! Та самая Афродита из греческой коллекции Филиппа Крезо?
Селин недовольно поморщилась. Улыбка Елены стала чуть удивлённой:
- Да, верно. Несколько лет назад я участвовала в том показе, но мне казалось, что про него все давно забыли. Только я давно уже не Кац. Много лет тому назад я покинула подиум, занялась другими вещами... главным образом семьёй.
Фотограф рассеянно посмотрел на Сашу, которого Елена держала на руках, бросил взгляд на старших детей и расплылся в улыбке.
- У вас четверо детей? Не верю! Вы прекрасно выглядите! Пожалуйста, расскажите немного о себе для еженедельника "Европейская семья"! О, я уже вижу заголовок: "Афродита и её ангелочки!". Можно их сфотографировать?
Елена улыбнулась.
- Простите. Давать интервью мне сейчас некогда, но я оставлю вам визитную карточку. Вы сможете прислать свои вопросы по электронной почте, а я постараюсь на них ответить.
Селин недовольно смотрела, как Елена достаёт из сумочки визитку и протягивает репортеру. По прошествии стольких лет её помнят, не могут забыть, более того, одним своим появлением она отвлекла внимание репортёра от суперзвезды подиума Селин Прево.
- Однако сразу вас предупреждаю, что подробно рассказать о том, как и где я живу, не смогу, - добавила Елена.
Мужчина снял крышку с фотоаппарата и махнул рукой.
- Да-да, я вас понимаю! Проклятые папарацци не дадут проходу. Клянусь, я буду предельно сдержан в изложении тех сведений, которые вы мне предоставите. А сейчас - только одну фотографию! Вы с детьми!
Елена протестующе покачала головой.
- Нет-нет, снимите нас всех! И Селин тоже! На фоне Хайдельбергского замка, как вы и собирались!
Поняв, что их будут сейчас фотографировать, "Ангелочки Афродиты" собрались кучкой вокруг своей мамы, держась за её руки. Селин протиснулась поближе к Елене и робко дотронулась до её локтя.
- Улыбнитесь, пожалуйста! Дети! Постарайтесь для европейского еженедельника!
Елене показалось, что фотограф сделал гораздо больше одного снимка, но это её не смутило. Наконец, представитель прессы попрощался и отошёл в сторону, рассматривая свой улов.
Селин, понемногу приходившая в себя после потрясения, тоже хотела было откланяться и уйти, но её ждал ещё один сюрприз. К женщинам подошёл тот, кого она считала мёртвым.
- Привет, Селин! - Крезо, державший в руках мороженое, улыбнулся и виновато посмотрел на Елену. - Я купил билеты. Милая, ты не могла бы достать из моего кармана салфетку? Пока я шёл, мороженое капнуло на рубашку.
Елена поспешно достала из сумочки платок и стёрла пятнышко чистой салфеткой.
- Как живёшь, Селин? - спросил Крезо, раздавая детям мороженое. - Слышал, ты вышла в топ-модели. Набираешь рейтинг!
Селин немного пришла в себя, но всё ещё была очень растеряна.
- Филипп, мы думали, ты умер...
- Слухи сильно преувеличены. Но для шоу-бизнеса я действительно умер. - Крезо погладил по голове Сашу и нежно посмотрел на супругу. - Счастье - это не вспышки фотокамер, а яркий свет семейного очага. Ты и представить себе не можешь, как это чудесно - жить с любимой женщиной и детьми вдали от суеты, где-нибудь в провинции...
- Как это - в провинции? Тебе не нужен мир подиума?! - Селин оглянулась на фотографа, который, ничего не замечая, продолжал рассматривать на жидкокристаллическом экране камеры отснятый материал. - Ты же делал такие красивые модели...
- Представь себе, не нужен. Конечно, мне было приятно делать женщин ещё более прекрасными, и всё же это не сравнится с семейным счастьем. Теперь я делаю модели только для любимой женщины.
Фотограф, наконец, заметил Крезо. Рот его раскрылся, нижняя челюсть поползла вниз, но он быстро пришёл в себя и начал нажимать кнопки настройки камеры. Филипп заметил это и легонько подтолкнул детей к ограде замка.
- Мы пойдём, Селин. Скоро начнётся экскурсия. Счастливо тебе! Передавай привет нашим знакомым.
Елена махнула на прощание рукой, и они скрылись за оградой замка. Репортёр досадливо поморщился, но тут же оживился. У него будет "кадр дня" - топ-модель Селин Прево, с завистью смотрящая вслед уходящей семье.

* * *

Елена неожиданно прервала свой рассказ и удивлённо посмотрела на открывающуюся дверь. Перед нами предстала немолодая женщина, которая посмотрела на нашу хорошую знакомую с лёгкой укоризной и произнесла с едва заметным прибалтийским акцентом:
- Леночка! Нельзя ли побыстрее? Филипп ждёт внизу, а там остановка транспорта запрещена! Боюсь, как бы его не оштрафовали!
Елена окинула нас смущённым взглядом:
- Простите, друзья! Я должна срочно уйти! Впрочем, самое интересное я вам рассказала. А уж смогу ли приехать через год - не знаю, не обещаю. Всего вам наилучшего!
Мы попрощались с госпожой Е. Почему-то никто из нас не сомневался, что больше мы её не увидим. Потому что счастливым семьям не нужны посторонние.




Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"